Меня не нужно спасать!

      В груди катастрофически не хватало воздуха. Выскочив из подъезда и бегом запрыгнув в машину, Арсений вцепился дрожащими руками в руль. Он сорвался. Конечно, наказать мальчишку наверно стоило, но получилось так, что он, даже толком не разобравшись, просто выместил на нём свою накопившуюся злобу. Было не понятно: он наказал Антона за его выходки или за то, что мальчик не умеет держать язык за зубами и в очередной своей реплике задел мужчину за живое, а может быть просто сам Шастун был причиной. Сейчас Попов склонялся к третьему.       Антон просто своим присутствием уже заставлял Арсения чувствовать что-то большее, чем полагалось. А уж про эти похабные шутки мальчика, в которых он открыто предлагал отсосать Попову, можно было и вовсе не говорить. Будь это не Антон, а кто-нибудь другой, кто угодно - другой, то Арсений бы уже не задумываясь отымел его. Но этот кудрявый светленький мальчик с ангельской внешностью вызывал невозможно противоречивые эмоции. Попов ненавидел себя за одну лишь мысль о том, что он, взрослый мужчина может испытывать сексуальное влечение к этому мальчишке, который даже не подозревал, что со своими шутками ходит по острию ножа. А правда ли шутил Антон? Арсений не знал, но от воспоминаний о стоящем перед ним на коленях Шастуне, готовом и решительном, болезненно ныло в паху.       Попову хотелось крушить всё вокруг. Этот мальчик не заслужил того, чтобы от него возбуждался учитель. Это ненормально. Попов болен и ему нельзя испортить ребёнка, который ему доверился. Ну и правильно, что он так жестко наказал его. Теперь Антон будет держаться от него на расстоянии, соблюдать дистанцию. Физическая дистанция пугала не так сильно, как эмоциональная. Мальчик будет теперь бояться мужчину. От этого хотелось выть, но вместо этого Арсений выжал педаль газа в пол, оставляя за собой следы от шин на светлом асфальте.       Привычный путь до отделения, в которым работал Матвиенко, в этот раз казался чужим и незнакомым. Попов несколько раз пропускал повороты, терялся в знакомом до слёз городе. Худой мальчишка с непослушными кудряшками, неловкой улыбкой и зелёными бездонными глазами, заполненными застывшим безмолвным вопросом. Вот что занимало голову учителя. Больше, чем трахнуть это невинное создание, Арсений хотел обнять его, подарить ему любовь и нежность, которых мальчик был лишён. Но ни то, ни другое не представлялось возможным.       Из машины Попов просто выползал, от былой энергии не осталось и следа, внутренняя батарейка была на нуле. Сергей не ожидал увидеть друга в таком состоянии, поэтому когда дверь в его кабинет неспешно открылась, неприятно скрепя нуждающимися в смазке петлями, Матвиенко удивлённо наблюдал представшую его взгляду картину: Попов, облокотившись на косяк двери, казалось, не стоял на ногах, глаза были словно покрыты бельмом и выглядели пьяными, весь внешний вид кричал о том, что случилось что-то ужасное.       - Ты выпил? – Сергей резво подскочил к пришедшему другу и практически волоком дотащил того до дивана, незаметно принюхиваясь, и к своему удивлению, не улавливая ни единой нотки алкоголя.       - Нет, но собираюсь. Составишь компанию? – Арсений выглядел плохо, ещё хуже, чем когда весь перепуганный ворвался сюда же всего пару часов назад. Тогда в его глазах был хотя бы страх, отчего они казались живыми, но сейчас вместо глаз были два бездонных колодца, которые пугали своей пустотой.       - Я на работе не пью, - Матвиенко продемонстрировал Попову недопитый холодный кофе в кружке, а потом, словно бы опомнившись, начал сыпать вопросами, - Что с тобой тогда? А что с мальчишкой? Ты его не убил там случайно?       - Лучше бы убил… - Арсений до скрипа сжал подлокотник кресла, отвернувшись от внимательных глаз полицейского.       - Что ты сделал? – кружка с грохотом опустилась на стол.       Ответом были звонкое молчание и старательно отводимые мужчиной в сторону глаза.       - Арсений! Что ты сделал с ребёнком!? – Сергей вплотную приблизился к другу и уже собирался взять того за грудки, но Попов, повернувшись ответил.       - Я влюбился в него, Серёг.       Рассказывать всю историю с самого начала не было сил, но Попов честно и дотошно перечислял все события, произошедшие за то время, что он провёл с Антоном.       - … И ты представляешь, он пришивал мне пуговицу. Путался в нитках, колол пальчики иголкой, но всё равно продолжал пытаться… И он, когда злится смешно поджимает губы и приподнимает одну бровь… И у него видимо в крови влипать в неприятности… Серёг, я не знаю, как это объяснить, но рядом с ним я чувствую себя живым, я хочу жить из-за него. Ради него! Я хочу заботиться о нём, помогать ему во всём, оберегать.       «От себя, в первую очередь!» - пронеслось в голове Арсения, и он многозначительно вздохнул и замолчал, утыкаясь глазами в практически закончившуюся в одиночку вылаканную бутылку водки, которая так кстати нашлась у Матвиенко в столе.       Нарушать эту хрупкую тишину не хотелось, казалось преступным начать говорить, но молчать было ещё хуже.       - Да, дружище, ты крупно влип, - Сергей ободряюще похлопал Попова по плечу, - но знаешь, что я тебе скажу. Может тебя стоит жениться и завести своего ребёнка, чтобы тебя не заводили чужие мальчики?       От нелепой и неуместной шутки Арсений фыркнул и отрицательно покачал головой.       - Я знаю, что я извращенец, Серёж, я сам всё прекрасно знаю, - Попов залпом допил остатки водки и сильно зажмурился, пытаясь переждать накатившую волну.       Матвиенко грубо забрал уже пустую бутылку из рук друга и практически силой заставив Арсения начать жевать хлеб, оказавшийся единственной закуской в его кабинете, продолжил.       - Ты не извращенец, Арс, а гей. И видимо ещё и дурак, хотя кажешься умным. Неужели ты до сих пор не понял, что твой найдёныш по уши в тебя влюблён? Пьяное сознание Попова туго переваривало информацию, но фраза про влюблённость немного отрезвила его.       - С чего ты взял? – Арсений начал икать, и его пьяные глаза, пытающиеся поймать фокус, в совокупности с лицом, старающимся держать серьезный вид, выглядели нелепо.       - Да это проще простого. Да хотя бы с того, что он при мне предложил тебе отсосать, и ещё как минимум дважды наедине…       - Это просто шутки! – Арсений резко и даже слишком резво для пьяного человека перебил Сергея, заставив прекратить развивать эту мысль, - Он хочет раз.. разозлить меня и вывести из… ик…себя. Только и всего. Это не всерьёз! Антон просто ребёнок.       - Даже если и так, но поверь мне, твой малыш - гей. Причём стопроцентный. Я бы вот, даже в шутку, не стал бы предлагать взрослому незнакомому мужчине отсосать ему. Потому что, кто знает, вдруг попался бы ты и согласился, - по кабинету разнёсся громкий несдерживаемый смех, который безостановочно лился из довольного Матвиенко.       - Ты не… не в моём вкусе, Серёж, не об… ик… бессудь, - глаза Попова от усталости и накатившего головокружения начали смыкаться. Опьянение наступало тяжелыми неприятным волнами, речь с каждой минутой становилась всё медленнее.       - Я знаю. Именно поэтому мы дружим, а не трахаемся! И слава богу скажу я тебе, мой дорогой, потому что друг из тебя отличный, а вот какой из тебя любовник, я узнаю у Антона…       Дальше Арсений его уже не слушал, полностью отдавшись мерзкому и давящему чувству, комната вокруг кружилась, не давая ни на секунду отдохнуть воспалённому мозгу. Глаза закрывались и открывались сами по себе, а бороться с навалившимися тяжестью и усталостью не было сил.       - Не спать! Не спать! – перед сонными красными глазами возникли щелкающие пальцы Сергея, - я уже вызвал такси, сейчас поедешь домой, проспишься. Утро вечера мудренее!       Подняться на ноги и при этом удержать равновесие оказалось непосильной задачей для Арсения. Путь из отделения до квартиры представлял собой нескончаемый круговорот событий, всё вокруг куда-то плыло, цвета перемешивались между собой, заставляя мужчину теряться в пространстве. На улице уже светало, когда Попов наконец с десятой попытки попал ключом в замочную скважину.       