Говорит любовь моя:
"Государство - это я".
Интересно! Что я - блядь,
С государством целым спать?
Будь я немного более человеколюбивым, я б от жалости к этому бургомистру просто расплакался. Не, держался он почти молодцом, но намётанный взгляд человека из 21 века хорошо видит преувеличенную бодрость того, кто спит на ходу. Бургомистр был немолод, жирен, невероятно самолюбив, это тоже прямо по морде видно. Вот это самое самолюбие, вернее, чем чья-либо посторонняя настырность, его и оторвало от постели и вытащило на крыльцо – что ты, в городе происходят такие события, такие движняки, и без него, без его мудрого, похуй, что запоздалого, руководства? Ладно, с чистой совестью отоспится днём после ночи многотрудной, сейчас никак нельзя отказаться от внеочередного приёма пищи, как радушный и гостеприимный хозяин этих мест, приглашает доблестных героев в свой дворец на пир, за жирной телятиной да хмельной чаркой и знакомство лучше пойдёт, а?
Битва у нас, конечно, вышла недолгая, именно физически не слишком утомительная, ввиду преимущественной дистанционности – ну, из упавших в воду кто-то там, в воде, врукопашную с орками сцепились, недолго, с печальными для орков итогами, ибо один из оных был с обожжённой физиономией, другой предварительно словил аж два выстрела Ктулхи, и оба были в чересчур тяжёлой броне, так что на дно могли пойти вскоре и без деятельной помощи Кили и парня из местных, а они таки помогли. Но, так-сяк, аппетит разыгрался более-менее у всех, особенно у прожорливого гномья. Даже у тех, кто предварительно перекусил у меня – слов нет, господа маги, спасибо, очень вкусно всё было, да только, видать, пища магов всё ж не для гномьих утроб, гному б, извините, чего попривычнее – окорок свиной, кубок хмельной, пирог сытный да румяный… Это не в обиду вам, извините ещё раз, видать, дело привычки это, просто понимаете, какое дело – вроде как будто и наелся, а… Без соответствующего внешнего оформления глаза голодными остаются, пояснили, как поняли сами, Ктулха с Тауриэлью. Ну так вот пожалуйте, уж вовсю жаркое стынет, все распоряжения-то отданы своевременно, тем и занимался, пока мы торчали на озере…
Э, так что, из всех героев пировать предстоит отряду Дубощита да нам с Ктулхой? Не, так дело не пойдёт, это для орков я слов не нашёл, ну и всё, лимит скромности на сегодня выполнен, тут я совершенно спокойно, но достаточно громко заявил, что пойдём только все вместе, все вот эти ребята там на озере тоже не косяки курили. Да, это получается более ста человек (раненых ладно, не учитываем, им реально сейчас не до того), но что, в этом есть какая-нибудь проблема? Что, для мудрого и щедрого бургомистра великого и славного города обременительно накрыть столы не на пару десятков едоков, а немножко побольше? Торин, тоже громко, ответил мне, что он вот так и понимал, во дворец отправляемся все вместе, о своих подданных бургомистр просто упоминать не стал, как о само собой разумеющемся.
Прикольно, что люди подобного склада в пороках своих бывают довольно управляемыми, провоцируются в правильную сторону. Бургомистр вздёрнул оба подбородка и заявил, что разумеется, подобающе принять и угостить он мог бы и тысячу, а имел в виду лишь то, что жителям его города, благодаря отважным пришельцам, есть, куда вернуться, они и поспешат сейчас, вероятно, обнять жён и детей, и будут спать в своих домах в их объятьях, ну а гномам, магам и эльфийской деве он с великой охотой предоставит гостевые покои своего дворца, вот что он имеет в виду. Ещё скажи, что позаботился об этих самых раненых, угу… За раненых я был сравнительно спокоен, они, как заверил меня один из гребцов моей лодки, я уже знал, что зовут его Варух, препоручены целителям. Их, целителей, всего 5 человек на город, но они привычные, и трое из них очень высокого мастерства люди. Другие двое да, разве что зуб заговорить да рвотное средство сварить (в кое у них превращается абсолютно всё, что они готовят, заржал другой гребец). Что ж, бутыли с антисептическим раствором для промывки ран я раздал ребятам на берегу сразу. Раны, нанесённые орками, по определению следует считать гнойными, так что этим я озаботился заранее. А чего-то окромя средств первой помощи не брал – не до того было.
Итак, мы вступили под эти гостеприимные своды. Слуги только успевали порскать аки тараканы, получая распоряжения яростным шёпотом: поставьте ещё пять столов… шесть… а, сколько получится, столько и поставьте, очевидно ж, сейчас всё быдло сюда сбежится на дармовой харч, и хворых принесут, и безногих… И комнаты там проветрите, перины взбейте, да как хотите, хоть из кожи вылезьте, а чтоб для гостей прилично было, не отошлёшь их уже на постоялый двор-то. Там, на том постоялом дворе, если свободные комнаты и есть, то не чище хлева, нам таких впечатлений по себе не надо… Можно не сомневаться, дай этому хмырю побольше времени и возможностей, он соорудил бы тут потёмкинскую деревню, завешал наиболее стрёмные здания «стабильностью» и даже асфальт положил, если б его хотя бы орки уже успели изобрести.
– Ох и ловко обвели вы жадного борова, - хохотнул мне в глухое ухо, но достаточно громко, чтоб я услышал правым, Варух, - в экие ввергли его расходы! Да ничего, не обеднеет!
Что не обеднеет, мы как бы с первых шагов по дворцу поняли. Уровень понтов, как я понял из бурчания меж собой чуть впереди и слева идущих лысого и ушанки, несколько превышает подобающий местечковому правителю. Не, до Трандуиловых далеко, с гномьими дворцами и вовсе сравнивать нецензурно, кто ж такое сравнивает, но определённо, ностальгировать по золотым временам Озёрного следует именно здесь. Шторы, гобелены, картины – многое из этого, кажется, по отдельности стоит больше, чем весь остальной город в совокупности. Мимо пробегающие, толкающиеся с дикими извинениями слуги тащат то золотые блюда, то какие-то расписные-глазурованные, тоже вряд ли дешевле золотых. По мере углубления в коридоры и залы повеяло и иными признаками красивой жизни, в плане запахов. Жаркого, выпечки, всякого такого. У кухни нынче внеочередной аврал.
– А то! – отозвался с другой стороны кривой на левый глаз мужик, при своём дефекте, однако, отличный стрелок, - чай, короля принимает, не любовницу!
Бард закатил глаза, я тоже. Сзади ещё кто-то решил добить своим «был бы у нас такой король, так горя б не знали, но эх, нет больше у людей короля».
– Да при чём тут короли-то, блин! Вроде, и рыбу ловить, и дома строить, и по оркам стрелять вы и без всяких королей умеете. Да, я понимаю, такова ваша общественная формация, таков уровень развития, что без централизованной власти вы жизнь представить не способны… Но какая разница, как эта власть величается – королём, князем, хернёй помельче, типа, например, бургомистром – главное-то чтоб функции свои выполняла. А судя по тому, что я видел снаружи и что вижу тут, ваша власть из всех функций власти взяла только ту, чтоб кровь пить из трудового народа. В том ваша и проблема, ребята, что дракон у вас гораздо ближе Одинокой горы, если вы понимаете, о чём я.
