***
Ручьи уже во всю бежали по улицам Воронежа, призывая малышню запускать по ним бумажные кораблики. Антон отошёл подальше от толпы детей, весело несущихся вдоль канавки с водой и громко о чём-то перекрикивающихся, потому что их ноги в резиновых сапожках поднимали колоссальное количество брызг. Испачканным быть не хотелось, хотя он бы с удовольствием сейчас тоже понесся вниз по течению, преследуя судно. Но были дела поважнее. Шастун шёл к пустующему старому кладбищу, чтобы собственными глазами увидеть то, о чём гудела вся школа. Обвалившаяся древняя могила привлекала много зевак разных возрастов, а потому о ней ходило много разных слухов. Самым популярным была история о подземных катакомбах, путь в которые открывался под ней. Антон конечно же не остался равнодушен к такой интриге. Остановившись около ворот, Шастун замялся, думая повернуть назад, но любопытство брало вверх, поэтому мальчик решительно шагнул вперёд. И снова замер. Храм, находящийся на территории кладбища, был рабочий, и люди, идущие к нему, всегда останавливались около ворот, крестясь, и только потом заходя внутрь. Антон часто проходил мимо и наблюдал за этим. Он хоть и не был верующим и ничего в этом не понимал, но поддавшись каким-то неясным внутренним позывам, тоже перекрестился, ещё раз посмотрел по сторонам и перешагнул невидимую черту, что так его пугала. Был полдень, Шастун сбежал с последних уроков, ради своего небольшого приключения, и сейчас уверенными, но неспешными шагами, направлялся к месту назначения. Людей на кладбище не было от слова совсем, даже возле храма не виделось ни единой живой души, и это не прибавляло энтузиазма. Тишина иногда прерывалась отдалённым гулом летящих по дороге машин и хрустом сухих веток по сторонам, из-за этого мальчику приходилось постоянно вертеться по сторонам и вглядываться в чернеющие силуэты деревьев, надеясь ничего там не увидеть. Найдя нужный ряд, Шастун затормозил, потоптался несколько секунд на потрескавшейся асфальтированной дорожке, и скривив на лице выражение крайнего недовольства, шагнул на скользкую, мокрую, вязкую землю, которая утягивала и засасывала. Каждый шаг давался с трудом, ноги в кроссовках действительно вязли в размокшей земле, приходилось прикладывать усилия, чтобы вырваться из цепкой хватки грязи и сделать ещё один шаг. Антон так сильно увлёкся тем, чтобы случайно не застрять или не упасть на не внушающей доверие почве, что не заметил, как приблизился к своему месту назначения. В один момент под ногами возникла пропасть, над которой мальчик уже занёс ногу, но вовремя осёкся и буквально отпрыгнул от провалившейся могилы. Сердце ребёнка забилось чаще, по спине прошёлся холодок, и Шастун в который раз за прошедшие десять минут его пребывания на кладбище пожалел, что пошёл один, не взяв себе никого в напарники. Ещё раз чертыхнувшись, Антон достал из рюкзака заранее заготовленные верёвку и фонарик. Стоя на осыпающемся краю, мальчик тщетно пытался рассмотреть в глубине хоть что-то, мощности фонарика на хватало на такое большое расстояние, поэтому было решено пожертвовать рюкзаком. Положив его на самый край могилы, Шастун аккуратно опустился на колени, снова вооружился фонариком и наклонился вниз, освещая тьму внизу. Антону удалось рассмотреть лишь что-то наподобие красной кирпичной кладки по бокам, когда рюкзак, казалось прочно увязший в грязи, вдруг поехал по склону вниз. Мальчик даже моргнуть не успел, как кувырком полетел вниз, шумно приземляясь в успевшую стечь в могилу воду. Грязно выругавшись, Шастун попытался подняться, цепляясь пальцами за скользкие кирпичи по бокам. Фонарик, угодив в воду, которая доходила Антону почти до колена, благополучно погас и потонул, та же участь настигла и рюкзак, который мгновенно промок и опустился куда-то на дно, увлекая с собой и телефон мальчишки. Выпрямившись, Шастун осознал, что о всем известным стандартным двум метрам глубины могилы, раньше и не слышали. До верхнего края, за которым можно было бы хоть как-то уцепиться было не меньше трёх метров, и даже стоя на цыпочках и вытянув руки вверх, шансов достать не было. Глаза уже попривыкли к темноте, но рассматривать было особо нечего. Гроба, в том числе ради которого и пришёл мальчик, видно не было, зато земля, смешиваясь с водой превращалась в тягучую слизь, которая, как зыбучие пески, всё норовила утянуть вниз. В какой-то момент, Антону стало казаться, что это потревоженный мертвец, хватал того за ноги и тянул к себе в царство мёртвых. В состоянии стресса и аффекта, Шастун стал прыгать, надеясь достать до верха, но всё был тщетно, поэтому успокоившись и немного взяв себя в руки, парень решил