Квартира встретила мужчину могильным холодом и темнотой, которую изредка пронизывали лучи света. Арсений медленно, по стеночке, пополз в спальню, на ходу сбрасывая на пол одежду. Запутавшись в брюках, Попов так и свалился на пол около кровати, издавая страшный грохот при этом. Уже лёжа, он попытался хоть как-то выбраться из предательской вещи, но в конце концов просто сдался и уснул.        Антон проснулся ещё тогда, когда Арсений громко ругался матом на весь подъезд в попытках открыть злосчастную дверь. Первой мысль было помочь учителю попасть домой и открыть замок изнутри, но саднящая задница и бёдра были против хоть каких-то действий. Однако спустя несколько минут непрекращающейся ругани за дверью, Шастун всё же встал с дивана и поковылял к входной двери, которая с грохотом открылась именно в этот момент. Антон замер в проходе.       Ввалившееся тело мало походило на того Попова, которого знал Шастун. Аромат перегара мигом заполонил всю квартиру, заставляя мальчика скривиться и отступить на шаг назад. Мальчик замер и молча смотрел, как Арсений буквально тащит себя в комнату, раздеваясь по ходу продвижения и бросая вещи куда придётся.       Антон не знал, что и думать, хотелось то ли злиться от бессилия, то ли плакать от него же. Встревоженным взглядом Шастун осмотрел дорожку из раскиданных вещей и принял для себя казавшееся в тот момент единственно верным решение: нужно убраться!       Аккуратно, стараясь не тревожить пострадавшую часть тела, и от этого очень неуклюже и медленно, мальчик начал «уборку». Уже практически дойдя до спальни учителя, Антон услышал доносящийся оттуда грохот, вслед за которым наступила тишина. Бросив всё, что успел собрать, снова на пол, Шастун бросился в комнату к мужчине, боясь, что тот мог убиться обо что-нибудь в таком состоянии, но застал учителя в одних трусах и запутавшихся на щиколотках штанах, из которых он, нелепо дергаясь, как червяк на крючке, пытался выбраться. Антон хотел спросить, нужна ли тому помощь, но Арсений уже затих, мирно посапывая в неестественной позе.       Шастуну отчего-то стало очень жалко Попова, который заснул на холодном полу, и даже обида, затаённая где-то внутри за несправедливо суровое наказание, исчезла, освободив место для сочувствия.       Тихонечко подойдя к учителю, Антон неспеша опустился на корточки, шипя от неприятных ощущений сзади. Стянуть брюки с ног учителя получилось не с первой попытки. Может быть, дело пошло бы быстрее, если бы Шастун не отворачивался в другую от мужчины сторону, борясь с соблазном рассмотреть полуобнаженное тело. Закончив с этим, Антон разложил до ужаса педантично заправленную кровать и хотел было поднять Попова наверх, но быстро передумал, трезво оценив свои физические возможности и огромное тело, валяющееся на полу. Было решено просто покрыть учителя одеялом и подсунуть под голову подушку, надеясь на то, что, проснувшись утром, Арсений не разозлится из-за того, что его постельное бельё валяли по полу.       Вернувшись в гостиную, Антон продолжил начатое, и разложив вещи по местам, по его мнению для них подходящим, честно попытался снова заснуть, но сна не было ни в одном глазу. Вновь с громким вздохом поднявшись с дивана, Шастун отправился в ванну, где попытался рассмотреть пострадавшее от рук, точнее ремня учителя место, но зеркало там висело очень высоко, отчего мальчик, как ни старался, никак не мог изогнуться настолько, чтобы увидеть хоть что-то. Пришлось идти в прихожую, где было зеркало во весь рост и включать там свет, молясь всем богам, чтобы у Попова в квартире не было камер или он сам, внезапно проснувшись, не застал Шастуна за рассматриванием выпоротой задницы в зеркале.       Всё оказалось не так страшно, как ощущалось во время и сразу после экзекуции, краснота почти спала, сменяясь лёгким покраснением, но некоторые полосы до сих пор отливали бордовым. Было ясно, что без синяков не обойдётся. Антон ещё долго жалел себя, прикасаясь холодными ладошками к пылающим ягодицам.       