Бард посмотрел на меня долгим выразительным взглядом.
– Это потому, что ты ещё очень молод, или потому, что ты маг, ты до сих пор не имел проблем из-за своего дерзкого языка? Однажды тебе его отрубят, возможно, вместе с головой!
– Ой, да даже пытались. Сравнительно недавно, в 1794м… Видишь ли, я вообще не мечтал и не собирался пользоваться гостеприимством этого вашего иксодового клеща, но как бы сказать, я тут не один…
Торин сотоварищи так-то тоже помнят, что у них ещё в ТАРДИС кое-кто остался. Но собираются решать вопросы по мере возможности и осторожно. Сначала надо как-то наладить контакт с местной верховной властью, понять, где вписываются, а потом как-то тихонько послать за остальными. Сейчас это делать рискованно – кто-то услышит, заметит, проследит, горя потом не оберёшься. Думается, никому тут не надо, чтоб хрен знает кто, и возможно, в итоге сам этот мутный бургомистр, узнал о чудесном летающем доме. Что-то его внешняя любезность гномьей подозрительности не усыпляет, стало быть, усыпить надо – его бдительность…
– Почки заячьи верчёные, головы щучьи с чесноком…
– Где? – вытянул шею гном в ушанке.
– Эээ, не знаю. Но думаю, и они запросто тут где-то есть. Это культурный код, уважаемый гном. Сложно в двух словах объяснить, что такое и откуда. Фраза, означающая пищевое изобилие, короче.
Ну ибо такие картины преимущественно в кино и можно увидеть. Два круглых, упитанных поросёнка с пучками зелени в пастях – ближе к одному торцу стола и к другому, посерёдке гусь, лебедь, цапля, не знаю, что-то, короче, водоплавающее с распростёртыми крыльями, возлежащее на целой горе запечённых овощей и фруктов, остальное пространство между этими гвоздями программы и стоящими по периметру тарелками занято всякой мелочью – рыбой, птицей, сырами, колбасами, пирогами, булками… По одному торцу, во главе стола, уселся радушный хозяин, в кресло, которое непонятно, чем отличается от трона и сколько человек было задействовано, чтоб его перенести, по другому – их гномье величество, одесную от него – Фили, а ошуйцу – Ктулха. Ибо Торин не желал Тауриэли всего лишь через голову от него, а Кили и слышать подобных заявлений. Между ним и Ктулхой сели ещё Глоин и лысый, вот такой буфер Торина уже устраивал. Между мной и Фили сели ушанка и топор, то есть Бофур и Бифур, в процессе застольной беседы я понемногу разобрался, где кто, а справа от меня – это, пожалуй, можно считать за два места – расположился толстяк. По другую сторону от Тауриэли – Бильбо и Ори, по другую сторону от толстяка – гном-анимешник, ну а дальше уже, одесную и ошуйцу от хозяина, какие-то его приближённые. Наших местных соратников рассадили по другим столам, которые сейчас как раз спешно сервировали. Я ободряюще улыбнулся Варуху и его вроде бы братьям, испытывающим, кажется, некое неверие в то, что видят их глаза, точнее, в то, что предназначается это не только глазам, это и съесть можно. Благо, похоже, всеми этими этикетными заморочками, какими столовыми приборами чо в каком порядке есть и какие ещё при этом соблюдать обряды, можно голову не греть, сам хозяин вон не греет, не выёбывается, ест руками. Хоть какое-то облегчение. Чувствовать себя в своей тарелке всё равно не начну, пока не съебу отсюда, поскорее бы… Оба моих соседа решили проявить галантность, отломить-положить свиных рёбрышек или птичьей грудки, настал момент для того, что в нашем месте-времени считается чуть ли не более чудовищным, чем мои сложности с самоидентификацией. Толстяк так и замер с зажатым в кулаке фрагментом птицы.
– То есть как это – мясо не едите? Совсем?
– Совсем.
– Почему?
– Потому что не считаю правильным, чтоб ради моего пропитания кто-то умирал.
Ну, возражения, что всякие домашние животные, да и дикие в общем-то, для того и существуют, чтоб их есть, конечно, были. Но хотя бы про важность животного белка и незаменимые аминокислоты ни слова. В целом переварили моё заявление достаточно легко – толстяк да, долго сокрушался, как так жить-то, Ори многозначительно изрёк, что мол а как ты хотел, магическое искусство жертв требует, на это последовало резонное возражение, что насколько отсюда увидеть можно, Ктулха таких жертв не приносит, вон спокойно уминает кусок поросёнка, да ещё буженина там какая-то рядом лежит, да и Гэндальф вроде не привередничал, ел ветчину, как все нормальные люди. Гном-анимешник утешил соседа соображением, что любить таких людей надо, прекрасно ж, нам больше достанется. Кили сказал, что поражён подобной силой духа, его лысый сосед высказал предположение, что жизнь мою поддерживает магия, так что мне, действительно, и без мяса может быть не голодно, ещё какие-то интересные мысли в ходе этой дискуссии были, не запомнил, да и долго эту тему не мусолили – поважнее, чай, есть. Прошедшая битва и кто как в ней отличился, былые битвы и приключения, оружие и мастерство оружейников… Вон Бофур узнал в блюдах и кубках какую-то гномью ковку, через стол спорили с лысым о возможном изготовителе…
В процессе трапезы наконец, вроде, разобрался в гномах. Ну, Кили и Фили я начал идентифицировать сразу, Кили младшенький, чёрненький, смазливый – в гномьих понятиях, правда, это не так чтоб красота, красив вот, например, Глоин, вон он какой широкий, крепкий, а шевелюры гуще во всех Синих горах не найти. По молодости был любимцем женщин, потому, собсна, единственный из всех женат. Женщин у гномов не такой уж и дефицит, сообщил по секрету мой толстый сосед, если инородцы так считают – так и пусть, чтоб сразу понимали, что им ничего не светит. Потому как краше гномских женщин во всей Арде не найти, они это прекрасно знают, и добиться руки красавицы у подгорного народа задача непростая. Кили вот хоть и королевский племянник, хоть и кузнец неплохой, да и как воин подаёт надежды – извините, с лица… ну какая гномка на такого посмотрит? Вот и чего ж удивляться, что с эльфийкой кокетничает. У Фили хоть какие-то шансы есть, он покрепче, пошире, волос погуще, борода хоть какая-то, а наклёвывается уже, годков через 10 будет справный жених. Он более в отца своего удался, тот красавец был, грива чисто расплавленное золото, бороду расчёсывал – гребень застревал, а Кили – в мать, сестру Торинову, а она… тут, конечно, некая неловкость возникла. Короля своего гномы любят, принцессу Дис тоже, говорить при инородцах, что какой-то представитель высшей знати… не очень красив – неприлично, а только против правды не попрёшь. Не за красоту мы наших правителей любим-то. Эталон гномской сердцеедки – жену свою – Глоин мне в медальоне показал. Ну, как я и думал. Без предупреждения решил бы, что это он сам годами младше. Фили свою мать тоже таким же макаром показывал – из медальона на меня глянула Кончита Вурст.
