Туда и обра... а нет, если б всё было так просто

      Как мы и повторили уже не раз на многообразные гномьи причитания, вотпрямзавтра мы всё равно никуда пока не деваемся, у нас тут ещё некоторые дела. Да, палатки с ранеными. За ночь ещё некоторые из бедолаг разных видов пришли к определённости в плане, живут они или умирают. Вот Острый Клык выглядел весьма бодрячком. Его сосед тоже – дёргал левой задней развлечения для, движение крайне неловкое и скудное, но главное ведь, что оно есть! Если разберусь, как, присоединю к нему всякие эти… фиксаторы, манипуляторы, в общем, чтоб система сама аккуратно переворачивала во избежание пролежней. О них пока говорить рано, но лежать этому типу ещё долго. Сообща, наверное, как-то сумеем перевернуть, но не факт, зверюга весом со среднюю корову, и никто более грузоподъёмный пока не изъявил желания помочь. Так что эти признаки восстановления проводимости они прямо очень воодушевляют. А вот принёс я не очень хорошие новости, потому что маршрут выстроил через палатку Синеглазой.       – Она очень плоха, я не предвидел индивидуальную реакцию на один из компонентов повязки, а этих повязок на ней… практически во всю Синеглазую. Ну ещё не сразу заметил прионную болезнь, в голову б не пришло, она молодая, а у большинства прионов инкубационный период годы… белки это такие плохие! Меньше надо было людей сырьём жрать! И гномов, и эльфов, и кого вы там ещё жрали… В общем, всё плохо, извини.       Натурально, варг искренне не понял, за что я извиняюсь. Что не могу спасти? Ну не могу так не могу. Сказано ж было – поступи по разумению. Мучается – значит, усыпи, как Горбоносого, ну или сама умрёт. Жаль, конечно, девка была сильная и боевая, это последняя дочь от сестры осталась… Ктулха поудивлялась, а я что-то такое и предполагал – не его самка, а племянница, дочь сестры. В Средиземье вообще наблюдается некоторое особо трепетное отношение к детям сестёр, с ходу два примера – Торин с племянниками и Теоден, опять же с племянниками. А у варгов это более чем обосновано. Какой-то там любви тёмным созданиям не полагается, стойких пар не образуют, понятие отцовства не развито, самцы могут догадываться, что такие-то щенки от них, но внимания на этом не заостряют. Вот самки точно знают, кого они родили, щенки точно знают, кто их мать. Соответственно, мать, брат, сестра – несомненная родня, дети сестры – тоже, все прочие – вероятный отец, вероятные дети свои или братьев – то же, что любой другой соплеменник. За отцов тут вожаки-командиры – отряда в 10-15 бойцов, формирований крупнее, из 3-4 отрядов, и так далее. Но единого вожака всея варгов нет, да и не требуется – в военных походах руководил триумвират из командиров наивысшего уровня, а за верховного главнокомандующего Великая Тень, Саурон, то бишь. А вне битв централизованная власть и не нужна, максимум командиры второго порядка, на случай споров о границах территорий обитания. Так что это сейчас был тот максимум заботы и понимания социальных связей, какой тут возможен. Вместо Острого Клыка куксилась Ктулха – ей Синеглазая успела полюбиться, даром что в сознание не приходила ни разу, пару раз только что-то неразборчиво бормотала на чёрном наречии.       – У остальных же тоже эта болезнь, да? Все помрут?       – У них тут принцип – живи быстро, умри молодым. Вполне вероятно, что заражена вся популяция, но большинство не доживает до первых признаков – если тебе в бою башку снесут, то энцефалопатии ты можешь уже не бояться. У Синеглазой ввиду возраста клинических признаков ещё не было, сканирование выявило только первые одиночные микроскопические вакуоли. Пара лет в запасе была. Была, теперь нет – травма и всё последующее само по себе организмом тяжело переносятся, плюс открыли зелёный свет приону. Макроскопически за сутки ничего не изменилось, но система, опять же, регистрирует…       У Острого Клыка поражения обширнее, значительнее – ну, ничего странного, кто, покровительствуя племяннице, регулярно делил с ней трапезу? Непроизвольный скрежет зубами, особенно во сне – да, ребята замечали, говорили. Думали, это от норова. Говорили ещё, лапами во сне дрыгал, вроде как-то не так, как оно обычно бывает. Не придавал значения, ну дрыгал и дрыгал. Главное что эти лапы в бодрствовании прочно держат. Говоришь, дальше хуже будет? Нет, поверить в это можно. Падучая у многих случается. Но не у всех же? Стало быть, и у меня тоже эта напасть? А и правда, сперва-то и те лапами дёргали – но не во сне только, а просто когда лежат… потом вот падать начинают, ни с того ни с сего лапы дрожат. Не далее как вот на днях один издох – его часто припадки скрючивали, последний месяц всё чаще, уже думали выгнать или порешить. Но пока ждали. За прошлые заслуги терпели, умный был, хитрый, умел в голодное время на добычу вывести. Вот сам издох. А до того двоих кончили, у них уже не только судороги, с памятью проблемы начались, а когда с головой нелады, такой боец уже не боец.       – И сожрали, да?       И сожрали, с философским вздохом подтвердил Острый Клык. А кому б в голову пришло, что это зараза? Одни считают – это старость так приходит, другие – что порода порченая, это ж семьями обычно, у одного начнётся, потом у сопомётников его, потом кто младше от той же матери… Ну да, семьи – кто от одной матери рождён – часто и сражаются, и жрут вместе, это по умолчанию один отряд. Потом уж, как мало их остаётся, к другому отряду примыкают… А ведь интересно, чаще-то эта беда у самцов случается. Говоришь, оттого, что именно самцам полагается у жертвы мозг съедать? Выходит, зря я Синеглазую мозгом-то угощал? Такая сильная девка, многих самцов лютее была…       – Лекарство, которое, ВОЗМОЖНО, справится с этой болезнью или хотя бы замедлит её, у меня есть. Но помимо того, что я просто не знаю, как поведёт себя в вашей физиологии, системе она не знакома, она обучается ей на ходу, отличия от известных ей псовых уже выявлены немалые такие – оно определённо обладает неслабой гепатотоксичностью…       – А это ещё что за напасть? Да ладно, давай своё лекарство. Зубами скрежетать оно б ладно, даже и красиво, а падучую-то не хочется.       – Дам, но позже. Сейчас по программе у нас опорожнение кишечника…       Острый Клык аж пасть отворил в изумлении.       – Чего? Чем же мне опорожняться, я ж не жрал ничего, только жижу эту вашу из трубочки тянул. Ну правда, в кишках-то прямо странные ощущения, но думал, это оттого, что они на земле побывали, на прежнее место ещё не совсем встали.       – Нет, это оттого, что в них кое-что есть, вернее, кое-кто. Глистогонку вам сейчас нельзя, не с вашим общим состоянием, но и оставлять этих товарищей внутри до лучших времён нельзя тоже. Некоторые вещества, которые были вам введены, оказывают на паразитов парализующее действие. Сейчас как раз по идее их мускулатура полностью парализована, они отцепились от стенок кишечника и их можно изгнать из организма. Чем и займёмся, где у нас тут трубка утилизатора…       – Вот же сволочь вы, а! – стремительно позеленевшую Ктулху так и вынесло из палаты.       Варги посмотрели ей вслед с недоумением.       – Чего это она?       – Не любит червей.       – Ха! А кто ж их любит? Мы, варги, не шакалы, мы падаль не жалуем. Нам бы мяса свежего, парного, всего лучше так, чтоб грудь разорвать и чувствовать, как сердце в пасти бьётся, вот это слаще не бывает. Но случалось в плохие времена всякое. Случалось и такое жрать… что до тебя уж жрать начали. Что внутри-то червяки могут поселяться, это знаем. Только обычно-то они у самок. Самки требуху едят…       – Яйца паразитов могут быть не только в требухе. Ну и это другие червяки, чем в падали… Ну вот, готово. Теперь ты.       Рваное Ухо аж чуть не подпрыгнул радостно.       – Прямо неловко сказать, чувствовал, будто подпирает. А то вроде и нормально… заднюю часть я сейчас плохо чувствую. Лежу и шевелиться боюсь, а ну как обделаюсь. Это позор.       – Ну, рад бы чем обнадёжить, но какое-то время испражнение может быть, эээ, неконтролируемым. Нервная проводимость восстанавливается, но нужно время. Многие процессы в нервной системе ужасно медленные. Нет, иногда это даже хорошо. Как вот с энцефалопатией…       Честное слово, Рваное Ухо едва не заплакал от этих слов – да как же так, я ж не старый ещё, и под себя ходить? Это позор – страшнее не бывает, такое если у кого случилось – всё, не жилец, сам смерти ищет или собратья кончат…       – И сожрут… Не, в этом случае не сожрут? Странно. Ктулхааа, всё, можете заходить, черви ликвидированы! Потом, конечно, надо всё-таки глистогонку, если остались яйца, может вылупиться второе поколение…       – Я б в вас кинула чем-нибудь, да боюсь в аппаратуру попасть!       – Ну сейчас-то всё в порядке! А ассистировать в лечении зубов вы ж не откажетесь? Зубки ж вы любите. Пастишки! Пастишки у варгов вон какие… все задние моляры сгнили нахуй. Если сейчас воспалительный процесс не остановить – в лучшем случае питаться жижей придётся всю оставшуюся жизнь. А то так… как бы оно в кость уже не пошло…       Коротко – страх стоматологии универсален, ему подвержены все разумные, полуразумные типа варгов не исключение. Надеялся обойтись местной анестезией, но пришлось лёгкую седацию всё-таки применить. Да понятно, если и не больно, то страшно. А где-то и больно, воспалительный процесс реально обширный… Это у нас что, осколок кости, воткнувшийся между молярами, да? Вот вы ж разумные варги, не шакалы, неужели не смогли додуматься не жрать трубчатые кости? Судя по отломку, по размерам, это суслик какой-нибудь был… Нахрена тебе суслик, это ж на один зуб!       – Ахыхахы, - внятнее с фиксатором во рту варг, естественно, и не мог.       – Как ты жил и жрал-то с таким пиздецом во рту?!       Риторический вопрос, ага. У всяких подобных ниипаццо суровых военов принято скрывать боль и прочие недомогания до последнего, дал слабину – на тебя уже иначе смотрят, как минимум с рангом прощайся, а то и с жизнью. И пока ты не стар и сравнительно в кондиции, можно даже упиваться своей готовностью жить по столь суровым правилам.       – Ахыыхыхы…       Ктулха, всё ещё на эмоциях по поводу глистов, тоже прочитала воспитательную речь, пока поливала кровоточащие (и гноеточащие местами, чо уж) лунки хлоргексидином. Красочную речь, экспрессивную. С общим смыслом – нахуй так жить, то глисты, то больные зубы, то эти вон… прионы, и это Острый Клык ещё феноменально здоровым считается. Над собаками они насмехались… У собак видели, какие зубы белые, крепкие? А Милисе три года, как Рваному Уху, а Лина, возможно, и постарше Острого Клыка, её возраст точно не известен… Шубы вон какие пышные, красивые. Вы тоже такими могли б быть. Нравится что ли болячки на себе собирать?       – Ахыхахы, - вздохнул теперь уж Рваное Ухо.       Отправились к третьей палате…       – А хотя, если и не помрут – куда дальше? В племени их к тому времени забудут, у них же всё сурово, ранили, заболел – значит слабак, и кому ты такой нужен. Людям на цепь, двор охранять? Беорну на поруки? Мне кажется, он их немного жалеет. Хоть и говорит, что самое правильное извести под корень.       – Ай, разум есть – могут думать и решать, куда податься и как строить дальнейшую жизнь. Немного иное положение, чем у бездомных собак. Жить хотят – а они хотят – найдут способ, как. Всякая тварь хочет жить, и желательно жить хорошо. Не жрать падаль, не терпеть боль…       – Ну, вам зато практика вон какая отличная. Как вернётесь – сразу все экзамены сдадите… за этот семестр и пару следующих.       Вот зачем щас об учёбе напоминать, блин. То есть, я о ней и не забывал, рад бы сказать, что ваще не до этих мыслей, но нет, для грузилова и тихой паники я немного времени всегда изыщу. Просто пока комплектуешь трубы начинкой или трамбуешь обратно в огромную псину её охуенный внутренний мир, как-то вроде как сосредоточен на задачах текущего момента… Ночью, вот, например, именно с этими мыслями не спал. Но нет, не готовился. Чертил чертёж коляски для Рваного Уха – не факт, что потребуется, но на всякий случай лучше чтоб было.       – Прекрасная мысль, как многие заблуждения. Мы ж не в детской фантастике, где потом пишут сочинение «Как я провёл лето» честно и потом получают понятно какую реакцию учителей, но глобально проблем в этом нет. Опытом лечения варгов я поделиться не могу, как собсна и всяким там, что было до того.       – Да это я понимаю. Я как-то вообще понимаю, что о путешествиях в Средиземье лучше не болтать, а особенно тем, у кого есть доказательства, что такие путешествия возможны. Меня-то просто в психушку заберут, а вас в какую-нибудь лабораторию на опыты. Может, и успеете убежать, но вариант всё равно так себе. Я про то, что в целом же, ну… общие принципы те же, просто не человек, а гном, не собака, а варг. Но это ж мелочи.       – Дьявол кроется в мелочах. Да, общие принципы те же… В плане – тоже позвоночные, млекопитающие, кислород переносится тоже гемоглобином, дуги рефлексов выстраиваются по схожему принципу. Но отличий тоже много, а вы знаете, даже между породами одного вида отличия бывают немаловажные. Хоть в анатомии, хоть в биохимии. На микроуровне отличия всегда есть. Гемоглобин один, а формы эритроцитов разные, антигены на поверхности тоже разные. Метаболизируются многие вещества тоже очень с разным исходом, вплоть до того, что одному нормально и полезно, а другому яд.       – Ну это-то да. Да ещё вы, поди, веществами пользуетесь всякими такими, на Земле не известными, как и техникой вон.       – Да веществами чаще теми же, по принципу идти от простого к сложному, а оборудование да… Но главное то, что я вот в диагностике во многом опираюсь на данные системы, то есть вундервафель, на Земле действительно неизвестных. Кое-где, конечно, есть и личное вложение в интерпретации результатов, но это всё равно немного не то же, что пальпация, аускультация или хотя бы УЗИ какой-нибудь коровы и просмотр мазков в камере Горяева… В общем, конкретно в том, что от меня дома требуется, я особо-то не продвинулся. И такими темпами имею все шансы забыть и то немногое, что знал. Вот из какого дня недели мы отправлялись? Не, восстановить эту инфу реально, но вот конкретно щас я уже не уверен. Помню, что вроде назавтра в институт было не надо, или по крайней мере не с утра…       – Автор. Был ваш день рождения. И вообще у вас в рюкзаке расписание, вы вроде говорили…       – Да понятно, что я несколько сгущаю краски… пока ещё. Пока месяца не прошло. А вот если, точнее, когда, всё это затянется… Такая уж у меня память – чётко и уверенно помню, что когда и после чего было, я в пределах трёх дней, а дальше начинаются сомнения. Вот такая я имба, угу. Особенно критично это в сессионном угаре, когда спустя время всё сливается в один сплошной трёхнедельный недосып и недожор…       Ктулха, в тот момент остановившаяся, чтобы переложить из руки в руку кейс с препаратами, посмотрела на меня искоса.       – Я б спросила, серьёзно ли вы… если б маленько вас не знала. Очевидно, серьёзно. Поэтому спрошу, как у вас так получается-то. Мне бы просто в голову не лезло… То есть, я недавно тоже вспоминала о нашем мире, но вот именно что так, вспоминала. В том смысле, что память же не потеряла. Можете сказать, что мне не понять, потому что я не студент, но думаю, я париться о какой-то там сессии, всерьёз переживать из-за экзаменов просто не смогла б. Наверное, вам в свою очередь не понять меня. Скажете, что это детское поведение, вы ж на сколько меня старше?..       – Физически, исторически, психологически?       – …Думаете о будущем, о том, чтоб вести себя правильно. Я имею в виду, вы чётко сразу себе установили – вот мы слетаем туда-то, сначала к Говарду, потом сюда, а после этого вернёмся в своё время и место и будем дальше жить как ни в чём не бывало, изображая обычных людей, и будто ничего и не было. И делать что должны… Не знаю, кому должны… Ладно б какой-нибудь долг перед родиной, но я вроде в такие долги не впадала. И для меня вы решили сразу то же самое. Вслух не говорили, чтоб не бесить… Надеюсь, что из соображений не бесить, а не из соображений, что мол об очевидном-то. Поразвлекаюсь, потрещу с любимым писателем о литературе, пожамкаю любимого гнома – да пора и честь знать, возвращаться к той жизни, которая была. У вас действительно так получилось бы, будь вы на моём месте? А, ну да, вы б на моём месте не оказались. А что вы сделали б, когда я отказалась бы возвращаться? Вряд ли уволокли б силой, не хватит вам сил, и на моей стороне собаки. Так что словесно как-то надо. Аргументами сразить. Да, хорошо, конечно, что эту мысль – что вы теперь должны увезти Торина из этого мира – не я даже высказала.       Я вздохнул.       – Какое имеет значение, кто это высказал, если это реально пока что единственная альтернатива…       Частично мы это ещё вчера, в очередном пути до палаток после перекуса и бурного митинга в рубке и обсудили. Ну и Ктулха была б не Ктулха, если бы так просто с первого объяснения поняла и приняла, что обеспечить им с Торином счастливую совместную жизнь в Рыбинске 2021 я не могу.       – Не можете или не хотите? Ну не верю я, что у вас нет таких технологий! Корабль, значит, такой навороченный, куча всяких прибамбасов, но именно изготовить документы вы вдруг почему-то не можете… Что это, сложнее, чем синтез этих медицинских палаток?       Я вздохнул.       – Помнится, что-то подобное я вам объяснял, когда вы спрашивали, почему заебался я, если синтезирует автомат. Представьте себе, что любой предмет, с которым вы имеете дело, описывается кодом. И вот даже у этого камня, - я пнул ничем не примечательный серый булыжник, - код может быть страницы на две – перечисление всех составляющих минералов, их формулы, их соотношения в граммах и взаиморасположение прожилок и включений, геометрия граней и сколов. Хорошо, когда есть образец, который можно засунуть в анализатор, разобрать, оцифровать, велеть системе сделать вот такое же. Плохо, когда то, что нужно сделать, должно сильно отличаться, и совсем пиздец, когда делать что-то нужно с нуля. В памяти системы пара десятков формул бумаги, только две – земные. Как вы понимаете, той, из которой паспорта делаются, среди них нет. Там защитные знаки, ламинирование, тиснение всякое – представляете себе вывести формулы для всего этого?       – Ну вот взять за образец какой-нибудь паспорт…       – Ага, мой, потому что у меня он с собой, в рюкзаке по жизни болтается, мы ж до выдачи зачёток по нему в универ проходим. Вы-то свой с собой не брали. Похер да, что он при этом расщепится, а новый не факт что безглючно получится? Но главное даже не это. Паспорт как материальная вещица из всяко раскрашенной бумаги – это по сути распечатка регистрации в глобальной базе данных. Как прививочный сертификат можно иметь в виде книжицы, а можно куар-код, ведущий на запись на сайте, только паспорта всё же необходимо иметь в виде книжиц, они в таковом виде возникли задолго до интернета. Но они всё равно суть свидетельство о регистрации гражданина в едином реестре, и они связаны с кучей других документов. Свидетельство о рождении, данные о месте и времени появления на свет, где был зарегистрирован, где получал образование, медицинские карты всякие… Как вы себе представляете подделать это всё?       – А зачем мне это представлять, я ж не вы. Я как раз не понимаю, почему у вас не отработаны такие вещи. Перемещаться в любое время и пространство, значит, можете, синтезировать еду и одежду можете, даже превратиться в человека можете, а качественно внедриться, в том числе и в эти же базы, да, для вас вдруг невозможно. У вас же суперкомпьютер! А вы ещё над «Варкрафтом» глумились, как это так, космические корабли есть, а раций или хотя бы телеграфа нет. Ну и как же это так, власть над временем и пространством есть, а над каким-то вшивым государственным реестром нет?       Вот как же она иногда бесит, слов просто не найти!       – А зачем бы оно нам вперилось? В «Варкрафте» со связью это неестественно, это тупо проёб разработчиков, которым хотелось всё сразу, и классическую такую фэнтезю с махочем на всяких выёбистых режиках и боевыми горнами, и роботов, и инопланетян, и всё вообще, что их прикалывает. Без размышлений, а как одно с другим взаимоувязывается. Без оглядок на такую унылую хуйню, как закономерности технологического развития, когда вот это не получится изобрести раньше, чем вон то. Это не то же самое, что наличие самой потребности в чём-то, тем более чтоб в широком обиходе. Ну вот как бы подумайте сами… была ли у нас массовая потребность в том, чтоб длительное время жить в чужих мирах под прикрытием? Иногда такая потребность была – у историков, и то не у всех. Мы много, конечно, изучали чужие миры, но не исключительно с позиции событий в жизни их условно разумного населения. Знаете ли, обидно сейчас скажу, но ваша проблема антропоцентризм. Знаете, сколько по меркам истории существует человечество? Одно мгновение. По-вашему, история, например, эпидемии коронавируса или пресловутый Брексит кому-то на Галлифрее когда-либо были интереснее, чем, скажем, Юрский период?       Ктулха засопела. Вполне вероятно, как-то так она и предполагала.       – Юрский период и всё такое это не история, а биология.       – Какое огромное значение это имеет лично для вас! Факт в том, что это для человека отрезок в сто лет новой эры богаче на события, чем миллион лет – до. А на самом деле это не так. Миллионы лет на планете был практически сплошной океан, множились моллюски и трилобиты, плавали медузы, глубоководные удильщики всякие… Это вам они несимпатичны, но вкусы, знаете ли, дело такое. Ну так вот, из реально немаленькой массы путешественников во времени вычтите тех, кто изучает эпохи выхода жизни на сушу, великих вымираний и ледниковых периодов. Это немалый процент. Миссия моей команды проходила вообще в солнечной системе, где жизни нет. И не ожидалось. Чо, недостойный объект для изучения? А из тех, кто специализировался всё же по деяниям разумных, вычтите… практически всех. Земля отнюдь не центр вселенной, я вроде говорил? Довольно заурядная планетка в заурядном рукаве заурядной спиральной галактики, таких знаете, сколько по вселенной? Во много раз больше, чем у нас историков. Метки, оставленные после посещений, на шкале истории Земли во временах, в которые вы сами не хотите и любимку не отправите.       – Хорошо, допустим, я помню, что вы историю Земли плохо знали, потому на Землю и прилетели. Но это, может, вы плохо знали… Кто-то же и хорошо знал. Кто-то эти метки поставил. И языки земные в банк памяти загрузил. Так может, и…       – Не может. Во-первых, специалистов по Земле сколько-то явно было, да, иначе б вообще никаких сведений не было, но было их примерно как на Земле специалистов по повседневному быту племени Тумба-Юмба в эпоху позднего палеолита. Были, конечно, всегда кому-то да хочется выебнуться и изучать не то, что под боком и по чему уже куча источников и наработок, а «по проблеме гуглится одна статья – твоя». Но, это во-вторых и прямо скажем в-ключевых – акцент на слове было. Вы не забыли, что мы теперь штучный товар? Не, могли и забыть, за величайшими проблемами во вселенной в виде невозможности получить всё желаемое в лучшем виде. А языковыми базами, как и книгами в библиотеке, корабли просто время от времени обменивались. Принцип такой, чтоб у всех по возможности было всё. На всякий случай. Мало ли. Но способность понимать собеседника в новой среде – это настолько, как бы сказать, только малая часть… способность понимать, точнее – она не только из лексического багажа складывается. Это годы работы. Чтобы суметь где-то сканать за своего, ты должен понимать, какие они тут, эти свои. Ну или изучать это с нуля, с азов, в процессе естественного роста, как я. И то, прошу заметить, не безглючно получилось.       Какое-то время я почти уже верил, что тема исчерпана, Ктулха шла рядом нахохлившаяся и тихая, как кошка, которой закапали уши. Потом опять упрямо тряхнула головой.       – Ну всё равно… Землю не изучали, хорошо. Другие миры же изучали, там как? Вы же говорите, миров, похожих на Землю, полно, в каких-то из них были. Можно же как-то по аналогии…       Почему я просто не сказал, что в Средиземье попасть невозможно, раз очередной.       – А как вы себе это вообще представляете, достаточно хорошо? Я щас просто хочу напомнить, что я не учёный, я ребёнок учёных, и конкретно и подробно я эту кухню не знаю. Давайте попробуем вместе представить, что нам предстоит изучать какой-то новый мир… Не, не так, какой-то конкретно исторический период, скажем – какой-нибудь военный конфликт.       – Вот я прямо чую, что вопрос с подвохом. Типа, мы тут тоже в некотором роде мир изучаем, да? Но делаем это как-то неправильно… Но, кстати, кто-то ж из ваших, получается, Арду уже изучал? Раз у вас языки в базе есть. Но вы не знаете, кто, потому что языковыми базами обмениваетесь. Мало ли кто и когда их собрал.       – Точно. Ну и чтоб совсем мозги сломать – иногда бывает так, что какие-то языки просто похожи по структуре, и система расшифровывает новый язык на базе имеющегося похожего. Ничего невозможного в этом нет, земляне расшифровывают языки в корне иной структуры, в том числе вымершие, хотя таких суперкомпьютеров у них щас нет, а раньше и никаких не было. Так вот. От вашего внимания ускользнул такой простой факт – Торин не знает русского языка. Это для вас он владеет им так же хорошо, как вы для него – кхуздулом. А вот я русский знаю. 38 лет его учу и смею полагать, достиг определённых успехов.       – И чо?       – А то, что это я могу жить без телепатического поля (и гашу его в повседневной жизни), а не вы. Потому что непрерывно работающее рядом телепатическое поле – это, знаете ли, палево, сами догадаетесь, почему?       К чести Ктулхиной, она достаточно быстро догадалась.       – Вы думаете, в Рыбинске дохера иностранцев?       – По любому. Как и в Нске. Даже на моих окраинах. И технически, и лингвистически гастарбайтеры – иностранцы. И не думаю, что вы готовы щас дать зуб, что всё ограничивается ими одними. Это я не говорю о такой незначительной мелочи, что растягивать телепатическое поле от Нска до Рыбинска, то есть через пол-России – это…       – Дайте угадаю, тоже невозможно, да? Вот с этого, вообще, начинать следовало. Свою лекцию-то, почему нам не быть вместе и мне нужно б было закатать губу, даже если б Торин выжил, а никаких Жнецов при этом не ожидалось. Потому что в чужом мире, языка не знаю – да тут запирать не надо, саму не потянет куда-то ходить, а если придётся – то да, вот так держась за мужа… если он к тому времени интерес не утратит к бабе, с которой пару слов с трудом сказать получается. Осталось бы только паранджу надеть, ага. Да, на такое я точно не согласна, мы ещё не обо всём поговорили, чтоб остаток жизни просто друг на друга молча смотреть. Так что хорошо, что ничего подобного не предстоит, и мне не надо думать, как это я как какая-нибудь типичная героиня тупой лав-стори брошу всё, чтоб остаться с ним, или как это я позволю вам увезти меня обратно. Это вам придётся думать, что с этим делать, как там документы ему сделать и всё такое, но уже хотя бы не так, что мы оба должны сидеть по своим мирам, потому что видите ли так умно и правильно. Вам всё равно нужно куда-то увозить Торина, всё равно нужно что-то делать с тем, что он не только русского не знает, но и никакого, кроме кхуздула и вестрона. А в нашей вселенной нигде не говорят ни на кхуздуле, ни на вестроне. Я понимаю даже то, что это сейчас звучит эгоистично. Что пусть это не я в чужом мире как-то приживаюсь, а он… Любовь должна возвышать и делать благороднее, да? Хренушки. Ещё скажите «если любишь – отпусти» или что-то подобное. Не отпущу я то, что люблю. Я жадная, эгоистичная, всё моё должно быть у меня. Даже если я не знаю такого варианта, в котором никому плохо не будет. Да блин, неужели у вас нет каких-нибудь… портативных переводчиков? Типа вот как иностранцы иногда через гугл-переводчик…       – Да может, и есть, сами видели, у нас в загашниках чего только нет, проблемы две – знать, где найти и как работает. Активного использования чего-нибудь подобного не припомню.       – Потому что у вас же телепатическое поле? Ну, иногда-то вы от него отходили, вот Руд со своей двойницей как без вас общались? Ладно, они, может, из-за синхронизации без слов друг друга понимали, но вы говорили ещё о ком-то, что вы кого-то теряли, а потом нашли…       – А среди нас, так между прочим, полиглотов было как раз немало.       – Да, и правда, о чём это я. Живя тыщи лет, чо не потратить сотню на то, чтоб пару языков выучить чисто от нехер делать. А у меня вот такой роскоши нет. Короче, ясно, ничего нельзя сделать, и…       – Почему, можно. Не уверен, что у нас в библиотеке есть учебники русского, но всё возможно, там много чо есть. Начинайте. С памятью о том, что русский один из самых сложных языков для изучения. А вам нужен уровень, который позволит не только дойти до магазина и вернуться без приключений, но и вызвать сантехника, оплатить коммунальные платежи и работать какую-то работу. И понимать, чо написано в документах, которые я каким-то ни физически, ни химически не возможным, только магическим, вжжухом ему сделаю.       Надо ли говорить, что остаток дня на меня злились?       Ещё у входа в палату слышен был тревожный писк систем, извещающих об утрате контакта с пациентом. Пациент обнаружился на своём месте, неловко свернувшимся в окружении лиан болтающихся проводов и трубок, под лапой с катетером лужа крови, кровавый след почти до выхода.       – Оппачки, что у нас тут?       Смотрит в сторону.       – Уйти хотел.       – Молодец какой. Куда?       – Прочь. Охотиться.       – Ну да, странно б было, если б хоть один из вас не проявил самодеятельности. И чего ж не ушёл?       Совсем отвернул башку.       – Рука Великой Тени знает, что делает.       – Вот и славно. Ктулха, там вон, да, ту панель… такая штука, похожая на швабру с отжимом. Сейчас замоем кровищу, подсоединим обратно… Повязки сбил, до кучи…       – Очень чешется.       – У тебя, Почесун, всегда чешется, - хрипло рассмеялись с соседнего ложа, - слишком хорошо тебе стало, да? Мне вот плохо. Ой, плохо. Помираю, кажись.       Ктулха, естественно, вскипишнулась.       – Где болит? Автор, тут система чего-то пищит, мигает…       – Не болит. Не знаю. Слабость, тошно, мутно… Не знаю.       Кажется, в чёрном наречии не слишком много слов для описания своего состояния, ну или привычки такой нет. Потому что кому ты будешь его пространно описывать? В лучшем случае никому не интересно. Как приду, как всё-всё-всё сдам, говорит она… Ну да, щаз. Разобраться, где чего смотреть на маленьком сенсорном мониторе, мне с грехом напополам удалось, теперь бы ещё разобраться, чо с этим делать. В общем случае, то есть в случае знакомого, идентифицированного организма система может функционировать почти без внешних вмешательств, но и то – почти. Иногда может предложить, например, два варианта терапии – на, выбирай, мне-то всё равно… Ктулха, раз я занялся вторым пациентом, решила пока сделать что возможно для несостоявшегося беглеца – дело вроде не сложное, она видела, откуда я эти повязки доставал и как крепил. Тем более что сменить проще, чем первично закрепить – там ещё приходилось надрезы по краям делать, чтоб дать внутренней гелевой поверхности повязки больше образцов камбиальных клеток. Я их предупредил, что окрас на повреждённых участках может измениться, потому что образцы меланоцитов и волосяных фолликулов будут взяты с соседних зон, на повреждённых они физически отсутствуют, хотя особой сложности окраса я у этих товарищей и не заметил. Все грязно-серые, иногда бурые.       – Ну конечно, хреново тебе, глюкоза упала ниже всякого приличия. Какого хрена только? Ладно, я понимал, что вчера показатели были несколько завышены – стресс, болевой синдром и прочее, в балансе питательной смеси это же учтено.       – Ты не сердись, лекарь, но не питательная твоя смесь, - варг вздохнул прямо жалобно, - мяска б мне, хоть кусочек…       – Сожалею, но мяско вам теперь можно только хорошо проваренное, вы мяска уже очень результативно нажрались, на всю жизнь хватит разгребать… Давай, кстати, это… избавимся тут кое от чего…       – Кусочек! – теперь заржали уже сзади, - ты смотри, вдруг кусочек и принесут? Хоть и Рука Великой Тени, а не подымет такой кусочек, какой тебе надо!       Я остановился с трубой утилизатора.       – Погоди… повышенный аппетит?       – Да уж не просто так его Пустобрюхом прозвали! Я вот всё время чешусь, а он всё время жрёт! За ночь изнылся так – аж мне невмоготу стало, тоже жрать захотелось…       – Так что я сделаю, если с малых лет прожорливый? – заскулил означенный Пустобрюх, - не могу я иначе… В глазах темнеет, с ног валюсь…       Тааак, кое-что начало вырисовываться.       – Потение, тремор имеются? Ну надо же, точно! Это не островки Лангерганса, это целый, блядь, материк Лангерганса! Как до сих пор-то жив… А, наверное, компенсаторно глюкокортикоиды как-то помогали… Ладно, сейчас посмотрим, чем можно пришибить лишний инсулин без слишком значительного вреда… Глобально, конечно, не знаю, что с тобой делать. Я не знаю, как такое лечат, мы это не проходили…       – Автор, тут что-то как-то… плохо выглядит.       Ага, сам вижу. Тот лоскут, который, как мне казалось, ещё вполне ничего и может прирасти обратно – не прирастёт, одним словом. Да бля… Ладно, поору потом, сейчас надо отчехвостить этот отмирающий клочок. Почесун уткнул огромную плешивую башку в Ктулху – собака и есть собака, даже если большая и говорящая…       В обратный путь Ктулха шла, в общем, пиздец злая. И не только потому, что ввиду огромного объёма необходимой ассистентской помощи пришлось ей застать и процесс, кгхм, удаления паразитов. Хоть ни один из сих недостойных товарищей из трубы не выглянул и во все четыре присоски ей не улыбнулся, но она ж всё равно знала, что они там… извергаются. Выговорила мне за всё это ещё раз. И не только потому, что в целом тяжело видеть таких вот мощных шерстяных волчар в подобном состоянии.       – Набить Саурону морду… поверхность «зеркала»… Не поможет, да? Вот почему обязательно должно быть именно так? Почему антагонистов любят делать кончеными мразями? Ну, почему не позаботиться о собственной-то армии? Бабы-волчицы ещё нарожают, да? И вообще… кто придумал-то всю эту… пакость? Саурон, чтоб всякие светлые мучились – но ничего не сделал, чтоб своих подчинённых обезопасить? Или это светлые, добрые валар додумались до паразитов, прионов, гноеродных бактерий? Типа а чо, добрых ребят светлые эльфы вылечат, а злым так и надо?       – Ну, Саурона, как придём, можем даже спросить. А вторую сторону… Сейчас, кажется, полдень, да и из-за дыма не видать нихера, так что определить, в какой стороне запад, сложно, но если определим, можно поорать туда. Самому регулярно хочется. Возможно, никто их не создавал. Каким бы там ни задумывали мир создатели, в нём может, да и наверное, неизбежно появится что-то новое, чего они сами не ожидали. Мир развивается медленно, но всё же развивается, и не непременно в хорошую (для нас) сторону, в какую-нибудь.       – Да, жить в таком мире хорошо при условии возможности исцеления магией. Гномы, конечно, свою медицину хвалят, но что-то лечение толчёными камнями и птичьим помётом меня не вдохновляет.       – А зря. В смысле, форма и способ введения вещества влияние на эффективность, конечно, оказывают… Но так или иначе всё медицински полезное во всех мирах изначально берётся из окружающей природы, это уже потом учатся синтезировать, отталкиваясь от случайно-эволюционно получившихся образцов, ну или хоть очищать-улучшать имеющееся. Пенициллин им, тут, кстати, уже известен. Зовётся, конечно, иначе, и пока получением в порошковом виде только харадрим могут похвастаться, у них, как Малхата послушать, вообще удивительно много задротов…       Во второй половине дня у нас похороны, то есть, не у нас, а у гномов, но мы приглашены тоже. Даже Трандуил с некоторым количеством эльфов приглашён, потому что Тауриэль – возражений с эльфийской стороны не было – хоронят в Эреборе. Логически обосновано, пала как его защитница.       Про гномьи усыпальницы что-то очень смутно вспоминается из ВК, как крайне мрачное, но речь шла о Мории, Мория уже давно и прочно в целом мрачное место. Эреборские же Последние Чертоги – самое яркое и роскошное место в гномьем городе, серьёзно, можно сравнивать только с сокровищницей, но она на то и сокровищница. Рвут шаблоны начиная с того, что к ним нужно не спускаться, а подниматься. Недра гномьих гор – это, как бы сказать, отнюдь не тихое-прохладное место, там жизнь ключом бьёт и всё по голове, там бурят, плавят, крутят лебёдки и гонят вагонетки, там время от времени может слегка бабахнуть газ, а где наоборот, как раз безлюдно (безгномно) и откровенно холодновато? Правильно, наверху, под ледником. Доставляет траурные процессии огромный помпезный подъёмник, но сейчас он не работает, починить не успели. Но на такой случай есть две лестницы, тоже помпезные, вьются серпантином вокруг шахты подъёмника, к счастью, достаточно пологие, чтоб живые не завидовали мёртвым, которых туда несут, хорошо ещё – на носилках, не в гробах. Гробы высекаются прямо там… Мы, конечно, по лестницам не шли. Мы, получив более-менее уточнённый план, теперь выставляли координаты следующего перемещения – с площадки перед подъёмником, она же прощальная зала, наверх, в Чертоги. Чтоб Торин хотя бы из дверей провожал усопшую родню в последний путь. Родню во множественном числе – скелеты Трора и Дафф тоже были найдены-опознаны-обряжены как подобает (вы пробовали обрядить скелет, держащийся в связном состоянии на последних ошмётках спёкшихся с одеждой и украшениями сухожилий? Я тоже нет, и тем, кто это делал, не завидую). Сейчас в общей сложности 15 мертвецов отправляется наверх – кого успели подготовить… Дори с несколькими бородачами из Железных Холмов клянутся, что уж завтра-то подъёмник заработает. Останки жертв дракона в целом-то не тяжёлые, даже в соответствующих статусу одеждах и с прилагающимися атрибутами, но зато их много. Трор и Дафф отбыли наверх первыми, согласно чину, теперь Фили…       Фили из тех, кто мёртвым совершенно на себя не похож, очень осунулся, золото волос потускнело и напоминает аккуратно расчёсанную и заплетённую, но всё же солому. Ритуальные услуги работают на уровне, учитывая, что одно из ранений было в голову, гематома, по идее, должна была частично и на лицо залезть. Не успела, наверное… Доспех на Фили новый, в этот бой единожды и надет. Найден в эреборских закромах, принадлежал раньше Торину, подобную обновку себе и Кили подобрал, оба, говорят, пищали от восторга не описать как. Гномьи изделия, как известно, круты, прочны, удобны, долговечны, полвека без чистки-полировки их особо не ухудшили, а вот орочий топорик да. Орки-то тоже стараются делать своё оружие таким, чтоб пробивало вражескую броню. Крепления на боку, куда топор угодил, так и не починили, сказал Балин, там одна пластина крепления согнулась практически пополам и вошла таким клином в треснувшие рёбра…       – Днесь брат наш обратился камнем, - затянула процессия старинную погребальную песню, - хладен, недвижен, имени своего не слышит, тепло наших очагов, наших сердец его не согреет. Но имя его мы сохраним в потомках, у очагов наших помянем его, камень этот опорным столбом станет нашему пути…       Формула не совсем абстрактная, тоже след давних традиций, которые щас мало кто помнит, вот Ори да, как особо книжный мальчик, и Торин – в королевских семьях уж по любому историю и культуру подгорного народа знают лучше, чем в среднем по штольне. С особым трепетом относятся к называнию в честь кого-нибудь и теперь, а в морийский период верили, что выбранным именем можно привлечь определённую душу в тело отпрыска. Вон, знаменитый Дурин семь раз так приходил, я так и не спросил, что случилось потом, что эта традиция прервалась. И как они по новорожденному понимали, что он вылитый дед Дурин, гномов-младенцев тут по-прежнему нет, но всё же, судя по выражениям вроде «малец необородившийся», рождаются они без переизбытка растительности. Вообще какой-то единой и связной религии и представления о посмертном существовании у гномов нет, верят кто во что. Есть идея чертогов Ауле, видимо, как аналог чертогам Мандоса, распространённая, но не главенствующая – да, как-то не создалось впечатления, что вы вашему Ауле шибко нужны… Многие верят, что души гномов никуда особо и не уходят, либо остаются спать в мёртвых телах, то есть смерть воспринимается как спячка, от которой они очнутся для последней битвы с вернувшимся Морготом, с этим связана традиция по возможности бережно сохранять тела, держать в холоде, даже какие-то бальзамические вещества в морийский период использовали, потом перестали – что-то для этого нужное только в окрестностях Мории росло, либо бродят снаружи по скалам и ущельям, пока не рассеются своим чередом – ну или да, перевоплотятся, возможно, и так бывает. А ещё в морийский период реально использовали гробы – они там были из огромных гранитных глыб, вес просто невообразимый – как опорные столбы и блоки при возведении мостов и галерей-переходов. Господствовало какое-то время такое вот своеобразное утилитарное отношение – не складировать покойничков в каком-то специальном месте, а чтоб они, грубо говоря, оставались рядом с потомками и поддерживали их как могли, стерегли их пути и всё такое. Ну а что? Крышки у этих саркофагов подгоняются очень плотно, плюс бальзамические вещества, никому не воняло. Зато на этих крышках со всей возможной искусностью высекались лица покойных. В особо важных случаях ещё светящиеся камушки в роли глаз вставляли. Идёшь такой галереей, а на тебя предки самых натуральнейшим образом смотрят. Бодряще должно быть.       Частично так теперь в Железных Холмах – наиболее сильных, умных и всячески достойных мертвецов захоранивают в стенах сокровищниц, оружейных и прочих особо значимых объектов, прочими понемногу конопатят выработанные туннели, на воротах потом выбивают новое имя, как под самый выход будет – законопатят и ворота. А Трор вот у эльфов или людей подсмотрел, что ли, решил, что и в Эреборе должно быть такое специальное место, где скорбящие родственники смогут посещать своих покойников, упокоенных с достойной величайшего из гномьих королей помпезностью. И это ему удалось, сука, на пять с плюсом! Из раскрывающихся дверей ударил такой ослепительный свет, что я ломанулся в противоположную сторону – за очками. Ктулха издала восхищённый мат, очень замысловатый, кажется, с примесью подхваченных у Торина выражений. Тоже как проморгалась. Последние Чертоги, как было сказано, расположены на самой вершине, под снежно-ледяной шапкой. И под этой снежно-ледяной шапкой у Одинокой горы, оказывается, примерно километр горного хрусталя, перемешанного с другими кварцами. Если вы думаете, что я сумею это описать подробно и похоже – так вот хрен, я тупо слабовато для этого разбираюсь в минералогии, а в земных языках тупо маловато слов и языковых приёмов, вот бы Толкин и описывал, но его ж кроме эльфов мало чо интересовало. Короче, мы оказались в пещере примерно со спортзал величиной, кажется, всё-таки рукотворной… по крайней мере, частично стены следы обработок имели. В одной из них было, эээ, отверстие, не знаю, как правильней называть его – окном, розеткой? – через которое снаружи падал солнечный свет, который, преломляясь в тысячах камней, от гигантских столбов, подпирающих своды, до мельчайших шероховатостей в лакунах стен – гномы потом объяснили, что такие лакуны называются жеодами – рассыпали вокруг такую безумную пляску радуг, что даже в очках смотреть на это было больно. Вот эта конкретно зала – фамильный склеп семьи Трора, можно сказать. В одной из гигантских стенных жеод он и упокоился – на наклонной платформе из чистого золота, рядом с покойной женой. Тоже традиция, введённая Трором – когда умирает женатый или замужняя, оставлять при погребении место для супругов, съёмной делать пластину из хрусталя или стекла, закрывающую эту малую гробницу. По другую сторону – принцесса Дафф, и рядом с нею тоже оставлено место. Которое едва ли когда будет занято, едва ли тело Траина удастся найти… Кажется, что мёртвая рука гномки шарит рядом с собой супруга…       Для Фили определили соседнюю с нею жеоду – кристаллы в ней, вкупе с золотом платформы, дают такой сочный жёлтый свет, что кажется, и волосы покойника снова засияли пасторальной спелой пшеницей… Тоже по какой-то традиции, умершим неестественной смертью, до срока, ставят в изголовье «вечный фонарь», это делает ближайший родственник. Нести мертвеца к месту погребения может разве только дальняя родня, считается, что у близких могут и ноги подкоситься, и дороги от слёз не видят, и чувств лишиться недолго, невоздержанность в горе считается совершенно нормальной. Поставить фонарь уж хоть один-то – супруг, брат, сын – сможет… Здесь это может один только Кили – для прадеда, бабки, брата… Дальше, пока носильщики перегружают мертвеца на платформу и закрепляют его невидимыми хитроумными креплениями, чтоб не съезжал (а для чего наклонные-то, почему не горизонтальные? А, ну просто так что ли могила превращена в своеобразную витрину? Чтоб посещающие скорбящие могли видеть того, о ком скорбят!), собравшиеся продолжают причитания, часть из них более-менее общие формулы, мужчины, в зависимости от того, были ли они в дружбе с покойным, голосят «Друга, брата мы потеряли, кто подаст мне теперь такой-то инструмент, кто крутить будет лебёдку на спуске, кто подаст хмельной кубок, кто подпоёт моей песне?» - кто что, женщины, если покойный был женат, скорбели о его вдове – «Бедная, бедная сестра наша, погасло пламя в её очаге, в холоде будет теперь прозябать, холодна похлёбка в её котле, горек табак в её трубке, раньше смехом звенели её украшения, теперь рыданиями», если холост – «Кому улыбнусь теперь, кому вышью пояс такими-то камнями (под цвет волос или глаз), кого возьму в мужья?» и т.