***
Антон, сидя вечером на расстеленной кровати, сосредоточенно поглаживал последние шрамы подушечками пальцев. Спустя полтора года они стали почти незаметны, даже чувствительность на месте разрезов вернулась, хоть и далеко не полностью. Но они иногда болели, напоминая о своём существовании, и Антон понимал, что Попов умудрился оставить их не только на его ногах. Парня бесила собственная сентиментальность, он проклинал себя, его, свои чувства и его поступки, но он осознавал, что именно за них он держался все это время, держался до последнего, и они его отчасти погубили, но без этой поддержки, которую он оказывал сам себе, плавая в практически единственных счастливых воспоминаниях в обозримом прошлом, рука, держащая открытую банку с таблетками, дрогнула бы намного раньше. Антон злился на то, что скорее всего придётся выпасть из учебного процесса на неопределённый срок, и хотя он ещё не успел в него влиться и настроить планов, его раздражало само отсутствие возможности их настроить. Раздражало, что маячившая перед самым носом перспектива пожить не дергаясь, нормальным студентом, рассыпалась прахом, стоило только её коснуться. - Я не хочу... - прошептал в потолок парень три слова вместо трёх тысяч, которые были на уме. "Я не хочу выходить из зоны комфорта, я не хочу бросать учёбу, брать академический отпуск, падать в ноги преподавателям со словами "ну войдите в положение", если встанет вопрос об исключении, догонять пропущенный материал, работать на пределе возможностей, не хочу быть беспомощным после операции, если она будет, не хочу, чтобы обо мне заботились и жалели, я не хочу... не хочу его видеть..." Осознание простой истины, перекрывающей все остальные. Он не сможет посмотреть ему в глаза после того, что произошло. Или он боится того, что в них увидит? Отрешенность и холодность, равнодушие, какие были в прошлый раз? Снисхождение? Не столь важно. Так или иначе, парень чувствовал, что стены, которые он старательно возводил эти полтора года, рухнут, стоит ему перешагнуть порог кабинета Попова, и это пугало больше всего. Отец уже предлагал сменить врача, и сейчас сын был с ним согласен. После прошлого отказа это было бы логично, но с другой стороны, нужного эффекта они так и не достигли, а возьмётся ли другой врач доделывать работу коллеги - вопрос. - Попробовать стоит... - решил Антон, направляясь в комнату родителей. - Мам, пап. - позвал он, просунувшись в приоткрытую дверь. - Тут это, насчет Питера... Может, не к Попову съездим? Мне кажется, мы его за столько лет уже зае... кхм, задолбали. - А я не сказала? Я к двум сразу записалась, на всякий случай. - не отрываясь от ноутбука ответила Майя. - А, ну... ладно. И еще, мы в эти выходные потоком поедем на оздоровительную базу универа на День первокурсника, можно? - Мгм. - продолжила что-то быстро печатать мать. - Только не пейте там. - Ага. - кивнул Антон и уже собрался закрыть дверь, когда женщина как бы невзначай спросила: - А ты что так к Арсению Сергеевичу не хочешь? - Да так. - прошептал парень так, что мама его вряд ли услышала. Да ему это и не было нужно.***
- Я присяду? - услышал Сережа голос над ухом, и пришлось поднять глаза от экрана. У его стола стоял полноватый очкарик с подносом. - Да, конечно. - бросил тот, вздрагивая от грохота, с которым из подмышки подошедшего на пол шлепнулась увесистая книга. Серёжа нагнулся под стол, поднимая предмет и пробегаясь по нему взглядом. "Анестезиология и реаниматология. Базовый курс". - Медик? - Ага. - Далековато от Пирогова. - Сегодня из Питера должен приехать один довольно известный ортопед, будет вести лекцию, почему-то, в конференц-зале МГУ, а не у нас. - На ортопеда учишься? - Нет, на педиатра. Шестой курс. Из Воронежа перевелся в этом году. - Какой?! Сколько вы учитесь вообще? - Всю жизнь. - хохотнул парень. - А так, шесть лет в вузе, два - в ординатуре. - Пиздец. Работаешь? - Да. Фельдшером на