Ещё перспективным женихом считается Бомбур, мой толстый сосед справа. Это покамест, конечно, очень неточно, но возможно, по возвращении в Синие горы он женится! И то верно, сколько эта Нелл могла ещё сопротивляться таким-то чарам! Бомбур из неженатых один из самых красивых гномов – толст как бочка доброго эля, рыж, как чистейшая медь, волос у него ещё длиннее, чем у Глоина, бороду он заплетает в косу и укладывает валиком, аки сдобный каравай. Мои опасения, что эта Нелл такого мужа просто не прокормит, несостоятельны – она гномка, она прекрасно готовит, и сама даже покрупнее своего вероятного избранника…
Нори – это гном-анимешник – тоже надеется на благосклонность некой особы, потому так и марафетится. Но где ему, у Венн поклонников полным-полно, есть, из кого выбирать. Вот надеется, что участие в рискованном походе поднимет его ставки. На то же надеются и его братья – Ори и Дори. Да, даже Дори – это один из тех, что остались в ТАРДИС, дедок, что занял вторую душевую – ещё на что-то надеется. Дори-то не женат по глупости своей – любил в молодости одну, а она ему отказала, вот он всё по ней и страдал, хотя были ведь и другие девушки… Зазноба его, слава валар, замуж вышла в Железные холмы, вот и забыл он её помаленьку. Ту же красотку, кстати, любили когда-то Балин и Двалин – Двалин это лысый – но решили, что негоже братьям становиться соперниками, и поклялись никогда больше не влюбляться и, соответственно, не жениться.
Интересно у вас тут с именами, конечно. Это я ещё когда «Властелин колец» читал, заметил – называть детей так, чтоб было сразу понятно, которого из них мама зовёт со двора, не принято. Ну, в случае Боромира и Фарамира какой-то выход, наверное, возможен – например, сокращать, Боря и Фаря. А в отцовском исполнении там и вовсе легко различить – «сын мой возлюбленный» или «эй ты, бессмысленный довесок»… А вот когда сыновей зовут Дори, Нори и Ори? Вот чем вы, дорогие родители этой троицы, вообще руководствовались? Не, кстати, определённый алфавитный принцип прослеживается… Но промежуточные буквы где, хотя б некоторые? Возможны ж ещё, как минимум, Жори, Кори, Лори… вполне норм бы звучало, во всяком случае, не хуже… не выжили? Можно и другие логические ряды как-то продолжить. Бофур, Бифур, Буфур… Балин, Двалин,
Сталин, Маллен… Вот порадовался б Маллен, если б узнал, что имя у него гномское!
Как раз когда я обхихикивал эту мысль, рядом со мной, на место, освобождённое отошедшим отлить Бомбуром, приземлилось что-то новое. Человек, вроде. Чернявый, вертлявый. Кто-то из свиты бургомистра, кажется, до этого рядом с ним сидел.
– Вы почти ничего не едите. Не доверяете нашей кухне?
Блядь, вот этого я и боялся. Гномы в этом плане оказались щадящими сотрапезниками, но всё-таки и угощают не они, а хозяйской стороне тут как смолчать? То количество тушёных овощей, что я нагрёб с одного блюда, с краю, где гарнир не пропитан соками ни мяса, ни рыбы, для них тут именно «почти ничего». Ладно Бомбур, у него способности к аннигиляции продуктовых запасов феноменальные, едва ли не половина одной из поросячьих туш на его совести, но и мелкий Бильбо уписал как минимум четверть, а ещё догнался всякими колбасами, да и сейчас что-то жуёт. Такие времена, такой мир, много физической работы требует много энергии, а усвоение и расход её не так оптимизированы, как в наших телах. Смогу я это объяснить внезапному собеседнику? Ну, как-то по-простому, типа того, что у меня желудок меньше? Ну и понимаю, что лекции о пользе и моральной предпочтительности вегетарианства тут не в кассу будут, уровень развития, культурные ценности и привычки и всё такое, но у вас они свои, а у меня – свои, стесняться и шаркать лапкой я тут тоже не собираюсь. 21 век – время множества интересных идейных противостояний, вот например – между мясоедами и вегетарианцами. Одно из орудий этой борьбы – умильные истории о «правильных вегетарианцах», которые осознают свою фриковатость в сравнении с нормальными ребятами-мясоедами, никому своих взглядов не навязывают (что означает – рта лишний раз не раскрывают в этом направлении) и вообще с кроткой улыбкой согласны готовить всем окрестным мясоедам их любимые блюда, а они за это, так и быть, признают, что вот эти вегетарианцы – ничо ребята. Так вот, на мне обломаетесь – ни про которую из своих фриковатых черт я заискивающим тоном не рассказываю. Во вселенной много сверхмассивных объектов, например – гордость повелителей времени…
К счастью, собеседнику этот вопрос вообще был не принципиален, так, для завязки разговора.
– Есть, знаете ли, одно дельце, и его лучше обсудить с глазу на глаз, в более спокойной обстановке.
Да уж пожалуй, здесь не получится. Никакого «когда я ем – я глух и нем» тут в природе нет, тише всех мурлыкают меж собой Кили с Тауриэлью, а мои соседи слева, например, громко обсуждают постельные подвиги какого-то третьего, неизвестного мне лица, Двалин, неистово стуча кубком по столешнице, обязуется в следующем бою, нормальном, наземном, показать кому-то недоверчивому, как именно он раскраивал орочьи черепушки ударом лоб в лоб, Нори с Ори через стол перекидываются обглоданными костями и обзывательствами… И вообще обратно к своему месту уже шествует, раздвигая толпу, аки ледокол, Бомбур, тут теснись не теснись – не успеешь сбрызнуть прочь, раздавит, как насекомое. Я выбрался из-за стола, даже нельзя сказать, что прямо нехотя – всё-таки интересно стало, какой это такой вопрос мог возникнуть ко мне у этого впервые меня видящего хмыря. Мы отошли в галерею, сообщающуюся с пиршественной залой множественными арочными проёмами, мой новый знакомый, успевший по пути представиться Альфридом, сел на скамью, сложив ножку на ножку, похлопал рядом с собой.
– Не буду попусту тратить своё и ваше время, господин маг, перейду сразу к делу. Сестра ваша действительно и окончательно просватана за Торина Дубощита?
Хорошо, что это прозвучало после битвы с орками, после знакомства и многообразного общения с гномами, после многих прочих событий моей жизни, челюсть моя никуда не падала. Вообще никак я, короче, не показал, что ожидал чего угодно, но только не этого. Спокойно поинтересовался, почему это милостивого сударя интересуют матримониальные планы гномов. А потому, что сударь, будучи верным и исполнительным слугой своего господина, реализует все его интересы, будь то принести рюмочку чаю или узнать семейный статус интересующей особы. Работа такая. А уж таковой интерес господина, думается, в долгих объяснениях не нуждается. Женской лаской господин бургомистр не обделён, по праву считает себя любимцем дам (а как бы он не был таковым – деньжата водятся), но сами понимаете, век холостым не проживёшь… Вы юноша хоть и молодой, но такие вещи разуметь должны, шуры-муры с горожанками – это одно, а брак дело политическое. До сих пор достойных невест на горизонте не появлялось… Да уж яснее ясного. Ушлый типчик сам демонстрации наших возможностей на озере не наблюдал, но в пересказе слышал, а в пересказе оно бывает ведь ещё преувеличено и приукрашено. Как могло не придти в жиром заплывшую головушку заключить выгодный союз…
– А он очень уверен в себе, ваш господин, а?
