Родовой замок Грэм де Ванили, 31 декабря, 21:33. Внутренние коридоры, ведущие к Малой Обеденной Зале.
— Зато можно с уверенностью сказать, что я пропиталась духом праздника.
— Аля…
— Хотя меня не покидает чувство, что к самому торжеству я немного опоздала.
— Аля!
— А ещё, что надо было заранее подумать о головном уборе для завершения образа…
— А-ля!
— …или хотя бы о пластике для кончиков ушей, чтобы сделать их…
— АЛЯ!
— Что, «Аля»?! — буквально взорвалась девушка. — Я смотрюсь, как эльфийка, присланная Сантой для исполнения желаний «хороших мальчиков постарше», и они должны быть полными импотентами (или дебилами), чтобы после моего появления резко не перейти в список «плохих»!
Ну что сказать… Если на
Маринетт бордовое бандажное платье смотрелось просто слегка дерзким, то Алья смотрелась в нём, как суккуб, выгнанный в мир людей 31 декабря для срочного закрытия годового плана по совращению смертных.
Нет, давайте будем честными:
рукава девушке коротки не были. В остальном же… Хотя, памятуя, что Алья была чуть выше подруги, а также учитывая общую разницу в… гхэм, «объёмах», было настоящим чудом, что низ платья доходил ей (аж!) до середины берда.
В принципе, знай о таком её прикиде Габриэль Агрест, он вполне мог бы уехать из Англии победителем в своём споре с Грэм де Ванили: достаточно было выпустить девушку в таком виде на праздничный ужин, и хозяйка именья там бы и скончалась от разрыва сердца. (
прим. автора: Феликс, пожалуй, тоже мог бы скончаться, правда от кровопотери из носа. Ну, или сознание потерял бы от перетока крови от мозга к более… компетентным органам.)
К чести Альи, она совершенно не хотела пресекать древний английский род, и потому всерьёз подумывала
заявиться туда просто голой отсидеться в своей спальне, сославшись на недомогание.
К чести Маринетт (и
несчастью Альи), юная талантливая швея искренне возжелала выручить подругу. Из дорожного чемодана мадмуазель Сезер были безжалостно извлечены все имевшиеся наряды, после чего их подвергли строжайшей ревизии. В итоге, выбор пал на зелёные пижамные штаны, честно выигравшие бой с «домашними» шортиками и запасными «драными» джинсами.
На робкие предложения Альи «попытаться отчистить пятно на основных джинсах» был получен отказ «подручным — нечем, а пока местную прачечную найдём — скорее сами призраками станем».
Тогда блогерша прямым текстом заявила, что постоянно одёргивать «платье» ниже копчика — оно, конечно, неудобно, но и тащиться на великосветское мероприятие в откровенно пижамных штанах — тоже неприлично.
И тогда Маринетт измыслила страшное! Буквально отрывая от сердца, («Лучше б сразу мне моё вырвала!» © Алья) девушка решила пустить часть только что полученного бисера цвета «кровавый рубин» на декор штанов лучшей подруги.
«Ты не успеешь!» — с мрачной усмешкой выложила последнюю карту блогерша, очевидно, забывшая, кем, помимо ученицы коллежа Франсуа Дюпон, является её подруга.
«Посмотрим», — самоуверенно ухмыльнулась мадмуазель Я-только-вернулась-с-махача-с-акумой-и-у-меня-будильник-на-утро-через-четыре-часа-а-мне-ещё-доделать-подарок-Адриану-на-тезоименитство-его-второго-имени-и-пошить-тряпичных-кукол-для-спектакля-в-детском-приюте.
И вот итог!
Алья Сезер собственной персоной щеголяет в неприлично
закрытом платье глубокого бордового цвета и зелёных штанах из мягкой ткани, украшенных восходящими спиралями из красного, белого и зелёного («Ты
правда взяла с собой набор «ветка
омелы?!» © Алья «Ну что?! Да, я не успела к Рождеству — весь год теперь попрекать будешь?!» © Маринетт) бисера, так что ноги девушки теперь отчаянно напоминали традиционные английские палочки-карамельки, разве что выполненные не совсем в традиционных цветах.
— Ну хочешь, давай мы тебе аксессуар какой-нибудь подберём срочно, — юлила Маринетт, пытаясь вымолить прощение у подруги.
— Какой? — сумрачно спросила та. — И, главное, где? Я, конечно, уверилась в твоих супер-способностях, мадмуазель «шустрые пальчики», но, прости, даже ты не успеешь перешить мою сумочку, — она хлопнула по небольшой сумочке на плече, внутри которой недовольно заворочался Триккс, — в нормальный клатч. Тем более что мы уже ушли от спален, а значит, весь твой инвентарь и все материалы уже вне досягаемости.