Когда мальчишка наконец решил посмотреть сколько времени, то был неприятно удивлён тем, что большая стрелка неминуемо приближалась к шести утра. Это означало только одно, скоро у Арсения прозвенит будильник и вчерашнее утро, включая конвоирование в школу, снова повторится. Антон зажмурился, в надежде, что ему показалось, однако, открыв глаза, мальчик созерцал всю ту же часовую стрелку, которая ни только не отдалилась от ненавистной цифры шесть, но и ещё больше к ней приблизилась.       Делать было нечего, новый день уже начался, и от него было не спрятаться. Солнце нагло светило через огромные окна квартиры учителя, извещая о том, что пора взбодриться. Его лучи щекотали торчащие мальчишеские уши, приятно нагревая их. Антон улыбнулся. Вчерашняя трагедия уже не казалась концом света. Шастун жив, даже двигается, хотя сесть в ближайшую пару дней вряд ли получится.       Оказавшись на кухне и поставив турку с кофе на плиту, мальчик стал думать над тем, как же объяснить Попову всю произошедшую вчера ситуацию. Теперь можно было уже ничего не скрывать, ведь два раза за одно преступление не наказывают, а Антон уже отхватил сполна, но нужно всё равно рассказывать аккуратно, ведь он вчера был не один.       Сначала во всех своих бедах Шастун винил Выграновского, который подставил его, но подумав ещё, Антон понял, что сам нашёл себе приключений на задницу, в прямом смысле этого слова. Он сам пошёл за Эдом, можно сказать навязался к нему, сам согласился на эту «работу», язык даже не поворачивается так это назвать, и сам же, по своей глупости, оказался в полиции. И хотя, Арсений знал про то, что Выграновский был с Шастуном вчера вместе, нужно было обойти подробности их вчерашнего совместного времяпрепровождения.       В раздумьях о том, что рассказать, а что нет, Антон опять потерял счёт времени, очнувшись только тогда, когда кофе стал выплёскиваться из сосуда на плиту. От неожиданности, Шастун не придумал ничего лучше чем схватить горячую турку голой рукой. Следующие секунды показались Антону вечностью: резкая и острая боль в руке, разжатая ладонь, турка, наполненная кипятком и летящая вниз, ну и конечно же очень хорошая реакция мальчишки, который со всей силы пнул сосуд куда-то в сторону, чтобы он не упал. От обиды хотелось сжаться в комочек и заплакать. Ведь можно было просто выключить плиту и вытереть убежавший напиток, а не устраивать этот балаган.       Звон отлетающей от кухонного шкафчика и катящейся куда-то в сторону турки ещё долго стоял в ушах подростка. Он как завороженный смотрел на летящую по полу посудину, оставляющую за собой мутные разводы. Конечной точкой её путешествия стал никто иной, как белый ковёр, так неудачно сдвинутый вчерашней беготнёй от дивана в сторону. Светлый пушистый ворс мигом впитал в себя остатки кофе, уцелевшие в этом полёте.       Осматривая результат свои трудов Антон не сразу заметил, что из спальни, закутанный в одеяло вышел Арсений.       Грохот с кухни заставил мужчину распахнуть глаза. В первую секунду Попов не понял, где находится, и только сев и приняв вертикальное положение, пазл сложился. Пол неприятно морозил оголённую кожу, поэтому мужчина, медленно поднявшись и пошатываясь, сильнее завернулся в непонятно откуда взявшееся одеяло. Однако вспомнив о причине своего пробуждения, Попов догадался.       - Заботливый, паразит, - едва различимо шевеля губами, прошептал мужчина.       Прошлёпав босыми ногами по полу и выйдя из комнаты, Арсений ни на секунду не удивился, что его там опять ждал разгром. Антон, первым попавшийся на глаза, выглядел помятым и виноватым.       - Утро в нашем доме снова начинается не с кофе, да, Шастун? – мальчик испуганно дёрнулся, а потом опустил глаза в пол.       - Как раз таки с кофе, - Антон грустно вздохнул и сморгнул непрошенные слёзы. Попов начал искать причину сильного грохота, и заметив коричневые пятна на ковре, поморщился.       - Шастууун, - картинно болезненно протянул учитель, - ну за что мне такое наказание?       