– Не без того, - ухмыльнулся Альфрид, - вы человек здесь пришлый, но многое видите и понимаете правильно. Говорю сразу, здравого смысла мой господин начисто не лишён, в плане смутного подозрения, что партия он, в сравнении с королём гномов, более… скромная. Потому-то, будучи человеком разумным, политически зорким, мой господин не поспешил со своим предложением, хоть и готов его сделать сей же момент, а хотел сперва узнать…
Я опустил голову, как бы в задумчивости, на самом деле вознося хвалу скафандру, скрадывающему очертания тела. Если б не этот спасительный факт, мне б за кого пришлось прятаться, из ближайших соседей? А так – волосы у меня короче Ктулхиных, гномы пока тоже держат уговор и называют меня в мужском роде, не приходится бедняге бургомистру, аки буриданову ослу, башкой вертеть…
– Вы тоже производите впечатление понятливого человека, господин Альфрид, подумайте сами – разве девушку такого уровня можно выдать замуж насильно?
Многозначительно ухмыльнулся.
– Мой интерес простой, господин маг – жить хочется, и желательно жить хорошо. Я как мог намекал господину, что жена-колдунья это с одной стороны, конечно, перспектива заманчивая – места тут, видите сами, неспокойные, чтоб не сказать, гиблые, а с такой женой можно не бояться никаких врагов… Да с другой стороны – не пришлось бы бояться самой жены. Да вдобавок и мести Торина Дубощита, ведь известно, гномы горды и не отступают от того, что уже посчитали своим, тем более в его положении…
Кратко – очевидно, что союз с семейством могущественных магов может помочь Дубощиту не то что выцарапать аркенстон, что уже поднимет его позиции в общегномском рейтинге, а то так и вернуть Эребор, а возвращения гномов в Эребор бургомистр… не то чтоб прямо не хочет, он привык жить в сложившемся положении вещей, а изменение политических и экономических раскладов это всегда тревожно. С одной стороны – такой сильный сосед может раз и насовсем решить проблему орочьих набегов, да и торговые дела несомненно улучшатся, с другой – столь же несомненно отодвинет фигуру бургомистра на глубоко третьи роли, да и наши уже хорошо налаженные дела с Даином Железностопом… Даина называют соперником Торина – это, разумеется, не вполне верно, открыто Даин, будучи правителем мудрым и осторожным, верховенство кузена никогда не оспаривал, фактически же делал всё, чтоб выглядеть более предпочтительной фигурой на его фоне. Так уж повелось изначально – Даин хоть потомок младшей королевской ветви, зато с его происхождением всё чисто… О, видите ли, мы долгое время были близкими соседями гномов, а соседи кое-что видят, слышат, даже если специально не собирают сплетни. Кажется, один из гномов показывал вам медальон, вероятно, хвастался красотой своей невесты или жены? Это значит, что вы пользуетесь их доверием, гномы нечасто показывают кому-то своих женщин, даже узнать их имена инородцам не всегда удаётся. Вероятно, вы слышали имя принцессы Дафф, матери Торина, а видели ли её портрет? И мы не видели, а наши предки, во время визитов в Эребор, бывало, что и видели, изредка она присутствовала на приёмах. Поговаривают, она имела слишком не характерную для гномов наружность… Великий Трор, дед Торина, по праву считал себя любимцем судьбы – он имел богатейшее королевство со времён легендарной Мории и умного и послушного сына, никогда его не огорчавшего… до определённого момента, когда увидал Дафф Огнебородую и сказал, что никакой иной жены не желает. Формально это не дурная была партия – единственная дочь Дуза, главы рода Огнебородов, который хоть и послабее рода Дурина, а всё ж один из Великих Семи. Мастера же дейловские, бывшие в обучении в Эреборе, поговаривали меж собой, что хорошо знали, которого из учеников дочка мастера Дрива Сереброрукого особо приблизила к себе, да промеж открытия особых гномьих техник работы с разными присадками для серебра и чего-то другое ему открыла. Дело, конечно, неслыханное – чтоб гномка да на человека позарилась, о таком вслух не говорят, а шёпотом да с оглядкой – очень даже… Больно уж скоро красотку спровадили замуж за старого Дуза, больно скоро после этого родилась у них Дафф, а других детей и не было, поговаривали, силён Дуз богатствами, да слаб мужской силой. Не было у Дафф Огнебородой бороды, а если б была – была б она черна как смоль, как и её волосы. Уж и метал громы и молнии Трор, едва не проклял единственного сына, а пришлось смириться – гномы такая порода, от своего не отступают. Не смирился брат короля Грор, правитель Железных холмов, рассчитывавший выдать за Траина дочь свою Гроин, в обиде был и сын его Наин, до самой смерти нет-нет да приговаривал, что безумие Трора и сыну его передалось, хоть и иным образом. Как бы то ни было, родила Дафф Траину троих детей, оттаял Трор, ценил невестку за острый ум, хозяйственность и силу. Сила духа Дафф была огромной, а вот физическая не столь, а это и полнородные гномы гибли пачками, когда вторгся в Эребор дракон. Погибла и Дафф, спасая свою юную дочь… Сын Наина Даин со своими уже троюродными кузенами изначально тёплые дипломатические отношения поддерживал и теперь поддерживает, насколько это возможно ввиду расстояния, и не позволяет себе говорить, разумеется, что-де утрата Эребора – закономерная кара Трору и его потомству за алчность одного и предосудительный личный выбор другого, но не слишком-то разубеждает тех, кто так говорит. Предпочитает, чтоб говорили не его уста, а факты, а факты говорят, что…
Что Торин Дубощит лузер, сын лузера и внук лузера, угу, я понял. Которому моя сестра нужна как возможность вернуть всю полноту королевской власти, а кровь-то его куда дальше портить, это подданные даже особо не удивятся, благо, вон и племянник с эльфийкой милуется. Только выгорит ли дело? Как ни сильна наша магия, дракона завалить это не трубку выкурить. Что ждёт королеву Синих гор, если её супруг станет опальным королём, которому больше никто не верит? Ага, а быть бургомистршей города под боком у спящего дракона, с которым тут совершенно никто не собирается ничего делать – куда более выгодное предложение…
Я слушал, прикрыв глаза, наслаждаясь этим откровенно временным ощущением покоя, если это можно так назвать. Покоя в плане возможности слушать, а не говорить, а параллельно думать. Слушать Альфрида интересно, если ещё пару замысловатых баек расскажет, так я не против. Типчик не лишён обаяния, поскольку интриганам оно необходимо, а он несомненный и отъявленный интриган. С каким огромным удовольствием я оказался б сейчас как можно дальше от всего этого. Можно просто пойти, взять Ктулху за руку и сказать – всё, харе, нагостились и хватит? У вас там собаки, хоть выгулянные, но наверняка соскучившиеся, вы ж даже в магазин бегали быриком, а тут уже с ума сойти сколько времени гуляем, у вас там Лавкрафт – может, конечно, уже отдавшийся здоровому сну, но кто б знал… Пусть они – гномы, эльфы, люди, драконы – тут сами без нас свои проблемы решают. Можно просто перелистнуть эту страницу, она херовая какая-то?
