Меня не нужно спасать!

      Антон, всё ещё находящийся в углу, никак не решался даже сдвинуться с места. Ему не представлялось возможным хоть как-то объяснить мужчинам у него за спиной, почему он оказался в такой ситуации, ведь если рассказывать, то рассказывать то нужно с самого начала, значит с развода родителей, а вот тут уж увольте, не станет он посторонним людям душу изливать. Хотя Арсений ему понравился, и возможно он бы поделился с ним мыслями, тревожащими его, но явно не в таком положении, в каком находился сейчас.       Шастун уже долгое время молча стоял, стараясь даже не дышать, чтобы хотя бы слышать, что происходит вне поля его зрения, но давящая тишина всколыхнула панику внутри. Мысли, приходящие в голову, заставили пройти табун мурашек по всему телу:       «А вдруг я отвлекся и не заметил, как Попов и этот мент ушли, оставили меня здесь в углу, а я, как дурак, стою здесь один и жду чуда. А что, если они заперли дверь? Надо повернуться и проверить, а вдруг мне и вправду тут до утра куковать, тогда лучше уж перекантоваться на диване, а не в углу.»       Но от этих терзаний его спасли гудки трубки телефона, которые были даже слишком хорошо слышны в кабинете. После нескольких гудков из трубки донёсся знакомый голос, сообщающий, что абонент недоступен или находится вне зоны действия сети. Просьбу перезвонить позже и повтор этой же фразы на английском Антон не услышал, потому что Арсений сбросил трубку раньше и разочарованной выдохнул, нарушив так долго и старательно хранимую тишину.              - Антон, - мальчик зажмурился, не желая слышать, что учитель скажет дальше, ведь ему придется что-то отвечать, а разговаривать не хотелось, - твоя мать дала неправильный номер. Он всё время недоступен, я звоню на него каждый день на протяжении недели, и всё время одно и то же. Наверное, она ошиблась в какой-нибудь цифре, когда записывала.       - Она не ошиблась, просто всегда недоступна. У неё сейчас очень важный контракт, нет времени на болтовню, - Шастун вздохнул и повернулся к оппоненту боком, - она сама перезвонит, когда освободится.       - Зачем ты врешь мне? Ты же с ней как-то общаешься?       - Говорю же вам, она сама звонит всегда. Набирать её бессмысленно, - раздражение в голосе Антона заставило Арсения только сильнее поджать губы в немом недовольстве.       - Так, граждане, вы время видели, уже 9 часов, мой рабочий день давно закончен, я устал и хочу есть и спать, поэтому закругляемся в своих разборках и расходимся по домам, - в конце речи у Матвиенко плохо получилось подавить зевоту, отчего последние буквы так и не были произнесены.              Мент, как прозвал его Шастун, со скучающим видом прошёлся до двери, около которой так и остался валяться мокрый рюкзак, забытый и брошенный там, из-за суматохи, когда Антона буквально затащили в кабинет. Не поднимая рюкзак с пола, Матвиенко расстегнул его и только после этого перевернул, чтобы всё содержимое покинуло пределы мокрой и грязной тряпки.       - Эээээй, ты совсем что ли уже. А если я твои вещи сейчас на пол уроню, - подросток уже окончательно повернулся лицом к действу, разворачивающемуся около выхода и собирался подойти и разобраться с мерзким полицейским, который не имел вообще никакого права даже трогать его вещи, не говоря уже о том, чтобы просто высыпать их на пол, но его остановил Попов.       - Антон, - требовательно и на повышенных тонах, - ты разговариваешь со взрослым человеком, по-моему, я уже говорил, что взрослых нужно уважать и обращаться к ним на Вы, или до тебя плохо доходит?       «Ещё ногой топни для убедительности!»- подумал про себя Антон и еле смог сдержать улыбку, представив эту нелепую картину.       - Арсений Сергеевич, так это я понял, к людям нужно относиться уважительно. Я не тупой. Но он же не человек, он мент, - поразмыслив ещё секунду, мальчик практически шёпотом добавил, - нет, он не мент, он мусор.       