Услышав про наказание, мальчик встрепенулся, решив, что лучшая защита – это нападения, иначе на него опять сейчас всех собак повесят.       - А нечего белые ковры покупать, это не практично, и вообще, - нападения не вышло, и Антон уже собирался заплакать, отчего у Попова свело челюсть. Не хватало ещё в добавок к больной голове и звону в ушах, ревущего подростка. Пришлось оперативно импровизировать.       - А знаешь, ты прав. И вообще этот ковёр мне никогда не нравился, я и сам давно собирался его выкинуть, - врать Попов умел, но в этот раз вышло неубедительно, хотя на мальчишку всё равно подействовало.       - Правда?       - Конечно, - Арсений вдохнул от облегчения, сумев предотвратить начинающуюся истерику, - И снова день сурка, Антон, я иду в ванну и привожу себя в порядок, а ты убираешь учинённый беспорядок. Время пошло!       Дверь хлопнула и Шастун снова остался один на один с кофе. Вытереть плиту и пол не заняло много времени, а вот что делать с ковром Антон не знал. Попов давно хотел выкинуть? Время пришло!       Скатав бедный ковёр в трубу и водрузив его на плечо, Шастун понял, что до сих пор в одних трусах. Так идти на мусорку было нельзя, поэтому быстро нашарив на вешалке длинное бежевое нечто и закутавшись в нём, обув при этом первые попавшиеся ботинки учителя, Антон с гордым видом отправился на мусорку.       Каково же было удивление Арсения, когда, выйдя из душа, где ему не сказать что стало лучше, но после которого чувствовал он себя уже посвежее, мужчина обнаружил отсутствие ребёнка, ковра и открытую нараспашку входную дверь.       - Вот засранец мелкий! Ну я ему устрою! – Попов выскочил за дверь в чём был, совершенно забыв, что из одежды на нём были лишь трусы, махровый халат и тапочки, и понёсся к лифту, судорожно нажимая кнопку вызова.       Из приехавшего лифта вылезло довольное лицо Антона, которое через секунду сменилось гримасой боли.       - Ай! А сейчас то за что? Я ничего не сделал!       - Ты куда вообще ушёл? Почему дверь нараспашку? Заходите, воры дорогие, берите, что хотите! Так что ли? – Арсений отпустил ухо мальчишки и уже за руку затянул его в квартиру.       - Ну я же на секундочку вышел, до мусорки и обратно, - мальчик обиженно потирал пострадавший орган.       - Ковёр выкидывал? – Попов с прищуром осмотрел Шастуна.       - Ага, а как вы догадались?       - Внимательный очень! – Арсений шумно выдохнул, понимая, что сейчас злиться на мальчишку по меньшей мере бессмысленно, а по большей не за что, - Ладно, снимай маскарад. Зачем вообще нацепил мой плащ? Он же больше тебя в два раза.       - У меня кроме трусов после вчерашнего ничего не осталось, - Антон снова виновато потупил глаза.       - Точно, пошли за мной, дам тебе одежду, - Попов направился в спальню, и Шастун посеменил за ним, так и не сняв огромный плащ.       Арсений доставал из шкафа аккуратно сложенную одежду, на ходу думая, что из его гардероба подойдёт худому долговязому пареньку, а то время как Антон босиком и в плаще мялся около двери.       - Проходи, чего стоишь? И сними ты наконец эту тряпку, выглядишь в нём как маньяк- эксгибиционист, - Арсений положил ещё одни домашние штаны на кровать и сам начал переодеваться, - Стесняешься что ли? Да я тебя умоляю, что я там не видел.       Антон нехотя выпутался из плаща, и повесил его на кресло, стоящее рядом. Стараясь не поворачивать задом к учителю, Шастун попытался как можно скорее схватить брюки и натянуть, не красуясь расписанным задом, однако Арсений заметил странное поведение мальчика, и перехватил брюки раньше.       - Спиной повернись и трусы спусти, - Попов прекрасно знал, что вчера перестарался, и ему хотелось верить что не сильно, однако стоило в этом убедиться лично.       - Зачем? Не буду! – Антон испуганно глянул на учителя, нервно сглатывая накопившуюся слюну, - Дайте штаны!       - Поворачивайся и спускай. Быстрее, Антон! – сжатая челюсть мужчины заставила мальчика заморгать сильнее и ещё раз сглотнуть, но во рту было сухо, отчего в горле встал ком.       - Не заставляй меня применять силу, ты прекрасно знаешь, что я могу, - Попов угрожающе навис над мальчиком.       - Да уж, вчера убедился на личном опыте, - Антон небрежно выплюнул эту фразу и казалось даже готов подчиниться, но отчего-то остался стоять на месте.       - Антон, не зли меня! Я просто посмотрю, - Арсений бросил брюки на не застеленную кровать и шагнул вперёд, отчего Шастун рефлекторно отшатнулся назад, сохраняя прежнюю дистанцию.       - Вчера не насмотрелись? Понравилось? – Антон хитро сощурил глаза и криво улыбнулся уголком рта.       - Так всё, Шастун, у меня нет времени на твои игры, - Попов за одну секунду схватил мальчишку за руку и ткнул лицом в мягкий матрас, застеленный чистой, пахнущей порошком простынёй. Антон явно это ощутил, потому что при соприкосновении с тканью, глубоко втянул воздух носом, борясь с подступающим страхом.       Однако больше ничего не происходило, трусы всё ещё оставались на своём законном месте, но Шастун чувствовал на своей заднице пристальный взгляд Попова. Арсений и правда внимательно рассматривал последствия своих вчерашних импульсивный действий, для этого не нужно было лишать мальчика последней защиты в виде боксёров. Тонкие розовые полосы от ремня доходили до середины бёдер, некоторые из них уже становились синяками, но ничего критичного Попов не нашёл. Да, он сорвался, переборщил, но не смертельно.       - Спусти трусы и ляг на место, я сейчас вернусь.       Шагов слышно не было, однако Антон действительно понял, что Попов удалился, ведь тяжелый исследующий его задницу взгляд исчез, но легче от этого не стало.       «Арсений хочет снова наказать меня? Но за что? За кофе, за ковёр, за незакрытую дверь, или за всё сразу?» - Антон рывком стянул трусы до колен и заплакал, уткнувшись лицом в сложенные перед собой руки.       Вернувшийся Попов, впал в ступор от открывшейся картины.       - Что случилось? Тебе так сильно больно? Да, я вчера перестарался, но у тебя не так всё страшно, я сейчас помажу и всё вообще быстро пройдёт. Чего ты ревёшь? – Арсений не на шутку перепугался.       - Вы не будете меня бить?       - Так, секундочку, давай-ка проясним. Я тебя не бил, выпорол – да, сильно – да, может даже сильнее, чем ты того заслуживал, но не бил. Но вчера ты очень сильно оплошал, и я перенервничал, всё сложилось один к одному, и я, наверное, должен извиниться, но, если честно, я не умею этого делать, поэтому этот пункт опустим. Но сейчас то, за что мне тебя наказывать? Или я чего-то не знаю? – Попов так и стоял, замерев около двери.       - Ну, за кофе, ковёр, распахнутую дверь, я знаю, что вы злитесь, но я не специально, честно, - Антон поднял заплаканные глаза и с надеждой посмотрел на Попова.       - За всё тобой вышеперечисленное я тебя уже оттаскал за ухо, или тебе мало? Понравилось? – Арсений передразнил недавнюю реплику Антона, отчего тот неловко улыбнулся.       - Простите меня, я знаю, что вечно косячу, но я исправлюсь. Честно! – Шастун собирался вскочить с кровати, радуясь отсутствию наказания, однако Попов не дал ему этого сделать.       - Куда собрался? Ляг обратно! – в одно мгновение мужчина оказался рядом.       - Но вы же сказали, что… - закончить Антону не дали.       - Я сказал, что надо намазать мазью, чтобы всё быстрее прошло. Поэтому лежи и не дёргайся, а заодно можешь начать рассказывать увлекательную историю твоего вчерашнего дня.       - Не могу, - Антон зашипел, когда холодная мазь коснулась его ягодиц.       - Почему? – Попов продолжал неспеша и размеренно распределять мазь под пострадавшим участкам, особое внимание уделяя наливающимся синякам.       - В таком положении это не безопасно. Я подожду, пока вы закончите и всё-всё расскажу. Правда!       Арсений ничего не ответил, лишь тихо ухмыльнувшись. Быстро закончив с обработкой пострадавшего седалища, Попов удалился на кухню, оставив Антона собраться с мыслями и наконец-то уже одеться.       