Интриги – это совершенно не моё поле, примерно как шахматы, я туповат для такого. Жизнь научила меня как-то разбираться в характерах, желаниях, мотивах, но этого маловато для разговоров с такими людьми. Для того, чтоб эти разговоры шли так, чтоб я не чувствовал себя малым ребёнком, пытающимся играть во взрослые игры и покрывающимся холодным потом по поводу каждого шага. Мне нужно изображать, что на месте меня сидит хоть и молодой, но хитрый и коварный маг, слова которого многослойны, намёки – многозначительны, мотивы – никогда не разгаданы до конца… А я могу быть только собой, двигаться на этом чуждом мне поле только наугад. Поблагодарить за замечательную беседу, в которой я получил нечто весьма ценное, отметить, что этот человек несомненно далеко пойдёт… Вслух ведь именно туда его и послать я не могу.
На кого б теперь аккуратно излить все эти охуенные новости. Вызывать для разговора Ктулху или Торина сейчас не след – с того конца стола следят внимательно, истолкуют по-своему. Я сколько-то сидел, прихлёбывал вино, закусывал подвяленными фруктами, думал. Есть надежда, что амбициозный жених качественно наклюкается и ни до предложений руки, сердца и прочих запчастей, ни до дуэли с Дубощитом не дойдёт? Есть в принципе, вон как употребляет. Но с другой стороны, они тут к иным масштабам привыкли не только в жратве, но и в запивоне, это я один кубок тяну уже хз сколько… А мне и без того сходить бы по некой малой, но вполне серьёзной нужде. Вот хорошо было в литературе почти всю дорогу, стыдливые авторы о приземлённом-физиологическом умалчивали, и герои сутки напролёт, в боях, походах и прочих своих геройских занятиях, обходились без этого. Сейчас, конечно, так не получится. Существуют конструкции скафандров с системами приёма биологических отходов, так вот этот не из таковых, увы. Да, был бы хороший предлог для того, чтоб снова выйти из-за стола… если б это было только предлогом, ага. Если б это ещё больше не осложняло вопрос, с которым я тут сейчас и сижу – кого мне позвать? Толкина я читал давно и мало чо помню, но кажется, не было у него уточнений, где отправляют естественные надобности в таких вот дворцах. Так вот – в смежных помещениях в канавки вдоль стен. Ну, я и не представлял себе тут кабинок с унитазами, честно. Да и в эти канавки даже вода подаётся, и периодически специальные слуги прохаживаются там метёлками. Практически цивильно. Учитывая, что мне желательно не палить свой биологический пол, лучше отойти подальше, в какие-нибудь соседние залы, где тоже эти канавки есть… Всё одно, с кем будем предаваться сим культурным экскурсам? Если этот мой второй отход будет подальше разнесён во времени с первым, это даже в плюс… но и слишком тянуть не стоит.
За время моего отсутствия доглоданного порося заменили на нового, тоже уже теперь основательно початого, вот и новое рыбное блюдо вынесли.
– Кушайте, кушайте, гости дорогие, - приговаривала с улыбкой разносчица, - есть ещё курочка, перепёлочка, а рыбки-то ещё сколько!
Я поймал её за руку.
– Я надеюсь, в дома раненых своевременно отправлены их порции угощения?
Девица испуганно захлопала глазами.
– Господин не отдавал подобных распоряжений…
– Разумеется, не отдавал! Потому что считал само собой разумеющимся! Раненые и их близкие ведь не могут сидеть здесь, но должны же они получить свою долю с этого пира?
На круглой веснушчатой физиономии отразился понятный скепсис – для их градоправителя это явно позиция нехарактерная.
– Что ж, сейчас я уточню у господина бургомистра…
Я притянул её ещё ниже к себе и заговорил ещё тише:
– Жить надоело? Вы же видите, господин ваш занят! Вы хотите побеспокоить его сообщением, что не выполнили одно из его распоряжений? Господин Альфрид как раз отзывал меня с вопросом, понравились ли нам фрукты, извиняясь, что лучшие из них отправлены к раненым… Так что же, вы ничего не отправили?
Бедняжка затрясла русыми кудряшками.
– Что же теперь делать?
– Надеяться, что никто не донесёт! Есть же у вас чёрный ход, ну? Вынесите всё что надо тихонько через него, и лучше сделать это побыстрее. Авось, бургомистр за множеством своих дел, - мы проводили взглядом опрокинутый в его глотку и возвращённый на стол явно пустым кубок, - не заметит, что это было сделано несколько позже, чем следовало. Молчите, не поднимайте тему сами, и всё будет в порядке.
Девица, истово закивав, упорхнула на кухню разруливать ситуацию, а я вернулся к непростым размышлениям.
Бильбо. Потому что как такая мелочь куда-то ушмыгнула – могут и не заметить, потому что парень сообразительный и потому что уже в конце концов надо что-то решать. Иногда это хорошо – сидеть в окружении гномов, к тому же хорошо так поддатых гномов. Они шумны, беспокойны, они горланят, размахивают руками, то и дело перегибаются через стол, чтоб отвесить собеседнику щелбан или напротив, засунуть прямо в пасть особо вкусный кусочек. Они неплохо закрывают меня от нежелательных взглядов. Я осторожно вынул звуковую ручку, благо, она у меня в наружнем кармане, перевёл её в режим точечного нагрева, взял с блюда крупный апельсин, ненадолго замер, испытывая страдания, которые сложно описать. Да, возможно, я перестраховываюсь, кажется, на том конце стола предаются возлияниям обильно и результативно… или мне именно что кажется.
Телепатическое поле переводит в радиусе своего действия и надписи – их смысл становится понятным, но они от этого не превращаются в надписи на ином языке. Слово «помоги» будет состоять из 6 знаков, если будет написано на русском, из 4 – на английском, из 9 – на французском (или из 8,5 – чо там этот дефис), и это несущественная хуйня, если тебе просто нужно донести смысл, и очень критичная хуйня, если тебе нужно экономить время и место. Мне настойчиво кажется, что нужная мне фраза наиболее короткой и ёмкой была б на английском, но я не знаю её в точности, я хорошо знаю только два языка и на обоих она слишком длинная, но возможностей для проб и ошибок у меня особо-то нет…
«Нужно выйти поговорить с глазу на глаз». Это крупный апельсин, но и задача перед ним стоит огромная. Ну, я не мог бы желать, чтоб вместо него был грейпфрут, зачем бы ему тут быть, они отвратительно горькие. Дождавшись, пока Бомбур нагнётся шарить под столом свою вилку, которой он тягал кругляши колбасы с тарелки Кили, я швырнул апельсин Бильбо. Нори и Ори разразились аплодисментами и принялись хлопать друг друга рука об руку через стол – Автор включился в увлекательные гномьи застольные традиции! Да за это срочно надо выпить! Тауриэль, можно сказать, включилась раньше меня – она либо уворачивалась, либо отбивала подачи с помощью длинного узкого блюда вроде селёдочницы. И вполне весело при этом смеялась. Да уж, кто б мог ожидать подобного от эльфийки!