— Ну… Можем импровизировать… — пластиково улыбнулась Маринетт. — В принципе, если ты будешь сидеть за столом, да с бокалом красного — помнишь, ты ведь сама хвасталась, что как-то пробовала после особо крупной победы Норы на соревнованиях? — то, в принципе, смотреться ты будешь весьма органично.
— О да, не тематический косплей для (не совсем)взрослых, а элитные эскорт услуги! — мрачно буркнула себе под нос девушка, и Маринетт, к счастью, не услышала её. Ну, или сделала вид, что не услышала.
— Ну правда, не куксись! Хочешь, дам тебе сладкого, чтоб ты успокоилась? Конечно, нехорошо перед самым ужином, аппетит перебьёшь, но хотя бы настроение поднимешь, а?
— Эльф, наедающий сладкое, — закатила глаза Алья. — Можно ли сделать клише ещё более выраженным?! — она тяжело вздохнула, а потом всё же приняла во внимание чужое искренне раскаяние и желание помочь и таки сменила гнев на милость. — Ладно, давай, что там у тебя есть? Думаю, кусочек хорошего горького шоколада сейчас как раз способен — ха-ха! — подсластить мне пилюлю!
— Да, конечно, погоди… — обрадованная Маринетт спешно полезла в свою крохотную сумочку. — Ой, прости, Тикки, я нечаянно, так… это платочки, это пудреница, это…
— Скажи, а Гермиона Грейнджер в курсе,
кто подрезал её любимую сумочку?
— Очень смешно слышать такое от
вас, мадмуазель «Джинни сильно изменилась за лето», — передразнила Маринетт, и Алья мысленно присвистнула от глубины познаний подруги в фандомном творчестве.
«Может, всё-таки стоило настоять на том, чтобы бондажное платье было именно на Маринетт? И она блеснёт, наберётся опыта, и мне бы позориться перед хозяевами и Агрестами не пришлось…»
На стороне Маринетт повисла какая-то зловеще-извиняющаяся тишина.
— Та-ак, — обречённо протянула Алья. — Ну и что «не совсем то» ты там нашла или не нашла вовсе? Я, между прочим, без вкусняшки теперь от тебя не отстану!
— Аль, правда, мне очень жаль, я как-то не думала, что понадобится именно шоколадка, к тому же, она может сильно испачкать сумочку, а Тикки ест почти любое сладкое, да и я как-то поистратилась после битвы в Лондоне, и ты сама предлагала мне активнее угощаться с вечерних столиков, а там…
— Просто. Покажи, — тяжело вздохнула блогерша, прикрыв на секунду глаза, а когда открыла –почти и не удивилась увиденному.
Характерная карамельная палочка, изогнутая классическим пастушьим посохом и выполненная в классических красно-белых тонах.
Хотя нет, всё-таки Алья удивилась — тому, что щёки Маринетт почему-то оказались бледнее оттенка у карамели.
— Знаешь, — произнесла блогерша, решительным жестом отбирая сладость у подруги, — ещё немного, и я решу, что это
ты хочешь свести
меня с Адрианом! Ведь наш вечно витающий в облаках «ангелочек» — именно из той категории, что всё ещё верят в Добрых Помощников Санты, столь беззаветно трудящихся во имя добра, что даже не хватает сил и времени на самих себя — именно поэтому, а ещё из-за стойкого нестяжательства и бессребренничества у ух девушек так мало одежды, а заветную карамельку они лижут медленно-медленно, чтобы растянуть удовольствие.
А нет, всё нормально, теперь уже сама палочка смотрелась бледной поганкой на фоне Маринетт.
— А что?! — неожиданно вошла в раж Алья, хищно ухмыльнувшись и прикусив зубками прямой кончик палочки. — Может, на самом деле всё ещё банальнее и целомудреннее, и юные эльфийки просто пожертвовали большую часть своей одежду детишкам из детдомов, а дармовые пищевые красители из карамелек используют вместо дорогой помады? — вытянув губы трубочкой, она ловко заглотила палочку на четверть.
— Алья! — осваивая новые оттенки красного, процедила сквозь зубы брюнетка.
— Ох, нет, — продолжая игру, Алья с громким чпоком извлекла палочку наружу и с показным расстройством уставилась на неё. — Краска всё ещё на месте! А вот пальцы, державшие ближе к ручке, словно бы чуть-чуть испачкались. Может, надо и губками добраться
до туда же? — она немедленно привела угрозу в исполнение.
— Аль-я! — голос Маринетт уже звенел от плохо сдерживаемого напряжения.
ЧпОк!
— Или активнее поработать язычком? —
глоть.
