Екатерина Добрачева
Дим, ты каждый день спрашиваешь
Нормально
Дмитрий Позов У меня операция в понедельник Попов отмазал от дежурств Мб съездим куда-нибудь? Ты в Кронштадт хотелаЕкатерина Добрачева
Давай дома отдохнем? Я скоро с ума сойду
Дмитрий Позов А я говорил, что свадьбу надо по месту жительства устраивать!Екатерина Добрачева
У меня родители не в том возрасте, чтоб по поездам прыгать
Все родственники в Москве, у тебя - в Воронеже, нам проще приехать, чем им
Ты кстати со свидетелем решил что-нибудь?
Дмитрий Позов Не знаю. Либо Воля, либо Матвиенко. У меня больше друзей-то нет. Серёга даже лучше, он в МосквеЕкатерина Добрачева
Ладно, приглашения я всё равно всем отправила, во все города. Ближе к делу решим. Пошла я, пока меня один из твоих потенциальных свидетелей не пришил
Дмитрий Позов Давай. ЛюблюЕкатерина Добрачева
♥️
***
Три дня прошли для Антона в привычном томительном ожидании - его постоянно вызывали на какие-то дообследования, так что сбежать на воздух получалось только под вечер, и он с удовольствием наворачивал круги по территории института, заткнув уши наушниками. Попов даже о дате операции лично не сообщил - медсёстры на посту информацию передали. Парень вообще его не видел, только однажды встретил его у запасного выхода с сигаретой, и тихо скользнул мимо, в здание, стараясь на него не пялиться, потому что курящий и смотрящий на закатное небо Попов был самым красивым и сексуальным, что только можно было увидеть в Питере. Утром в понедельник за ним приехала каталка. Женщины понимающе вышли, чтобы он мог спокойно раздеться и лечь спиной на ледяной металл. Истерики не было - теперь хирургические вмешательства казались такой мелочью, что страха не стоили. Холодно было до ужаса - к моменту, когда его подвезли к дверям операционной, у него зуб на зуб не попадал, и от этого стука на смех пробивало. В мыслях было только одно - побыстрей бы всё закончилось! Анестезиолог был тот же самый - он прижал кислородную маску к его лицу и пустил кислород, которого было чертовски мало - Антон дёргался, чтобы сдвинуть ее, но его связали по рукам и ногам - Шеминов предупреждал, что от ингаляционного наркоза пациенты иногда приходят в буйство - оттуда и синяки на теле после операции. Кислород в маске сменился газом с приторно-сладким запахом, похожим на карамель - им дышалось легче, и с каждым вздохом Антон чувствовал, как сознание уплывает, пока всё не погрузилось в темноту. Его мотало по мультивселенным, все тело жгло, особенно когда он, как ему казалось, шевелился. Он видел лица - отца, матери, Серёжи, Арса, какого-то очкарика, потом всё сменилось красным маревом, и его выбросило в реальность. Над ним нависал анестезиолог. - Очнулся, везите. Ему снова было холодно. Трясло. По щекам, кажется, текли слезы, и дышалось через силу, как будто грудь обхватили железным обручем. Они приехали в палату. - Давай, перебирайся, перебирайся... - санитары перетащили его на койку. - Холодно... Кто-то накрыл его одеялом, по весу даже двумя, а он не прекращал дрожать, задыхаясь от слез. - Мама... Пожалуйста, мам... Не уходи...***
Дима уже видел это лицо. Такое же бледное, с закрытыми веками, безжизненное. Теперь понятно, почему его замкнуло на фамилии Шастун - он ее уже слышал. Только было это ещё в прошлой жизни, он за это время переехал дважды. А судьба, словно в насмешку, снова свела их. Позов подумал, что слишком долго и пристально разглядывает человека на столе, взглянул на Попова, тот занимался тем же, не шевелясь, и взгляд такой... глубокий, смотрящий больше внутрь себя. "Никто не стоит того, чтобы ради него счёты с жизнью сводить, даже Попов" - раздался шепот Павла Алексеевича в голове. Позов бы и не вспомнил этого разговора - слишком он был далёкий, слишком незначительный. Но не теперь, когда условные герои рассказов Серёжи заняли реальное место в его жизни. - Ребят, вы работать будете? - подал голос Шеминов. Попов вздрогнул. - Скальпель, распаратор. Поехали. До следующей операции у Попова ещё время было, Позов же был фактически свободен, но