***
Давно Антон столько по кабинетам не бегал. Деканат пошел на встречу, летнюю сессию он умудрился сдать раньше положенного. Собрать анализы было сложнее - вместе с обещанным вызовом пришел нехилый такой списочек на полтора листа, у каждой пробы срок годности, и надо просчитать всё так, чтобы всё было готово, всё свежее даже с учётом времени, которое он потратит на дорогу до Питера. Бабушку он уговорил с собой не ехать. - Сам справлюсь, не маленький. - уже стоя в коридоре с сумками убеждал ее Антон. - Присмотришь за квартирой? Пожалуйста. - К-конечно. Антош, ну как же..? Антон поцеловал женщину на прощание и выскочил за порог раньше, чем она договорила. "Справлюсь. Как-нибудь." По сравнению со всем прочим, первая самостоятельная поездка в другой город была сущей мелочью. "А на месте разберемся. Попов не хотел отпускать в прошлый раз. Что ж, в этот рыпаться смысла нет". Ему было страшно. Он не знал, чего ожидать от своего придурошного организма - рвоты после наркоза, обмороков, боли, ещё какой-нибудь неведомой хрени? В этот раз ему никто, кроме врачей и его самого помочь не мог. Но это был последний рывок. Попытка поставить кости в правильное положение и надеяться, что искривления по всем теле, которые появились за годы жизни, постепенно сойдут на нет. Так объяснял Лазарев, когда они созванивались по видеосвязи. Откуда-то сбоку парень слышал комментарии Попова, который отвечал на уточняющие вопросы Сергея Вячеславовича, но сам он в объектив не показывался. Антон на это только фыркал - знал, едва покажется в Турнера - потащат к Арсу на осмотр. Не самое страшное, но неминуемое мероприятие, не вызывающее у Антона никаких эмоций. Прохладный летний воздух очистил голову от ненужных переживаний, но насладиться рассветом и неповторимым утренним запахом времени не было - у подъезда уже ждало такси. А чуть меньше, чем через сутки он сидел в другом, всё так же щурясь от солнца, такого редкого для Северной столицы. - Да, ба, доехал. Да как обычно, нормально всё. Да. Попробую сразу в Пушкин метнуться, может, заселят. Взял. Хорошо, позвоню. Пока. Люблю тебя. Каменные джунгли за окном сменились зеленью, стеной обступающую дорогу с двух сторон. Антону такой пейзаж нравился больше. Вспомнились их прогулки с отцом по закоулкам Екатерининского сада, грузинский ресторан, название которого парень не мог вспомнить. Шастун тряхнул головой - любое упоминание родителей или воспоминания о них сдавливали глотку раскалёнными тисками, и хорошие, и плохие. А хорошие были. Даже эта прогулка в последний день его свободы. А когда-то они были счастливы каждый день. Правда, то время Антон помнил очень смутно, а забуряться в закрома собственной памяти желания не было - ничего, кроме боли это не приносило. Важнее было насладиться минутами за пределами института, потому что скоро он сможет любоваться природой только из окна палаты, и доехать до места без преждевременных истерик. Скоро в поле зрения показались жёлтые стены корпусов. Антон поморщился - в носу уже стоял больничный стерильный запах, в ушах - треск диодных ламп и отдаленный детский плач, перед глазами - мерзкого оттенка зелёные стены в пузырях и трещинах. - Прибыли. - оповестил таксист. - Вижу. - прошипел Антон. - Спасибо. - И, подхватив сумку, бодро зашагал к проходной. Здесь всё по прежнему - долгая проверка документов, при которой тебе скажут, что ты справку из универа забыл, хотя ты брал, после третьего пролистывания бумажек ее, все-таки, найдут, и, не извиняясь, пошлют. Дай Бог, если в отделение. Пройдя проходную, Антон двинулся в заданном направлении - сколько бы он тут не шарился, а все равно плутал, тем более, что ортопедия второй раз на его памяти сменила локацию - их корпус, наконец, перестроили, и теперь четвертое отделение гордо занимало целый этаж, как в старые добрые. Всё-таки, если не привязываться к месту, здесь было даже прикольно - асфальтированные дорожки, пышные клумбы, статуи медведей из искусственного газона, качели. Как в каком-нибудь маленьком городском скверике. Практически никакого намека на то, где ты находишься, кроме снующих людей в белых халатах. Антон затащил чемодан на нужный этаж, запыхавшийся протащился до поста медсестер. - Здрасьте. Шастун. - протянул папку нужных документов. Женщины долго искали что-то, вдвоем на одном компьютере, потом на доске с нарисованным маркерами планом расселения, и наконец, после десяти росписей в разных местах, Антона отправили к сестре-хозяйке, от которой он вернулся с комплектом постельного белья с номером палаты. Здесь ничего не изменилось - железные кровати с темно-зелеными матрасами, на