д. Гномка тут, правда, одна… Честно, я просто поверю, что это женщина. Наша вселенная тоже многообразна и удивительна, каких только неоднозначных образцов женственности там не встретишь. Череп почти полностью обрит, по одной стороне татуирован – подобно Двалину, но узоры другие, оставленный от макушки до затылка гребень заплетён в косу, на затылке в неё вплетаются косы усов, и вся эта единая коса доходит до поясницы. Борода чуть короче, сейчас усмирена только одним простеньким зажимом-кольцом, вовсе без зажимов она, наверное, горизонтально топорщится, такая же буйно кудрявая, как волосы. Брови вразлёт, глаза большие, серые, сейчас, в таком многоцветье, кажется, что тоже сверкают, как какие-нибудь камни, губы полные, яркие. Вот губы, короче, в женские признаки зачислим, и довольно. Груди-то под бронёй не видно. Красивая девка, сказали Балин с Двалином, знаете, чья дочь? Нет, не Тажи. Гроин, сестры покойного Наина… да-да, той самой, от которой Траин отказался. Сестра двоюродная Даину, стало быть.       – Уж я без лукавства скажу, - с такими словами она надела на палец Фили перстень с голубым камушком, - ни за кого не пойду. Может быть, был бы жив – пошла б за него… Зачем-то ведь ему улыбнулась. Тем его и погубила.       Вот так, стало быть, встретил Фили свою идеальную женщину – на поле боя, в войске Даина. Вот такой она оказалась, его женщина – лет на 15 старше его, с прикидом байкера, внутренне столь же суровая, как внешне. Никогда Грита не искала женихов, сердце её отдано воинскому ремеслу, с юных лет не раз она сопровождала торговые выезды в Лихолесье, азартно рубила и пауков, и орков, теперь руководит дозорами по южной стороне, ни одна близко подобравшаяся компания орков без трёпки не уходила, так что и здесь без неё никак не могло обойтись. То есть, именно такая баба, о каких говорил недавно Торин, что домогательствами их и не утомляют. Разве так, по чисто династическим и меркантильным соображениям, всё-таки дочь принцессы и именитого рудознатца, ну, как подкатили – так и откатили, не влекут девку ни любовь-морковь, ни жизнь семейная, самые видные женихи Железных Холмов ей исключительно друганами были. А тут поймала взгляд Фили – и вот… искра проскочила, иначе не скажешь.       – А влюблённый гном – он всегда немного дурак, - ворчал Балин, самому, видимо, было, что вспомнить, - только хорошо б оно дураком-то быть тово… в более мирной обстановке. Что говорить, ошалел парень, давай выделываться… Был бы в разуме – подумал бы, она ж этих орков может одной рукой крошить, другой трубку курить, она в дозоры ходила, когда он ещё только примеривался, как его держать-то, меч аль топор, держался б за её спиной лучше, так нет, как можно? Давай и так и сяк доблесть свою показывать, вот и… допоказывался…       – И второй бы так же кончился, - поддакнул Двалин, - кабы девка его ещё дурее его не была. Забыла, видать, что это в мирной жизни эльфы бессмертные, а если железом нашпигуют, так мрут как те ж гномы. Втемяшилось – Кили и так всего ничего проживёт, защищать надобно… защитила. Сама вот только полегла.       Про Тауриэль тоже не скажешь «как живая», никто не будет как живым после такого вот удара, который если б не получился скошенным, снёс бы голову нахрен. А так просто размозжил-разрубил грудную клетку до самых лёгких. Повезло ей в том, что умерла мгновенно, Фили-то ещё сколько-то помучился.       Из своего у Тауриэли только оружие – всю одежду, естественно, сменить пришлось, эльфы привезли новый комплект её обычной экипировки.       – Броня ей, вишь, никакая не подошла, - продолжал ворчать Двалин, - не нашли мы ко времени ничего того, что на эльфов да на людей делалось, что не разошлось тогда… Потом-то уж нашли, а толку теперь. Вон, наручи да поножи только нацепила, ну это правда, в ноги-руки её и не ранило… Одно слово – эльфы! Раз за 500 лет не убили, думала, видать, что уже и не убьют… А чего-то шиш, вон их сколько полегло, остроухих, даже и какие в нормальном доспехе были. Орки ить там у себя тоже к бою готовятся…       Да, я мог бы подумать, оставить ей какой-нибудь бронежилет… Много о чём ты мог подумать, предусмотреть, позаботиться, огрызнулся Торин, да только должен ли? Разве кто тебя поставил опекуном над всеми нами? Разве не наша это земля, не наша война, не нам думать, как воевать, как сильнее врага оказаться? В этой жеоде свет тоже золотой, но более с зеленью. Самый такой соответствующий лесной эльфийке. Венец для неё Кили нашёл среди почти готовых изделий, подогнал по обхвату головы и подобрал камушек для розетки-цветочка, приходящейся на лоб.       – Не вырастил я для тебя цветов, не выковал украшений. Ничего не успел… Да что цветы, что украшения? Кто поможет мне теперь свиней наших одичавших по горам ловить? С кем насажу виноградники и сливовый сад? Не будет путникам нового трактира при дороге, это-то не я один, это всё Средиземье лишилось…       Шаги, да и другие звуки, здесь разносятся своеобразно, ввиду многократного отражения от сложных поверхностей, они могут раздаваться как будто с противоположной стороны и даже сверху. Если б мы не знали, с какой примерно стороны лестницы, то с тем же успехом можно ожидать новой процессии вон из окна. Это поднялись, каждый по своей лестнице, Даин и Трандуил. Даин и его люди внесли стёкла для запечатывания жеод – как раз доделали рамы для них. Рамы не просто декоративный и структурный элемент, в них гномьим алфавитом выведено, кто похоронен, когда, от чего умер. Раму королевы Фрин, соответственно, переделывать-дополнять пришлось – на рамах в таких случаях опять же сразу оставляют место для имени супруга, тут попроще было, а сколько новых-то рам изготовить пришлось! Ничего, успели, справились. Чуть не передрались, конечно, над рамой для Тауриэли – кто тут знает-то, как правильно значками кхуздула эльфийское имя писать? А Трандуил принёс склянки с какими-то бальзамическими маслами, поставить их запечатанными в могилах, и ещё персонально Кили вручил какой-то свёрток. Что сказал при этом – я лично со своего места не расслышал, Торин из дверей тем более. Но пытался допытываться у меня, как иначе-то. Я ответил, чтоб сам у племянника и спрашивал, зайдёт поди до отъезда-то (отряд в Синие горы выдвинется завтра, если окончательно определятся, кто идёт, ну или послезавтра, если ещё попререкаются. Точно идёт Глоин, поскорее увидеть жену и сына, точно тут остаются Балин и Двалин, остальные все в сомнениях – и тут работы невпроворот, и родню бы скорее известить и сюда притащить…). Я могу только предполагать… Кили вспоминал тут, как они в болтовне за работой как-то коснулись вопроса верований, представлений о загробной жизни. Тогда это было чем-то таким… отвлечённым, как все разговоры о сказках, песнях, событиях далёкой истории. Чем-то вроде игры. И он сказал тогда: «Мне нужна какая-нибудь карта, как добраться до этих ваших чертогов Мандоса, я возле них тебя подожду». Посмеялись и забыли, а теперь вот его всерьёз озадачил вопрос, возможно ли для гномьей души найти загробный мир эльфов.       – И что, Трандуил принёс ему такую карту?       – Понятия не имею, что он принёс. Особенно учитывая, что Трандуил сам не очень верит во всю эту байду… Может, там просто какая-нибудь памятная вещь о ней.       – Надо же, как мило и сентиментально, - процедила Ктулха, - при жизни её третировал, сыночка, видите ли, от неё защищал…       – Защищал обоих. Всё не совсем так, как кажется. Да, обращался он с ней холодно, но он в общем-то со всеми плюс-минус так, в силу того, что… Но да, отдельно и прицельно он предостерегал её от принятия, как уж мог.       – Какого принятия?       В этот момент как раз к жеоде подошёл Леголас. Лица его мы, естественно, видеть не могли, но походка ровная, плечи от рыданий не сотрясаются… Ну что сказать, ему есть в кого быть образцом самообладания.       – Любви принца. У эльфов, видите ли, всё по-особому… Всё по великой и истинной любви, но если б эта великая и истинная любовь соединяла предназначенные друг другу половинки, всё было б слишком просто, не правда ли? Иногда да, совпадает… как было у самого Трандуила с супругой. Да, ещё не гарантия безоблачного счастья, но речь не об этом. Знаете – ну, Татьяна может знать, могла и тебе говорить, если нет, то я сейчас говорю – в нашем мире есть такое представление, что в паре один любит, другой позволяет любить… Ну, в жизни бывает всяко. У эльфов, когда кто-то любит и объявляет о своей любви, объект его чувств может эти чувства принять… не просто – к сведенью, а как что-то его устраивающее, приятное. Типа «да, мне нравится, люби». Это может предполагать взаимность, с ответным принятием любви, а может не предполагать. В любом случае, цепь замкнулась, союз заключён – не в смысле брачный, всякие церемонии потом, при отсутствии мешающих обстоятельств, последуют, а в смысле, можно сказать, магическом. Как бы мне ни претили такие сравнения. Некое объединение структур высшего, нематериального порядка. Тауриэль ведь могла принять любовь Леголаса. Парень хороший, к тому же принц. Лестно, приятно. Трандуил всеми силами вызывал у неё негатив, в первую очередь к себе, конечно, но надеялся, что это отношение перейдёт и на сына, чтоб она не совершила эту ошибку. Он чувствовал, что она суждена другому…       – Вы ж говорите, нет никакой судьбы.       – А какая разница, что говорю я, важно, во что верят эти все. А у Трандуила был очень наглядный печальный пример перед глазами. Его отец безумно любил его мать, а она – приняла любовь, потому что чо не принять, когда целый принц перед тобой расстилается… Но не любила сама. Она была даже счастлива с ним… пока не встретила того, кого действительно полюбила. Не знаю, запрещены ли у эльфов разводы, по-видимому, они просто невозможны. Вот из-за этого принятия, этой замкнувшейся связи. Даже сбегать под покровом ночи для тайных утех не получится, можно только смотреть издали, вздыхать и сочинять проникновенные печальные песни. А когда их город атаковали… не помню, с гномами это они тогда замесились или с Феанорычами из-за сильмариллов, да и не важно… она не эвакуировалась с семьёй, пока была возможность, она бросилась защищать дом того, кого любила. И погибла. Да, погибнуть можно, защищая собственный дом, как супруга самого Трандуила. Я не берусь рассуждать, которому вдовцу пришлось тяжелее. Семейная жизнь Орофера длилась дольше, и он верил в чертоги Мандоса. Но с точки зрения Трандуила просто невзаимность переживается легче, чем осознание, что тебе принадлежит то, что не должно принадлежать, что ты сделал возлюбленную пленницей своей любви, обладательницей такой вот раны в сердце, которой не зарастит уже ничто. Реально запретить любить, то есть, вообще никто не может, но лучше хотя бы не принимать, если не уверен, что тебе это действительно нужно.       