скорой. - Ого. - Сережа придвинулся ближе. - И как? Вы ж там каждый день людей спасаете, стрессово? - Да не спасал я никого. Мне единственный раз пациент сложный попался, там счёт на минуты шёл, а так всё по мелочи. - Расскажешь? - заинтересованно спросил Матвиенко. - Да что рассказывать? Был вызов, пацан с передозом препарата, таблеток нажрался, чуть в кому не впал. Ну, мы ему промывание и в стационар, под капельницу. Зачем так собственной жизнью распоряжаться - не понимаю. - Разочаровался в профессии? - И да, и нет. Спасать нужно всех, даже если они этого не хотят... Ты что, записываешь? - Сорян. Я на журналиста учусь, а в универах много интересного народу. Хотел цикл статей сделать, как студенты совмещают работу с учебой, а ты удачно подвернулся... - Ясно. - тихо отозвался парень, и, поправив очки, начал собираться. - Эй, ну ты куда? Ну извини, надо было сказать. Подожди-и-и. - заныл Матвиенко, но парень отправился к выходу, оставив поднос и забрав с него кофе. - Черт. - цокнул языком первокурсник, но тут же просиял, цепляясь за идею и набирая сообщение профоргу - уж он должен был знать всё о предстоящих мероприятиях в универе. В своих расчётах он не ошибся - через пару минут у него были на руках номер аудитории, время и фамилия спикера, до боли знакомая, но он не потрудился вспомнить, где он её слышал. Куда важнее было то, что вход на этот сейшн был свободный, а значит, материалов на свой проект он накопает, так или иначе. Вечером, в назначенное время, предварительно отпросившись с последней пары, Серёжа вошёл в просторную поточную аудиторию, и, на его счастье, почти сразу заметил своего знакомого, сидящего на первом ряду, прямо перед кафедрой. - Здорово. - поприветствовал его Матвиенко, плюхаясь рядом. - Опять ты? Чё ты за мной бегаешь, хвостатый? - Ты теперь - моя звезда, я по долгу службы обязан за тобой бегать. - Чего?! На трибуну поднялся организатор встречи, и, оглядев собравшихся, объявил: - Дамы и господа, поприветствуйте нашего сегодняшнего гостя - руководителя отделения патологии стопы, нейроортопедии, системных заболеваний института травматологии и ортопедии имени Генриха Турнера, врача травматолога-ортопеда, нейрохирурга, доктора медицинских наук, автора трех изобретений в области детской травматологии - Павла Алексеевича Волю! Раздались аплодисменты и на трибуну поднялся высокий худощавый мужчина в белом халате. - В следующий раз подсократите список званий, иначе мы тут до вторника сидеть будем. По залу прокатился смех и началась лекция. Серёжа не понимал ни слова, его сосед слушал внимательно настолько, что Матвиенко постеснялся лезть к нему. Он постоянно посматривал на часы, отсчитывая минуты до конца пары, и перерывая интернет в поисках информации об этом Воле. Об этом институте он слышал от Антона, и что-то подсказывало, что они с ним знакомы с вероятностью девяносто процентов. Через сорок минут после начала пары спикер предложил сделать перерыв, и Матвиенко воспользовался возможностью, пододвигаясь ближе к очкарику. - Ну прости меня... - Да отстань ты! - Ну мне правда интересно, что ты рассказываешь. - парень задумался и, наконец, повернулся к журналисту лицом. - Если хочешь, я даже имён писать не буду, только слова. И готовый фрагмент интервью с тобой принесу, до того как в редакцию текст отправить. - Учебный год только начался, а ты уже успел в газету университета пристроиться? - Ещё не успел, но планирую. - усмехнулся Матвиенко. - Ладно. - сдался медик. - Тебя как зовут-то, журналюга? - Серёга. Серж. Матвиеныч. Зови, как хочешь. - Дима. Можно "Поз". И меня так ещё не добивались. - Журфак МГУ - заебём кого угодно. Парни засмеялись, лекция продолжилась, и Серёжа начал внимательнее приглядываться к Павлу. С Димой же можно было поговорить после лекции, или, по крайней мере, обменяться контактами. Его первое интервью! Матвиенко сидел с довольной лыбой оставшуюся половину пары, даже не вслушиваясь