сел разгребать бумажки - хотел Катю дождаться. Арсений устало потер шею, присаживаясь на диван - на столике перед ним стояла чашка с кофе, лежали документы - управление отделением на время отсутствия Павла, как всегда, перешло ему. Оба уже хотели погрузиться в работу, когда с поста сообщили - у Шастуна бред. Попов вскочил и выбежал в коридор - полы халата развевались позади, Позов - за ним. - Что? Что с ним? - с порога начал засыпать вопросами персонал Попов. - Все в порядке, Арсений Сергеевич, я ввела успокоительное. - сообщила медсестра. - Лихорадит его. - включилась соседка по палате. - Кричал что-то. И словно в подтверждение парень с новой силой заметался по подушке и затараторил в пол голоса: - Нет-нет, не уводите ее, пожалуйста! Мама! Арсений потянулся к нему рукой, коснулся мокрого лба, вопреки протестам медсестры, стер ногтем слезинку со щеки. Позов смотрел то на него, то на тело на койке. - Палаты есть посвободней? Сестра покачала головой. - А почему он вообще здесь, а не в послеоперационной палате? - Мы таким количеством помещений даже после ремонта не располагаем. - дёрнул щекой Попов. - Что с платными палатами? Спроси на посту. - кивнул Диме Попов, и тот выбежал. - Я, конечно, извиняюсь, но какого хрена? - пробасила Маргарита Павловна. - Мы с Сергеем Вячеславовичем договаривались, что как только платное место освободится, его займем мы! - У вас когда операция? - Арсений надеялся, что его вопрос прозвучал спокойно. - Ну в понедельник! - Вот в понедельник и заедете. Санитаров с каталкой зови сюда. - приказал он медсестре. - Из четыреста третьей час назад выехали буквально. - доложил Позов. - Вот и отлично, подготовьте. - А как запишем? - Взятки давать умеешь? - шепнул Попов Диме. - Коробку конфет в зубы, уверенный тон - женщины одинокие, растают, сделают, как скажешь - конфеты в столе у меня. - Что ж Вы им только конфеты носите! - шикнул ординатор. - Извините. - Чеши давай. И как перевезут - глаз с него не спускай. - Ладно. - Позов давно искал повод поговорить с Антоном, да так и не нашел, пока того не выписали. - А Вы? - У меня операция. - Через два часа? - Что ты хочешь от меня, я не понял? - прищурился Попов. - Ничего. - Позов поплелся вслед за санитарами, а в голове всё не складывалась четкая картинка. Дима перебрал все медкарты. Дима втихую посмотрел матч "Факел"-"Зенит", стараясь не ругаться матом в голос - Воронеж опять продул. Дима начал засыпать, пошел за кофе, а когда вернулся, Шастун тщетно пытался сесть. - Э! Лег обратно! Антон послушался. - Как себя чувствуешь? Не тошнит? - Немного. Окно откройте. Дима дотянулся до форточки. - А я где? - В отдельной палате. Арсений Сергеевич распорядился. Шастун усмехнулся. - Он приходил? - Он в операционной. Я доложу. Сейчас тебе обед принесут. - Я не хочу. - Надо. Можно позже, но поесть обязательно. - Ладно. Когда в общую переведут? - Может, завтра, может, через неделю. Как Попов скажет. - Ясно. - Антон накрылся одеялом по шею. - Помочь одеться? - Я сам. - Окей. Я недалеко, если что. Ординатор вышел. Для разговора был момент неподходящий, да и что говорить? "Это я тебя откачивал, года ты ласты решил склеить, не делай так больше?" Зачем? Он же видел, что с ним все хорошо. А личная привязанность к пацану - вещь мимолётная и не нужная никому из них. Шастун смог одеться, поел через силу, дошел до туалета не без поддержки Позова, потом его снова начало клонить в сон. Периодически он просыпался буквально на минуту и утыкался обратно в подушку, и каждый раз ему казалось, что рядом кто-то сидит. Когда наконец он открыл глаза окончательно, за окном уже было светло, из коридора доносился привычный гомон и стук каталок, а палата была пуста. В ней, как оказалось, даже телевизор был - вчера Антон не обратил на это внимания. В голову закрались некоторые подозрения. "Но я же здесь ненадолго?" - решил Антон, и, следуя правилу "бери, пока дают" потянулся к пульту. Он должен был лежать здесь месяца полтора-два, практически до начала семестра, и чем заниматься все это время, чтобы