которых спать было не лучше, чем на полу - Антон проверял; кварцевые лампы и духота - три кровати было занято, на оставшуюся четвертую Шастун свалил белье. - Всем здравствуйте. - Здравствуйте. - Привет! Антон прошёлся по палате, пожал руки мамочкам с детьми, с которыми ему предстояло лежать - институт держал марку: чисто женских и мужских палат не было, селили всех подряд, да и с детьми с стационаре чаще оставались матери или бабушки - Антон знал, что отцы просто бросают своих сыновей и дочерей, едва узнают о... сложностях. В этом ему с родителями повезло, и бабушка часто напоминала об этом. Жаль, что он не прислушивался. "Что теперь об этом думать?" - одернул себя Шастун, даже встряхнул головой, протягивая руку очередной женщине. - Маргарита Павловна. - представилась она. Голос у нее был прокуренным до хрипоты, сама она пропахла табаком. Худая, с рябой кожей, растрепанными темными волосами, но цепким, даже злым взглядом. - Очень приятно, Антон. - Тебе лет-то сколько? Каланча такая. - Восемнадцать. Факт, что он уже совершеннолетний, как-то проскочил мимо сотрудников клиники. Свезло прямо, иначе он бы сюда не попал. - К кому? - продолжала допрос женщина. - Лазарев. - А. Этот хороший. Моя тоже у него. Слащавый только шибко. И житуха здесь как в тюряге. Детей жалко. - Да, есть такое. Странная она была - говорила отрывисто, резко. Шастун не знал, как себя вести. В палату зашла медсестра, ведя за руку светловолосую девочку лет пяти - у нее одна нога была сильно короче другой и на ней была сандалия с нарощенной подошвой в сантиметров пять. Даже в такой обуви она ловко управлялась - подбежала к той самой женщине и запрыгнула на кровать. Шастун по виду бы никогда не определил, что они родственники - слишком большой контраст между этим милым личиком и той, кто это личико произвел на свет. - Нормально всё? - спросила она медсестру. - Да, рентген сделали, Сергей Вячеславович зайдет в течение дня. - А с платной палатой что? - Место ещё не освободилось, ждите. - С кем здесь надо переспать, чтоб оно освободилось?! - Простите? - Иди уже. - махнула на нее Маргарита Павловна. - "Прастити?" Тьфу! - Зачем Вы так? - Да потому что пока не наорешь, они не пошевелятся! Ждёшь приглашения месяцами, потом здесь ждёшь, потом ждёшь, пока результат будет. А его нет! Только рубцы появляются. - она с тоской посмотрела на девочку, Антон тоже глянул украдкой - на босых ногах шрамов было немало. - Каждая операция - шаг к результату. Я вот тоже сюда езжу лет с четырнадцати. А этот раз - последний. - Сам-то в этом уверен? - Мне уже что-то менять поздно, а у вас ещё есть время. - Антон улыбнулся ребенку и вышел. Ситуации у них были схожи, только причины разные. И выраженность - Антон перед зимней вылазкой в Питер прошерстил столько медицинской литературы, что кандидатскую писать можно было. Но даже от небольшой разницы в длине ног при своем росте он мучался от болей в спине и постоянной усталости. А что спустя года ждало ее? Антону хотелось выйти на улицу, закурить - не мог он долго смотреть на всех этих детей, некоторые из которых после кровоизлияния в мозг просто лежали овощем, пока родители прыгали вокруг них. Слава Богу, пока к нему таких не подселили, хотя ту парочку близнецов, с которыми пришлось делить квадратные метры два года назад, Антон помнил до сих пор. Парень всё же спустился на улицу, вдохнул пропитанный запахом цветов воздух. "Ещё ничего не произошло, а уже тошно..." И есть хотелось. Обед он пропустил. В кафешке в другом корпусе - сопровождающие были вынуждены кормиться за свой счёт - продавались салатики, второе и... шаурма. Шаверма. Не важно, мимо лаваша с мясом Антон пройти не смог. Когда ещё удастся поесть такой вкусной гадости? Парень вышел из полуподвального помещения, добрел до ближайшей качели и сел трапезничать. Местность вокруг была подозрительно знакома. Старый корпус, в котором ортопедия кантовалась на время ремонта. Качели. Антон встаёт и спешно ищет другое место для обеда. А судьба вновь ехидно напоминает ему, что от собственных воспоминаний не убежишь. Антон заскакивает в здание, на ходу вытирая с губ соус. Ел он на ходу. И теперь ему покоя нет нигде, даже на улице. Сердце бьётся, как бешеное, не желая избавлять хозяина от вьетнамских флешбеков. Всё он помнил - и его голос, и холод того вечера, и даже блядский запах его кожи. Всё до мелочей, сколько бы времени не прошло. И легче ему не стало, просто это всё ушло даже не на второй, а на двадцать пятый план вместе с уходом отца, а следом и матери. Связаться с ней он не пытался, на свидания не приходил. Она тоже словно умерла для него. Всё