в речь Воли, но вот она подошла к концу, посыпались вопросы: - А Вы правда в Германии учились? - А Вам ординаторы не нужны? - Почему артродез считается травматичнее остеотомии? Мужчина на что-то отвечал серьёзно, на что-то - отшучивался, но встреча затянулась ещё минут на тридцать - Серёжа такой активности не ожидал, но когда народ потянулся к выходу, а сам доктор спустился с кафедры, Матвиенко кинулся к нему, а его новый знакомый, шипя "Журналист, ты что творишь?!" - за ним. - Извините! - Да, молодые люди? - А Вы Антона Шастуна знаете? Павел схватился за край трибуны, за которой только что вёл лекцию, но ответил твёрдо: - Знаю. А что? - Шастуна? - подал голос Дима, и Серёжа обернулся к нему. - Ты его знаешь? - Что происходит вообще? - Нет-нет, ничего. - стушевался Позов. - Колись давай, медик! - начал нападать Матвиенко. Парень весь сжался, но заговорил: - Помнишь, я тебе говорил на обеде про пациента, который таблеток нажрался? - Н-ну? - голос Серёжи дрогнул. - Его звали Антон Шастун. - В смысле "нажрался"? Что он принимал? - голос врача стал резким, взгляд - сосредоточенным. - Не помню. На "Б" как-то. Павел Алексеевич схватился за телефон, параллельно задавая вопросы: - Что он в Москве делал? Он же домой должен был поехать! - Он и поехал, это в Воронеже было... Я же звонил ему неделю назад, с ним всё в порядке! - Конечно в порядке! Я ж сказал - промывание сделали - и в стационар. Через пару дней выписали. - Фельдшер? - спросил Воля. - Да. - Молодец. - вздохнул Павел. - Баклофен. Он назначил ему баклофен. - Кто? - Его лечащий врач. Попов? - скривился Серёжа. - Да... Знакомы? - Лично - нет. - нахмурился парень. - Можете втащить ему за меня? - Обязательно. - губы Воли дрогнули в улыбке. - Сука, неужели он настолько в него втрескался? - прошептал Серёжа, закрыв лицо рукой. - Ой, извините... - Чего? - вытаращил глаза Дима. - А-а-а, то есть мне не показалось! - засмеялся Воля. - У тебя друг - гей?! - Братан, ничё не предвещало. - заверил Позова Сергей. - Хоть стоит он того? - с мольбой глядя на врача спросил он. - Никто не стоит того, чтобы ради него счёты с жизнью сводить, даже Попов. - отрезал Павел. - В психушку хоть его не отправили? - Замяли. - Ну и молодцы. Пропадёт пацан. - тяжко вздохнул мужчина, оборачиваясь к окну. - Темно совсем. Расходитесь по домам. А этого разговора - никогда не было. Ясно? - Ясно. - хором отчеканили парни. - Хорошо. А ты, фельдшер, освежи в памяти составляющие врачебной тайны. - Так я же не... - Тшшш... - приложил палец к губам Воля и бесшумно вышел из аудитории.***
В субботу утром Антон как штык был в заказном автобусе, и, проявив верх коммуникабельности, просидел всю дорогу в наушниках, наблюдая за проплывающим мимо пейзажем, потому что двухчасовой трёп девочек из другой группы по поводу того, какой у них куратор душка было тяжело и морально, и физически. В целом, ему идея с этой базой перестала нравиться примерно с первым порывом ветра с реки, и он уже начал всерьез рассматривать вариант поучаствовать в веселых стартах, лишь бы согреться, но пронесло - их покормили теплой сносной едой в помещении, похожем на столовку пионерского лагеря, а впрочем, наверное, когда-то это она и была, и начался движ поувлекательнее - квест по поиску хрустального кубка университета, с музыкальной и кино-викториной. Его группа не выиграла, но хотя бы было весело. День должен был завершиться речью декана, и до нее еще было время, поэтому Антон просто присел на ступень одного из жилых домиков и закурил - благо, смотритель этой богадельни относился с пониманием к таким вещам. Бездумное созерцание горизонта прервал звонок матери. Антон поднес трубку к уху - солнце слепило глаза, слышно было плохо, и Антону понадобилось время, чтобы понять - она плачет. - Тоша...Тош...- всхлипывала она. - Я... я папу машиной сбила. Он... его нет...Don't cry mercy,
There's too much pain to come,
Don't cry mercy,
M.E.R.C.Y