Туда и обра... а нет, если б всё было так просто

      Обратный путь был несколько медленнее, но всё равно не настолько, чтоб оценить, как многое успело измениться. Чуть расчистили, скучковали трупы… Это процесс небыстрый, блин. Трупы – они тяжёлые. А ещё плоть очень, очень тяжело горит. Кажется, ничего наподобие бензина у них тут нет? Надо насинтезировать и раздать хоть кому-нибудь, резвее дело пойдёт… Вокруг места нашей стоянки трупов уже не наблюдается. Зато живых дофига. Приличная туса гномья, слегка разбавленная эльфами и, кажется, людьми. О, костёр разводят. Обычный, нормальный костёр, вон и котелок тащат – война войной, а обед по расписанию. Мой провожатый спешился, снял меня (я соскользнул на сей раз менее картошечномешочно, хоть и был слегка под мухой), отошёл перекинуться парой слов с каким-то ушастым у костра, потом опять взлетел в седло и усвистал. В смысле приветствий моего возвращения на меня с порога наорала Ктулха, на предмет где меня носило и «так вы там чо, бухали?». Ну, попыталась наорать. Голос к данному моменту, оказывается, уже сорвала. Сначала прооралась на Даина, после моего отбытия вскорости продолжившего критику действий и морального облика кузена, потом на Двалина, на невиннейший вопрос, где Лавкрафт, ответившего, что он отправился в гору, известить Ори и Кили, и кто ещё там, что мы вернулись… То есть, орала она в той же мере и на подвернувшегося Гэндальфа, и вообще в пустоту, на мироздание… И на меня сейчас не то чтоб орала, но очень пыталась.       – Как вы это объясните, а? Кили – жив!       – И эээ… плохо что ли?       – Так он тоже должен был погибнуть! И Торин, и оба его племянника! Ну в смысле, у Толкина – так! Они все трое погибли… А тут Фили тяжело раненым в гору унесли, и он почти сразу умер, да. А Кили только слегка ранен, сидит там у тел брата и Тауриэли… Блин, не тупите! Он был жив уже хрен знает сколько между своей несостоявшейся смертью и нашим прибытием, и никакие эти ваши лангольеры не прилетали! И щас их нет, хотя Кили-то не в ТАРДИС… Почему с Кили история пошла не по-написанному – и всё норм, а Торину стоило выйти из ТАРДИС – и пиздец?       Брата и Тауриэли… Время для рефлексий и переживаний будет. Такие вещи и невозможно осознать сразу. Не раньше, чем увижу весь отряд собравшимся вместе, и взгляд не найдёт среди него золотистой макушки – где же Фили, куда запропастился? Не найдёт долговязого силуэта рядом с Кили… Мог ли я ожидать, что в таком чудовищном замесе, чудовищность которого и сейчас оценить можно с одного взгляда, не погибнет никто мне знакомый, что уцелеют все 12 бородатых коротышек, уцелеют все, кого я знаю по имени? Разумеется, нет. Здесь не книжка, где в расход идут бесчисленные ноунеймы, чтоб полководцы-аристократы-главгерои разве что многозначительно поглаживали эффектно и гармонично лёгшие шрамы, вспоминая, какие они понесли потери, но с оставшимся небольшим отрядом всё же победили… Точнее, здесь у нас книжка, в которой предполагалась смерть одного из главных героев. Помнил ли я, что они должны погибнуть? Ничерта я не помнил! Ктулха наверняка упоминала об этом, может даже, не один раз, но больше, чаще, она, естественно, говорила о Торине, а я и его судьбой голову себе не грел, одной головы, греющейся по этому поводу, достаточно. Опять персонажи чужих любимых книжек обретают плоть и голос…       – Блядь, не знаю! Честно не знаю, может, его смерть не была фиксированной точкой… или вообще была выдумана Толкином… А Гэндальф что говорит?       – Понятного – ни хрена! Сами с ним поговорите, а?       Обязательно, но, видимо, не щас. Незадолго до моего возвращения, до кучи, прооралась Ктулха на стихийные прения, грозящие перейти в потасовку, между гномами и эльфами, обнаружившими несколько ещё живых варгов… Варги – это, коротко говоря, тёмные твари, обладающие зачатками разума, наиболее способные даже изъясняются на всеобщем. Имеют вид волков, пережравших стероидов. Союзники орков, участвующие с ними в наиболее грандиозных заварушках, типа вот этой (на мелкие набеги не размениваются, ибо орки над ними не главные, те и другие равно подчиняются Тёмному властелину, и в промежутках между порученной им работой живут своим углом и по своим соображениям). Так вот, гномы намеревались добить, эльфы такой категоричности противились – вам не надо, так мы в плен возьмём для допросов, ну хотя бы тех, кто сравнительно целенький, тех вон, с развороченными кишками, да, гнать до лагеря маятно будет… Ктулха убиению, естественно, воспротивилась – тёмные-то тёмные, свирепые-то свирепые, но это, блин, ВОЛКИ! Как можно взять и эдак бестрепетно убить волка? Но и гнать их в эльфийский лагерь в таком состоянии совершенно немыслимо, если б они были способны идти, они б, поди, отступили со своими. Сами ж говорите, что повозок на всех не хватает, а пойдут они как, с такими ранами? Каких-то там конвенций по правам военнопленных в Средиземье вроде нет, но всякие там понятия чести и гуманности светлых народов-то есть. Вот и проявите! Даром что один из волчищ, какой-то среди них, видимо, среднего калибра вожак, обложил её на довольно сносном всеобщем всякими обидными для женщины словами. В общем, потащила меня осматривать проблему и выносить по ней своё веское решение. Кому, как не мне, правда же? Тащиться я решил минимально подготовленным – то есть айда за портативными медпалатами, да. Попросту, если не этим – так раненым гномам будут нужны. Часть раненых сразу унесли кого в лагерь Даина, кого, из наиболее тяжёлых, в гору, но всё ещё не всех. Некоторые к тому же в таком состоянии, что шибко не потаскаешь. Походные лазареты в нескольких сравнительно целых дейловских зданиях устроили, Гэндальф сейчас там… С нами пошли Балин и Двалин – вместе-то мы, чай, больше утащим, они оба полагали, конечно, что тащить-то надо для своих, воины Даина хоть противные порой под стать своему правителю, но всё ж родня. В комнате отдыха возился, просыпаясь, Торин, возле него бдили Оин с перебинтованной головой и Бомбур, размешивающий что-то в большой чашке и неприязненно косящийся в сторону занавешенной рамы. Из рамы приветливо окликнули – что происходит, какие-то проблемы? – блин, вот не до экскурсов щас, погоди, ладно? Тут 200 дел и все срочные, вон величество вот-вот очнётся, там снаружи митингуют, требуя короля или хоть объяснений, чозанах, но прямо щас у нас внезапный курс военно-полевой хирургии… Заверил, что могу не волноваться, он тут за всем проследит. Ну да, какие проблемы, сидя в раме-то. Так, палат в наличии 8 штук. Я, конечно, щас запущу синтез, но это часа 3 минимум. Так что будем распределять приоритеты… Щас ещё посмотрим, чо из инструментов и медикаментов можно до кучи захватить…       Пилить до ближайших варгов пришлось два квартала. Два когда-то неплохо расчищенных нами квартала. Говорил ведь, помнится, Дори, надо было демонтировать этот сруб. Вот, демонтировали. Между обломками валяются орочьи шлемы и кривые мечи, из трухлявого дерева и чёрной, жирно поблёскивающей земли тут и там торчат стрелы. Вот тут, кажется, у Лавкрафта расползся узел с гнильём… а теперь тут мёртвая лошадь лежит. А тут они с Тауриэлью закусились – она сказала, что херня этот его Шаб-Ниггурат, видели его в Лихолесье, нежить как нежить… В смерть Тауриэли верится ещё меньше, чем в смерть Фили. Она же эльф, ну! Столько разговоров было, что она переживёт избранника… А у стены три орочьих трупа, рядом эльфы сооружают носилки. И застарелая горечь пожарища органично дополнена щедро пролитой кровищей. Уже понемногу пованивающей. То ли ещё будет, солнце только встало, но день действительно ожидается жаркий…       Нужное место угадывалось издали – опять же по крикам. Ну и по небольшой разнорасовой толпе у ворот, в которой, как утёс над водой, возвышался… в принципе, великан. К двухметровым я тут привык, но в этом дядечке метра три точно. И в плечах метра полтора. Чёрный, косматый, бородатый. Только дубинки не хватает. Дубинки, реально, не наблюдается, вместо этого великан деловито, безэмоционально, как казалось по крайней мере на взгляд снизу, точил брусочком здоровенный тесак. Прямо очень завлекательно выглядит, прямо так и тянет подойти поближе, ага? Вот кто на моём месте не захотел бы услышать, что не, нам не сюда, нам дальше?       – Это Беорн, - шёпотом пояснила Ктулха, - не путайте с Береном, Берен – это который с Лютиенью, это давно было… Хотя чо я, в гномах же вы вон как быстро разобрались. А тоже сперва гундели, что их всех зовут одинаково, это не имена, а издевательство. Фрерина Фенриром два раза обозвали…       – Ай, у меня была тренировка с этой Францией… Там тоже – Колло, Билло, Баррас, Барер… и это даже не братья! Это фамилии такие! Имена там обычно ещё веселее – кто не Жан и не Жак, тот Жорж, в сложных случаях Жан-Жак или Жан-Поль… Хорошо ещё, я со всей этой братией лично не общался, так, исторические экскурсы уже опосля…       Так что к воротам в добротной каменной кладке забора, огораживающего, судя по всему, бывший загон для животных, мы двинулись одновременно. Оттуда раздался рык… Рык тоже может быть с довольно разными интонациями, но в 90% случаев упоминание этого слова снабжают эпитетом «угрожающий». Ну или там «глухой», «грозный». А вот этот рык был надрывным, отчаянным, как будто даже истерическим.       – Эй, Беорн, - окликнул идущий сзади Двалин, - погодь пока. Тут зверий лекарь пришёл.       Великан моментально развернулся, сразу нашёл нас с Ктулхой взглядом, наклонился. Такой Торин на максималках, косматая грива чуть не до пояса небрежно перехвачена в паре мест жгутами, под густыми бровями внимательные, настороженные глаза – светлые какие-то, в тени оттенок не разглядеть, значительный хищный нос с подвижными ноздрями. Вот бороду такую Торин только в мечтах отрастить может. Кудлатая, всю широченную грудь укрывает. Не, ну мы тут уже много чо видели. Подумаешь – великан…       – Зверий лекарь? Для чего же? Я здоров, а иных добрых зверей ты тут не найдёшь. Только порождения зла.       – Ха! – раздался из-за его спины хриплый, резкий выкрик, - ты знаешь, чьи мы порождения, Беорн. Оттого хочешь убить нас, оттого медлишь. Что же ты, давай!       