с ума не сойти, представлял смутно - писать было не о чем. "Если только автобиографию. Сюжетные повороты похлеще Донцовой" - подумал Антон. Можно бы было написать о клинике, но куда? Заметка студента младших курсов вряд ли кого заинтересовала бы, а если бы заинтересовала, как не поставить под удар Волю, который к нему со всей душой? Антон включил фоном советского "Шерлока Холмса", взял с тумбочки "Слово живое и мертвое" Норы Галь - она лежала на его кровати в прежней палате, и ее не поленились принести. Скоро Антон почувствовал все прелести нахождения в больнице в гипсе в одиночестве - есть хочется ещё до обеда, потому что порции крошечные, а принести еды или забрать у курьера он не может, и попросить некого. Приходится лежать под аккомпанемент урчащего живота. Грохот каталки с кастрюлей приносит такую радость, что Антон подскакивает, и тут же жалеет об этом - нога в гипсе напрягается и голеностоп болюче упирается в сгиб лангетки. Содержимое тарелки парень проглатывает не замечая вкуса, если таковой вообще имелся. В дверь постучали, когда Антон шумно выгребал ложкой остатки крупы в бульоне - на пороге стоял Попов. - Ноги на пол не свешивай - отек будет. - А есть как? - спросил Антон, но ноги на кровать закинул, откладывая тарелку. - Как себя чувствуешь? - проигнорировал вопрос врач - Хорошо, на удивление. Губы Арсения тронула улыбка, которая мгновенно вновь сменилась на серьезное выражение лица. - Я рад. - мужчина достал из нагрудного кармана халата ручку и провел ее кончиком по выглядывающим из лангетки пальцам. - Чувствительность есть? - Да. - Хорошо. - Попов убрал ручку, но от ног глаз так и не отвёл. - Арсений Сергеевич, когда меня в обычную палату переведут? - В понедельник. - Почему так долго? Это же не послеоперационная палата, а платная, я прав? За чей счёт банкет? Антон уже знал ответ на этот вопрос. Понял, как только его проговорил. Но все же хотел это услышать. - Ни за чей. У нас с этими палатами всё испокон веков очень мутно, никто никогда не сможет отследить, кто там на самом деле жил. - Я вам деньги верну. - Нечего возвращать, Шастун. Ты до понедельника лежишь здесь бесплатно, потому что прошлые пациенты уехали раньше срока. Не мотай мне нервы. Мужчина развернулся и ушел. А Антону на душе стало так гадко, что он просто завернулся в одеяло и отвернулся к стене.***
- Как прошло? - спросил Павел Алексеевич, лениво глядя в экран ноутбука. Заведующий лежал в казённом халате на кровати, из света в номере горел только светильник на тумбочке - в Сибири было уже темно. - Нормально прошло. Я, вроде, не вчера университет закончил, чтобы ты мне звонил и спрашивал про исход операции. - Я в твоих профессиональных навыках и не сомневаюсь. Вы поговорили? - О чем? - Валенком решил прикинуться? О том о самом, ради чего я тебя в Питере оставил. - Ещё скажи, что семинара никакого нет, и вы чисто ради меня из Питера слиняли! - И семинар есть, и конференция есть, мы даже доклад приготовили. - Воля помахал перед камерой планшетом. - Но это не отменяет того факта, что у Сереги сейчас пациентов больше, и я, по-хорошему, должен был на этот променад вытащить тебя. И тут - о, чудо! - нарисовался Шастун. И если ты просрешь во второй раз такую возможность, я лично проконтролирую, чтобы тебе сделали МРТ мозга и посмотрели, точно ли там все в порядке. - Закончил? Я с ним разговаривать не буду. - Да почему?! - Ну не могу я! - Арс, вот ты вроде взрослый человек, да... - Можешь не продолжать. - Я продолжу. Такое ощущение, что подросток тут не Шастун. Пацан пережил столько, а ты не можешь подойти и извиниться, за то, что наговорил? - Он сам от меня отказался! - Да он жить без тебя не может, приехал от нас домой и таблеток нажрался! - рявкнул Паша. С той стороны экрана всё затихло. - Что? - Ничего. - Паш, ты это специально? - Всё, пока. - Только попробуй ноут вырубить! - Что ты мне сделаешь, я в другом городе! - Это правда? - Да правда, правда! Мне Позов рассказал, он тогда в Пирогова учился, я им приезжал лекцию читать, а до этого он жил в