Ароматный кофе, приготовленный Арсением, заставил вернувшегося на кухню Шастуна вновь виновато поджать губы.       - Чего ты? Проехали уже, - Попов выдвинул барный стул и, кивнув на него, продолжил, - Садись и рассказывай.       - Я постою, - слишком быстро ответил Антон, чем заставил Арсения улыбнуться, - С чего начать?       - С того момента, как ты сбежал с урока, - Попов внимательным взглядом следил за каждым действием нервничавшего мальчика.       - Ну да, сбежал. Кхм! - Шастун прочистил горло и замолчал, всё в один миг вылетело из головы.       - С Выграновским?- подсказал Арсений.       - Ну да. С Эдом. Мы вместе ушли, потом пошли гулять. Вот, - протянув последнее слово несколько секунд, Шастун снова замолчал, раскачиваясь из стороны в сторону.       - Антон! Не зли меня! Быстро рассказывай чётко и подробно. И только попробуй что-то не договорить или соврать. В углу будешь до следующего утра стоять, - Попов несильно ударил ладонью по столу, но этого хватило, чтобы мальчишка впился в него настороженным взглядом.       - Нечестно! Я уже взрослый для этого! И я рассказываю, а вы мешаете. Помолчите, дайте собраться с мыслями, - от удивления брови Арсений поползи вверх, - так вот, мы гуляли, а потом, - Антон пытался подобраться правильное слово, чтобы не заложить Эда и не сделать крайним себя, но в конце концов сдался и решил выложить всё, как есть.       Уткнувшись взглядом в, наполненную горячим кофе, чашку, Шастун затараторил:       - Потом Выграновский сказал, что ему нужно на репетицию, а мы с ним так хорошо проводили время, что я решил навязаться за ним, потому что больше идти мне было некуда, а с ним весело, - на фразе, что мальчишке было больше некуда податься, Арсений выразительно покашлял, но Антон не обратил на это внимания, продолжая тараторить текст, как заученную скороговорку, - Мы пришли в какой-то подвал, мне было очень страшно, и там мужик предложил заработать денег. А я что, дурак что ли отказываться? Я тогда не знал, что там наркотики, я не понял, а когда понял, то было уже поздно! – Антон обиженно вздохнул, - Я не хотел, не собирался даже, но откажись я, то подставил бы Эда, поэтому пошёл на адрес, а там менты, ну я и побежал. Потом отделение полиции, камера, ваш дружок, ну и дальше сами знаете.       Антон несмело поднял глаза на учителя, пытаясь оценить его настроение. Но внешне ничего не изменилось: Попов всё так же спокойно пил свой кофе, въедаясь в мальчишку взглядом внимательных глаз.       - Хочешь услышать эту историю с моей стороны? – Шастун несмело кивнул, - Утром я привёз одного очень хулиганистого мальчишку в школу, довёл того до класса и даже усадил за парту, а он в первую же минуту в новом коллективе сцепился с самым проблемным ребёнком во всей школе…       - Но я не…       - Я твой рассказ не перебивал, Антон, имей совесть. Я уже понял, что вы с Выграновским подружились, нашли друг друга, как говорится, два сапога пара, да оба на левую ногу. Подружились и сбежали! И ты забыл упомянуть, что стащил у меня сигареты, которые, вы курили.       - Это были не ваши! Ваши в джинсах, не тронутые! – Шастун помнил, что его попросили не перебивать, но раз уж Попов знает про сигареты, то пусть знает всё до конца.       - Антон! Я третий раз повторять не буду! Ещё раз меня перебьёшь и будешь слушать, стоя в углу! – Арсений ненавидел, когда его прерывали, и так же сильно терпеть не мог повторять что-то дважды, а уже тем более трижды просить об одном и том же.       - Ага, на коленях на гречке, - Шастун и сам не заметил, как эта мысль вырвалась из него вслух, практически шёпотом, но Попов услышал.       - Хочешь на гречке. Сейчас устроим! – резво поднявшись со стула, Арсений решительно и уверенно открыл ящик с крупами, доставая оттуда злополучную крупу и рассыпая её в углу между холодильником и стеной.       - Нет, пожалуйста! Я пошутил, я больше не буду, честно-честно!       - Это было последнее предупреждение, Антон! Если я что-то говорю, то меня нужно слушать. С первого раза! Это понятно? – Шастун судорожно закивал.       - Так на чём я остановился? – вопрос был риторическим и Антону хватило мозгов промолчать, - Вы покурили у школьного забора, прямо под камерой, а потом исчезли. Телефоны у обоих недоступны. Где, кстати твой телефон? Я звонил раз сто наверно, не меньше! Я готов был убить тебя только за то, что ты сбежал с уроков. Но только вот я никак не мог тебя найти. Потом гнев сменился на страх. Мне было очень страшно, понимаешь? Я думал поседею. А потом, уже вечером, когда не мог дозвониться ни до тебя, ни до твоих родителей, ни до Выграновского и уже не знал куда бежать, откуда тебя спасать, мне позвонил Эд, и в истерике рассказывал про бандитов, про то, что ты кому-то чего-то должен, что ты пропал, что тебя убили. У меня у самого началась истерика, я уже готов был заявление о пропаже в полиции писать, приехал, а там ты. Взятый с поличным с пакетом наркоты. Что мне нужно было думать и делать? А? – этот вопрос явно требовал ответа, поэтому Антон несмело прошептал.       - Я не знаю…       - Вот ты бы что на моём месте сделал, если бы твой ребёнок такое вытворил?       Антон замер. «Твой ребёнок»? Арсений не просто злился, он переживал, он боялся, ему было не всё равно, где Антон и что с ним.       - Убил бы, наверно, - только сейчас Шастун начал задумываться, как его действия выглядели со стороны.       - Вариант хороший, но не подходит, - Попов неспеша и бесшумно отпил свой кофе, - Ещё какие-то мысли будут?       - Высек бы наверно, - Антон взял паузу и глубоко вдохнул, - розгами бы наверно даже.       Такого признания от себя Шастун не ожидал. Сам ведь копает себе могилу, подкидывает варианты возможных наказаний, то с гречкой, то с розгами.       - Вот это уже ближе. Розог не было, - Арсений многозначительно глянул на Антона, - Был ремень и непослушная мальчишечья задница. Всё ещё обижаешься и считаешь, что я наказал тебя незаслуженно?       - Заслуженно, конечно, - Шастун поднял взгляд упрямых глаз на учителя и на выдохе, громче чем собирался, сказал, - но очень больно! Но я не обижаюсь, вообще-то. Я вот знаете, что думаю.       - Ну ка, порази меня своей мыслительной деятельностью! – Арсений сделал чересчур заинтересованный вид, а Антон напротив, нахмурился и посерьёзнел.       - Вот вы меня конечно заслуженно выпороли, потому что я накосячил, но вы вчера, точнее уже сегодня, тоже накосячили! – Шастун смотрел на мужчину в упор, пытаясь уловить даже самое малейшее изменением в мимике оппонента.       - Это когда же я успел? – Арсений поднял одну бровь вместе в прозвучавшим вопросом.       - А кто припёрся пьяный в стельку посреди ночи и орал матом на весь подъезд. А? Знаете, как я испугался! А потом вы упали и затихли, я думал, что вы голову себе разбили, а вы просто в штанах запутались. Это безответственно! Приходить домой пьяным, когда тут спит ребёнок и пугать его – это некрасиво. Вот кто вас накажет за это? – уперев руки в бока, Шастун выглядел комично.       - Предлагаешь свою кандидатуру на роль экзекутора? – Арсения откровенно веселило это умозаключение мальчишки. Он сам прекрасно понимал, что напиваться было глупо, но слушать нотации от ребёнка было очень странно.       - Конечно нет! Мы позвоним вашему отцу и скажем, что он вас мало порол, раз вы себе такое позволяете, - Антон протянул руку, требуя предоставить ему телефон для срочной связи с лицом высшей власти в их личной иерархии.       - Ага, будешь звонить не забудь упомянуть из-за кого это всё произошло. Он с нас обоих шкуры-то и спустит, - Арсений уже готов был встать и действительно сделать вид, что ищет телефон, но этого делать не пришлось.       - Проехали! – Шастун схватил мужчину за руку, умоляя не делать того, о чём он сам же минутой ранее попросил.       - Страшно тебе? – зловещий шёпот Арсения заставил табун мурашек пробежать по всему телу мальчика.       - Конечно страшно! – Шастун обиженно сложил руки на груди и из-под лба взглянул на мужчину.       - Мне тоже, Антон, мне тоже.       Воспоминания из детства нахлынули на Арсения ледяным потоком.