— А-ля! — уже почти кричала Маринетт, когда, следом за «подругой» прошла в смутно знакомую дверь.
— М-м! — уверенно закивала та. — Шы жнаэшь, —
чпок! Войдя в помещение, Алья демонстративно остановилась и развернулась к собеседнице. — Знаешь, а так вкус действительно ярче чувствуется, когда всем языком пробуешь!
— Аль, — почему-то вдруг тихо пискнула Маринетт, уставившись куда-то за спину девушке.
— Я смотрю, наши гости уже проголода… — голос Амели Агрест «зажевало», словно тот был записан на испачканной вареньем (
автор, гаденько: потёкшей карамелью!) грампластике, — …лись… — закончила женщина, ну с очень каменным выражением на лице глядя на «гостью».
Хрусть! — сломалась в пальцах Альи палочка. Никто даже не посмотрел на упавшие на пол кусочки. (
автор: Феликс сейчас скорее думал, как бы пол не украсился ещё несколькими красными пятнами, только гораздо более жидкими и плохо отстирывающимися с белой ткани.)
— М… — наконец, протянула хозяйка дома, старательно отводя взгляд в сторону. — Похоже, мы поставили ужин слишком поздно, раз юным девушкам пришлось усмирять голод личными запасами…
— Хе-хе-х… — нервно хохотнула Алья, мечась взглядом по помещению в поисках хоть чем-то, что позволило бы оправдать ей себя, ну или хотя бы перевести тему, и, как не странно,
находя нужное. — Да-а, просто, знаете, я почему-то ожидала, что на ужин сегодня будет чисто английское жаркое с костным мозгом, ну или ещё что-нибудь ваше традиционное из субпродуктов — ну, там, колбаса из ливера, бараньи потроха с картошкой,
почки заячьи с чесноком. А я, уж простите за прямоту, не очень такое люблю, вот и решила перебить немного аппетит, чтоб с голодным видом не сидеть. Но сейчас я поняла, что на ужин рыба и морепродукты, так что прошу простить, уже убираю сладкое, хе-хе-х… — и она поспешно сунула обломки конфеты в сумочку.
В помещении повисла гробовая тишина.
«Но откуда, чёрт возьми…» — только и витал в сознании Амели вопрос, пока она не нашла вполне логичного ответа на него.
— Что ж, — позволила она себе лёгкую усмешку. — Вижу, вы действительно преуспели в журналистике и умении брать интервью — да-да, не удивляйтесь, сын мне как-то рассказывал о вашем ЛедиБлоге — раз вы смогли выудить из горничных, сервировавших вечерний перекус, что именно ждёт вас на ужин.
«А я потом этим же горничным проведу бесплатную лекцию о пользе
молчания, тем более в присутствии всяких там иностранцев! И хорошо, если после этой лекции девушкам будет,
что держать за зубами!»
— О-хо! Нет-нет! — почувствовав, что опасная тема с лизанием карамельных палочек ушла на второй план, Алья заметно повеселела. — Я просто не увидела среди приборов ложечки для костного мозга, и…
— Простите? — недоверчиво прищурилась на неё хозяйка дома.
— Ну… ложечки для костного мозга… — отчего-то вновь стушевалась девушка — так, словно её только что упрекнули в недостаточно чистом английском произношении или не совсем точном названии столового прибора. — Такая узкая, вытянутая, рабочей частью смахивает на цилиндр, только без донышка на ближней к ручке стороне, чтобы удобнее было… — она начала показывать форму буквально на пальцах.
— Я
знаю, как выглядит ложечка для костного мозга, — с ноткой холода произнесла женщина. — И знаю, как ею пользоваться. — Голос её неожиданно стал мягче, а в глазах загорелся живой интерес. — Что ж… Про
отсутствие нашего национального блюда вы угадали верно. Но как, позвольте узнать, вы догадались именно о
рыбе? В конце концов, помимо говядины иди свинины есть же ещё и птица, — она вновь стрельнула в гостью взглядом, но на этот раз не злым, а испытующим, будто предлагающим той сыграть в этакую «русскую рулетку».
Ну давай, выскочка! Удиви меня и,
может быть, я прощу тебя и даже признаю право на твоё существование. Если же нет… Ну что, рискнёшь? Пан или пропал!
— О, да, конечно, — в улыбке Альи появилась решительность девушки, чья мать работала шеф-поваром в ресторане «Гранд Парижа», принадлежащего самому Андрэ Буржуа и, что гораздо важнее, регулярно посещаемому (ладно, получающему заказы с доставкой в номер) самой
Хлоей Буржуа. — Вот только второй слева нож с характерным «горбом» и шипом на обратной стороне лезвия и вторая справа, кокильная вилка с типичной «удлинённой» прорезью меж центральных зубчиков для лучшего удаления тонких костей из блюда, говорит как раз о рыбным меню. Хотя, конечно, ближайшие к тарелкам нож с отверстием в середине лезвия и специфичного вида узкая вилка явно намекают, что на закуску будут членистоногие, скажем камчатский или снежный краб.