Воронеже и работал на скорой. Приехал по вызову, а там Антошка твой, без сознания и с банкой Баклосана в кулаке. Я охренел, когда услышал. Там ещё друг его какой-то был... - Чей? - Шастуна. Попросил меня тебе от него втащить. - М-м-м. Чего не втащил? - Тогда бы пришлось это всё рассказывать. Ты заслужил, кстати. Так что готовь харю к каре, если, конечно, не помиритесь. Воля завершил видеозвонок, Арсений же отложил ноутбук и откинулся на подушки. Он и раньше не мог на Шастуна смотреть спокойно, а теперь что? И почему он ведёт себя так? "А я чем лучше?" - подумал Арсений. Он мог бы уже переступить через свою гордость и сделать первый шаг, а не вести себя как будто их ничего не связывает, начать строить заново тот хрупкий, хрустальный мост между ними - прозрачный, для многих невидимый, но прекрасный по своей красоте. Надо было пользоваться моментом, пока он лежит отдельно. "И Позова прибить, за то, что смолчал." - подумал Арсений. - "Они же помнят друг друга, наверное". Антон помнил. Лицо ординатора часто являлось ему во снах, особенно в кошмарах, но кто именно перед ним и откуда он его знает, Антон понял не сразу. Они виделись довольно часто, и когда до парня дошло, он сразу не поверил. Надо было аккуратно спросить - вдруг ошибся? Парень пришел утром поставить ему капельницу с кофеином и глюкозой - у того после наркоза несколько дней скакало давление. - А Вы в Воронеже не работали никогда? "Аккуратно спросил. Профессионально". - Вспомнил, наконец? - усмехнулся Позов после недолгого молчания. - Зови меня на "ты", договорились же. - А чё... - Я ещё и друга твоего знаю, Серёжу Матвиенко. Это так, чтобы у тебя окончательно мозги взорвались. - решил выложить разом все карты Позов. Антон надеялся, что ему показалось, а теперь сидел с лицом лица. - Челюсть подбери. - Откуда? - Встретились на лекции Воли в Москве, он меня потом в ординатуру к себе позвал. Вы же оба на журналистов учитесь? - Да... Он знает? Сережа знает? - Ну... Да. Я случайно проболтался. - повысил голос Дима, отскакивая от резко поднявшегося Шастуна. - Не дергайся, у тебя игла в вене. Сережа первый к Павлу побежал про тебя спрашивать, и я про тебя вспомнил. - То есть и Воля знает? И Попов? - Воля знает точно, Попову вряд ли рассказал. Ты же... из-за него это сделал? Матвиенко так сказал. - Да блять... Нет! Не только. - Антон закрыл лицо ладонями,потом резко посмотрел на Позова. - В смысле "из-за него"? Дима смолчал. - Дмит... - Дима. - Что Сережа вам сказал? - Да ничего. Воля сам обо всем догадался. Он в своем королевстве знает всё, абсолютно, и про вас тоже. Я думал, это фигня все, а потом увидел, как он на тебя в операционной смотрит. - Ему на меня плевать, он ясно это дал понять. - Ага. Именно поэтому он бежал к тебе, сверкая пятками, когда у тебя послеоперационный психоз начался, приказал тебя в отдельную палату перевести, меня приставил, и сам тут сидел, когда меня не было. Абсолютно наплевать, все так делают. Антон приподнялся, спустил свободную от гипса ногу на пол, затих. Дима начал жалеть, что все растрепал. Опять. Ведь Воля ещё тогда, в универе ему замечание сделал... - Не говори Арсу... Арсению Сергеевичу ничего, ладно? Пожалуйста. - Не скажу. Хотя, учитывая, что я Воле то же самое обещание давал, и спалил всё и всех... И Сережа тоже. Фиговые из нас друзья, да? - Нормальные. Ты мне жизнь спас. Ты - физически, он, в какой-то момент, морально. Спасибо. - Антон запустил пятерню в волосы. - Пиздец Санта-Барбара... - Ну, не упусти своего Луиса Альберто. А, блин, это другой сериал... Антон прыснул, Дима закусил губу, чтоб не засмеяться. - Ладно, мне пора. Зови, если что. - Давай. - махнул Шаст, рассуждая, какой сериал посмотреть, пока он тут лежит. Серий этак на шестьсот.***