Я аккуратно обошёл возвышающуюся надо мной живую гору. Мда. Вот само то, ради чего стоит мечтать стать ветеринаром. Самая что ни на есть романтика работы. Зверюга размером-весом чуть меньше этого Беорна, таких волков в жизни не бывает, только в мифах. Башка, ощетинившаяся, как дикобраз, слипшейся от крови и грязи шерстью, сверкает небольшими, но очень злобными глазами и оскаленной пастью – клыки с палец толщиной, давление в такой челюсти страшно представить, какое – Двалин по дороге сказал, они металлические рукояти оружия порой перекусывают, не то что деревянные. Огромная, испещренная застарелыми шрамами и свежими ранами туша. Рядом вяло перекатываются валики кишок. Но это так, цветочки. Второй, в полуметре лежащий – одна лапа висит на коже и последнем лоскуте мышцы, вторая сломана ближе к локтю, пневмоторакс, левый глаз… сложно понять в густой кровавой жиже, но кажется, нет его уже, глаза. А там, дальше – судя по положению тела, как минимум компрессионный перелом позвоночника? Можно мне вернуться в тот момент, когда согласился на эту авантюру с поездкой в Средиземье? Нельзя, да?       – Я тут по дороге пытался вспомнить какой-нибудь анекдот про ветеринара и оборотня, хоть один-то явно в жизни слышал… не вспомнил, придётся на ходу сочинять. Задам сразу один, определяющий всё вопрос – жить хочешь?       Волк расхохотался. Смех получился откровенно так себе – возможно, не из-за состояния, а по жизни не лучшие способности к чему-то подобному.       – Зачем враг хочет помочь? Затем, что глуп и надеется на помощь в ответ, против своего племени?       Остальные двое, как могли, поддержали смех – а могли ещё хуже, конечно.       – Вот я ж задал вопрос, предполагающий односложный ответ, зачем так напрягаться?       Варг напружинил передние лапы, двинулся, насколько было возможно, в мою сторону – зловонная пасть и наморщенный, ощетинившийся роговыми чешуйками и бородавками нос оказались прямо перед моей физиономией, я отшатнулся.       – Боишься? Разумно. Даже сейчас боишься меня. Уже не хочешь, чтобы я жил, а? Варг не предаёт своих, варг не орк. Ничего не услышите.       Когда я встречаю где-либо в литературе или кино образ говорящих зверей, меня интересует один вопрос – КАК. Как они это могут, при совершенно ином строении гортани? Да, у некоторых птиц диапазон звукоподражаний феноменально широк, но всяких псовых-то это как касается? На что собаки друзья человека, но даже «привет» и «пока» так и не научились говорить. Ну, вот, может, и изучу строение этой гортани, главное, чтоб не изнутри…       – Мы тут как раз недавно проходили тему «всё живое боится смерти», что-то мне кажется, ты тоже не отказался б ещё побарахтаться? Потому сейчас и злишь и провоцируешь нас – борешься с собственным желанием жить, хочешь, чтоб убили поскорее. Смотри, у Беорна остро наточенный клинок…       – И Беорн не хочет пускать его в ход. Беорн не любит убивать, ха-ха! А мы любим! Беорн, когда был молод, убивал тоже, мы помним! За то и ненавидит нас!       Ну, произношение у них, мягко говоря, не очень чистое, примерно на уровне тех попугаев, очень даже очевидно, что не человек говорит. Это может создать проблемы, кстати. Хуже нет муки для глухого меня, чем собеседник с хреновой дикцией. Пока выручает то, что говорят медленно (видимо, из-за боли) и громко (видимо, голоса в принципе громкие), может, и дальше так будет…       – Что ты можешь помнить, - устало и скорбно прогрохотало сверху, - тебе пяти лет ещё нет!       – …а у меня есть препараты для эвтаназии. В большой дозе остановят даже такое большое сердце, как у тебя. Да я и не уверен, что с такими травмами получится поставить тебя на ноги, тем более уж это касается твоих соплеменников. Возможно, так оно и лучше. Или можем заштопать тебя и твоих товарищей, хотя бы попытаться. Выбирай.       Янтарные глаза прищурились зло и с нарастающим интересом.       – Зачем хочешь сохранить наши жизни? Отвечай правду, ложь я чувствую!       Ишь ты. Ну, я теперь тоже. Нда, забыл спросить Трандуила, браслет будет оценивать и сказанное мной тоже? Впрочем, я и не шибко склонен врать. Если б умел, любил и практиковал – меньше б имел в жизни проблем.       – Помимо того, что врач, я ещё и зоозащитник. И зоозащитником буду всегда в первую очередь, я в эту профессию шёл, чтоб лечить, а не убивать. Хоть весь характер архаичной скотолечебной науки тому и противодействует. Но я сильнее. Может, исправишься, добрым станешь. Исправиться может только тот, кто жив.       – Стану кем? Псом, лижущим руки, как бессловесные шавки, которые ходят с этой? Что-то я не вижу их больше – верно, до сих пор трясутся?       Ктулха рассказала, как Лина и Милиса, сопровождавшие её в первый визит сюда, напугались говорящих волков. Едва ли только из-за размеров и сквозившей во взглядах и голосах ярости. Чувствовали что-то иное, чем обычная зооагрессия… Зверь втянул носом воздух.       – Неизвестное племя. Таким я ещё не перегрызал горла. Велико твоё племя, хватит, чтоб мы насытились?       – Опоздал ты с такой фантазией, без тебя справились.       – Сам ты шавка, - фыркнула сзади Ктулха, - только твой хозяин тебе и репьи из шкуры не вычешет. Отойдите, Автор, щас Беорн его…       – Да можно и не Беорн, - поддержал Двалин, - подержите-кось ящичек этот, чай, секира моя ножика этого, может, и не острее, однако ж и не тупее. А, испугался, падла? То и болтаешь до сих пор – подыхать-то не хочешь, хватаешься за надежду, да хочешь, значит, чтоб тебя поуговаривали! Да и то верно, на кой балрожий конец это делать-то? С племенем вашим один разговор, короткий…       Зверь посмотрел на меня злобно-торжествующе – вон, мол, послушай гнома, уж они понимают. Лааадно. Нет, я не был уверен в том, что делаю, даже и как в голову пришло, сам удивлялся, просто вытащил из кармана… всё вытащил, блин, что запуталось в цепочке ключа – повязку, мобильник, таблетки, деньги, пару накопителей и ещё кое-какую мелкую дребедень, которую я на болотах в карман напихал, ну и кольцо, да, сунул под украшенный струпьями нос.       – Вот. Понимаешь, что это значит?       Секунды две-три дёргал губами, щурился, хрипел, борясь с собой – и опустил, отвернул голову, как виноватая собака.       – Понимаю. Великую Тень чтим. – Повернулся в сторону собратьев, гаркнул, видимо, на чёрном наречии: - подчиняться!       Браслет был холодным. Надо понимать, это означает, что зверюга никакого потайного умысла не имеет, искрення в этом подчинении. Я поднял и рассеянно покрутил упаковку палатки.       – Получится ли накрыть вас троих разом? Это… целительский шатёр. Он обычно рассчитан на двоих, а вас трое и вон какие крупненькие, но может, получится…       – Рваное Ухо, ближе! – гаркнул вожак тому, что с перебитым позвоночником.       – Эй-эй, ему такому двигаться нежелательно, сместится…       – Да двигался он уже, - буркнул Беорн, - сюда-то когда заползал. Хошь, я его поближе перенесу. Только если хоть зубы оскалит – не обессудь.       Варг склонил голову и тихо заскулил, показывая подчинение решению хвостатого полевого командира.       – Поднимать нужно аккуратно, там неизвестно, сколько переломов и разрывов…       – Да уж сам учёный маленько.       Палаты хватило аккурат впритык от носа одного до копчика второго, и перемещаться между телами было, мягко сказать, затруднительно. А ещё оборудование… да, бывали в этой жизни задачи попроще. Посложнее тоже бывали, но в основном иного плана.       – Так. Сейчас нужно будет промыть и вправить твою требуху… всего б тебя в антисептике искупать, конечно… введу наркоз. Чтоб ты спал и ничего не чувствовал. Сейчас сбрею шерсть с лапы, не пугайся – мне нужна вена…       – Излишне, - усмехнулся зверь, - пригожусь неспящим. Боли не боюсь. Займись этими. Если вылечить нельзя – умертви. В нашем племени не было и не будет калек.       – Если ты о лапах, то правая, конечно, под большим вопросом, некроз уже наверняка пошёл… сколько часов с травмы прошло? А вот у левой шансы есть. А на правую протез присобачим…       – Нужна помощь-то какая? – прогрохотал снаружи Беорн, - да коль и нужна… не помещусь я в домике этом.       – Есть такое. Если не сложно, помогите пока гномам отнести их коробки к раненым более человекообразным. Если справитесь хотя бы с распаковкой палаток – вообще отлично будет. Ну и пошлёте кого-нибудь меня проводить, как тут закончу… А вот вы, Ктулха, зайдите. Хрен знает, как, но придётся нам тут вдвоём возиться, работы-то на полноценную бригаду реаниматологов… Вот вам перчатки и маска – больше для вашей защиты, чем пациентов, которые нестерильны от слова вообще…       Снаружи словно море – то накатывает волна, то отступает, шум словесного базара. Вон, мол, диковины какие у магов! – ага, да нашли, на кого тратить! – ну, кто ж их, магов, резоны разберёт…       – Наклонись, - велел вожак, тем временем занимавшийся тем, что зубами и лапами отодвигал свой внутренний мир из-под наших ног.       – Эээ, Автор, стоит ли… - Ктулха пока этому варжьему переобуванию не слишком доверяла.       Варг неожиданно смачно лизнул меня в макушку.       – Надо. Все наши признают. В трёх улицах лежит Синеглазая. Поступи по разумению.       Ага, значит, беспокойство друг о друге у вас, в отличие от орков, развито…       Вышел перекурить. Ктулха начала было спрашивать, куда девалась моя кинофобия, потом посмотрела на трясущиеся руки, раздумала. В трёх улицах – это примерно такое же расстояние, как от корабля досюда. И до гномов чуть меньше. А ещё одна варжья палата получилась на западной окраине города. Там двоих запертыми в каком-то овощехранилище караулили эльфы, немного мы с ними попрепирались по вопросу, можно ли нас допускать к раненым, но вполне ещё опасным тварям. Этих, видимо, и планировалось гнать в эльфийский лагерь – один утыкан стрелами как ёж иголками, из второго рукояти двух кинжалов торчат, но стоять на всех четырёх лапах способны, хорохорились, что если нам далеко и трудно, то могут и поближе перейти. Я сказал, что с такой кровопотерей перейти они все шансы имеют в мир иной, палату ставим здесь. Ну и не буду медлить с самыми хреновыми новостями – не лысых варгов у нас, видимо, вообще не будет. Потому что при таком количестве повреждений сбривать уж всё подчистую. Хорошо, что большинство затрагивают только мышцы, не внутренние органы. Плохо то, что в одном случае задета левая почка, а в другом желудок, ну и вот буквально чуть-чуть – и отломок ребра доберётся до лёгкого, так что не дёргайся, а? Ктулха со смесью ужаса и скепсиса, не знаю, чего больше, спросила, неужели я собрался делать операции. Ну как вам сказать, очень хотелось бы «нет», опыта соответствующего не имею, при операциях присутствовал, но в должности «принеси-подай, пошёл нахуй не мешай». Но много тут желающих вообще этими пациентами заниматься? Как бы да, что-то я чисто примерно представляю, как делать, что-то даже не представляю, надо открывать справочники, но если я вообще ничего не сделаю – из всех… семерых в общей сложности, да? – выживет кто-нибудь один. Кто-то с распоротым брюхом скончался ж уже до нашего прибытия. Сейчас мы их системами жизнеобеспечения условно стабилизировали, определим самого экстренного и…       Надо заметить, только по дороге к вот этой третьей кучке пациентов моей мечты дошло до того, чтоб рассказать Ктулхе о подарках Трандуила. До сих пор просто к слову не приходилось – говорили о варгах, о гномах, особняком об одном конкретном гноме, в общем, хватало тем настоящего момента. Периодически вспоминал, как, например, когда по карманам шарился, но через пять минут бывало уже не до того. Да и Ктулхе хоть и было малость, конечно, интересно, чо-как там прошло на высочайшей аудиенции, но так, в третью очередь, после всяких бородатых и хвостатых, а никак не до.       – В общем, не буду врать, что Трандуил прямо до слёз расстроился, что вас не было, ответом, что вы заняты, удовлетворился, жива и ладно. Но что рассчитывал через вас подкатить к Торину по вопросу некоторых каменюк, тоже неоспоримо. Не спрашивайте, откуда уже у гламурного величества уверенное представление о вас как о невесте Короля-под-горой, я спрашивать не стал. Ну так понимаю, у эльфов свои информаторы. Так что готовился, да. И я ему даже сказал, что ваш круг интересов, помимо всякого разумного-бородатого, очерчивается преимущественно режиками, да подлиннее и поувесистее, прямо сложно описать всю красоту ситуации существу, никогда не читавшему Фрейда… Короче, ничего по вашему вкусу у него б просто не нашлось, не в эльфийском духе такое. Но во-первых, меч вам обещал Торин, позволить Трандуилу его в этом обойти – значит испортить настроение надолго, во-вторых, он с подарками определился уже загодя, так что поговорку про коня знаете?       Выражения Ктулхиного лица при вручении и разглядывании подарка я, кстати, оценить в полной мере не мог – к тому времени уже весьма полноценно рассвело, и день очевидно планировался таким же, как и все предыдущие, то есть погожим до безобразия. А тени на некоторых участках нашего пути не случалось никакой – свободны для прохода оставались наиболее широкие улицы. А очки-то я забыл на корабле. Захвачу, конечно, как пойдём за палаткой. А пока я мучительно жмурился и Ктулха водила меня практически под ручку, вызывая естественное удивление у всяких встречных – это как, лекарь мало того, что плюгавый такой, так ещё и слепой?!       Зато вот интонацию заценил вполне. Брезгливо-возмущённую.       – Это что вообще?!       – Не поверите, браслет.       О том, что браслет – не с первого раза, но догадаться можно. Больше это, конечно, напоминает отломанную гарду шпаги – такой вот браслетик, объёмный. Кружочком. Воланом.       – Без помощи Говарда описать не могу, как я тронута! Интересно, кто и какими словами меня этому хмырю описывал, надо найти и пожать ему горло! Он меня кем считает, типичной средиземской девой, основная задача которой – блуждать туда-сюда по дворцу, сверкая пафосными одеждами и побрякушками? Лучше б носки подарил, чесслово!       – Предвидел такую реакцию, на самом деле. Но не спешите с заключением, вообще-то это – тоже оружие. По-эльфийски понтовое к тому же, зацените, какие кружавчики.       – Оружие? Это каким образом? – отношение к эльфийским понтам Ктулха опять же интонациями показала.       Здесь, кстати, следов побоища было поменьше – в том плане, что этим путём недобитки отступали. Путь не самый логичный, но другие были отрезаны. Сколько-то орков, поджимаемых близящимся рассветом, тоже пытались укрыться в уцелевших зданиях и их подвалах, непонятно, на что надеялись, преследующий отряд бойцов Железностопа их выволок и перебил, большинство даже не успели получить солнечные ожоги. А вот варгов обнаружили позже, они более, чем орки, способны сидеть тихо и сливаться с текстурами, даже будучи серьёзно ранеными.       – А вот вам даже мануальчик. Он на квенья, и может показаться, что с телепатическим полем это не проблема… При формальной понятности, слог настолько выспренный… вам должно понравиться, короче, не сам браслет, так слог инструкции. Я лично окосел на втором абзаце. Но Трандуил мне вкратце объяснил. Он, понимаете, выбрасывает сеть. Особую, энергетическую. Обездвиживающую противника, выпивающую его силы, типа того. Да, знаю, что не ваш тип прибамбасов, но прибамбас древний, редкий, чуть ли не единственный такой, считается очень крутым…       – Да? И с чего тогда такая невиданная щедрость? Чо сам не пользуется?       – А не может. Этой штукой может пользоваться только женщина, и то не всякая, нужен особо сильный дух, потому что именно духом эта штука и управляется, никаких кнопок вы тут, вполне естественно, не найдёте. Чисто волевое усилие, правильный настрой, способность подчинить себе артефакт… Трандуил полагает, что у вас это получится. Конечно, если захотите. Ну, рассматривайте это как комплимент, что ли, сия персона их, знаете ли, их не источает направо и налево. Типа, девушка, очаровавшая короля гномов, по определению незаурядна. О вашем характере он, разумеется, ничего не знает, зато о Ториньем мал-мало знает.       – Да чья б корова мычала…       Путь нам преградил масштабный движняк по разбору и погрузке деревянных конструкций – на костры, так что мы остановились подождать, пока пробка маленько рассосётся.       – Короче, хорошо, что я с вами не поехала. Надеюсь, спрашивать, как мне подарок, он не планирует. Не, ну серьёзно, сеть – ладно, лучше, чем просто цацка для красоты, но не таким нелепым по конструкции его сделать нельзя было? Он же тупо неудобен, мешаться при ходьбе будет…       Я пробурчал, что с моей точки зрения большую часть оружия не назовёшь чем-то компактным и удобным, и особенно это касается того, к чему так тяготеет Ктулха, Ктулха огрызнулась, что сей аргумент не принимается, уж точно не от того, чей браслет куда скромнее размерами и сдержаннее в плане красивостей, их там вообще почти нет, в основном какие-то руны с внутренней стороны. Правда, и беспонтовее, поменяться б тоже не хотела, не. То есть, в принципе конечно круто, не так плохо всегда знать, кто тебе пиздит, кто нет…       – Ну, зачастую для этого и браслет не нужен, всё-таки экземпляры, действительно умеющие врать, не на каждом шагу встречаются. Я по нашей вселенной сужу, понятно. Обычно всё равно в той или иной мере путаются, запинаются, да ещё и забывают, что именно наврали. По-настоящему талантливо врут те, кто сами убеждены в своей правоте, то есть не вполне здоровые на голову. Интересно, в таком случае браслет нагрелся б? Я всё, что не очень хорошо понимаю, на магию не списываю, полагаю, эту штука регистрирует вполне физические параметры проявления нервозности – напряжение, учащение сердцебиения, потение ладоней и прочее беганье глазками. Но поскольку у меня с трактовкой невербальных знаков когда как, хай будет. Точнее, невербальным знакам я не особо доверяю, нервничать человек может не потому, что врёт и боится быть пойманным на лжи, а потому, что сам по себе пугливый или стесняется сказать, что ему в туалет приспичило. Так что остановимся на том, что браслет ничо, красивый, и к нему можно прицепить на какую-нибудь цепочку кольцо, чтоб не проебалось.       Ктулха посмотрела на меня насмешливо.       – Насколько я помню, ЭТО кольцо не потеряешь, если того не захочет его истинный хозяин. То есть пока ему удобно, чтоб кольцо было у вас, оно у вас и будет.       – Ай, опять магия-шмагия? Я на этот счёт всё-таки скептик. Но пусть даже и так. Это у Саурона просто нормального повелителя времени не было. Поверьте, мы можем проебать что угодно.       Двинулись дальше, Ктулха сколько-то молчала и гневно пыхтела, браслет оттопыривал карман и тем бесил, но напяливать его на руку хотелось ещё меньше.       – Так… а с помощью этой сети можно же победить этих, как их… пожирателей реальности?       – Это вы меня спрашиваете? Понятия не имею. На моей памяти никто их не побеждал.       – На вашей памяти? То есть, вы с ними сталкивались? Сколько раз?       – Один, и то недолго, не до любований было. Давно, в первой жизни. Один член моей команды погиб так. Больше о сем явлении знаю с объяснений старших. И с их объяснений варианта в таких ситуациях два – исправить, если ещё возможно, то, что привело к созданию парадокса, или съёбывать, пока тебя не сожрали.       – И что сделали вы?       – Второй вариант. Исправить уже ничего было нельзя. Один из наших полюбил смертную… ну, я упоминал, это не единственный такой случай, оба кончились трагически. В том случае – их роман и привёл к какому-то непоправимому нарушению истории. Не буду углубляться, это длинно и сложно, чужая история всё-таки, более не существующего мира, да и мне тогда тоже не объяснили прямо всего, не по уму было, короче, дело примерно в том, что та женщина должна была выйти замуж, но вот, не вышла, и от неё и её бывшего жениха не родился кто-то для их мира значимый… Такое уже никак не исправишь, знаете ли, даже если б они всё-таки поженились, но позже, у них были бы уже другие дети, момент упущен. И прилетели Жнецы… Вам бы эта сцена понравилась – летают полчища этих тварей, жрут мир, а посреди этого хаоса стоят Велиар и его возлюбленная, как те Мелиан и её мужик неотрывно смотрят друг на друга… Любовь, убившая целый мир. Романтика, не?       – Не поняла, почему вы просто не забрали их обоих?       – Её забрать было невозможно. Это, видите ли, другая раса, своеобразная, очень связанная со своим миром… физически. А он не захотел её оставлять. Затащить насильно хотя бы его вариант, конечно, был, но правильно ли принудительно спасать взрослого, самому отвечающего за свои поступки мужика, вопрос открытый. Так что оставался один вариант, спастись хотя бы самим. А возвращаясь к вашему вопросу – среди наших вундервафель я не знаю таких, что могли б убить Жнеца, среди многих своих достоинств, они необыкновенно быстрые, да и сложно целиться в того, кто спокойно может в бреющем полёте откусить тебе руку с оружием. Да, основная сложность – никакая броня от них не защитит, они жрут любую материю, вообще любую. Камень, металл, огонь, свет… Нет, я не утверждаю, что у вас совсем ничего не получится, но как вы слышали, этим артефактом ещё нужно научиться пользоваться. Наверняка это не минутное дело. Потом, если сеть только обездвижит Жнеца – на какое время? Хватит, чтоб перепробовать всё оружие, которым мы можем располагать? И главное – на энергию парадокса тем временем будут переть новые и новые. Никто не знает, сколько их всего – целый мир, целая вселенная? Сможете захватить сетями их всех? У меня нет для вас готовых ответов, простите.       – Что ж, значит, придётся искать их вместе. Потому что я не собираюсь бежать, как вы все, и просто стоять, как этот ваш… как его звали? – не собираюсь тоже. В конце концов им придётся понять, что жрать лучше лететь куда-то в другое место. Я, конечно, люблю трагические концы, но не в своей истории. Торин будет жить, я тоже, вместе мы защитим и Эребор, и всё прочее, если потребуется. Чо? Я не говорила об этом, пока вы были заняты работой, понимала, что лучше не отвлекать, но вообще могли б и сами догадаться, вы вроде сообразительный.       – Догадаться о чём? Не, что у вас реально что-то наклёвывается, я заметил, но вы, эээ, не торопите события?       – Нет, не тороплю, их все торопят, кроме меня! У вас же всё закончено, дракон отправлен, Саурон упакован, вам не терпится вернуться к сессии своей проклятой… Ну извините, ваши планы порушили эти ваши Жнецы! Они и мои планы немножечко рушат, знаете ли! Так что нам придётся что-то придумать, и достаточно быстро… Мне, так между прочим, от некоторого тут гнома не только меч нужен, весь он нужен, живой-здоровый, и не на пару дней ещё, а на подольше!       Я остановился и развернулся.       – Вы не торопитесь с такими заявлениями, ещё раз говорю? Я даже не буду щас о том, что вы несколько дней как друг друга знаете, понятно, в любовной горячке сложно думать о том, что может, через полгода, узнав друг друга получше, разбежитесь в ужасе…       – Так, мистер Спок, можно считать, что я уже поапплодировала вашему благоразумию, и пролистнуть вашу нудную лекцию? Ваши призывы думать головой и быть послушной и осторожной девочкой немного портятся тем, что вы сами же рассказали – об этом, как его… чувствовании сплетения временных линий. Вот я, если угодно, чувствую! Можете сказать сейчас, что смертным в массе это недоступно – опять же сами сказали, что иногда-то доступно, и вот я такое исключение! Вы берётесь доказать, что это не так? Каким способом? Вы говорили, что нейросистема может найти нужное место по временной линии того, кто в неё руки суёт, так этот принцип – он же в обе стороны работает, раз и ТАРДИС может попасть и в прошлое, и в будущее? Ну так может, она как раз и привела меня к Торину, почувствовав, что наши временные линии сплелись?       В соображаловке Ктулхе не откажешь, прямо говоря, иногда она у неё чересчур.       – Да с этим я спорить даже не собираюсь, даже скорее всего так и есть. Из-за этого вы так оголтело готовы остаться в чужом мире навсегда?       – Вы как, серьёзно не предполагаете ответа «да»? Вообще-то мне для того, чтоб круто поменять свою жизнь, мужики как стимул не нужны. Было б бабло – я б давно уже куда-нибудь переехала. Хотя бы уж в другой город, вот никакой такой безумной любви я к Рыбинску не испытываю. Так что да, попасть сюда – это было само по себе круто. Ради чего я должна вернуться к прежней жизни – из Средиземья и от Торина, назовите хоть одну причину?       – Ваша мать, которая сойдёт с ума из-за необъяснимого исчезновения единственной дочери? Мелочь, понимаю…       Ктулха закатила глаза.       – И кого тут просить ниспослать терпения – Ауле, Манве, сразу Илуватара? Дети, если вы не в курсе, однажды оставляют родителей. Иногда в другую страну уезжают…       – Неполноценное сравнение, не?       – Не. Поскольку космических путешествий в нашем времени пока нет, то более подходящих аналогий нет.       – Из другой страны хоть звонить иногда можно, письма писать…       – Так, если вы беспокоитесь о моей матери, с которой, кстати, даже не знакомы, больше, чем я, то можете заехать, объяснить… Она достаточно продвинутая, как вы знаете, поймёт.       – Получать по морде от мам спутников теперь должно стать моим любимым видом досуга? Ладно, отвлечёмся даже от этой проблемы. Не хочу скатываться в банальности, но не путайте туризм с эмиграцией…       – Не путаю. Прекрасно понимаю эту вашу аналогию, что это примерно как выйти замуж за турка, только чуть повыше уровнем, никакого русского посольства на всю Арду. Но тут в покоях никто запирать не собирался, тут… Уверена ли я, говорите… В некоторых своих чувствах – да. Надеюсь, уж это вы понимали. И в своей способности, как бы сказать… рубить с плеча, принимать рисковые, безумные решения… почти. Мне ваши каверзные вопросы тут не нужны у меня свой такой есть. Такая… тень. Всех этих фикбучных, да и не только, лав-стори, где героиня попадает куда-то и там обретает своё личное щастье, выходит замуж, рожает борщи и варит детей, и всё, релакс и розовые сопли в сахаре, а чо ещё бабе по жизни надо-то. Только мужика такого, самого-пресамого, чтоб весь свет клином и все жизненные интересы сошлись на нём одном. Думаю, вы могли заметить, что это не про меня. И я чувствую, что иногда мне хочется послать эти отношения нахер, просто чтобы… Ну не то что доказать, что вот я не такая, не собираюсь растекаться вокруг Торина восторженной лужицей, да с хера я должна кому-то что-то доказывать? Но выглядело-то это бы именно так – баба бросает всю прошлую жизнь ради ах-какого-мужика, потому что это для баб вообще нормально. Другой мир, о котором я всё равно знала б хрен да нихрена, даже если б полное собрание сочинений Толкина наизусть выучила. Но ничего никуда посылать я не хочу. Потому что он нужен мне, а я нужна ему, как это ни ванильно и банально звучит. Да, вот что, между прочим, помогло мне смириться с тем, что мы пропустили битву и я не получила возможности крошить врага в капусту. А не всякие там здравые соображения, что я пока и не умею этого делать и это меня покрошили б в капусту. Если б он на меня внимания не обратил – ещё бы ладно, можно спокойно вернуться. Я не из тех, кто согласен болтаться рядом и невзаимно обожать. Но у нас взаимно. Так что благородно расстаться и пойти каждый своей дорогой, чтоб никому не ломать жизнь – это красиво, слов нет, но давайте, это будет в книжке про кого-то другого, не про меня. Короче, я уже сказала, вам не понять…       – Да, я вам тоже это уже сказал. Великая красота и сексуальная притягательность гномьего короля – это то, что мне просто не дано видеть, как вам – слышать высокочастотные сигналы.       – Не в красоте дело, хотя и в ней тоже, конечно. У вас было такое, что кто-то вас очень хорошо понимает? До этого я столько рассказать могла только вам, но вы постоянно говорите, что не понимаете то, сё. Просто мы очень похожи. Говорят, что люди с одними и теми же недостатками не смогли б ужиться, поубивали б друг друга… Ну да, мы прямо вместе пока не жили, не считая того, что на болотах, это мелочи… Может, где-то противоположности притягиваются и уравновешивают друг друга, но не тут. Я вот сама вредная, но мне же мягкий-покладистый мужик не нужен. И у него так же. Когда вы похожи, вы можете, конечно, посраться из-за этого, но тут же ещё важно то, что будете понимать, из-за чего ваш партнёр психанул, потому что сами психуете из-за того же. По-моему это вполне гармония, когда вас бесит одно и то же. Даже вот эта сама мысль… Кто-то встречает любовь и всё, бабочки, совместное убегание в закат, всё прекрасно, какие-то другие проблемы на фоне могут быть, но они херня, потому что у тебя же любовь есть, это ж самое главное! Главное-то главное, но это тоже проблема, и ещё какая. Просто начинаешь понимать это дурацкое выражение – «сердце не свободно». Теперь у тебя есть такой человек, которого ты не хочешь потерять… Короче, если вы опять о том, как я выживу в мире без компьютеров и электричества, то можете и сами догадаться, что я имею по этому поводу сказать.       – А без телепатического поля – как? Которое отчалит вместе со мной. Глубоко продвинулись в изучении вестрона, не говорю уж о кхуздуле?       – Что?!       – Вы не подумали об этом, да? Ну вот увы. Может, это прозвучит жестоко, но не останусь я тут до вашей естественной смерти, чтоб обеспечить вам глубокое супружеское взаимопонимание, у меня в нашей вселенной ещё дела.       – И что, никак нельзя…       – Что, кусочек от него отщипнуть? Боюсь, что нет.       – Ну что-то же придумать можно?       – Наверное. Но прямо сейчас что-то, знаете ли, ничего не придумывается. Да, ситуация пиздец, потому что если вы думаете, что я именно такой фрукт, который с лёгкими сердцами вытолкнет Торина наружу, а вас затащит внутрь и отчалит, то зря вы так думаете. Но выхода, который устроил бы меня самого, не говоря чтоб вас, я пока не вижу. Не настолько я, как видите, имба. Тот случай, когда хочется, чтоб пришли взрослые и всё разрулили, да. Я просто надеюсь, что что-то придумает Гэндальф, он истари и на свете живёт хер знает сколько тыщ лет, валар живьём видел и всё такое. Может, даже Сарумана имеет смысл дёрнуть, он же вроде как ещё не скурвился. Может, послать на восток на поиски тех двоих, пусть проявят признаки разумной жизни, на Радагаста-то тут, боюсь, надежды мало… кто-нибудь, в общем. Может, есть способ сделать эту вселенную непроницаемой для Жнецов, ну мало ли? Я такого способа не знаю, но то, чего я не знаю, можно перечислять и перечислять… А пока я просто стараюсь не скатываться в панику и делать хотя бы что-то, что могу. Что, кажется, и для вас важно.       Товарищ с пневмотораксом вскоре потребовал эвтаназии, ну, не сам, вожак, посмотрев на это дело. В палате стало просторнее и нагрузка меньше. Синеглазая – так эту зверюгу только с варжьими допущениями и можно назвать, глаза скорее сизые, но мало ли, где они живут, может, ничо синее там и нет, небо как в Мордоре и васильков столько же, сколько в Мордоре – была, видимо, следующей на очереди. Глаза плёнкой подёрнуты, нехорошие уже такие глаза. Пасть в кровавой пене – язык прикусила, похоже. Дыхание… Чейна-Стокса. Вроде. Провалю я клиндиагностику, там звуковой ручкой пользоваться нельзя. Ну, правда, скальпированные раны на затылке, боку и бедре и визуально очевидны, переломы трёх рёбер тоже. Ктулха куксилась, прокатывающие мимо повозки с очередными партиями рубленой орчатины гномы и эльфы высказывали свои критические соображения по поводу оправданности и разумности лечения варгов. Беорн выражался даже жёстче, но ещё одного контуженного в палату к Синеглазой – на двоих же они рассчитаны? – перенести помог. Этот молодой совсем, зоны роста не закрыты ещё, зубы белоснежные… не все на месте уже, но это травматическое…       – Следи за пальцем. Только даже не пытайся откусить. Провальная тактика, сразу говорю. Так, ЧМТ ещё, похоже… ну ещё бы, по башке тебя угостили здорово. Что ж, анекдот про оборотня так и не вспомнил, но можно лишний раз помянуть тот, который «как у вас всё просто-то». В смысле, насколько всё проще, когда с пациентом можно поговорить.       