— Что ж… — на лице Амели играла одна из самых зловещих её ухмылок, а зрачки зримо расширились, выдавая невероятную степень внутреннего возбуждения. — А что же столь осведомлённая девушка скажет нам о
других блюдах этого вечера? — она демонстративно сложила руки на груди. — Если, конечно,
осмелится.
А вот теперь улыбка Альи больше подошла бы матёрому судмедэксперту, решившему забавы ради вывести на чистую воду собственного сынишку, пытавшего скрыть свои первые попытки курить в подворотне, «как те крутые парни из старших».
— Прямая вилка, лёгкий изгиб ручки, широкое ложе, укороченные зубцы, общая перемычка на конце, — её пальчики почти игриво постучали по одному из приборов, лежащих на специальном крохотном подносе, почти блюде, рядом со стальной полусферой поменьше. — Нас ждут шпроты или сардины… — улыбнулась она, чувствуя, как адреналин струится по жилам и немного кружит голову. — Дальше…
А Амели тем временем одарила сына каким-то странным, чуть насмешливым взглядом.
***
(04.01.2022_01:55)
Родовой замок Грэм де Ванили, 31 декабря, 21:48. Внутренние коридоры, ведущие к Малой Обеденной Зале.
Адриан шёл по коридору, то и дело останавливаясь и прислушиваясь к эху собственных шагов — не сломают ли его шаги отца?
Юношу не покидало странное чувство, что сегодня может быть едва ли не последний его шанс увидеть всех своих родственников вместе. С отца ведь станется поругаться с тётушкой Амели из-за какого-то пустяка, после чего сразу покинуть замок, громко хлопнув дверью. И хорошо, если только в фигуральном смысле — памятуя о «Коллекционере», может ведь хлопнуть «всерьёз и надолго».
Адриан невольно поёжился. Биться с собственным отцом, пусть и в акуманизированном виде, было жутко и больно. Не столько физически — по сути, ни одного полноценного удара он так и не пропустил и не провёл — сколько морально.
«А как быть, если он начтёт умышленно обострять обстановку?!»
Между прочим, он
уже оскорблял Феликса рядом с Зимним Садом всего несколько часов назад!
«Ладно бы, просто Фелиска — его тон был далёк от вежливого и в отношении моих друзей!»
А с другой стороны, не сделает ли он хуже, если начнёт перечить отцу в открытую, или если хотя бы попытается умерить его пыл?
«Один раз он уже счёл исчезновение своей книги итогом дурного влияния моих коллежских знакомых и чуть не запер меня навечно дома! (И я до сих пор не знаю, что за чудо случилось, что он передумал!)»
И в то же время Адриану отчаянно хотелось ещё хотя бы раз окунуться в атмосферу настоящего семейного праздника — подобно тому, как на его первое Рождество без мамы их дом неожиданно наполнился гостями и школьными друзьями, а отец в кои-то веки тоже ел за общим столом, а не у себя в кабинете!
Он повернул за угол и услышал чьи-то голоса, доносившиеся, похоже, из-за двери Малой Обеденной Залы.
Юноша рефлекторно прислушался. Кажется, говорила Алья.
«Значит наверняка тётушка Амели ещё не пришла — она обычно перехватывает инициативу любого разговора, а то и вовсе устанавливает чопорное молчание в помещении, когда дело переходит непосредственно к еде.»
«Да и Феликса, пожалуй, там ещё нет — он бы наверняка уже подколол Алью раз или два. Не знаю, почему между ними столь напряжённые отношения — в того же «крокодила» они сыграли просто великолепно!» — с такими мыслями он и открыл дверь в Малую Обеденную.
Да так и застыл, глядя на Алью. Вернее, на её костюм. А потом и на остальных стоявших в помещении.
Как же многого он не знал о своей однокласснице! Оказывается, она не только успела записаться добровольцем в «Эльфы-помощники Санты», собирающие письма детворы в торговых центрах, но и экспресс-курсы по самоубийству окончила!
Несмотря на внешнюю приветливость, на деле тётушка Амели была весьма жёсткой особой, особенно когда это касалось принципиальных для неё моментов. А уважение к великосветским манерам было как раз одним из таких. И явиться в
таком виде было безопаснее перед разъярённым испанским быком, чем перед «холодной» английской дамой из высшего общества.