Понедельник наступил. К нему никто не пришел, кроме Позова, который отмахивался от всех вопросов и о палате, и о его врачах, а Антон не мог лежать на спине ровно. Во вторник во время обеда пришли оба ортопеда. - Вот, всё нормально. - показал ладонью с порога в его сторону Попов. Лазарев подошёл, осмотрел лангетку - Антон честно старался не раздалбливать ее раньше времени. - Да, действительно. Пятку подмазать бы. Наступал на нее? - Нет. Лазарев прищурился. - Ладно, через месяц посмотрим. И оба вышли. На пороге Антон окликнул Попова, но тот скрылся в коридоре. Парень, сжав зубы, откинулся на подушку. На следующий день он снова его не видел. А реакцию той женщины из своей старой палаты он даже боялся представить. Набрался мужества и написал Попову в ВК: - Меня в общую палату переведут когда-нибудь? Вслед за двумя галочками у сообщения в чат полетела картинка "спрей от "просмотрено"", но и она осталась без ответа. Антону в помещении становилось дурно, особенно когда июньское солнце здорово припекало. Хотелось выйти погулять, и Позов его даже как-то вывозил на коляске во двор. Вообще, он стал ему главным помощником и другом, и других сотрудников Антон к себе не подпускал. - Вот и шутки про мытьё дедов на медпрактике стали реальностью. - меланхолично заметил Дима, нашоркивая кожу головы своего пациента. - Ногу не больно? - Терплю. - помыть голову в раковине и в обычной жизни целое дело, а в гипсе тем более. И нога опять непроизвольно напряглась в неудобном положении, поэтому Дима предложил свои услуги, чтобы ускорить процесс. - За деда получишь. - Да ладно. Ты лучше дедов. - Очень спасибо. - Меня вообще в плане работы и Воля, и Попов балуют. - Где они, кстати? - Воля редко из кабинета выходит, а Попов из операционной. Соскучился, что ли? - Нет. Но он мог бы хоть иногда проверять, жив ли я. Если ему, конечно, это интересно. Парень не видел, как Позов за его спиной закатил глаза. - Ему интересно, поэтому я здесь. Могу пожаловаться, что ты меня достал, но, во-первых, он мне не поверит, а во-вторых, просто заменит меня на другого, менее сговорчивого ординатора, который тебе за хавкой бегать не будет. Хотя... С тобой всё в порядке, осложнений нет, так что меня, скорее всего, после заезда к другому пациенту приставят, а тебя в общую палату переведут. - То есть уже в конце этой недели. Жаль, ты классный. - Но Попов лучше? - подмигнул Дима. - Сможешь клянчить его внимание на законных основаниях. Я все равно постараюсь тебе помогать, номер у тебя мой есть. - Спасибо, ты не должен. Справлюсь. - Не отказывайся. Всякое бывает. Кстати, сильно на гипсе не пляши - пятка уже мягкая. - Стараюсь. Позов принес парню ужин и вышел. Едва парень принялся за еду, в дверь постучали. - Почему ноги снизу? - задал свой стандартный вопрос Арсений. - Потому что я ем. - Почему ты всегда ешь, когда я прихожу? - Почему Вы всегда приходите, когда я ем? Врач ненадолго подвис, Антон улыбнулся. - Ладно, приятного аппетита. Доешь - и в гипсовую, надо лангетку подмотать, не держит уже ничего. - Хорошо. - Коляску подогнать? - Сам дойду. - Как хочешь. Только осторожно. - Арсений Серг... Тьфу. - врач ушел быстрее, чем Антон успел спросить про палату. Парень быстро проглотил остатки ужина, подождал, пока все провалится, и отправился в дальний путь. У двери присел на металлическое кресло, вытянув ноги и костыли - руки сильно уставали. Справа звякнула ручка двери. - А, ты уже здесь. Заходи. Антон проковылял внутрь помещения - тут все было обставлено более прозаично, нежели в прошлом здании - света меньше, порядка больше, окно обычное, пластиковое, прямоугольное. Без изюминки. Парень старался не поскользнуться на кафеле, но в конце концов один из костылей все-таки отъехал, вылетая из под руки у самой кушетки. Уцепиться за ее край Антон не успел начал заваливаться на "здоровую" сторону, хотя больше на спину. Он был уже готов встретиться жопой с полом, но под ней возникло что-то менее твердое и рельефное, а подмышкой стало больно. - Шастун, твою ж... налево. - прозвучал недовольный голос врача где-то за ухом. Парень повернул голову и понял, что тот, пока его ловил, сам, можно сказать, упал, и теперь он буквально сидел на протянутой ноге мужчины, упираясь спиной в его грудь, повиснув подмышками на его предплечьях. - Извините. - Ты как? Не ушибся? Ногу не