Потом был поминальный пир. Пир – это тоже важная часть погребальной культуры, покойника мало только оплакать, да и оплакать-то порой сразу не получается, особенно когда смерть вот такая, вчера со всеми вместе работал и шутки шутил, а сегодня в бою полёг, осознать надобно. В любом случае, куда б ни уходили души усопших, нельзя, чтоб вслед им неслись только рыдания, кому ж такое понравится. Подобает вспомнить, каким покойник был, что сделал хорошего, чем каждому из собравшихся был дорог. И всякие смешные, курьёзные случаи, куда ж без этого… Обычно он, объяснили мне, делается на третий день, когда уж все вдоволь наревутся, но тут обстоятельства. Завтра отряд в Синие горы отбывает, медлить-то с этим не след, о живых завсегда надо думать первее, чем о мёртвых. Завтра и армии расходятся по домам, только гарнизоны тут оставят для охраны и всякой помощи. До завтра, может, и с кострами уж закончено будет, гномы-то ко всякому чаду привычные, а эльфы исстрадались, как в горле першит. Да, хоть костры и на значительном отдалении, дым чувствуется даже здесь – доносит, видимо, через галереи, идущие за террасой. Не нужно ж уточнять, что за вчерашний день пожечь всё что надо не успели? Человек на 80% состоит из воды, орки и варги если и суше, то вряд ли намного. Горючее я выдал, теперь резвее должен процесс пойти. Наши горы недогорелых гнилушек на площадях истаяли почти подчистую, ну а собственно, где ещё тут взять сухое, хорошо горящее дерево? Понемногу разбирают и то, что ещё сравнительно крепко стояло, а что делать? Да, одни каменные остовы тут в итоге останутся, но велика ли беда? Можно полностью каменным новый город отстроить. А там, если остро захочется деревянного зодчества, новые леса встанут во все четыре стороны света очень скоро, по эльфийским меркам считай послезавтра. Собсна, с этим аргументом в том числе мы с Ктулхой и обрабатывали Торина на предмет необходимости мировой с Трандуилом. Давай прямо – Трандуил всё равно сможет получить свою цацку от нового короля, учитывая, что лепшими друзьями они не являются, но давними торговыми партнёрами – да, какой смысл Даину кочевряжиться? Всётки это Трор, а не Грор с Трандуилом ссорился. Почему не совершить напоследок такой эффектный и благородный жест? Хотя бы в ответ на эффектный и благородный жест Трандуила в виде помощи с рекультивацией. Подводы за землёй и семенами уже отправлены. Рассыпано всё это тут будет, конечно, символически, физически не привезут сколько надо, остальное эльфийская магия сделает. Ты ведь понимаешь, что без скорейшего восстановления растительности возвращаться в Эребор можно только за унылым полуголодным существованием? 13 вас Озёрный прокормил бы, сотни – не прокормит. Мастера Железных Холмов рвутся помогать с восстановлением порушенного – им тоже не святым духом питаться и не рассчитывать же на регулярные поставки из дома? Торин кивал, хмурился, кусал губы…       Пировали, ясное дело, вскладчину – что-то Траиновские подогнали, что-то эльфы (преимущественно вино и фрукты), озёрновцы, ессна, как всегда дары озера, ну а что-то я – видом неказисто, но вполне съедобно и… как это про напитки? Питейно? Вина по итогам больше всего, народ разгрёб подход к тем эреборским закромам, которые продуктовые. Я бегал вокруг и каркал, что в солонине ботулизм или ещё какая пакость, а вино стопудово суксусилось, нефиг это даже трогать, утилизируйте сразу… не знаю, как это утилизируют… гном существо пытливое, отмахнулись, вскрыли. Ну в большинстве солонина, конечно, пропала, хорошо, вскрывали в дальнем помещении, да с хорошей вентиляцией, я узнал много новых матов на кхуздуле. Но несколько оказались законопачены настолько качественно, что содержимое и по сканированию ручкой, и по исследованию Бомбуром, органолептически, было признано пригодным в пищу. Вино открыли три бочки и все оказались нормальные. Ну ладно…       Я понимаю, что попасть в описанный Толкином мир и не описывать вообще ни один пир было б моветоном, но сука. У бургомистра. Потом с озёрновцами и истерлингами. Теперь вот. Только и порадоваться, что от меня особо ничего не требовалось, насинтезировал и вынес чего имел предложить, дальше сидел в тамбуре перед мостком вместе с Торином, курили, смотрели на происходящую возню. Эй, клуб интровертов, окликнула Ктулха, пробегая мимо в погоне за Милисой, спиздившей целого копчёного гуся, где третьего члена потеряли? Лавкрафт, речь, разумеется, о нём, решил загаситься от застолья основательно, сидел у себя в комнате, попивая сокоимитацию, за пожалованной Ори книжкой гномьей поэзии. Чувак за последнее время очень сильно вышел из привычного ритма жизни, прямо скажем, очень много делал того, что в кошмарном сне не видел, а мы не находили времени даже выразить сочувствие, с варгами этими. Так что лучшее, что мы можем сейчас сделать – это закрыть грудью амбразуру всех этих вопросов, где ж доблестный герой, замочивший Азога, не хочет ли хлобыснуть добрую чарочку, совсем чуть-чуть больше его башки размером… Я б тоже, если честно, куда-нибудь спрятался, но нельзя – у меня ещё вечерний обход, да и ладно уж, когда ещё увидишь людей, гномов и эльфов за одним столом, исторический момент, давно так не бывало, кто знает, когда ещё будет, да и лучше следить тут за некоторыми вопросами. Стола было три, два ближе к стенам залы, за одним гномы, за другим эльфы, а третий, в середине, был организован так, чтоб и Торин, не переступая порога, как бы вместе со всеми сидел. ТАРДИС приняла вид кабины подъёмника, то есть дверной проём сделала настолько широким, что получалось втиснуть торец стола, соответствующую же часть скамьи (только по одной стороне, правда) и ещё можно было протискиваться мимо (собсна, для этого вторую скамью уже и не втискивали). Торин сидел у торца, рядом Ктулха, следом я – так оно удобственнее, чтоб бегать если чо что-нибудь скинуть в утилизатор, ну и следить, чтоб пидоры хвостатые занавеску с Саурона не стянули. Они в основном-то вокруг столов вьются, подачки вымогают, но мало ли. Да чо там, опасный груз и от двуногих, номинально более разумных оборонять надо, уже нескольких шуганул, намеревающихся заглянуть под завесу. Вообще нехер тут мне экскурсии водить! Реакция на нашего нового пассажира была, надо сказать, разнообразной, но у большинства всё-таки в сторону держаться подальше. Только отдельные смельчаки решались просочиться в комнату отдыха, тем более заговорить. Слава богу. Уже оставил однажды это сомнительное радио без присмотра…       Примерно в середине стола, так, чтоб быть слышимыми максимально всеми, сидели по одной стороне Кили, по другой эльфы-стражники, ближайшие, видимо, знакомые Тауриэли, в другом торце стола – Трандуил с сыном и ещё какая-то эльфийская знать, ну а между понатыкался прочий отряд, кроме Бифура, так и не отпущенного суровым Малхатом, и оставшегося с ним из солидарности Бофура, зато в порядке компенсации имелось несколько озёрновцев, включая Барда. Всё же некоторых покойных немного узнать успели, помянуть-послушать резонно будет… Ну и Бильбо и Гэндальф за нашим же столом, как иначе.       – Было мне, - говорил Кили, - лет 12, сманил меня Фили за грибами. Вот, гляжу, тётушка уже смеётся, будто знает чего, неужто дядюшка рассказал? Это уж верно, и батюшка, и он любили каждый праздник об этом вспоминать… Э, да тут же почти никто в Синих горах и не был, не видал их? Отчего они Синие-то… Вот чего ж ты смеёшься, тётушка – я ж ещё ничего смешного не сказал! Так вот, синими они издали видятся оттого, что ледники поверху и камень, ветром отполированный, так небо отражает, а ещё оттого, что с синим отливом получаются леса, которыми они кругом обильно поросли. А леса там не такие, как Лихолесье или как вот тут раньше были – там растут хвойные гиганты, сосны, кедры и ещё всякие, вот такие стволы у них в обхвате, а есть и такие, что почти как мэллорны, сам бы не поверил, если б не видел, а где там кроны у них кончаются – с земли вовсе не увидать. В древние времена люди и эльфы лес этот на корабли пускали, кораблей, говорят, целые флотилии настругали, а леса непохоже, чтоб сколько-то убыло. Разве только и появились полянки и просеки там, где к жилью человечьему поближе, а дальше-выше в горы он стеной стоит, ровно войско бравое, плечом к плечу строй сомкнувшее. Там, куда выходы из города выходят, расчищено уже порядком, это до нашего рождения старшие наши на строительные нужды взяли сколько надобно, да сколько-то и люди, что к морю ближе живут, им на лодки, для рыбной ловли. Лес промеж нами общим считается, никто никому препятствий не чинил, брать сколько потребно. Вот на поляну у вторых ворот, Восточных, нам выходить дозволялось, там долина такая, как чаша меж стенами гор, в середине озеро небольшое, вокруг редколесье из молодых деревьев. Грибов там пропасть, но кой же смысл у себя под носом-то собирать? Идём, сказал Фили, через третий выход, в лес по северо-западной стороне, там, он от взрослых слышал, грибы так уж грибы, вот такие у них шляпки! С одного, считай, наготовить и от пуза наесться можно, а мешок таких набрать – всю семью накормишь и ещё останется. А к тому выходу ходить нам не разрешалось. Уж не знаю, чего Фили загодя матушке наплёл, да и занята она была в те дни шибко, вернулись с севера разведчики с докладом, выслушать, обмозговать, планы составить… Вышли затемно ещё, как пробирались – это отдельно описывать надо, на рассвете вышли к тому лесу – ох, красота какая на лес вот так сверху с уступа смотреть, да ещё на рассвете! Солнца-то, конечно, из-за гор совсем ещё не видно было, только самые высокие скалы, подсвеченные первыми лучами, сияли, как вечные светильники, да сосны вокруг них чистым янтарём горели. А внизу – тёмное море колышется, на ветру не шелестят – звенят кроны, и словно пенные шапки туман тут и там поднимается, там, стало быть, ручьи, озёра или болота. Спустились мы – я упал два раза, лоб ободрал, ну это ничего, это мы сразу условились, что если спросит матушка, хотя чего б ей спрашивать – скажем, подрались. Пришли мы, значит, в лес. В лесу темно, ну да не гнома темнотой пугать, это мы привычные. Тут я споткнулся опять, Фили ну хохотать – об гриб споткнулся! Засветили мы фонарь – и правда, грибов этих вокруг россыпь такая прямо неприличная! Ну, шляпки не такие уж, как Фили показывал, поменее, с это вот блюдо, а всё же. Зато красивые такие, крепенькие, глянцевитые, цветом может как тёмные рубины, или ещё янтарь такой бывает, с севера часто такой привозили. Одни из земли едва торчат, бугры такие под слоем хвои, другие вылезли вполне, стоят красуются, ножки как колонны в тронном зале, белые, ровные, и словно светом каким-то внутренним светятся, шляпки блестят, ровно маслом облитые, так в рот и просятся. Прямо никуда больше ходить и не надо, здесь оба мешка набьёшь и незаметно будет, что что-то убыло.       – Э, я-то думала, вы искать будете и заблудитесь.       Я тем временем продолжал размышлять. Всё о том же, о проклятых фиксированных точках, об ответственности, которой я не просил и не заслужил, и чо мне с нею теперь делать. Почему Кили жив и хоть бы хны? Потому что фиксированной точкой является не жизнь или смерть индивида как таковая, а его роль для истории, наверное? Получается, фиксированная точка в том, чтоб королём стал Даин, пока жив Торин, это невозможно, пока жив Торин, Кили уж точно ему не соперник? Кили намерен максимально устраниться от политики, помогать матери в хозяйственных делах, можно сказать, он и в таком раскладе исчезает из истории, она ж здесь крайне редко фиксирует кого-то кроме королей-полководцев. Или… дело в Тауриэли? У Толкина, говорила Ктулха, нет никакой Тауриэли. Ну да, её б и не было, если б сюжет шёл как у Толкина и гномы сбежали в бочках. Это мы уговорили Тауриэль отправиться с нами, мы дали возможность развития любовных отношений, которых в ином случае могло и не быть – она осталась бы в своём Лихолесье, разве что вспоминала б иногда смазливого чудаковатого гнома, погибшего под Эребором… Фиксированная точка в том, чтоб эти двое не были вместе, не важно, каким образом? Сказал бы, что бред, если б не знал, что какого только бреда на свете не бывает.       – Да не, где там блудить было, до ручья только дошли, а это по прямой. Заблудились мы в другой раз в карстовых пещерах на севере, это я старше уже был, мать туда ездила с группой и нас с собой взяла. Хорошую мы выволочку тогда получили… Ну, и тут не хуже, но тут история в другом. Решили мы перво-наперво и сами отведать, потому как свежая добыча, собственными руками приготовленная – это вкуснее нет, тут, думаю, никто спорить не будет, а уж какой на свежем воздухе, у костерка, аппетит – так и вовсе все знают. Котелок мы с собой взяли, картошки, кореньев кое-каких, каких там могло и не быть, сыру, лепёшек. Сочинили завтрак. Сидим, поели, Фили трубку раскуривает да сокрушается, что не взяли выпивки, люди недавно с очередным провиантом эль привезли, старшие говорят, шибко добрый эль. Всё одно, если хватятся нас, трёпку получать, вот надо было разведать, где тот эль хранится… Мне пока ни пить ни курить не разрешалось, но понятно же, что у кого есть старший брат – разрешай, запрещай, не важно… Курить мне не понравилось тогда, в чём уж у нас с Фили единство было, оба друг о друге считали, что в табаке ничего не понимает. А вот винцо в дядином погребе к тому времени продегустировали каждую бочку. Так вот, сидим, отдыхаем, мечтаем, Фили планы строит, как ещё сюда наведаемся, тогда уж и эля прихватим, может, и Ори с собой возьмём, коль поклянётся не болтать… Светало уж понемногу. Тут глядь – с той стороны ручья, там сосны молодые росли погуще, выходит к нам девица! Фили так и подскочил, едва трубкой не подавился, ну кланяться и расшаркиваться – говорит, подумал было, что солнце в самой лесной чащобе проглянуло, ан нет, то существо из плоти и крови такой красоты невиданной бывает! Как звать тебя, девица, какого ты роду-племени, как родные твои разрешают тебе вот так без пригляду по лесу гулять, ведь увидит какой молодец – если чувств сей же момент не лишится, так вцепится – и не отпустит, пока не согласишься быть его женой! Я-то стою, глазами лупаю, правду сказать, мне красивой дева не показалась, ну ладно, чего я, огрызок мелкий, понимаю, только и лепечу, вот горе ведь непереносное, мы как раз доели всё, даже не пригласить к скромному столу благородную гостью… А Фили продолжает – сам, мол, руку и сердце предложить не смею, но дядя у меня король не только Синих гор, а всего подгорного народа, пойдём с нами, девица, осыплет он тебя золотом и бриллиантами, оденет в шелка и парчу, сделает он тебя женой своей, над всем гномьим народом королевой. Я его одёргивать пытаюсь, смекаю себе – коль мы девицу эту не знаем, даже и догадок не имеем, из чьей семьи, так, надо понимать, не из наших, не из эреборских переселенцев, а из того племени, что древле, говорят, в Синих горах жили, да только, как считается, повывелись все, сколько ходили отряды с разведкой – никого покуда не встречали. Ну так ежели окажется, что где-то тут на севере племя это осталось, то иначе разговор надобно строить, обстоятельно, обходительно, как всё же они, выходит, горы эти своими считают. Как бы не влетело нам, короче говоря. Ну и не успел я это всё подумать, следом выходит, стало быть, мамаша этой девицы – вот я обмер! Великанша, истая великанша! Росту в ней ну вот как в лесном величестве, а шириной только Бомбур, пожалуй, не уступает, но кулачищи-то – и Бомбуровых поболе… Хвать нас за шкирки, и тащит наверх, к воротам, значит, да басит сверху, что чужую работу делать не любит, а так бы вот прямо тут отходить нас хворостиной как подобает! Ну да ничего, старшие наши, чай, сладят с эдакой задачей, а коль не сладят – так покажет, научит, видать, мало мы тумаков-то получаем, коль беспутные такие получились… Я пищу как могу, что-де помилуйте, мамаша, да если вам помстилось, что братец мой на дочку вашу как-то эдак неделикатно посмотреть посмел, так и быть подобного не может, мы гномы благородные, королевские племянники, Фили тоже чего-то там лопочет, что ко двору дяди пригласить хотел, можете не сомневаться, пир дядя закатит, какого горы эти от сотворения своего не видывали, а эти знай нас подгоняют да костерят на чём свет стоит. Дотащили до ворот, там уж Нори с ребятами шарошились, работы у них там были, встретили, выслушали – в хохот… Ну, кто смекнул, вижу, кто не очень. Люди это были! Человечьи мужики-охотники! Фили-то до того людей своими глазами только раза два видел, я вообще ни разу. А с задурманенных глаз ещё намерещилось… Дурьи ваши, говорят, головы, на грибы накинулись! А того не смекнули, что в лесах тут какого только зверья нет, и многие грибами лакомиться любители, так чего ж эти грибы не тронуты нигде, вон какие огромные стоят и хоть бы какой лось или белка их тронули. А всё оттого, что прежде чем в пищу употреблять, грибы эти день только вымачивать надо, чтоб соки дурманные из них вышли, да и варить не как вы варили, сперва особливо отварить да дать остыть-обтечь, потом уж в общий котёл! Да, влетело нам тогда… но не так и сильно, как мы ожидали, больше всё-таки смеялись все. Может, и правы те люди, что строже надо было, чтоб хоть другим наука. А так вон Ори потом, пытливый он у нас, мыслитель – додумался, свиньи, мол, многое, чего гномьи кишки не приемлют, харчат с удовольствием и только крепче становятся, что, если им тех грибов дать? Чай, не подействует оно так-то. Ой, что былооо. Не, не потравились. Но повеселились мы все тогда знатно. Хоббичьи-то свиньи ещё ничего, лежали да похрюкивали себе чего-то, а наших мы ловили по всей долине – мастер Дуда ногу вывихнул, Дори постромки какие-то на кабана накинул, так этот кабан его три круга вокруг озера таскал… И опять нам попало, а вот за что? Не мы свиней грибами потчевали, напротив, ловить вместе со всеми помогали.       Раз было помянуто вино, да и ещё про некоторых покойников вспомянуть надобно, эстафету принял Гаэль, это, коротко, один из бухариков.       – Мы вот не у дяди, у Владыки вино дегустировали…       Я невольно глянул в сторону восседающего у другого конца стола Трандуила – шум-гам стоит знатный, периодически ещё кто-нибудь встаёт, выходит в соседнее помещение – «временную кухню», за какой-нибудь ещё закусью, или унести грязную посуду, принести чистую, или ещё бочонок подкатить, да Ктулхины собаки нет-нет да растявкаются на что-нибудь за окном, но и слух у эльфов острый. Не, непроницаемо улыбается, гложет рыбий хвост. Знает, поди, или как минимум, догадывался.       – Тут – шаги. Распорядитель Тиал с главным виночерпием идут, за вином, значит, для приёма. Что делать, куда бежать? Прыгаю в бочку. Там, благо, вот столько до верха оставалось, стоять и дышать спокойно можно было. Это хоть какой-то шанс, могут и какую другую взять, потом просто форму сменить-выбросить, а если попасться – это угадай, чем кончиться может… Но как я сказал, вся неделя такая была – то ещё ничего, а то на ровном месте споткнёшься. Именно к моей бочке и идут! И нет бы там сначала налить оттуда, оттуда, сравнить да выбрать, нет, прилаживаются сразу опрокидывать и катить. А Тауриэль – она ж сразу сообразила, куда я в помещении с одним выходом деться мог. Говорит, вы что делаете, вражины, в этой бочке на той неделе мышь утопилась, вы чем нашего Владыку поить вздумали? Она ж потому и стоит особняком! Берите вон из того ряда какую-нибудь. Лучше с дальнего конца, там урожай того года, когда особо крупный и сладкий уродился виноград. Виночерпий проворчал, конечно, чего на гномов такое хорошее вино изводить, но так, для проформы, всё-таки не только гостей угощать, но и самим пить. Выкатили, подняли – стража наперебой помогать кинулась, чтоб в пиршественной зале побывать, послушать, да и просто на гномов подивиться не каждый день случается. А Тиал задержался. Подходит к бочке, крышку снимает, я на него смотрю, он на меня. Оборачивается и кричит Тауриэли: «Ты чего ж, паучья душа, не сказала, что мышь и сейчас здесь?». Добрым парнем был распорядитель Тиал, не раз прикрывал нас по мелочи. Вот в недобрый же час понесло его тогда к виноградникам… Потому что такой уж он был, внимательный и усердный, всё сам контролировал. Посмотреть, хорошо ли лозы обрезали да как новые прижились… А чего оркам втемяшилось, что сам Владыка туда едет, этого так точно и не узнали, перебили ж всех. Вроде, пауки им нашептали, а у пауков понятно, какие мозги… Трое погибли тогда, и Тиал тоже. Нас пятеро тогда добровольцами пошло в охрану виноградников, я два года там был, но не совались больше, потом сняли усиление, во дворец вернулся. Бочку-то ту, кстати, выпили всё же, но кто – не знаю.       Посмеялись, погрустили. Даин тот приём помнил, привезли тогда королю эльфов весы новые лекарственные, очень доволен был, да часы, в которых пружины да колокольчики меняли, те пружины он лично гнул, ох и намаялся с ними, пока ровненько как подобает встали.       – По пружинам-то у вас как есть родство с Фили, - рассмеялся Кили, - мастер Гудар пророчил, что быть ему часовых дел мастером, коли научится когда талант свой не на пакости применять. А какие пакости-то, один раз это и было: подменили мы дяде кресло его любимое на похожее – он и не заметил! – и месяц ковырялись, а приладили там пружину, чтоб как сядет дядя, так кресло и подымется на три метра вверх, вот смеху будет! Да только не дядя в него тогда сел, а матушка! Три дня в дальних штольнях отсиживались, Ори нам пожрать таскал… Э, что говорить, крепко мы посворачивали кровь матери нашей и дяде, а Фили так и отцу, я-то не успел толком, мал ещё был, порядком добавили им седых волос.       Даин с чувством стукнул кубком по столу.       – Да разве хоть один гном без этого рос? Особенно когда есть брат родной, природный товарищ для всяческих затей? Я один у отца с матерью, только представлять и могу… Да верно, лучше сразу одному быть, чем брата схоронить до срока! Даже и деды наши на что уж были не молоды и на первый-то взгляд друг друга терпеть не могли, а видно было, как нашего подкосило, что с братом-то случилось, года после того не прожил… Такой уж он был, дед Грор, боли своей никому не показывал, однако кто хорошо его знал – многое понимали. Несчастная доля… А всё ж надеюсь, что будет у дочки моей братик, самая родная душа, как нас с матерью не станет…       – Всенепременно будет, - поддержал с аналогичным жестом Торин, - пресеклась наша, старшая ветвь потомства Дуринова, но дереву если верхушку ломают – ветвями оно к небу тянется и только гуще, раскидистее становится. Так должно быть и с великим родом нашим.       Даин нахмурился.       – Сломанной верхушкой зовёшь себя, значит, Торин Дубощит? Стало быть, и твои это поминки, не только родни твоей? Днесь одни братья наши камнем стали, а другой брат будто бы сразу газом, духом, говорит с нами и трапезу делит, но уже за последней чертой… Ведь и верно! Черту эту могу пересечь я к тебе, но не ты ко мне, как и смертную черту пересекают лишь в одну сторону…       – Не для слёз делается пир поминальный, Даин Железностоп, не одни только потери постигли нас в эти дни, но великие обретения, возвращён нашему народу Эребор, нет больше кровожадного ящера на нашей земле – разве не стоило это своих жертв?       – Правильно говорит король наш, - вскинулся Двалин, - а помимо того следует считать этот пир и брачным! Да, не в Последние Чертоги уходит Торин Дубощит, мнится мне, мир магов и поживее, и поприветливее будет. Разве есть в этом что-то невиданное, чтоб мужчина в дом своей жены уходил? До сей поры не бывало, чтоб дом так далеко был, это правда…       Гномий гурт за соседним столом немедля отозвался разом весь и наперебой.       – Да и обычно то с младшими сыновьями принято, но случалось и со старшими, особенно если жена – в семье дитя единственное, надо хозяйство семейное продолжать…       – Вот, даже и с традициями нашими согласуется. Татьяна ж как раз единственная, братьев нет?       Я бросил на Ктулху быстрый взгляд – чисто убедиться, что физиономия ожидаемо мрачная. Пересекаться взглядом не хотелось, продолжать наш разговор в перебежках между палатами сейчас и здесь вот совершенно не улыбалось. Чо уж, Ктулха своё намеренье не расставаться с любимкой обозначила достаточно ясно, я своё неумение подделывать документы и неготовность дебютировать на этом сомнительном поприще – тоже, теперь на меня обижаются. От меня ждали, что я что-нибудь придумаю, да и теперь ждут. А чо я придумаю? Мой способ тут не подойдёт, надо объяснять, почему? А безглючного способа легализовать в нашем бюрократическом обществе кого-то вот такого взросленького я что-то не знаю. Хотя это ещё фигня, вот прочие вопросы адаптации книжного персонажа в нашем мире… Да, как у них быстро и просто всё решается, уже промеж себя определились, куда бедолажный гном отправится, вот нам бы так.       – Да чтоб король-то уходил, не бывало пока такого…       – Да и много чего, что мы видели тут, не бывало прежде, а однако ж!       – Что же, девица, примет мир твой короля нашего ласково?       – Так маги-то ить не в горах живут…       – Да что ж, там никаких гор нет разве? Можешь ты себе представить мир без гор?       Очень порой хотелось нежно врезать некоторым особо рьяным фантазёрам по мозгам. Ктулха, ну вы же разумная девушка, рассуждать о полезности гномов в хозяйстве можно шутя в чатике, а в жизни должно быть понятно, что посадить бывшего короля полностью на своё иждивение жестоко прежде всего к нему самому. Вы как-то неприязненно выразились о перспективах зависеть от мужика хотя бы по причине языкового барьера – а ему этого желаете? Безвылазно сидеть в вашей квартире… всю жизнь? Или до тех пор, пока не выучит язык настолько, чтоб не стрематься на фоне среднего гастарбайтера? Вообще-то всё равно будет. У гастарбайтера патент и временная регистрация, а у него чо? А где у нас там работают люди, попавшие в трудную жизненную ситуацию? Самый тот антураж и самая та компания для короля. Торин Дубощит, конечно, тот ещё хмырь, но не настолько прям король, чтоб желать ему такого опыта. Ну и у этих людей хоть шансы на восстановление документов и всяческих прав есть, а то, чего не было, восстановить нельзя.       Чо, крепко аукается некоторыми разговорами, буквально недавними, о некоторых превратностях спасения? Мне вот со вчерашнего, блин, дня аукается. Надо было прямым текстом сказать, что какое-либо палево такого попаданца грозит палевом меня, а оно мне надо? Ктулха намёками не очень понимает. Гномье величество, конечно, человекообразнейший представитель своей расы, но отличия же тоже есть. Я не знаю, сколько у меня самого получится успешно увиливать от медосмотров, а чтоб ещё кого-то этому учить… Нахрен, вот проще и правильнее было б сейчас просто ответить: да, всё путём будет, а обсуждать детали уже потом, своей компанией. Точно нахрен было именно в этот момент угораздиться обернуться на Гэндальфа, увидеть, как многозначительно блеснули глаза из тени полей шляпы. Нынче чо, флешмоб такой, мысли мои читать?       – Зовёшь себя Автором, а мог бы – Проводником. Если нельзя в ваш мир – разве это беда? Ты говорил, что ваша вселенная бесконечна. Среди бесконечного множества миров ты сможешь найти для Торина новый дом, существованию которого он не будет угрожать… Ведь ты так уже делал.       К вопросу, как я обрастаю долгами, в очередной проклятый раз.       – Да я уже как бы давно понял, что мне уже два новых дома искать надо, вряд ли Саурон и Торин готовы жить таким маленьким милым землячеством… Охренеть, вот счастье-то какое. Нет, идей получше у меня нет, но поорать всётки моё святое право. Видите ли, поиски чего-то подходящего могут, эээ, занять время… Миров-то обитаемых сколько угодно и на любой вкус, но не во всех подходящие условия, и не во всякое место-время можно кого-то притащить и сказать – можно, этот беженец доживёт свои дни тут у вас? Наше, например, точно мимо в данном случае…       – Ну а тот мир, в который вы уже кого-то отвозили? – совершенно дежурно поинтересовалась Ктулха, покусывая крыло гуся, - Саурон говорил…       Я посмотрел на неё с подозрением. К чему это щас, да ещё совершенно обыденным тоном? После сказанного-то в финальной перепалке между лечебными делами – мол, все те же аргументы справедливы ведь и для любого мира, куда вы можете вздумать пихнуть Торина, разве нет? И про язык, и про документы. Нуу, не совсем. Язык да, тут ничо не попишешь, но вот если искать мир примерно аналогичного уровня развития, где можно просто обустроить добротную хижину в лесу или комфортабельно обставить пещеру и жить, поставляя в ближайшую деревню или городишко небывало искусные клинки, топоры да кочерги…       – Я даже не спрашиваю, когда Саурон успел вам чото сказать, чего я не слышал, я просто скажу – Торину он не подойдёт, слишком технологически и социально не его среда. Саурону не подойдёт тоже, пусть просто закатает губу.       – Да он типа не в смысле жить, просто побывать. Сидя в раме, много-то не посмотришь, но хоть какую-то новую симпатичную локацию себе отразить, не всё ж в болотах сидеть, разнообразие нужно. Не постучать по этому куполу совершенной защиты, так хоть позырить. На пауков позырить, похожи ли на лихолесских, и прочих, кто у вас там… На человека, который видел у своих ног повелителя времени…       – Саурооон!       – Ась?       – Я ж найду, где у этой штуки звук выключается!       – Всё-всё, молчу-молчу.       А чо ему не молчать, в самом деле, он сказал уже достаточно.       – …Ну и вот мне, знаете ли, тоже теперь интересно. Тут вы значит с майар зубатитесь, с королями вообще на ась-вась – кем это надо быть, чтоб вы на колени бухнулись?       – Да мерку я с ноги снимал! Чтоб обувь делать! Господи, меня окружают тролли…       Ктулха всё с тем же спокойным видом положила очередную косточку в горочку.       – Я это к тому, что там же мир тово… не архаичный, не Средиземье, где ни у кого ни паспортов, ни куар-кодов? Вполне себе высокой научной фантастики, да? И как вы там своих беженцев вписали, без языкового минимума и паспортов?       Не, ну как хорошо быть бесплотным, даже ебало тебе не набьют. Не то чтоб я реально сейчас верил, что мог бы, но тут-то и рассуждать смысла нет.       – А там, во-первых, некоторое знание английского – а он в будущем, внезапно, единый земной – уже было, язык за столетия, конечно, изменился, но при наличии уже некоторой базы, ниибического упорства и переводчика, владеющего французским, ничего невозможного. Да и наработки по преодолению языковых барьеров в 26 веке не сравнить с 21, там с инопланетянами общаться приходилось, знаете ли. А во-вторых – туда мы пришли, так сказать, с открытым забралом. Прямо рассказав, кто мы такие. И кое-что сделав, чтоб иметь самое что ни на есть право на гражданство… не хочу углубляться, не будем съезжать с темы. Достаточно того, что ситуации совершенно не сравнимые. Но они не про то, что вот там я чото придумал, а тут не хочу, если вы к этому ведёте. Тут важнее то, что Торину в таком мире было б не климат, его-то пожалейте.       – А где климат? Вроде, у вас готового ответа пока нет?       – Нет. Будем искать. Зададим системе поиск по определённым параметрам. Как сказали и я, и Гэндальф, вселенная бесконечна, должен даже некоторый выбор быть.       Будто этого всего мало, с самым невинным видом обернулся Балин.       – А варгов вы как, тоже с собой заберёте? – тоном практически утвердительным.       – Ага, говно вопрос. Стая адских волков-переростков это как раз то, чего мне не хватало для полного счастья! Говорите сразу, чо вам тут ещё в Средиземье лишнее? Я ж галактический мусоровоз… Извините.       – Но ведь у вас же, как бы сказать… всякие средства для помощи им в достатке имеются, и вас они мал-мало слушаются, а тут, уж как на духу, кто их к себе подпустит-то?       Принципиально не смотрю, чо там на Ктулхиной физиономии. Человек, повторимся, разумный, если уж понимает, что Торинушке в нашем мире делать нехер, то гигантских говорящих волков в свою квартиру не потащит тем более.       – Не знаю, кто, но надеюсь, таковой найдётся. Вы их второй день рядом имеете, горячей любовью, конечно, не прониклись, но и бледнеть и в обморок падать не пытаетесь. Вообще они вроде как хоть и частично, но разумные существа, с какой стати я тут должен чото за них решать? Нет, предлагать тоже ничего не буду. Потому что до полного закрытия больничного листа им как до Китая раком, столько мы тут точно не проторчим, а сейчас им экстремальные путешествия не показаны, потому что великим специалистом, способным заботиться о их здоровье качественно и продолжительное время, не являюсь, потому что есть глубокие сомнения в целесообразности их изъятия из родной среды… Кстати говоря, если они в этой родной среде некоторую нишу для себя найдут, это может послужить каким-то благотворным влиянием для остального племени, а если мы их забрали бы – ну и чо? Всё равно что умерли и сожжены!       Возражения, конечно, были, о, их сколько угодно было, на ближайшие полчаса точно, но всё же в основном держались того, что навязывать нам пять на данный момент огромных дурно воспитанных тяжелобольных тёмных тварей как-то некрасиво, да.