Однако женщина стояла неподвижно, неотрывно глядя на Алью, и вовсе не спеша переходить к нотациям для девушки о неподобающем внешнем виде, святости традиций и недопустимости смешения разных праздников.
«Может, она просто настолько шокирована, что ещё не решила, просто выдворить Алью в таком виде на мороз, или подать в английский Парламент петицию о возобновлении смертельных казней?»
Но нет, едва пропели дверные петли, как Амели Грэм де Ванили тут же стрельнула на вошедшего цепким взглядом. А узнав его, всё так же взглядом предложила Адриана войти. При этом она ни на йоту не изменила положения заинтересованно соединённых перед собой пальцев, что означало лишь одно: Алья Сезер — в смертельной опасности!
И всё, что она сейчас говорит, может быть использовано против неё при перечислении отягчающих обстоятельств!
— …читывая сужающийся верхний край бокала и отсутствие смещения основного объёма вниз к ножке, — продолжила тем временем девушка, неожиданно изящно проворачивая в трёх пальцах бокал, — рискну предположить, что нас ждёт зинфандель, а он хорошо подчёркивает вкус жирной жареной рыбы, например, сёмги. — Она поставила бокал на место и стала оглядываться по сторонам. — Ну а на десерт…
«О, Боже милостивый! — чуть не вырвалось у Адриана. —
Критиковать Амели Грэм де Ванили за выбор блюд к ужину?!»
Вопрос повис в сознании без какого-либо «графического» воплощения последствий, но лишь потому, что даже не у всякого взрослого хватило бы духу представить
такое. Скажем так, в мире существовали и гораздо более гуманные способы лишить отель «Гранд-Париж» шеф-повара, Парижский зоопарк — смотрителя, женскую юношескую сборную по боксу — восходящей звезды, а также освободить от занимаемых ими мест всех иных родственников Альи до седьмого колена.
— О! А на десерт будет виноград! — блогерша вдруг метнулась к серванту, схватила с узкой полочки серебряный футляр и жестом победительницы раскрыла его, демонстрируя миру ножницы с длинными ручками и короткими закруглёнными лезвиями. — Прямо по заветам викторианской эпохи! — она ещё раз, на этот раз уде почти растерянно посмотрела на стол. — Только я почему-то не вижу ножей для сыра, чтобы оттенить сладость ягод…
— Так вот, зачем их Джейн постоянно из ванной комнаты сюда таскала, — послышалось сбоку приглушённое хмыканье Феликса. — А то матушка всё удивлялась.
— Эй! — тут же скользнул к кузену Адриан. –Что тут вообще происходит?! — шёпотом спросил он.
— Смотри и увидишь, — столь же тихо ответил Феликс. — Но, как по мне — натуральная битва экстрасенсов.
— Что ж, браво-браво, — наконец-то отмерев, Амели пару раз картинно хлопнула в ладоши. — Должна признать, вы меня впечатлили, юная леди — или вы предпочитаете мадмуазель? — Обычно наши гости или, тем более, гость
и и в половину так хорошо не разбираются в теме, как вы. Однако с десертом у вас вышла осечка. К вашей чести, до сегодняшнего утра я тоже думала угостить вас всех нашим семейным десертом: доморощенным виноградом и сыром по фамильному рецепту, но, увы, в дело вмешались независящие от нас обстоятельства…
«Неужели, я или отец чем-то так оскорбили её, что она решила вычеркнуть нас из списка родственников?! Или, может, это речь Альи сейчас сподвигла её на подобный шаг?! В конце концов, её ведь представляли как мою одноклассницу, знакомую и друга, а человека определяет круг его общения», — как не странно, версия о том, что чем-то могла напортачить Маринетт, даже не возникала в его сознании.
В нагрудном кармане неожиданно заелозили, и Адриану пришлось поспешно одёрнуть ткань, чтобы угомонить непонятно почему разнервничавшемуся Плагга.
— …так что пришлось обойтись более скромным, но, надеюсь, от того не менее интересным…
— Тогда мороженое, — бестактно перебила хозяйку Алья.
— Простите? — прищурилась Амели.
— Тогда на десерт мороженое! — выпалила Алья, чувствуя, что от скорости её ответа зависит, как минимум, её репутация в чужих глазах. — Крайним правым лежит характерный серповидный нож с волнистым лезвием, таким удобно отрезать мороженое и…
— Достаточно, — резко оборвала её женщина, но потом всё же смягчила свой тон. — Я поражена вашим кругозором и проницательностью, — краешки её губ дрогнули, обозначая улыбку, но взгляд всё равно был недобрым. (А что поделать?! Она не привыкла, чтобы её обыгрывали, тем более, на её собственном поле!) — Однако вашим энциклопедическим знаниям остро не хватает практических навыков. Как в окончательной сервировке
приборов, — она подошла к тому месту, у которого Алья поставила на скатерть бокал для красного и демонстративно сдвинула его на сантиметр или два левее, — так и в умении подать
себя, — и одарила девушку весьма выразительным взглядом с ног до головы.