больно? - забросал его вопросами Попов. - Нормально всё. - Точно? - вытянул шею Арсений, так что их лица теперь разделяла какая-то жалкая парочка сантиметров, и он чувствовал его дыхание на своей щеке. "Теперь - нет!" - Да. - максимально твердо попытался сказать Антон, хотя больше было похоже на слабый выдох. Он чувствовал, как от тепла, исходящего от мужчины, все тело покрывается мурашками и немеет, и замер, приоткрыв губы, глядя прямо в его кристально-голубые глаза, в которых, как снег в океане, белыми вкраплениями отражался холодный свет ламп. Он снова попал в их ловушку. Парень коснулся плеча в белой материи, потом уже увереннее обхватил его, но не приближался. Чувствовал, как дыхание брюнета сбилось, а плечо под пальцами напряглось. Тот нервно облизнул губы, и, когда парень медленно перевел взгляд на них, не выдержал - подался вперёд, резко, сминая ими чужие. Какими же сладкими они были! Парень буквально лежал на его руках, обхватив его спину, сжимая ткань халата, абсолютно расслабленный, податливый, тихо умоляющий о чем-то, он отдавался ему целиком, ловя в короткие передышки воздух. Арсений отстранился, уткнулся лбом в плечо парня, тяжело дыша. У того сердце билось громко, но мерно, и он не разжимал объятий. - Прости. - За что? - хрипло спросил Антон. - За всё. За последние три года прости. За то, что оставил тебя. Надо было тебя убедить, что мы будем вместе, что ты мне по-настоящему дорог, а не идти по лёгкому пути. Я тебя люблю, Антон, и... я сначала не был в этом уверен, но когда уехал, я пожалел, что всё так закончилось. И когда ты сказал о родителях... Я хотел бы быть рядом. Я всё бы отдал, чтобы вернуться в то время и не оставлять тебя. Ну, мы бы придумали что-нибудь, ты бы поступил сюда, в Питер, и не было бы всего этого! Зачем ты так с собой, Антон? Со мной зачем? Антон был рад, что Арсений не видит, как по его щеками потекли слезы, хотя спазмы в груди он наверняка чувствовал, как и дрожь в руках. - Знаешь, когда я только пришел в эту клинику, мне рассказали одну историю. Паша уже работал здесь какое-то время, был оперирующим хирургом, только интернатуру закончил. К ним привезли девушку, гимнастку - в Питере был какой-то чемпионат, а тренировались они здесь. До этого она получила травму, но обследование ничего не показало, все думали, что она симулирует боль, даже родители. Она продолжала тренироваться. В итоге, после одной из тренировок, ее по скорой привезли к нам. Обе стопы были в хлам, Воля их по кусочкам собирал, а она все о медали упущенной думала, тренер с родителями масла в огонь подливали. И вот сидит она на койке в палате, заплаканная, в гипсе, а он взгляда от нее отвести не может. На следующий день он к ней с букетом. Цветы, фрукты, конфеты - всё, что хочешь, только выздоравливай. Родители узнали - был большой скандал. Увезли её. Из спорта пришлось уйти. В тот же год, как только ей восемнадцать исполнилось, она из Москвы в Питер сбежала, к нему. Женаты лет пятнадцать. - Красиво. - Красиво. И у нас могло быть также, если бы я тогда не стоял столбом и смотрел, как ты уезжаешь. - Не могло. Мой побег к взрослому мужчине объяснить было бы сложно. - Ну, единственное что. - Антон за спиной Арсения засмеялся. - Тош, скажи, что ещё не поздно. И я постараюсь все исправить. - Ну, если о-очень постараешься... И потом, зачем ворошить старое, если можно наворотить новое? Арсений засмеялся, и его голос вибрацией прошел через все тело Антона - мягкий, бархатистый, безбожно красивый и родной. Антон уткнулся носом в темную макушку мужчины, улыбаясь сквозь слезы. Арсений отстранился. - Эй, ну ты чего? - Попов стёр влагу со щеки парня, взял его лицо в ладони. - Всё будет хорошо, я тебе обещаю. Антон кивнул. - Тебе не холодно так сидеть? А то я что-то в лирику ударился. - Все хорошо. - Сейчас бы вспомнить, зачем мы сюда пришли...If I loved you more than life Wouldn’t matter if you died I’ll follow you, I’ll carry you I’ll try to make it beautiful again Without the lies, without the pain Cause in my heart, I know we’ll reunite