Бильбо апельсин поймал. Ему в некотором роде пришлось посложнее, чем мне, писчего прибора под рукой нет. Но нашлась мелкая птичья косточка… Ловя несчастный фрукт обратно, я едва не свалился – в основном от волнения. Да, чёрт, до чего ж он сообразительный! По-видимому, это хоббитский язык. Три значка, а какое развёрнутое содержание. Смысл – «через сколько времени один после другого». Бильбо понял, что ни в коем случае нельзя привлечь внимание нашим одновременным-взаимосвязанным уходом. Чо, у хоббитов затяжное детство, они горазды по части всяких проказ, язык хоть как должен подстраиваться под таковые нужды… «Сначала я, через 2 минуты ты. Коридор влево». Полюбовавшись, как Бильбо чистит апельсин и складывает кожурки в карман, я выскользнул из-за стола.
Две минуты можно не заметить в иной какой-то момент, а сейчас они прямо были существенны. Тем более что не две их было, таким чувствованием времени, до такой точности, мало кто обладает.
– Господин маг, - шёпотом затараторил Бильбо, когда мы отошли в сумрак коридора достаточно далеко, - не знаю, что здесь происходит, верно, вы знаете, но что-то здесь нечисто, трубкой своей клянусь! Не по себе мне от этого места и от его хозяев…
– Херня здесь происходит лютая, дружище, и немного я тебе объясню, когда мы для начала решим одну мою несущественную проблему, прости, но придётся тебе немного меня поохранять. Честь и хвала гномам, что обсуждая в числе прочих застольных тем и меня, пока ни один спьяну не проболтался… Вот в нашем мире в некоторых культурах и мужчины мочатся сидя, а у вас, кажется, такое всё-таки не принято. Когда мочевой перестанет давить на мозг, и про остальные проблемы соображать будет легче.
В мою ладонь ткнулось что-то мелкое и холодное, я едва с визгом не отскочил, слишком сразу понял, что это.
– Но господин Автор, так ведь проще всего! Можно и спасением чести назвать как раз, как вы мне выразились!
– Нет, Бильбо, нет. Я его не надену. Тем более ради такой херни. Лучше вырубим, если что, нежелательного свидетеля и выкинем в окошко… шучу. И в таком случае тоже отшучусь как-нибудь. Но лучше без экстрима. Сейчас найдём наиболее тенистый уголок…
– Почему вы притворяетесь мужчиной? – спросил он, когда загораживал спиной тот самый наиболее тенистый угол, изображая, что именно в этой зале, не использующейся, видимо, вследствие состояния ремонта (мы чуть ноги не переломали, перешагивая через каменные блоки, балки и чёрт знает что ещё) ему приспичило в тишине и покое выкурить трубку, - верно, ваш отец считает несчастьем иметь только дочерей? Он не прав… простите, это не моё дело.
– Не извиняйся, Бильбо, - я повернулся к невеликому свету из окна, чтоб застегнуть скафандр как следует, - просто это сложно объяснить, а сейчас ещё и несвоевременно, тут поважнее вопросы…
За окном царила ночь, украшенная понизу более обильно светом в окнах жителей, поверху скромнее, редкими звёздами.
– Вот казалось бы, я мог бы сейчас сбежать, просто тихо ускользнуть, и ищи-свищи… Но нет, не мог бы. Вот скажи, насколько реально было б сейчас вернуться в пиршественную залу, позвать Татьяну, Тауриэль и гномов и свалить отсюда всем вместе?
– Думаю, это немыслимо, господин маг. Это делает нас крайне подозрительной компанией… или показывает, что мы считаем крайне подозрительной компанией соседей. Опасно так прямо показывать, что подозреваешь…
– Угу. Пока изображаешь из себя доверчивого простачка, безмятежно наслаждающегося всеми местными благами, против тебя не выступают открыто.
– И что же ты планируешь делать? – в тёмный дверной проём вплыл ярко пылающий факел с голосом Барда, - как рассчитываешь защитить сестру? Или всё это укладывается в твои планы?
Спасибо, немного озарил обстановочку и немного осложнил в то же время. От меня, кажется, ответа ждут на все эти занимательные вопросы… или просто пытаются обвинить в каких-то новых смертных грехах. Вот бы мне хоть иногда какие-то карточки-подсказки, кем меня видят некоторые местные обитатели.
– Буду благодарен, если немного просветишь меня о моих планах. Обожаю слушать от других людей, кто я такой и чего мне надо.
Бард подошёл почти вплотную, так что я поморщился от жара и чада факела. Гневно и жадно вгляделся в моё лицо.
– Я видел на озере твою силу, но уверен ли ты, что она поможет тебе и Торину Дубощиту сладить с драконом?
А, отлично, я, значит, уже и в пати против ящерицы-переростка вписан, спасибо за информацию…
– Так, Бард, мы это немного уже обсуждали, гномы хотят идти в гору, чтоб забрать оттуда кое-что для них важное, ты не хочешь, чтоб они туда шли, потому что уверен, что достигнут они только одного – разбудят дракона и тогда хана всем в радиусе километров 10. Я по-своему понимаю обе стороны, честно, объясни мне, почему я должен решать, кто из вас правее?
Ухмылка Барда стала какой-то совершенно нехорошей, злой и отчаянной.
– А потому что такова воля господина нашего бургомистра. Господин наш бургомистр любит сытую, спокойную жизнь без угроз и происшествий, но ещё он любит золото, и ради него готов рисковать… не собой, разумеется. Ты должен быть или более самоуверен, чем он, или более глуп, чем он, маленький маг, раз ты всё ещё здесь. Потому что теперь уже поздно…
– Поздно для чего? – не выдержал Бильбо. Бард встревоженно повертел головой и рукой с факелом – всё в порядке, никто больше к нам присоединяться пока не планирует, это птица за окном трепыхнулась.
– Для того, чтоб убраться отсюда и забыть дорогу! Я, видите ли, слышал некоторые разговоры… У дверей выставлена стража. Горожан понемногу начинают уже выкидывать, разгонять по домам. А никого из вашей компании приказано не выпускать. Под самыми благородными предлогами, не волнуйтесь – безопасности дорогих гостей, абы в ночной темноте не споткнулись где, не утопли в канале… или безопасности города, вдруг кого-то из вас хмель лишит обычного здравомыслия… отважишься на прорыв? Не все из вас неуязвимы. Да и вас не собираются бросать в темницы или причинять какой-то физический вред. Утром вы сможете уйти… не все. Гномьему королю придётся либо отступиться от твоей сестры, либо выкупить её приличной долей сокровищницы Эребора.
Я присвистнул. Слышала бы Ктулха, сколько она стоит.
– Заряд транквилизатора получить не боится? Кожа у него, чай, мягче, чем у орка, и промахнуться по такой туше сложно.
– Пойди да спроси у него, если хочешь.