Но последняя фраза оказалась услышана не только Арсением, но и Сергеем, так не вовремя вернувшемся обратно к столу от двери.       - МУСОР!? Я тебе покажу мусора! Ты допрыгаешься сейчас! Вот разрешу Арсению Сергеевичу продолжить воспитательный процесс в отношении тебя. Он то уж точно не откажется всыпать тебе хорошенько. С расписанной ремнем задницей десять раз подумаешь перед тем, как оскорблять сотрудника полиции при исполнении.              Лицо Матвиенко покраснело от злости и не внушало никакого страха, наоборот, от всех этих угроз хотелось рассмеяться, потому что они казались уж слишком нереалистичными. Но казались они такими лишь до тех пор, пока Шаст не встретился взглядами с Поповым.       - Антон, извинись сейчас же, или клянусь, я действительно выдеру тебя! - взгляд был злым и холодным, от него хотелось побыстрее спрятаться, но желания извиняться он всё же не прибавил.       - Шастун, мне опять до трёх считать?! Сразу предупреждаю, на этот раз так легко не отделаешься. Неделю не сядешь, задница будет фиолетовая!       - Извините, я больше так не буду, -опустив голову, пробормотал мальчик.       - Что? Я не слышу! - Арсений повысил голос, отчего Антона уже который раз за сегодняшний вечер покрыло мурашками.              «Да он издевается»- подумал Антон, но всё же поднял глаза на Сергея.       - Извините, я больше не буду, - уже громче, но всё ещё едва слышно произнёс Шастун.       - Не искренне, - скривился Матвиенко, но отстал от подростка, переключившись на учителя.       Капитан протянул что-то Арсению, и Антон запоздало понял, что это его телефон. Вот для чего этот поганый мент вытряхнул все его вещи.       - Рыться в чужих вещах и брать что-то без спроса нельзя, ВЫ что не знаете? ВЫ же полицейский, - Шастун как можно громче и противнее выделил вежливую форму обращения, заставив Арсений Сергеевича поморщиться, и победно улыбнулся, добившись этой эмоции в ответ на своё представление.       - Ты что, я совсем не полицейский, я мусор, неужели ты забыл? - Матвиенко явно не собирался сдаваться в этой негласной войне, отчего настроение Антона снова вернулось на отметку ноль.       - Я же извинился.       - Извинился он, смотрите-ка, - хмыкнул Попов, отчего Шастун и вовсе вышел в минус.              «А мог бы в окно» - мальчик невесело улыбнулся своей несмешной шутке, сказанной в голове, но это осталось незамеченным, так как мужчины пытались разблокировать его телефон.       «Ага, как же, нашли дурака, кто же сейчас ходит без пароля. Неужели они и впрямь думают, что смогут взломать мой телефон?"- поток мыслей прервала тень появившаяся прямо перед мальчиком.       Арсений протягивал Антону его телефон и тихо, но настойчиво произнёс:       - Разблокируй и звони матери. Не зли меня ещё больше.       Ничего больше делать не оставалось. Негнущимися от волнения пальцами Шастун взял свой разбитый и уже повидавший жизнь мобильник и, введя пароль, нерешительно нажал на иконку контактов, отчего-то вновь замерев и не решаясь кликнуть на телефонную трубку рядом с контактом мамы.       Быстро и резко, чтобы не передумать, Антон практически вслепую тыкает на кнопку вызова, затем сразу же включает громкую связь, ведь уже по протянутой к телефону руке понимает, что Арсений снова хочет завладеть его собственностью.       Из телефона мальчика, как и несколькими минутами ранее из мобильника учителя, звучит: "Абонент недоступен или находится вне зоны действия сети...".              Шастун, так и не дослушав уже заученную наизусть и порядком поднадоевшую фразу, зло сбрасывает вызов.              - Я же говорил вам, что она не доступна. Я не врал, и номер она вам дала правильный. Просто мама занята, у неё работа. Почему вы мне не верите? И почему я должен повторять вам всё по два раза? - Антон выдохнул и как-то слишком расстроенно посмотрел на Попова, отчего у того сжалось сердце, и он пропустил мимо ушей не очень хорошо завуалированное хамство в последнем предложении. Мужчине отчего-то вдруг захотелось обнять мальчика, который выглядел потерянным и кажется готовым заплакать, - Слушайте, с вами, конечно, весело, но может вы меня уже отпустите?       - Шастууун, - на выдохе произнёс учитель, устало закрыв глаза и сжав переносицу двумя пальцами, - отцу звони.       - Чего? Кому? - Антон подумал, что ему показалось. Не станет он никому больше звонить, тем более ему, - Ещё чего! Обойдётесь! Всё, сегодня бесплатная телефонная будка под названием Антон больше не работает, найдите другой способ связи, вон, отправьте своего полицейского, пусть голубя поймает, будет голубиная почта. А что, хорошая идея! Он всё равно на собаку очень похож, такая не очень породистая, блохастая овчарка-следопыт. Маленьких мальчиков ловит, так что и голубя поймать не проблема.       Шастун не на шутку разошёлся, прекрасно понимая, что наговорил лишнего, сделав хуже только себе, но никак не мог с собой совладать. Злость накатила на мальчика с новой силой.       Вернулось раздражение, и уставший вид Арсения больше не вызывал в мальчике ни жалости, ни сострадания. Захотелось заехать ему между его несомненно очень красивых, но таких наглых глаз.              «С какой стати он вообще лезет ко мне? Схватил на улице, приволок сюда, выпорол, поставил в угол, угрожал, а теперь ещё и это. Да с таким учителем никакой отец и не нужен, сам уже всё сделал!» - нервный смешок сорвался с губ мальчика.       Боль в ухе, на котором ещё не до конца сошла краснота, не была неожиданной, наоборот, после того, что Антон наговорил, она была скорее ожидаемой, но от этого не стала менее неприятной, или хотя бы сносной. Было так же больно, как и предыдущие разы.       Шастун уже понял, что при Попове лучше держать рот на замке, но понять в теории – не значит успешно применять на практике. Как учитель справляется с теми, кто ему не угоден, Шастун тоже уже понял, можно сказать прочувствовал. То, что Арсений, может и не приверженец телесных наказаний, но уже точно не противник им, было понятно ещё около магазина.       Холодные пальцы, сомкнувшиеся на ухе в первый раз, в тот момент казались скорее исключением, частным случаем, чем-то из ряда вон выходящим.              И то возмущение, что продемонстрировал Антон, было вполне уместным. Но сейчас, когда мальчик узнал учителя чуть ближе, любые способы хоть как-то показать своё недовольство или жалкие попытки исправить своё незавидное положение лишь только его усугубят.       Антон для себя уже выделил несколько пунктов, касательно Арсения:       1) Мужчину бесполезно пытаться разжалобить. Глазки, аля «кот из Шрека», тут не подействуют и скорее всего только больше разозлят Попова.       2) Лучше выполнять всё, о чём просит учитель, сразу, с первого раза, и ни в коем случае не пререкаться с ним. Сразу же отсюда выходит следующий пункт.       3) Арсению Сергеевичу НЕЛЬЗЯ хамить. Под понятие «хамство» подходит множество различный словесных выражений: само хамство, мат, оскорбление людей, глупые шутки и, наверное, много чего ещё.              Последние два пункта для Антона были чем-то невыполнимым, хоть и были вынесены в подсвеченную рамочку в голове, с ярким и кричащим заголовком: «НЕ НАРЫВАЙСЯ, ШАСТУН!», но были умело проигнорированы, как только Арсений задел тему, которую трогать было нельзя.       С появлением несколькими часами ранее в жизни Антона этого мужчины, личные границы, так тщательно и долго выстраиваемые мальчиком, всё время нарушаются, причём делается это абсолютно варварским способом. Попов, как таран, ломает так старательно возводимые стены, даже не пытаясь хоть как-то завуалировать вторжение.       «Варвар-разрушитель, вот он кто!»       Попов – провокатор, который умело находит болевые точки у подростка, и совершенно бессовестно пользуется этим.       Когда Арсений только собирался сказать Антону про отца, то рядом с этим словом тут же должен был появиться стикер red flag, запретная тема, говорить об этом не стоит. Не трогать больную тему! Но Попов просто прошёл мимо, даже не обратив на это внимание, или наоборот, сделав акцент именно на этом, махнув этим красным флагом прямо перед Шастуном, как перед быком, зля того, провоцируя. И Антон повёлся на эту провокацию.       И вот теперь Арсений был тореадором, раздразнившим быка, а Антон – тем самым быком, который сам себя обрёк на смерть.              Никто, конечно, убивать Антона не собирался, но ухо всё ещё настойчиво выкручивали и, кажется, что-то говорили. Громко говорили…       Уйдя в свои мысли, Шастун пропустил всё, что происходило в кабинете последние несколько минут, кажется его слова сильно задели Матвиенко. Антон не заметил, как мент оказался уже около него и что-то злобно орал ему прямо в лицо. В лицо? Этот мужичок был ниже школьника почти на голову, оттого Шастун не сразу сообразил, как такое возможно. Ну конечно здесь не обошлось без Арсения и его каменных пальцев, которые за ухо оттянули голову Антона вниз, чтобы коротышке было удобнее орать на него, не задирая голову вверх.              Не вслушиваясь в слова, Антон думал только о том, что долго в таком положении он не протянет, и скоро его спина откажется держать его тело в полусогнутом состоянии, он упадёт на пол, а его ухо так и останется зажатым в пальцах учителя, и останется он в свои семнадцать без уха, зато можно будет взять новую кликуху, теперь он будет не «Шаст», он будет «Ван Гог».              Свои же мысли неплохо отвлекали от, кажется, нескончаемых криков полицейского, поэтому Шастун, всё ещё даже не пытаясь понять, что ему говорят, вяло улыбнулся своей последней шутке про Ван Гога.              Вот тут-то его голова наконец-то вернулась в своё обычное положение, но теперь Попов развернул его лицом к себе, выкручивая ухо ещё сильнее, хотя казалось, что сделать больнее уже невозможно.       - Нет, ну вы посмотрите на него, его ругают, а он улыбается! Бессовестный! – Арсений был раздражён, сдвинутые брови, казалось, передавали всё его недовольство этим «невыносимым мальчишкой», как прозвал его Попов у себя в голове.              - Ну так вы не ругайте, и проблем не будет. Всё проще, чем кажется. И я тут же стану очень совестным, честно-честно, - Антон выдавил какое-то подобие улыбки, больше напоминающее кривляние, но на его удивление был отпущен.              Радость от освобождения была недолгой. Схватив из рук мальчишки всё ещё каким-то чудом не выключившийся разблокированный телефон, Арсений взял того за плечо и развернул на 180 градусов, так, что Антон снова утыкался носом в угол, и три раза сильно шлёпнул того по самому низу ягодиц.       «Всю задницу отбил, изверг!» - Шастун обреченно выдохнул и зажмурился, пытаясь собраться с мыслями, но тут же вспомнил про изъятый телефон.       - Верните телефон, это частная собственность, вы не можете так поступать, - практически шёпотом, но от этого не менее недовольно произнёс Антон.       - Нет, я могу!       Антон открыл рот, собираясь сказать что-то ещё, но тут же был прерван:       - Цыц! Помолчи, пожалуйста! Когда нужно говорить, ты не сильно разговорчивый, а когда не нужно - тебя прям не заткнуть. Я очень устал сегодня и просто хочу ускорить процесс, чтобы наконец-то поехать домой.              Пролистав небольшой список контактов вниз, Арсений нашёл номер, называвшийся «отец», и набрал его.              Антон всхлипнул, когда услышал гудки телефона, молясь всем известным ему богам, чтобы никто не снял трубку.       Хриплое «алло» разбило все его планы.