Алья почувствовала, как все уставились на её обтягивающее грудь платье, обтягивающие бёдра пижамные штаны и пусть и не рваные, но откровенно «активно используемые» кеды.
— Ох, ты ж… — тихонько выдохнули и Адриан, также взглянувший на костюм девушки, и только сейчас осознавший, что именно казалось ему таким знакомым в нём.
«Тот самый бисер!» — мысленно ахнул юноша. — «Подумать только! Выходит, это я бы оставил Алью без костюма, если бы не остановился у того магазина рукоделия?! Нет-нет, не может быть, чтобы Маринетт была готова так подставить подругу… Скорее, ввиду своей прозорливости и большого практического опыта, она понимала, что после стирки часть бисера может отвалиться или вовсе расколоться на ткани, а значит, его придётся чем-то заменять.»
«Интересно, а это сама Маринетт настолько хорошо разбирается в линейке их продукции, что определила марку по оттенку бисера на готовом изделии, или просто она сама их и сшила?»
Учитывая, с одной стороны, провокационное сочетание материалов — лёгкую, мягкую, почти домашнюю ткань слишком яркого для светского приёма цвета и яркий, насыщенный благородный оттенок стекляшек — а также мастерство выполнения модели, парень склонялся именно ко второму варианту.
«Потому что уж у кого-кого, а у Маринетт руки золотые. Причём для любого начинания! Вон, даже мне под её началом удалось приготовить настоящие праздничные пряники!»
И он ещё раз окинул взглядом витой узор на чужих штанинах.
Вот только взгляд этот заметил ещё и Феликс, резко осознавший, что нужно спасать ситуацию.
— Что ж, в таком случае предлагаю нашим гостям, — он плавным движением оказался рядом со столом и отодвинул один из стульев, — поскорее перейти к той самой практике. Алья, — он, одной рукой касаясь спинки стула, сделал второю приглашающий жест. — Может, по старой традиции, эксперт, сделавший предсказание, первым и проверит свои предположения?
Девушка чуть смущённо улыбнулась и шагнула к предложенному месту.
Остальные гости инстинктивно сделали полшага назад, как бы признавая право рыжеволосой на первую пробу.
— Что Адриан не пара Маринетт — ещё не повод совращать его самой, — едва различимо, сквозь зубы сообщил девушке Феликс, когда она оказалась в пределах слышимости. Разумеется, продолжая сохранять на лице гостеприимную улыбку.
Она запнулась всего на миг, но тут же расцвела ответной «вежливой» ухмылкой.
— Предлагаешь совращать
тебя? — столь же тихо «уточнила» девушка, усаживаясь на сиденье.
— Почему бы и нет? — ответил он с каменным лицом, задвигая
девушку стул на место и тут же вскинул голову, выискивая взглядом кузена. — Адриан! Будь добр, поухаживай за Маринетт!
— Ч-что?! А?! — тут же встрепенулась девушка. — Я-а могу и сама, в принципе, и… ум… и… — быстро сдулся её «протест» при виде вскинутой брови Амели Грэм де Ванили.
— Пойдём, помогу тебе, — произнёс сам Адриан, вдруг оказавшийся рядом с брюнеткой и аккуратно, буквально двумя пальцами, коснувшись её локтя, чтобы задать нужное направление движения. — Поверь мне, — шепнул он, когда они по широкой дуге направились ко второму месту рядом с Алье, а значит, немного отдалились от неусыпного внимания хозяйки дома, — я сам порой в шоке от всех этих условностей, но таковы уж правила игры.
Феликс тем временем также обошёл стол, пристально следя за тем, чтобы Маринетт случайно не
растеклась лужицей не споткнулась и не рухнула на пол, увлекая вслед за собой скатерть со всей стоящей на ней сервировкой, а потому не заметил момента, когда поравнялся с матерью.
— Смотрю, ты умеешь добиваться
желаемого, — услышал он чужой шёпот, рефлекторно натянул на лицо выражение лёгкого самодовольства и лишь сделав ещё шаг к своему месту наконец-то осознал, что оно действительно оказалось напротив Альи — так, как он изначально и просил об этом матушку.
«Нет-нет! Я хотел только лишь, чтобы Адриан и Маринетт сидели друг напротив друга, и…»
— В любой иной ситуации подобный бунт на корабле был бы недопустим, — вновь услышал он у себя за спиной едва различимые слова. — Но не буду же я отменять твой манёвр, столь удачно лишивший Габриэля его шпаргалки по этикету, — и давящее присутствие за спиной исчезло.