Не, что я говорю, в самом деле. Как будто влиятельному и состоятельному господину хоть что-то нужно делать самому. Стражи, не утомившейся в битве на озере, у него до чёрта, расставит по всем входам-выходам, а планируется, что до утра мы и не проявим никакого беспокойства. А утром у двери Ктулхиной опочивальни будет караулить вооружённый до зубов отряд, мотивированный тоже какой ни есть долей от гномьего золота… Да, они не знают, что пушка Ктулхи больше не работает – боезапас расстрелян. А может, и знают, кто-то из наших местных соратников мог обмолвиться об этом в уши стражи. Правда, мечи и секиры гномов-то работают прекрасно. А станут гномы вообще нам помогать? Они нам, конечно, кое-что обещали… но на тот момент жизнь не дразнила такими заманчивыми перспективами. Я вытащил сигареты и зажигалку.
– Извините, курилка у нас тут так уж курилка. Что ж, ситуация, конечно, хреновенькая… но надеюсь, не безвыходная. Скажи мне вот что, Бард… наше отсутствие кто-то заметил, обеспокоился? Хотя о чём им беспокоиться сильно-то, они ж уверены, что никуда мы не денемся с подводной лодки… Ты знаешь примерно план здания, знаешь, в каких комнатах нас планируется поселить?
– Это таким странным образом ты куришь? – Бард поместил факел в специальное крепление на стене и достал тоже трубку и кисет, - извини уж, табак у тебя – дрянь. Ты полагаешь, верно, что у меня и пути другого нет, кроме как помочь тебе? Да, нам здесь так и так погибать – выгорит ли план бургомистра, или вы вернётесь к своему первоначальному плану и всё равно разбудите дракона. И его пламя обрушится на мой город... Скажи, что я могу сделать, чтоб этого не допустить? Что, кроме того, чтоб уничтожить вас всех, чего я не могу? Можешь ты дать мне слово, что освободившись, вы уберётесь прочь раз и навсегда и забудете эту мысль – соваться в Эребор? Нет, не можешь. Торин Дубощит не отступится от своей безумной идеи.
– Он хочет вернуть свою родину… - несмело встрял Бильбо.
– А мою родину, землю моих предков вернуть из пепла он не хочет? – рявкнул Бард, - вздыхающие о золотом веке удачного соседства забывают, что именно жадность Трора привлекла дракона! По его вине Дейла больше нет на земле! По его вине вдовы и сироты Дейла не имели, что похоронить, из своих мужей и отцов! Гномы, быть может, считают, что достаточно страдали… да мне плевать на их страдания! Они намерены обречь на страдания нас!
Я жадно затянулся. Мысль о том, что хорошо б просто оказаться далеко отсюда, я уже думал, теперь нужна какая-то другая. Просто бегать по стенкам и орать, что это пиздец, мы прилетели предупредить город об орках, и что за это получили – тоже вариант, конечно… Говорил уже Ктулхе огромное спасибо, можно это спасибо дополнить и расширить. Таких дней рождения у меня действительно ещё не было – вон какой праздничный стол, ну а развлекательная программа кончаться и не собирается…
– А ты, стало быть, ни гроша не ставишь на то, что гномы могут и победить?
– А ты? Сколько лет тебе, маг? Сдаётся, меньше, чем страху, поселившемуся под сводами каждого дома здесь…
Факельный свет неплохо освещал тот пятачок, на котором мы стояли – неплохо для такого источника освещения, и для привычных к таковым, к коим меня относить нельзя. Весь мой предыдущий опыт в мире факелов и керосинок для этого недостаточен, думаю, надеюсь, и этот достаточен не будет. Сейчас я думал о том, что такое освещение несомненно должно искажать восприятие возраста, но не настолько ж, чтоб принять собеседника за очевидца тех событий.
– Больше, меньше… Мы вон с товарищем Дубощитом немного об этом уже поцапались. Я действительно не видел дракона. Много всякой херни в жизни повидал, а драконов пока нет. А он видел, да… А ты, Бард? Ты ведь человек, и вроде не из рода этих, как их… которые с эльфами в родстве. Я понимаю, что тебя злит беспечность молодёжи, говорящей, что дракон-де поди подох, и только глубина Эреборских подземелий не позволила Озёрному учуять зловоние его разложения, и смеющейся над страхами стариков. Но видишь ли, это естественный процесс. Те, кто родился после войны или какой-то ещё беды, уже не испытывают страха, а те, кого родят они – над этим страхом смеются. На пожарищах вырастают цветы. Но и ты ведь не стар, Бард. Ты физически не мог застать нападение дракона…
Нет, ну… сколько ему? На вид между 30 и 40, но это ж чёртово Средиземье, где скромных цифр не любят…
– На пожарище вокруг Одинокой горы по сей день ничего не выросло. Я родился здесь, в этом городе, спустя много лет после тех событий, когда все обугленные остовы были разобраны, сажа с обгоревших стен отмыта, и люди уже не вздрагивали, если вдруг набежала тень – знали, что это просто туча закрыла солнце. А мой отец родился в Дейле, обгоревшие печные трубы которого и теперь вздымаются над мёртвой золой как могильные памятники. Его детские глаза запечатлели пожар Дейла, он помнил этот огонь лучше, чем лицо своего отца, погибшего там. И он никогда не забывал, кто он и откуда. Одна половина моей семьи – местные, дети города, который пострадал, но выжил. Другая – дети города, стёртого с лица земли. Две половины моей семьи, эти два города, один мёртвый, другой живой – это как два сердца в моей груди, одно уже изрублено на куски, другое пока живо… Можешь ли ты представить себе такое, что в груди у тебя два сердца…
– Могу, у меня их как раз два и есть.
– Чего?!
Я стряхнул пепел.
– Два сердца. Ну, это не самое существенное на данный момент. Я прекрасно понимаю, что семейная история – это очень важная часть жизни, но только ЧАСТЬ. И… прежде чем ты рявкнешь, что не мне, мол, судить, я просто скажу, что я тоже кое-чего переживал и терял. Это драконов я не видел. А ты не видел то, что видел я. И уж прости, но скажу – как-то неправильно, что Торин, который непосредственно этими вот своими гордыми голубыми очами видел, как дракон поджаривает его родственников и подданных до аппетитной хрустящей корочки, смог преодолеть этот страх и созреть до того, чтоб сунуться в Эребор, а ты – нет.
Видимо, услышанное всё-таки нелегко было пропустить как некую проходную мелочь, с минуту Бард молчал, курил, переваривал.
– Неправильно, ты говоришь? Да, нет ничего правильного в том, что гномы, бежавшие от драконьего пламени, нашли себе новый дом вдали, в безопасности – и им этого оказалось мало, они пожелали вернуть утраченные сокровища… а мы все эти годы продолжали жить в тени проклятой горы с поселившейся в ней смертью. Торин Дубощит – блистательный Король-под-Горой, возвращение которого обещано в легендах, - Бард мрачно сплюнул в канавку, мне, ей-богу, показалось, что сплюнутое зашипело, - пришёл – и сокровища Эребора и новый золотой век теперь у всех на устах… А я – рыбак и сын рыбака… и внук правителя, не уберёгшего свой город. Все помнят об этом. Две половины моей семьи – это рыбаки Озёрного и короли Дейла. У Торина Дубощита дракон отнял его безумного деда и сокровищницу Эребора, а у моего рода – всё…
– А, так я имею честь беседовать с наследным принцем? Хотя, если, как ты говоришь, другая половина твоей семьи – местные рыбаки… получается, твоему отцу, выросшему здесь, пришлось освоить ремесло, жениться на простолюдинке, и ты, как продукт морганатического брака, ничем править, кроме своей лодки, уже не будешь. Да, над вами дракон надругался, как мало над кем.