Подросток рыкал, хорохорился, но взгляд фокусировал с трудом, не говоря уж на лапы подняться, да и своеобразно выданные вождём рекомендации убеждали. Не его вожак, правда, из другого подразделения, но для бойца-первогодка всё равно практически наместник бога на земле. На Ктулху и Беорна сие благословение не распространялось, но Ктулха пока кишки мыла («Ну а что? Вы ж любите кишки? В самый раз для вас работа!») и шерсть вокруг ран сбривала, так пропиталась варжьим духом, что обещала ещё немного и заговорить на чёрном наречии, а вот к Беорну хвостатый юноша в выражениях не стеснялся. Тот не оставался в долгу, но башку пациенту, пока я зашивал ухо, приговаривая, что одно Рваное Ухо у нас уже есть и вроде имеет перспективы восстановления нервной проводимости, держал. В его ручищах башка и не такой внушительной казалась.       – Может, и правильно оно, мы не они, так же мыслить не должны. Эти и щенков не жалеют, в бой гонят. Кто выжил, тот выжил. Новых родят… Это правда, родня мы с ними дальняя. Из моего народа отщепенцы во времена древних войн породили этих тварей. Мой народ сгинул весь, а эти остались. Так оно и бывает – подлое, хищное племя выживает, герои гибнут… Нет родни, но и такая родня не нужна. Они уже другое. В людей обращаться не умеют, утратили человеческое в себе. Только разум вот ещё какой-то остался. Живут всего лет по 10, не больше. Считай, мгновение. Мгновение в броске к чьему-то горлу… Такими их Древний Враг воспитал, и дальше наука из рода в род пошла. Злобные, хитрые, только силу уважают. Но признаю, получше орков будут, что и понятно – зверь даже искажённый завсегда лучше твари двуногой. Гномы сказали о тебе, ты никакую плоть не ешь, это правда? Верно, потому и лекарским искусством владеешь. Будешь в моих краях – будешь желанным гостем.       Ктулха сопела, помогая подводить под тушу Синеглазой платформу – это из тех пациентов, которым смещаться как-либо нежелательно, с переломами рёбер-то, вот сейчас системы палатки, проанализировав состояние, зафиксируют оптимальным образом… Ктулха бы в гостях у Беорна с удовольствием побывала. Сам он, уставший от жизни отшельник, для неё не предмет первейшего горячего интереса (хотя если правда оборотень… не ну мало ли, чо другие говорят и чо в книжке написано, но он сам сейчас, получается, подтвердил, что да, оборотень… посмотреть бы! а вам, с вашей специальностью, не интересно разве?), но там же у него разные лесные звери, отнюдь не в качестве охотничьих трофеев. Вот опять же, в нашем мире много мест, где можно погладить зайца, оленя, сову? Нет, здесь тоже немного – избушка Беорна, избушка Радагаста, ну Гэндальфа ещё звери слушаются… При Беорне говорили в основном о деле – о том, как малы шансы у наших пациентов, серьёзность травм тут же так удачно дополняется уровнем компетенции врача, в основном только и способного понять, что пиздец, просто полный пиздец, к вопросу о том, насколько я имба, угу. Системы палаток стабилизируют состояние, обеспечивают, где надо, медикаментозный сон, но дальше-то что? Дальше вот, например, убирать отломки костей и отрезать омертвевшие ткани, накладывать швы и скобы, самым натуральным образом ныряя поминутно в справочники, потому что Каттри мне чисто примерно объяснял про некоторые инструменты и патофизиологию некоторых процессов, он своей специальности учился дольше, чем я провёл с ним бок о бок, а в своей самостоятельной жизни я вот, на 4 курс переполз... Крутые попаданцы разбираются во всём с лёгкостью того анекдотического студента «ща покурю – пойду сдавать», а вся лёгкость нашего положения состоит в том, что в выживании и здравии варгов тут не заинтересован ваще никто, гномы им могут предложить на выбор вон тот костерок или вон тот, эльфы, заценив ситуацию, разве что пришлют со своими вопросами кого-нибудь к наиболее способным говорить, покуда они способны. Не при Беорне – возвращались к всё тем же темам.       – Нет, серьёзно, а вы как ожидали? Полюбуюсь, пощупаю – и попрощаюсь? Я вам говорила вообще-то, я жадная, я то, что мне нравится, себе хочу…       – Да вы много чего ещё о себе говорили, исходя из чего ожидать, что вы захотите остаться в Средиземье, было сложно. Вы вроде цените свою независимость…       – А любовь – это вообще зависимость, да?       – Точно. А чем иным её можно назвать, исходя из самых пафосных определений? То есть, в той культурной среде, в которой нам до сих пор везло обитать, наблюдается довольно противоречивое отношение к этому вопросу, вы заметили? У одних грусть-тоска, что настоящей любви днём с огнём не сыщешь, у других поиск здоровых отношений…       – Да прям такой из себя поиск. Поговорить о том, что такие-то отношения нездоровые и это плохо, от желающих отбою нет, а вот какие – здоровые, и где на них хоть посмотреть можно, тут молчок.       – …а у других принято превозносить любовь, желать найти истинную половинку, чтоб прямо такая сказочно-киношная страсть, до гробовой доски в тесных объятьях, как две шистосомы…       – Кто?       – Не важно, проехали. Главное то, что эта самая «настоящая любовь» точно не пример здоровых отношений. Ну чо здорового в такой зависимости от другого человека? А на вопросах зависимости-независимости щас у многих пунктик. Точнее, как вот мне кажется, пунктик у тех, кто хотя бы осознаёт всю эту байду, но и кто на словах мечтает о такой прямо любви, чтоб в глазах темнело и бабочки в животе бесоёбили, предпочитают, чтоб эта любовь совпадала с максимально комфортными и безопасными условиями. Короче, если посмотреть без романтического флёра, не превосходит ли такое пожелание настоящей любви все на свете проклятья? Просто один какой-то человек становится тебе так дорог, что аж ни кушать ни спать не можешь без того, чтоб хотя бы иногда наслаждаться его обществом, это серьёзно понимается как что-то однозначно хорошее? Ну да, всё хорошо при условии взаимности и вот именно в стадии ДО гробовой доски, а не в состоянии, например, Трандуила.       Ктулха пожала плечами, явственно так показывая, что щемящая история истинного смысла предмета гномье-эльфийского раздора некоторый ледок в её отношении к Трандуилу разве что так, слегка подтопила.       – Ну для эльфов это нормально, у них же единственная любовь на всю жизнь…       – Ага, идеальный литературный образ… в продолжение нашего разговора о любителях собак, помните? А заодно в продолжение темы жертв во имя любви, чтоб два раза не вставать… Я имею в виду, как бы предполагается, что если ты можешь жить дальше после смерти любимого, то не такая уж была и любовь. Докажи, что действительно любишь, сдохни тоже! Чо не рассуждать так, пока речь о ком-то другом, не о тебе самом? Не ну картина красивая как ядерная зима, описывать такое любо-дорого, можно нехило поупражняться в нагнетании пафоса, а вот если представить себя на месте героя… Нет, не скажу, что я прямо представил, но некоторый мороз по коже меня продрал. Они очень привязываются, отчасти даже физически синхронизируются друг с другом, вполне себе такое библейское «и будут двое едина плоть», насколько это вообще физически возможно. Ну, вы наверняка слышали всякие примеры из живой природы, когда пары создаются на всю жизнь, и некоторые, как вон лебеди, самоубиваются вслед за второй половиной. Хотя мир у нас без магии, то есть это чисто такие настройки организма.       – Угу, - Ктулха начала бухтеть примерно на середине этой моей фразы, - это прямо видно… по количеству вдовцов. Вдовцов, не вдов, я это прямо подчёркиваю. Не, до сих пор можно было списывать на то, что Толкин не умеет описывать баб и вообще не представляет, чо ей делать после того, как расплодилась. Родила – всё, можно сразу сдохнуть, можно родить ещё одного и тогда уж сдохнуть, ну а чо бабе делать одной после смерти мужа – это ж вообще вообразить невозможно! Так что кроме Гилраени чот и не помню ни одного примера, и та человек. Другое дело мужик – он правитель, полководец, профессионал в чём-нибудь, мыслитель, ему и без бабы, которую он вроде как любил без памяти, хорошо, даже, может, и получше. И чо это Толкина женоненавистником считают, в самом-то деле? Всего лишь мешались бедняге женские персонажи просто как крошка в постели!       Я докурил и снова подхватил кейс.       – А в реальности хрен знает, как, да, ни с одной вдовой мы тут по душам не пообщались, да и из вдовцов только с Трандуилом. И если ему верить, а я верю, то, что он жив, не повод ставить под сомнение его способность любить. У него были основания, и у его отца были, наверняка, какие-то были и у Элронда…       – Да Элронд-то не совсем вдовец, его жена просто уплыла в Валинор…       – Суть в том, что такого вот чёткого требования, гласного или негласного, непременно сдохнуть вслед за супругом, нет, просто чаще всего бывает так. Резко падают защитные функции организма или типа того. Но учитывая, что у эльфов скромные цифры не в почёте, и агония такая может затянуться… хрен знает, насколько, Трандуил её волевым усилием отсрочил, его отец облегчал своё состояние мечтами о светлых чертогах, где снова увидит дорогую супругу… потому что да, есть обязанности, которые ни на кого не кинешь, как бы у тебя там сердце ни болело. Чем-то жертвовать надо уметь не только ради любви.       – Ладно, основная мысль понятна – вам, тем более после того, что случилось с членами вашей команды, разговоры про любовь не слишком нравятся. Но в то же время, про то, что влюблённые не должны разлучаться – это тоже ваша фраза, не?       – Видите какое-то противоречие? Я вот просто как врач никому продолжительных мук не желаю. Раз уж угораздило влюбиться сильно и взаимно, почему не сделать всё возможное… Возможного, правда, оказалось недостаточно…       – Угу. И вот раз уж мы об этом заговорили – что, если б я сейчас была ровно в том же положении-состоянии, что и Кили, это правда было б лучше? Или смысл чисто в том, чтоб мы обстоятельно простились, слова подобрали такие, чтоб всё фикбучное «стекло» отдыхало? Судьбы, может, и нет, и не надо, но смысл и логика-то должны быть, и придётся вам принять такое вот объяснение, что я попала сюда для того, чтоб спасти Торина, а потом вот и мир вообще. Вы-то другого всё равно не нашли.       