вокруг умерло, кроме этого черта голубоглазого, которого он ненавидел так же сильно, как и любил. Любил. Все ещё. - Антон Андреевич, Вас Сергей Вячеславович вызывает, зайдите в ординаторскую. Он не будет падать здесь в обморок во второй раз. Вдох, выдох, и бодрым шагом сквозь мрачные коридоры. Знакомая белая дверь. Внутри Антон обнаруживает точную копию фотографии из кабинета Лазарева в Питере - Воля, стоящий посреди помещения с кипой бумаг, а по бокам два брюнета, один из которых заглядывает из-за спины заведующего, а второй просматривает рентгеновский снимок на свет, щурясь. Ноги Антона подкашиваются ещё сильнее. "Господи, если ты есть, пусть он уйдет, а?" - А, вот и наш Шастунишка! - наконец соизволил обратить на него внимание Павел. - Вырос, возмужал. Кхм, извини. Тут такое дело... Мы с Сергеем Вячеславовичем вынуждены улететь на некоторое время на семинарчик в Барнаул, и-и-и на это время было принято решение передать тебя в добрые руки Арсения Сергеевича. Тем более, что ты с ними уже знаком. - Прям вынуждены? - включил наглого журналиста Антон. - Антош, ну, Федеральный Центр ортопедии, ну это не хухры-мухры. - извиняющимся голосом ответил Воля, хотя по глазам было видно - нифига он не извиняется. - Я ему в рабство нового ординатора отдал, он за тобой присмотрит. Антон посмотрел на Арсения - прямо, не прячась - тот лишь сдержанно кивнул в ответ, как бы говоря "Да, я сам не в восторге". По крайней мере, так это интерпретировал Антон, вместе с расфокусированным взглядом врача. - Ну всё, я пошел, занимайтесь. - указал Воля на парня и вышел. - Разувайся, пройдись. - завел свою шарманку Лазарев. Попов прикрепил снимки к рамке негатоскопа и тоже стал наблюдать. Антон привычно прошёлся от стены до стены, машинально стараясь ступать мягче и ровнее. - Снимочек бы свежий. В двух проекциях, под нагрузкой. Арс? - Да, надо бы. - Ну-ка присядь. - поманил его Лазарев к дивану. К тому самому дивану. "Зачем я это сделал? Если бы сдержался тогда, всё было бы по-другому..." - подумал Шастун. - "Один поцелуй, а проблем на пол жизни..." - Анто-он! Чего завис? - Извините. Парень подошёл ближе, сел, Лазарев взял в руки его многострадальную ногу, начал поворачивать, сжимал сильно, желая почувствовать под пальцами кости. - Подвижности в суставе все равно нет. Таранно-ладьевидный замкнем? - Ему больно. - А? - обернулся на Попова Лазарев. - Ногу отпусти, говорю. - голос спокойный, взгляд, ничего определенного не выражающий, направлен на Антона. Он читал его эмоции, сколько бы парень ни пытался их скрыть. Арсений сам подошёл, опустился на колено, взялся за ступню Шастуна, второй рукой нашел нужный сустав, разминая кожу круговыми движениями, осторожно, постепенно надавливая. В этих руках парень расслабился моментально и непроизвольно. Этим рукам он бы доверил не только ногу, но и всего себя снова, даже если его вышвырнут за порог, как вшивого котенка. Он чувствовал, что вот сейчас его нога там, где надо. И сколько бы он ни сторонился Арсения, ни злился, предпочитая его другому врачу, к другому под нож он бы не лёг. Но вслух он этого, конечно, не скажет. - Да, после замыкания он ничего не потеряет, свод стопы скорректируем вручную. - Справишься? Арсений медленно повернул голову к коллеге. - Всё-всё, понял-отстал. Медкарту Позову отдам, ассистирует пусть тоже он - Воля сказал, пора уже. - Разберусь, сказал же! - Ладно. Удачи. - Сергей поднял сжатый кулак. - И вам с Пашей. - уже спокойнее проговорил Арсений. Они остались одни. - Я могу идти? - ледяным голосом спросил Антон. - Да, иди. Завтра сдаешь все анализы, если все в порядке, назначу дату операции. - А рентген? - Да... Рентген... Первый этаж, как с лестницы выйдешь - до конца коридора и направо, серая дверь. Хотя, я лучше тебя провожу, подожди в коридоре. - Вы какой-то рассеянный сегодня. Оперировать-то сможете? - Если боишься, можешь дождаться Сергея Вячеславовича. - Нет, лучше Вы. - Арсений впервые поднял на него глаза. - Ну, в смысле, Вы меня дольше знаете, и я Вам... - Антон сглотнул. - ...доверяю больше. - мужчина чуть склонил голову, внимательно рассматривая его лицо. - Я на рентген сам схожу! - прозвучало, как начало истерики. Антон вскочил, схватил шлёпки и выскочил в коридор - там обуется. "Ну какого...?" Антон злился - он снова не мог дышать при нем нормально, снова таял в этих руках, как будто и не было этих двух лет. На первый этаж он побежал чуть ли не бегом.Maybe I, maybe I Am just as scared as you It's alright Stay by my side On the edge, on the edge Of everything we know It's alright Just don't look down And I will hold on
And never let go