Бард дохнул в меня горячим дымом не хуже какого-нибудь дракона.
– Когда-нибудь ты поплатишься за свой проклятый язык, но не сейчас – у меня нет желания спорить с горькой правдой, и куда менее я хотел бы твоей жалости. Разница между мной и Торином Дубощитом состоит в том, что у нас обоих дракон отнял дом, и мы оба обрели новый… только я люблю этот новый дом и не хочу терять. Ради всех сокровищ Эребора, ради трона своих предков – я не рискнул бы этими рыбаками, торговцами, плотниками и прачками, а он – рискнёт.
Я опять затянулся.
– Скажи, а вот если предположить, что мы действительно исчезнем, как ты и хочешь – это всё, что тебе нужно, ты сможешь дальше спокойно жить с тем фактом, что тут под боком спит дракон? Если он всё ещё жив – то ведь может однажды проснуться сам по себе… проголодается, в туалет захочется… Ты готов просто жить в надежде, что это произойдёт не при твоей жизни? А, например, уже при твоих детях? У тебя ведь есть дети?
– А ты возьмёшься обещать, что гномы избавят меня – и всех нас – от этого страха? Ответь мне честно – ты можешь пообещать, что дракон не успеет повторить здесь то, что сделал с городом моих дедов?
Хотелось просто ржать больной гиеной. Серьёзно, как так получается, блядь? Я в ваш мир вообще не хотел! Я Ктулху с её любимкой на культурную экскурсию привёз! Какого хрена я обрастаю долгами просто на глазах?
– Знаешь что, - ответно дыхнул в его сторону Бильбо, получилось, ввиду соотношения роста, конечно, не так значительно, - господин Автор привёз нас сюда исключительно потому, что мы увидели идущих сюда орков, и ему тяжело было думать о том, что кто-то может погибнуть. И прошу заметить, погибших у вас нет. Если что-то возможно сделать, чтоб дракон никого не убил – господин Автор сделает это, ему для этого не нужны твои угрозы! А сейчас нужно думать о другой проблеме – вашем проклятом бургомистре.
– В общем-то даже добавить нечего, - я переложил сигарету из правой руки в левую и полез во внутренний карман – не скафандра, то есть, формы, - кроме одного. Если тебя бесит, что народ поёт славословия Дубощиту на основании того, что он король из легенд, и на этом основании верит в его победу над драконом, то в этом я с тобой полностью солидарен. Я что-то не заметил на его голове короны, блеском которой он должен слепить врагов. Он здесь как любой из его воинов, как Бильбо… или как ты. Там, на озере, мы орков не происхождением впечатляли… Так вот. Бильбо, извини, но ты реально единственный, кто может… Да, Бард, просто поверь, он –
может незамеченным проскользнуть мимо стражи. Вот, возьми…
Я осёкся – цепочка ключа запуталась… в повязке. Она по-прежнему там, в кармане, это уже не дурной анекдот, это, блядь, судьба. Бильбо испуганно охнул – факельного света хватало, чтоб увидеть бурые пятна.
– Вы всё же ранены! …а, нет, это засохшая кровь…
Я наконец выпутал цепочку и вручил Бильбо ключ.
– Это – ключ от…
дома. Ты ведь помнишь дорогу? Сообщи нашим друзьям, оставшимся там, что произошло… Я не знаю, что им передать, о чём просить. Чтоб отбивать нас штурмом, их всё же маловато. Но оставлять их дальше без новостей тоже нельзя.
– Им следует сообщить, - встрял Бард, - что они должны будут придти под окна ваших спален, и уж как знают – помочь вам выбраться через эти окна. Вы должны будете подать им какой-то знак, на который они будут ориентироваться, думаю, с этим у господина мага проблем не будет. Едва ли бургомистр допускает, что тяжёлые и неповоротливые гномы решатся бежать через окна по верёвкам из простыней, но он в любом случае выставит вокруг дворца оцепление. Ваши друзья окажут вам неоценимую помощь, если возьмут на себя хотя бы эту внешнюю стражу. Меня, как и прочих, скоро выкинут отсюда… Но у меня есть несколько надёжных людей, которых я смогу привести к дворцу и помочь с тем, чтоб отвлечь стражу. И у меня есть надёжный человек здесь на кухне, который даст вам кое-какие травы, из них можно приготовить отрезвляющий настой. Гномы привычные к выпивке, их не так-то легко напоить до беспамятства, но в такой ситуации нужны предельно ясные головы.
– Спасибо, Бард. Будь осторожен, Бильбо. Я доверяю тебе величайшее сокровище, и верю, что ты убережёшь его – одно сокровище ты уже хранишь… Удачи тебе.
– Вам она нужнее, - улыбнулся Бильбо и скрылся в темноте коридора.
Бард снял факел со стены – пора и нам закругляться-разбегаться – и повернулся ко мне.
– Кто он?
– Хоббит. Наверное, вы тут о хоббитах не знаете, их земля отсюда очень далеко… Поверь мне, это очень сообразительные и умелые ребята, не стоит обманываться их несерьёзной внешностью. Если какая-то миссия кажется невыполнимой, стоит сначала поручить её хоббиту, а потом делать окончательные заключения.
– Вот оно что, я думал, это обаятельный уродец из людей или гномов… но спрашивал я не о нём. Когда окровавленную тряпицу так хранят, у неё есть имя. За ней стоит что-то – память, долг…
Моё распиздяйство за ней стоит, как переоделся по возвращении в 21й, так форму больше не трогал, и всё это время не до ревизии карманов было… Ай, да ладно, а я мог её выкинуть? Теперь, во всяком случае, нет. Не знаю, что там представляет себе Бард, да и важно ли это, но сделать хранение этой повязки осознанно намеренным я вполне готов. Не то чтоб мне нужны какие-то напоминания о том, каким охуевшим я умею быть, но если такое напоминание будет под рукой – почему б нет.
– Да, это так. Память о том, что иногда невозможное возможно. Невозможное куда более, чем обогнать орков, чем выбраться из этого дворца и победить дракона. Долг справиться и выбраться, сколько б ещё нервных клеток это ни потребовало, и не только для того, чтоб сдать сессию… Ай, не вникай.
Ещё через несколько шагов по тёмному коридору прозвучал следующий вопрос.
– О каком сокровище, которое хранит твой приятель, ты говорил?
Благо, к этому вопросу я был готов и ответ на него придумал.
– О сокровище его цельной, чистой, неиспорченной натуры, делающей его способным спасти и нас, и вас.
– Я рассчитывал услышать, что и он обладает каким-то оружием, подобным вашему… Но такой ответ нравится мне даже больше.