Вот так мы с Ктулхой и метались по траектории палатка варгов – палатка гномов – ещё палатка варгов – ещё палатка гномов – гномы без палаток, в нижнем этаже бывшей ратуши. Мы туда притаскивали простыни, перевязочный материал, что могли… и так далее, от палатки к палатке. В ратуше раненых больше всего, но там и мы меньше всего требуемся, шустрят два гномьих лекаря с учениками и присланный озёрновцами. Гэндальф вот тоже понаблюдал, благословил заклинаниями пару котлов с отварами для промывания ран и пришёл к заключению, в горе нужнее будет, мы разминулись. Что люди Озёрного тоже посильную помощь отправили – мы к тому времени уже знали, встречали пробегами по городу знакомые рожи. То есть, я скорее – знакомые голоса, ибо чем выше поднималось солнышко, тем больше я старался вне палаток глаза не открывать. Потом в них слишком долго цветные пятна пляшут. Когда наконец добрался за новой палаткой, а заодно за очками, стало, конечно, полегче.       Лекарь озёрновцев был, кстати, фигурой колоритной – харадрим, баскетбольного роста и бодибилдерской комплекции. Свежеприглашённый во имя восполнения дефицита медицинских кадров, сразу выказал энтузиазм отправиться на как раз под боком случившуюся войну, на него в итоге сгрузили всех с переломами, особенно костей головы. Самым лёгким пациентом у него был Бифур, у которого внезапно, никто, включая его самого, не понял, как, в процессе месилова вылетел из башки обломок топора. Кровищи былооо. Кровища, как потом выяснилось, из свежей раны рядом, не столь серьёзной, голова очень кровоснабжённая часть тела… но можно понять, что не столько ему, сколько Бофуру стало страшновато. Обломок-то сидел уже хер знает сколько, естественно, сосуды уже давно перестроились огибать сию не предусмотренную конструкцией структуру, ткани образовали соединительнотканный обызвествлённый чехол… Лекарь сказал, что видал он всякое, но этот случай уникальный, что тут можно сделать, чтоб помочь, а не ухудшить, он не знает. Вернее, знает только в целом – обработал свежие мелкие раны и оставил лежать – на практически голом полу, застеленном только чьим-то плащом, не шибко комфортно, но хоть где-то лежать придётся, пока не найдут свободную телегу для перевозки в гору, сотрясение-то имеется и неслабое. Бифур теперь канючил, что превосходно себя чувствует, совершенно здорового гнома лежать заставляют, но к активным действиям переходить опасался – когда у лекаря эльфийский рост и гномье телосложение, в успех просто слабо верится. Даже не будет эти свои настойки пихать, так руки-ноги узлом завяжет, что забудешь, чего ты там хотел… Первые ступени развития анестезиологии тут нормально натоптаны – со средиземской спецификой, конечно. У эльфов для отключения сознания и/или болевой чувствительности предусмотрена, как и на многие прочие случаи жизни, магия. Возможности эльфийского пения мы сами немного наблюдали, а Тауриэль ещё не самый прокачанный в этом плане экземпляр, примерно можно представить, каковы возможности Трандуила. Да, мы во вселенной, где слова и звуки могут иметь огромное значение, предустановленное свойство, правда, реализуемое очень неравномерно, у людей и гномов с этим на троечку. Но вообще и в нашей вселенной таковые явления есть, как обладатель звукового устройства говорю. Но у эльфов тоже используются всякие лекарственные растения, а уж у людей, гномов и хоббитов используются только в путь. А харадримские растения, как мы помним, в принципе ядрёнее всяких северных и западных. Потыкал ручкой в несколько настоек этого Малхата – ну, в общем, опиаты. А чо я ожидал? Архаичная медицина – она такая. У него ещё эфирные соединения в плотно закупоренных бутылях – капаешь немного на тряпицу, кладёшь на морду, через 5 минут можно оперировать. Кладёшь такую щедро смоченную тряпицу в помещении с прооперированными – будут вяленькие, но это и хорошо, скакать даже не попытаются, и болей не будет. Есть ещё пучки травы для поджигания, шарики смолы, масла и порошки, которые кладутся на раскалённые пластины – окуривать помещения. Кроме успокоительного и обезболивающего эффекта бывают антисептические, защищающие от биологической угрозы – здесь это не столь актуально, а там, на югах, есть такие небольшие мушки – в раны, а иногда и просто на слизистые откладывают своих личинок… ну и в общем, это немного другое, чем такой элемент архаичной медицины, как лечение опарышами. Эти детки мёртвой плотью не ограничатся, они все сосуды собой заполонят и не успокоятся, пока не доберутся до самого нутра костей… Кровепаразиты, как я понял. Точнее, паразиты, поражающие кроветворные органы, возможно, питающиеся незрелыми формами клеток крови. Хорошо б выяснить… Но сейчас, конечно, совершенно не до того. Ещё того гляди получу пиздюлей от Ктулхи, такие темы не любящей.       Короче, много всяких архиполезных растений на югах. Вот, например, трава, в период цветения отпускающая длинные тычинки, похожие на пучки волос… шовного материала лучше в Средиземье просто нет. Они и сами по себе очень прочные, а если собирать незадолго до отпадения да ещё вымочить в специальном составе, так и тем более. Жаль, мало осталось… Теоретически такую травку можно вырастить и здесь, во времена существования Дейла даже и делали. Но здесь она слабовата выходит, ей настоящее солнце нужно, южное… Обещал подкинуть своего шовника, благо, ещё летом разобрался в его синтезе. Правда, есть некоторые риски отторжения, но у вас тут маловероятны такие организмы, у которых они наблюдались. А инструменты как обрабатываете? Ну, специальные настои и отвары есть и для этого, но в них часа три держать надо, а когда потоковые операции, вот как тут, так не получится. Фламбирование, в общем. Никуда без старого доброго фламбирования.       В общем, мы б ещё подольше пообщались, мы б поработали вместе. Бесценный был бы опыт. Но у каждого из нас своя работа – Малхат всячески сопереживал нашей заботе о варгах, но поменяться с нами не согласился б. На что гномы непростые пациенты, но хотя бы не кусаются. Почти. Придётся мне бесценный опыт получать как-то самому, с посильной помощью Ктулхи, конечно. За гномами-то пригляду и без нас довольно. Палаты скомпоновал так, чтоб один тяжёлый, другой полегче, хотя бы в сознании, для пригляду – в случае чего может кликнуть кого-нибудь прохожего, чтоб сообщили нам. Да, когда-то казалось, что палат с хорошим запасом… «Правильно я поняла, что с поры вашего детства вас никогда не бывало одновременно больше девяти?» - Да, периодически превратности судьбы нас слегка раскидывали по мирам и временам, и однажды, как ни борись, как ни лови удачу за хвост, мы теряли кого-то навсегда. Добавились некоторые смертные – Лима, Зане, потом Рут… Но так или иначе нас становилось всё меньше, пока не остался только я. Что ж, вот ещё одна палата готова, выставил в ней настройки под гномью физиологию, какие уже знал, запустил синтез следующей. Такими темпами, будет ли во всём этом смысл? Самые важные – первые часы, они уже упущены… Периодически навстречу выкатывали кого-нибудь отмучившегося, реже того, кому так капитально слегчало, что он в ультимативной форме требовал отправки в лагерь. Периодически ещё кого-нибудь вытаскивали из завалов или канав, но это уже редко, конечно, то есть, последние трупы.       – Вот прямо чувствую, что хотите сказать. Бесите. Да, я понимаю, что вы войну видите примерно вот с этой стороны… Просто скромно напомню, что я никакие войны не начинала, от меня никак не зависит, что они иногда случаются. Да, я вас бешу тем, что хотела б оказаться в том, что было до, а не сейчас, я знаю. И знаю, что если б оказалась – вероятнее всего, что меня убили бы. Разве что – оглушили б в первые же минуты… тут же многие выжили как-то так. А Торина б убили совершенно точно. Так что да, хорошо, что получилось как получилось, сколько я читала попаданческих фиков – везде мечтали спасти Торина, а не умереть рядышком, сжимая его руку, вот что-то и меня не тянет быть оригинальностью.       Кстати о Торине тогда уж. Мы метались, а за нами по тому же маршруту с некоторым отставанием метался Ори, сообщить, что «все наши собрались, вас спрашивают». Продолжать не надо – опять же всё понятно. Надо чото решать… Там «народ спасённого царя видеть желает, радуется», упомянутый, выспавшись-забывшись, чуть было не вылетел наружу, Двалин, увидев, как опасно дрогнул воздух, среагировал мгновенно – нежно схватил кузена в охапку и водворил обратно, заявив, что пусть хоть дерётся с ним, а распорядились маги здесь ему возвращения их дожидаться – значит, так тому и быть. Вот явятся и поди разберутся, как тварей этих неведомых забороть, мы этого не знаем, а они уж как-нибудь найдут способ. Я тихо взвыл. Теперь ещё этим втолковывать, что на моей памяти ещё никто не придумал, чо делать с этими тварями, даже и понять, что они такое, толком не получается, в силу очевидных причин? Достоверно, что их влечёт энергия временных парадоксов, и они сжирают насыщенную ею реальность. Спросить их, почему это Кили для них маловата сошка, чтоб обеспечить энергию парадокса, потому что не король что ли, вряд ли получится – никто никогда с ними не говорил, даже неизвестно, владеют ли они речью. От них съёбывают побыстрее, все, кто хочет ещё пожить…       Торин выйти больше не пытался. Сидел у раскрытых дверей, курил, мрачнее затянутого дымом неба. Снаружи с ним рядом сидели Балин и Двалин, вполголоса (в пол гномьих голоса) беседовали, уговаривали не делать глупостей, кивая в том числе и на то, что вот сказали ж про Кили, что, мол, тоже помереть должен был – а чего-то с ним оно так не работает, вот разберутся, в чём разница, и… Кили, расположившийся дальше, у перехода мостка в пол рубки, безучастно отвечал, что охотно поменяется с дядюшкой судьбой, лишь бы такой обмен был принят – жить ему всё равно больше незачем. Пристроившаяся рядом Лина (странно, я думал, Ктулха собак в комнате или на площадке оставила) время от времени облизывала его физиономию. Что суровые гномы плакать очень даже способны, я сегодня не единожды наблюдал. Милиса под креслом у стены глодала кость – не игрушечную на сей раз, с остатками мяса. Лучше не спрашивать, чья, да? Ну, успокоимся тем, что это не может быть ядовито, ни Гэндальф, ни прочие тут такого б не допустили. Но глистогонку потом надо дать, мало ли…       Не, субпродукт минимальные санитарные допуски прошёл, полагаю, это отходы от того, что пошло в котёл. Там как раз очередной перекусон доходит (с первого накормили и Торина, как очнулся, к автомату никто лезть не решился), Ктулха осознала, что со вчерашнего дня маковой росинки во рту не было, и теперь сомнамбулически ходила за Бильбо, руководящим кашеварным делом. Ну, мне содержимое этого котелка не подходит, так что я, извините, к своему родному автомату… задам синтез и обратно – к благородному собранию. Оно в основном сосредоточилось в рубке, заняв кто кресла, кто нижние ступени лестниц, Торин тоже перешёл сюда, соответственно, и я плюхнулся в своё кресло у пульта, только двери в комнату оставил раздвинутыми, чтоб услышать сигнал автомата.       – Вы слышали, как примерно обстоит дело. В этом мире живёт тот, кто жить не должен – и если этот парадокс не разрушить, не жить и миру. Что мы можем сделать, позволить всё-таки Торину свести счёты с жизнью, если не передумает? Или, если передумает, кто-то из нас должен его убить? Лично я – пас. Я не спасал его намеренно, намеренно убить тем более, простите, не могу!       Ори, который всё это время был в горе – руководил хозяйственной частью по размещению раненых, отыскивал наиболее удобные, наименее пострадавшие помещения, фиксировал разрушения, стаскивал для раненых всё потребное уцелевшее – кровати, матрасы, шкуры, посуду, дел хватало – и самого события не наблюдал, предыдущих спрашивающих и моих ответов не слышал тоже, принял эстафету по доканыванию меня расспросами о логике и целях Жнецов. Надо заметить, в формулировках был деликатнее всех предыдущих ораторов (логично – писатель, натура утончённая) – просто спросил, что ж им такого горы и небо сделали, парадоксом-то конкретный гном является. Что-что… когда волк жрёт зайца, в глазах зайца это, конечно, кара господня, а в глазах волка тупо перекусон. Жрут они просто! Источник временного парадокса заряжает его энергией всё окружающее бытие, делая его «съедобным» для тварей. Тварей много (это первые трое прилетевших, видимо, авангард, допускаю, им тоже некоторых трудов стоит просачиваться через грани миров, а в литературе встречаются упоминания этих тварей, полчищами закрывающих небо), хочется ведь нажраться как следует, да чтоб всем хватило, а не так, чтоб в масштабах святого причастия. Поэтому начинать свою трапезу с самого виновника им невыгодно, умрёт Торин – не будет источника, заряжающего материю. Так что да, просто вытолкать бедолагу им в пасти, как предлагали некоторые одарённые индивидуумы, не поможет – он может сколько угодно без толку за ними гоняться, его они сожрут последним. Решение очевидно. Только морально неприемлемо.       – Да и правда, - вздохнул от дверей – одна створка оставалась открытой, и в узком проёме поминутно кто-нибудь грел уши – кто-то из воинов Даина, - если случайно так вышло, что вы не дали ему умереть… какой-то ведь в этом был смысл? Неужто лишь тот, чтоб он прожил лишь парой часов дольше?       Прямо приятная гуманность и сознательность. Нет, нельзя сказать, чтоб гномы Даина были как-то явственно предубеждены против Торина, таковых была меньшая часть. По крайней мере, откровенно это демонстрирующих – были не демонстрирующие, были даже притворно сожалеющие, браслет грелся временами. В большей мере они любили собственного правителя, а агрились на его соперника уже сугубо в порядке следствия.       – Да как мысль-то такую намыслить можно, - крикнул кто-то ещё дальше стоящий, - самим короля убить? Какое ещё святотатство придумаете? Одно слово – чужаки, ни чести, ни воспитания…       Откуда-то рядом послушались не вполне разборчивые возражения – три, что ли, голоса наперебой – что это он ничего не понимает, никто тут не говорит, что дело это обыкновенное и кому-либо приятное, а только и неприятное порой случается. Ну да кто ж теперь помнит, что было во времена давние, до людей ещё, когда шёл свинцовой поступью по Средиземью Моргот, и не было исчисления его чудовищным порождениям и тому злу, которое они несли. Был в те времена обряд страшный, жестокий, оттого и действенный – жертвоприношение короля. Когда король жизнью жертвует ради своих подданных – до следующей луны делает их неуязвимыми. Безумные, кровопролитные битвы были выиграны лишь благодаря этому. Народ подгорный и жив теперь лишь такими судьбами – трижды властители отдавали так свои жизни, одним из них был Дурин Третий… Да, таков закон, единый для эльфов, людей и гномов – в мирное время король заботится о своих подданных мудрыми законами и указами, торговыми союзами и устройством ослепительно красивых городов, а в лихую годину ведёт армию в бой, вдохновляя юнцов личным примером боевой доблести, творит защитную магию, кому уж сколько дано к тому способности, заботится об исцелении раненых, а если требуется, то умирает ради выживания своего народа. Для того короли и нужны. Давно уже не случалось такого, нынешние-то войны в сравнение не идут с теми, мешавшими небо с землёй в огне и крови. Вот и позабыли молодые… можно понять – есть в истории такое, что тяжеловато помнить. Да вот как бы не настало время и для такой памяти.       – И не вижу в этом ничего неприемлемого! – процедил Торин, - все мы помним, что король для народа, а не народ для короля. Здесь же речь идёт не об одном только нашем народе, о целом мире. Не спрашивайте меня, готов ли я умереть. Готовы ли были наши предки, на которых мы равняемся на словах каждый день? Всю мою жизнь я не сомневался, что к смерти готов. Что исполнив свой долг, отомстив за пережитое моей семьёй поругание, вернув народу отнятое, я умру счастливым и спокойным… Не потому ли я так считал, что не видел, зачем мне жить дальше? Только нужна ли такая жертва, жертва ли она вовсе – жизнь, которая не дорога, в которой держал только долг, а когда он исполнен, не держит уже ничто… Теперь многое изменилось. Теперь я не хочу умирать. Как и никто, познавший любовь женщины, не захотел бы умирать. Как едва ли хотели умирать те короли древности, оставлять не только трон, но и жён и детей. У народа будет новый король, но у сына не будет другого отца, у возлюбленной не будет другого супруга. Боль тех, кого приходится оставлять – это цепь, приковывающая к жизни, как ты её порвёшь?       Я внутренне хмыкнул этому «не будет». Гномы не эльфы, повторные браки у них не запрещены (хотя и у эльфов не запрещены, опять же по принципу, что вербализированные запреты тут и не требуются) и даже иногда случаются, но, это правда, редко. Очень уж, объяснял Глоин на том пиру, в составе удивления многожёнству истерлингов, супруги прикипают друг к другу, ладно ещё, если детей не успело появиться, но даже и без детей не всякий сумеет сподобить себя на такую бурную страсть, такую крепкую привязанность ещё раз. Как же это вам, людям, более одной жены любить удаётся? И как это получается неравномерность такая, что у женщин-то один мужчина, на них нескольких? Да, верно, мужчины у вас шибко сильнее женщин, раз такой груз подымают – любить двоих или троих, да ещё чтоб ни одна не в обиде была по ласке да вниманию супружескому. Короче, в Средиземье кто не числится в высоких эталонах верности-однолюбия? Хоббиты, пожалуй. Бильбо, рассказывая всякие житейские байки, регулярно, в рамках представления героев и объяснения их связей с ним, вворачивал конструкции типа «а дядька этот вторым браком был женат на девке из Долгоноров, вот её кузен, сам Долгонор, воспитывал двух своих, а двух – жены от первого брака, старший у ней с отцом остался, бирюк и скупердяй весь в него, ну а вот старшая из тех двоих, то есть средняя, невеста Бигова и была». Что-то понять-запомнить – без шансов, но тут значима та информация, что вторые браки у хоббитов вполне в обычае, и даже разводы бывают, когда вот как в данном случае, обнаруживается, что у некоторой особи хоббитские добродетели бережливости и рачительности выродились во что-то анекдотическое для всех соседей и неприемлемое для жены.       – Но ведь сейчас всё в порядке, - кстати помянутый Бильбо важно прошествовал с миской варева для Кили, тот, правда, изобразил лицом полное отсутствие энтузиазма, - то есть, я хочу сказать… Из этого условия ведь два исхода – перестать жить или перестать пребывать в этом мире.       – Всё-таки хоббиты мудры, - одобрительно покачал головой Гэндальф, - да, пришелец, получается, дело обстоит именно так. У Торина есть право решить, что делать с этим неожиданным даром жизни – принять ли его, или пожертвовать собой ради спасения мира. И если он выберет жизнь… Торин Дубощит, конечно, ничем не подобен человеку, улыбка которого едва не стоила тебе жизни, но он дорог твоей подруге, хотя бы ради неё больно ли сложно тебе будет забрать двух пассажиров вместо одного?       Поорать, конечно, и от второй части последней фразы можно, но меня больше зацепила первая. Кое-что в ней можно было узнать только от одного источника…       – Саурон!!! Ты не многовато пиздишь?       – Что такое? – елейно поинтересовались из-за завесы, - разве я хоть словом солгал?       – Как же талантливо, действительно, ты всё извращаешь…       Ктулха, как раз зашедшая с миской, в которой на ходу помешивала ещё горячее варево, собиралась, кажется, что-то сказать, как её в спину толкнула вновь открывшаяся дверь, похлёбка, естественно, щедро плеснула через край.       – Дорогу Даину Железностопу! – пробасили из дверей.       – Даину Железностопу сейчас вот эта миска на башку будет, а не дорога! Кто ему сказал, что его сюда пустят вообще?       – Не шуми, женщина, - на порог, отодвинув растяпу-подчинённого, ступил сам Даин, - я пришёл говорить со своим братом. Без позволения не войду. А только раз брат ко мне выйти не может, вариантов, как ни крути, немного…       Тон у задиристого кузена был уже куда более мирный, чем до того, но я на всякий случай счёл нужным подойти и уточнить:       – Если речь о том, что подраться снаружи не получится, потому что Жнецы будут активно вмешиваться в спарринг – здесь не получится тоже! Потому что я запрещаю!       Даин подвигал нижней челюстью, отчего перехваченная на отдельные пучки зажимами борода печально заколыхалась.       – То не от меня одного зависит, за брата как отвечу? Характер его уж знаешь… Первым драку не начну, а коли он начнёт – так уж упреди его, что тут развернуться-то негде… Так я войду что ли?       Я махнул рукой – боевой задор он где-то, видимо, растерял, у венценосного недотрупа его и тем более не столь, как-то обойдётся. Даин прошёл в рубку, потоптался, высматривая себе место – с кресел никто не подскочил, а ступеньками сам не соблазнился, бестрепетно взял чемодан, в котором я таскал физраствор и прочие расходники в ратушу, и уселся на него, уперев руки в колени и мрачно уставившись на Торина. Тот поднял на кузена не менее угрюмый взор.       – Что ж, сбылась мечта твоя, Даин Железностоп, трон Эребора твой. Умру я или отправлюсь в чужие края навсегда – корону предков мне всё одно не носить.       – Что ты говоришь такое, Торин Дубощит? Разве это мыслимо такое, чтоб король народа нашего, тем более из рода Дуринова, сам, живой и не калека, отрёкся от трона отцов и дедов?       – Вообще-то бывало такое, - вклинился Ори, - правда, был этот король не из потомков Дурина, а из рода Железноруков…       Даин отмахнулся от него, как от мухи. Торин же только усмехнулся.       – Позор ли это в твоих глазах или не позор, а реальность такова. Или предлагаешь из этих, - он развёл руками, - чертогов править народом, не смея переступить их порог? Такое возможно, но было б позором куда большим заставлять наших друзей-магов остановиться в своём пути вплоть до тех времён, когда жизнь моя, оставленная мне волей ошибки, завершится естественным путём. И позором совершенно немыслимым – иметь короля, отделённого от своего народа, не посещающего больше ни кузни, ни штольни. Не я отказываюсь, судьбой мне отказано. Ты всё равно получил бы корону Эребора, если б я пал в этой битве, неужто гордость твоя не стерпит, если сам я её отдам?       – Да разве некому больше её отдать? Уж не похоронил ли вместе с погибшим и второго племянника? Или не Кили Остроглаз сидит вон там? Или он матери своей уже не сын, деду своему уже не внук?       От дверей донёсся гвалт с общим содержанием, что Кили Траину Скоробогатому, конечно, внук, но он младший сын младшей дочери, не совсем херня, конечно, но и не ноздря в ноздрю с Железностопом будет. Железностоп первенец от первенца, хоть род его, Гроров, и младше. Зато сам он годами старше и сколько лет уж, как Железными холмами правит, и правит рачительно и мудро. Я в этом хрен чо когда пойму, нехер и пытаться. Законы престолонаследия у гномов запутанные, посложнее простого принципа первородства, некая смесь с лествичным правом. Чтоб в сложных случаях оставлять простор для свар, видимо. Есть ощущение, что Даин это сейчас специально, в порядке некой дипломатической формулы, в которой искренности ни граммульки – как команда подданным к поддержке его кандидатуры, которая и не замедлила быть озвученной. Поди определи в этом гвалте, кто своим пиздежом мне браслет греет.       …Забавно тут два момента. Что Кили поименован важно, с прозвищем, типа в самом деле претендент на трон, и что Траин поименован по старому, Эреборскому прозвищу. С прозвищами тоже замысловато, их не все и получают, и некоего чёткого возрастного ценза, конечно, нет, но Кили точно слишком молод, чтоб утверждать ему прозвище. У королей они вообще чаще закрепляются по восшествии на престол. У Трора было – Скоробогатый, думаю, не надо объяснять, почему. За глаза было ещё другое – Златолюб, тоже понятно, а иногда и вовсе Трор Безумный. Сына его Траина в статусе принца звали по отцу Скоробогатым, а в статусе короля – Траин Бездомный…       – Кили отрёкся от трона, Даин.       Подождали, пока стихнет базар…       – …То, что слышал, Даин Железностоп. В короли меня не готовили – нечего и сейчас выдумывать. Много бед испытал наш народ, он заслуживает сейчас большего, чем навеки раненый король, оставшийся без своей королевы. По костям брата что ли взойду на трон, да при живом дяде, да при мёртвой возлюбленной? Вернусь к матери, буду ей утешением и опорой. Примет трон Эребора – буду при ней, да только сколь знаю, никогда она этого не хотела, едва ли и теперь в Эребор вернётся, даже ради могилы Фили. Немало и до Фили было там могил… Дом наш в Синих горах, скромный, скорбный, но таков теперь наш удел.       Опять подождали, пока стихнет базар… Несколько голосов всё же увещевали Кили не пороть горячку, какие, мол, твои годы, оправишься-переживёшь, да ещё какой славный из тебя король выйдет, но большинство поддерживали. Мальчик рассуждает здраво, не по нему груз такой. Дис-то, может, и передумает… Да нет, не передумает. Старые гномы, с младых лет её знавшие, тут практически ручались. Гномы на подъём тяжелы, родилась-то Дис в Эреборе, да вся зрелая жизнь её в Синих горах прошла, там создала она семью и родила сыновей, там состоялась как мастерица и хозяйка. Пока мужчины семьи деприли и горевали об утраченном, юная Дис с семьёй мужа делали всё что могли, чтоб на новом месте возможно было какое-то завтра и послезавтра – руководили геологоразведкой, составляли планы разработок, чертили чертежи нового города. Нет, она не променяет место, давшее ей мужа и сыновей, на место, отнявшее деда, а потом вот, одного за другим – отца, брата, сына, что и говорить.       Чистая победа, короче, ни дебатов, ни прений толком, ни подтасовки голосов. Но довольным Даин не выглядел, потому, что ли, что слишком легко далось?       – Что же ты собираешься делать, Торин Дубощит?       – Какого ответа ты ждёшь от меня, Даин Железностоп? Я не знаю, не могу знать. Я знаю одно – что свою родину, дом отца и деда, я могу видеть только вот так, из раскрытых дверей корабля. Только видеть издали, не коснуться рукой даже великих Врат… Родина освобождена, возвращена – всему нашему народу, кроме меня. Суровая плата – но вправе ли я роптать? Я готов был умереть на пороге этих чертогов – я и теперь могу это сделать… или жить вдали от них, какая разница? Я жил вдали от них долгие годы. И не знаю, будут ли тяжелее предстоящие годы тех лет, когда каждый рассвет напоминал нам про огонь и смерть, когда стыдились смотреть в глаза малым детям… Какая разница, где быть гному, если не у себя дома?       Даин мотнул головой – звяк серых (серебряных) зажимов на серых (седых) косицах тоже был каким-то серым. Интересно, на сколько он старше Торина? Седины-то значительно больше. Хотя так себе показатель, у меня седины тоже больше, чем у Торина.       – Не этого я хотел, брат мой, Ауле свидетель, не этого. Хотел вечно спорить, соперничать с тобой – пусть спор дедов наших, пройдя через отцов, и в нас окончился б только со смертью одного из нас, это уж как приведётся, кого… До гроба не примирился б, только могильный хлад и остудил бы мою злость… но знал бы, что жив ты, что во всякую минуту могу сравнивать себя с тобой и находить – хоть король ты, хоть первороднее, а духу гномьего истинного, правильного, беспримесного во мне поболе будет! Как же могла приключиться такая несправедливость с тобой, с нами? Куда ж ты пойдёшь, без вины изгнанный, как снесёшь долю горше смерти?       – Не плачь как по мёртвому, Даин Железностоп. А впрочем, может, и лучше будет, если оплачете, как мёртвого, если во всех летописях запишете – Торин Дубощит отдал жизнь за Эребор, потому что за что ж ещё жизнь отдавать, как не за родину? Разве мы знаем, куда уходят души наши, и разве тем, кого встретим за гробом, придумали б указание, куда им вести наши души? Представь, что умираю я и провозглашаю вам свою последнюю волю, а каким будет моё посмертие – как ты можешь знать, как могу знать я сам? Не от меня одного зависит, а от тех, кому должен я буду вручить свою судьбу… а она горька, но не беспросветна. Со мной женщина, которая меня любит, я не одинок в предстоящем мне путешествии – так к чему гадать сейчас, каким будет финал?       Ох, икнулось мне малость некоторыми разговорами этого лета. Ох, не готов я вести такие же разговоры прямо сейчас.       Даин поднялся на ноги.       – Не прощаюсь, брат мой. Дела войска требуют меня, да и дело к ночи. Сам понимаешь, мало ли… Где гарантия, что войско орочье не вернётся с подкреплением?       – Да это вряд ли, - хмыкнула Ктулха, - за день второго Азога не вырастишь. Их в таком количестве только авторитет Азога мог собрать, это самый старый и сильный орк, его даже варги побаивались. Он же даже на варге ездил, а они кого попало на себя не сажают. Ещё Саурон мог бы, но ему оно вроде как больше не надо...       Ещё пятиминутка базара – в основном скепсиса относительно «не надо», приправленного вопросами, чо ж не остановил в таком разе своих выкормышей (а потому что «влом руководить их злодействами» и неприятие злодейств – это совсем не одно и то же! Похуй ему просто, чо они дальше делать будут, но с учётом ситуации похуй это уже хорошо…), как знать вот именно, не руководит ли сейчас исподтишка новым орочьим наступлением, в смысле возражений было, что не так-то просто должно быть чем-то руководить из этой штуки, которая в некотором роде ведь иной мир выходит, да ещё нутро корабля – другой мир, дважды то есть из мира этого изъят. Как она всё-таки мила, эта гномья пытливость в постижении чужих технологий…       – О том, что мы тут чего-то делаем, и цель – вернуть гору, они так или иначе знали. Может – от истерлингов тех, может – орки, которые на Озёрный напали, рассказали подробно, кто с гномами был и какими возможностями обладает, ну и смекнуть-то не сложно, что мы можем гномам против дракона помочь и вполне вероятно, что успешно. А на такой случай, если дракона вдруг не станет, у них давно всё уговорено было, разграбить сокровищницу Трора это ж мечта всякого орка. Их соглядатаи на отдалении дежурили, как дракон улетел – дали знак… А оркам на чёрное дело собраться много времени не надо, к войне они всегда готовы. Варги вот присоединились из тех соображений, что сюда наверняка подтянутся армии, с Железных холмов уж точно придут, может, и ещё кто. Пожива. Золото-то им, варгам, до лампочки… Ну а орки с золотишком размахнулись бы. Жратвы у истерлингов закупили б и их самих соблазнили на следующие походы, Железные холмы захватить, в Лихолесье этот Трандуилов островок додавить. Закрепились бы там и там – представляете, какая территория в совокупности под контролем бы была? Мглистые горы-то учитывая. А теперь хз что они будут делать… Они-то рассчитывали, что сначала эльфы с гномами между собой замесятся, не перебьют друг друга так хоть устанут, они потом с теми и другими разделаются, не ожидали, что все скопом наваляют им. Варги теперь на них тоже в обиде, они рассчитывали на меньше потерь и больше жратвы, да ещё им обещали, что Лихолесье полностью их будет, волчье королевство…       – Это ты откуда всё знаешь-то?       – Так Острый Клык рассказывал.       И гномы дружно грянули хохотом. Бомбур смеялся так, что едва не задохнулся.       – Вот так да! А как хорохорился – ничего мол не скажу, как ни пытайте…       – Так я и не пытала. Разговаривала просто, пока все эти обработки… Чо не поговорить с человеком, любящим волков?