Зато появилось другое и совершенно неожиданное чувство —
обиды!
Причём обиды даже не за себя, а за другого. За
Алью.
На языке упорно вертелось «Она дочь профессионала, а не какая-то там живая шпаргалка», и ему приходилось одёргивать себя, потому что он не знал матери Сезер…
«Хотя маловероятно, чтобы в
персонале «Гранд Парижа» были откровенные дилетанты.»
…и потому что сам выбил для Альи место в «культурном обмене», …
«Хотя в тот момент я и правда хотел лишь утереть ей нос.»
…и потому что она
не ровня кругу общения семейства Грэм де Ванили.
«Хотя распознала тот же мухлёж с оленем и зайцем! В отличие от всех этих высокородных лордов…»
Феликс легонько тряхнул головой, стараясь выбить из головы смешавшиеся в кашу мысли.
И, кстати, как раз вовремя, потому что только-только усевшийся на своё место Адриан тут же начал
подбивать клинья интересоваться у Альи:
— Скажи, пожалуйста, а это тебя так мама вымуштровала по знанию столовых приборов?
— И да и нет, — уклончиво качнула головой Сезер. — Мама — да. Вымуштровала — нет. Она скорее помогла понять общую логику в создании и использовании столовых приборов. Вот смотри, — она подняла один из ножей. — Отличительная особенность рыбы — узкие длинные и хрупкие на излом кости. Если резать блюдо острым ножом или ножом с пилочкой, такие кости просто сломаются, а потом в самый неподходящий момент вонзятся в десну или, того хуже, в горло. Выход? — её палец повторил по воздуху изгиб обратной стороны лезвия, — Шип, позволяющий
отогнуть такую кость. Или, например, напитки, — она положила нож на место и приподняла бокал-флейту. — Характерная особенность игристых вин — поднимающиеся на поверхность пузырьки, в идеале, образующие «жемчужную нить», по размеру и частоте пузырьков в которой можно судить о качестве вина, ещё даже не попробовав его. Отсюда и характерная узкая, но вытянутая форма.
— Да вам лекции в университете читать можно, — хохотнула Амели, обманчиво расслабленно откидываясь на спинку своего кресла, но Феликс-то слышал в её голосе скрытую угрозу и предостережение.
«Если Алья согласиться, то её окончательно запишут в зарвавшиеся гордецы. А если начнёт неумело (а как ещё, без английской-то школы этикета?!) отнекиваться, то мать сочтёт её слишком непоследовательной, не готовой отстаивать своё мнение либо, наоборот, напрашивающейся на похвалы.»
В сознании повисла звенящая тишина, а потом…
«А почему я
вообще волнуюсь о том, что об Алье подумает мама?!»
Но прежде, чем он успел ответить на это вопрос, девушка уверенно поскакала по минному полю:
— Да не, лекции — это скучно, — небрежно отмахнулась девушка. — Тем более, лекции такие, «системные». Вы же не пойдёте в цирк, если заранее знаете, как делаются все фокусы? А вот теперь представьте, что явились вы на великосветский раут, где все с умным видом рассуждают о том, какой бокал какому напитку подходит, а вы просто знаете, что всё укладывается в пару-тройку «формул», типа «для более зрелых вин кривизна стенки смещена вниз» или «чем ниже ножка, тем крепче алкоголь, бронебойное вообще без неё обходится». Общение же мигом потеряет львиную долю своего шарма и возвышенности! В конце концов, мы живём в век победившего инстаграмма, когда главное удовольствие — в процессе опробования нового, а не в формулировке выводов, — и в наступившей гробовой тишине без тени смущения потянулась к ближайшей крышке-полусфере. — Кстати, об «опробовании нового». Не знаю, как вам, а мне уже просто страсть, как хочется «опробовать» что-нибудь из находящегося на столе. Заодно и «проверим мои предположения», — и заговорщицки подмигнула Феликсу. — О! Действительно шпроты, — широко улыбнулась девушка первой своей победе. — Ну, кто-нибудь хочет?
— Гхэ-ам… — наконец, кое-как прокашлялась Амели. — Б-будьте добры, — обворожительно улыбнулась она, указывая на свою тарелку для закусок.
В любой иной ситуации она бы дождалась, пока нахальная гостья сформулирует свою позицию, а потом раскатала бы её в пух и прав (вне зависимости от самих тезисов, разумеется) — просто чтобы показать этой выскочке её место. Вот только как, позвольте спросить, вести себя с той, которая опровергает саму себя и без посторонней помощи?! Причём делает это со зримым пренебрежением, словно показывая «можете сколько угодно стараться, но меня вам не достать, потому что я
выше этих ваших детских дебатов».
— Знаете, у вас весьма… неожиданная позиция для представительницы столь юного поколения, — наконец, нашла, что сказать хозяйка дома. — Обычно подобное ретроградство и неприязнь к новшествам приходит вместе с возрастом. Тем более удивительно слышать подобное от
вас, основательницы ЛедиБлога.
— Ну, знаете, Ги де Мопассан тоже ненавидел Эйфелеву башню, но потому и регулярно обедал на ней, чтобы её уж
точно не было видно, — хохотнула Алья, ловко орудуя давешней «вилкой с укороченными зубцами и перемычкой между ними», осчастливливая закуской уже не только соседнюю с ней Амели, но и сверстников. — Как говорится, «не можешь победить — возглавь»! — она убрала уже лишнюю крышку-полусферу на удобно расположенный рядом сервировочный столик. — Та-ак… — она поиграла пальцами, примериваясь к новой мишени, — А вот тут у нас, по идее, должны быть раки да омары… — ещё одна крышка покинула своё место. — О! А мне пока везёт!
Амели разрывалась между желанием наорать на самоуправствующую гостью и поаплодировать её филигранному лавированию между темами. Провокация, удар, молниеносный отход. И руки чешутся ответить, и всё обставлено так, словно это всё часть затянувшейся шутки. Или выступления фокусника.
Судя по косому взгляду, брошенному в её сторону Феликсом, юноша тоже испытывал нечто подобное.
«Ну, с другой стороны, не в том ли и заключается функция шута, чтобы поднимать острые темы на потеху остальной компании?» — попыталась успокоить себя женщина, хотя с каждым новым «случайно угаданным» блюдом делать это становилось всё труднее.
***
Родовой замок Грэм де Ванили, 31 декабря, 22:01. Внутренние коридоры, ведущие к Малой Обеденной Зале.
Габриэль Агрест, в своё время лично сразивший дизайном своих моделей Одри Буржуа, умел ценить тонкие намёки. Подобному навыку быстро учишься, если хочешь
выжить остаться на одной волне с этой светской львицей.
И, надо отдать Амели Грэм де Ванили, та умела поддерживать игру на том же уровне. Если, конечно,
хотела её поддерживать и считала это нужным.
Однако в последнее время она то ли предпочитала не церемониться, то ли банально теряла хватку.
Даже слепцу было очевидно, что визит Феликса с «культурным обменом» был просто провокацией и отвлекающим манёвром, призванным заманить его с сыном в эту ловушку.
Да-да, Габриэль отчётливо понимал, что играет сейчас на территории противника, где стены помогали своей владелице в прямом смысле слова — он ещё с прошлого визита прекрасно помнил высоту двери в Малой Обеденной Зале, выбранной с таким расчётом, чтобы ему не хватало буквально нескольких сантиметров, чтобы пройти в ней
прямо, а вместо этого приходилось наклонять голову.
Впрочем, Габриэль не был бы собой, если бы даже вражеские капканы умел сдать на металлолом, а то и просто обратить против собственных хозяев. Да, ему пришлось поехать сюда с сыном, но он как минимум проверил, что злосчастного кольца в лондонском особняке Грэм де Ванили нет. (Равно как и нет в самом замке, ну или в большинстве комнат оного.) Да, ему приходилось наклонять голову при входе в Малую Обеденную, но он научился делать это с таким достоинством, словно просто здоровался с сидящими за столом — а значит, можно было больше не утруждать себя расшаркиваниями с остальными гостями.
Вот и сейчас, он просто войдёт, «поприветствовав» их кивком, сядет за стол, отведает их стряпни — горделивая «дама из высшего общества» наверняка потратила на ужин целое состояние, так почему бы не разорить их хотя бы на эту сумму? — а потом заберёт Адриана, и уже часов через десять-двенадцать будет во всю мчаться к родному Парижу.
От этих приятных мыслей на его губах заиграла лёгкая улыбка, а тело, почувствовав приближение к треклятой двери, уже чисто рефлекторно согнуло шею.
«Интересно, попробует ли она устроить мне какую-нибудь пакость за ужином или поймёт, что это только испортит её собственный ими…»
Хрусть! — громок хрупнуло что-то под подошвой дорогих туфель.
— Хм? — слегка недоумённо поднял он взгляд… Да так и замер, глядя на одноклассницу сына возомнившую себя то ли эльфом, то ли горничной, и как раз взявшейся за массивную крышку-полусферу единственного ещё не открытого на столе блюда.
«А это будет славная битва!» — почувствовал он, как напрягаются скулы.