действовать рациональнее. Для начала Антон ощупал все стены, действительно убеждаясь в том, что это было кирпичная кладка, но выхода оттуда не было, просто наглухо замурованные кирпичи, которые к тому же были холодными и влажными, и поэтому скользкими, словно бы в какой-то слизи. Зацепиться за них и хоть немного приподняться тоже не получилось. Исцарапав все руки о неровную кладку, мальчик наконец сдался, облокачиваясь спиной к неприятной фактуре камня. Солнце уже давно скрылось за облаками, стало холодно и пасмурно, начал накрапывать дождик. Антон съехал по стене вниз, плюхаясь в ледяную, пахнущую болотом, грязную воду, и, обняв себя за колени, принялся сверлись взглядом темноту, сам не зная, чего ждёт. Никто не знал, куда он пошёл, а телефон пал смертью храбрых, потонув в мутной воде. Его никто никогда не найдёт, так и сгинет он, в старой, провалившейся могиле, которая и для него станет последним приютом… Совершенно смирившись с судьбой, Антон покорно ждал, когда же он отдаст Богу свою бренную душу. В лицо ударил яркий свет. «Вот оно!» — подумал Шастун, — «Свет в конце туннеля». Но грязные ругательства откуда-то сверху заставили мальчика усомниться в своих мыслях. — Вот охламон! Как же вы достали сюда соваться! Что ты там забыл? Как тебя оттуда доставать? — грубым хриплым голосом оказался местный сторож, который недовольно ворчал, не прекращая ослеплять Антона фонариком. — Как-нибудь побыстрее, если можно, — Шастун, поняв, что спасение близко, вскочил на ноги и стал разминать затёкшие конечности, даже не веря, что его всё-таки нашли. — Куда вскочил! Жди, МЧС вызову, я тебя не подниму. Лось такой, а мозгов нет. Что за молодёжь пошла… — фонарик исчез с лица, и удаляющийся голос не прекращал ругаться на бестолочь, сидящую в могиле...***
— И вот представьте картину: я весь мокрый и грязный вваливаюсь квартиру, с меня просто ручьями течёт грязь, а сзади дядька из МЧС, такой же мокрый и грязный. И злой. — Шастун, смеясь, оглядел себя с ног до головы, словно бы вся описанная картина до сих пор присутствовала на нём, а затем снова уставился на учителя, который ничуть не разделял веселья мальчишки. — Влетело? — Арсений кивнул на Антона, представляя, что испытали родители ребёнка, которым рассказали, о таких приключениях их сына. — Нет, ни сколько. Мама уставшая после работы была, выставила дядьку за дверь, даже не дослушав. Ей не до меня было, — Антон отмахнулся от вопроса учителя. — А отец? — Попов не мог поверить своим ушам, неужели на этого ребёнка всем было наплевать? — Он тогда уже ушёл от нас. — Ну ты действительно охламон! А если бы не нашли? — Арсений глубоко вздохнул, переваривая полученную информацию. — Всё хорошо, что хорошо кончается. А если бы не нашли, то тоже плюсов много. — Это каких же? — Арсений Сергеевич нахмурился. — Ну я бы не переехал в Питер, не встретил вас и не получил ремня по жопе. Одни плюсы. — Дурень ты всё-таки, Антошка, — Попов устало вздохнул и неспешно поднялся со своего места, направляясь к раковине, чтобы вымыть посуду. Шастун мысленно возмутился, что зовут его Антон, а не Антошка, но вслух поправлять учителя не сказал. — Не обижайтесь, я шучу. Я рад, что встретил вас, даже несмотря на то, что вы такой злюка. Теперь ваша история. Вы обещали! — Обещал, — Арсений сполоснул руки от пены, и повернулся лицом к мальчишке, опираясь на раковину сзади. — А про что расскажете? — Антон поёрзал на жестком стуле пытаясь выбрать наиболее удобную позу, чтобы слушать интересный рассказ. — А про то, как я с Матвиенко подружился, хочешь? — Попов взвесил все за и против и решил, что расскажи он эту историю мальчишке, то ничего страшного не произойдёт. Антон на секунду задумался, пытаясь вспомнить, чья фамилия только что прозвучала, а затем просиял. — Это мент который? Хочу! — Ну, слушай. Мне тогда семнадцать было, лето…***
— Ну вот так как-то. До сих пор эта камера у меня сохранилась, — Арсений улыбался, и около глаз от этого появлялись небольшие морщинки, которые делали его бесконечно уютным, и Антон не мог оторвать взгляда от него. Ему так не хотелось упускать этот момент. — Ну Вы даёте! Не ожидал от вас! Никогда бы не подумал, что Вы были воришкой, — от этой фразы Попов смутился и зажмурился, не прекращая улыбаться. — Да не был я! Просто знал, где хранят деньги одни мои очень близкие родители. Разочарован? — теперь уже учитель вглядывался в задумчивое лицо мальчика. — Наоборот! Восхищён! Смело, но глупо. И папа у Вас совсем не злой, а вы на него наговаривали, — Антон наклонил голову в бок, не отрывая взгляда от лица мужчины, освещённого осенним утренним солнцем. — Я и не говорил, что он злой, — Арсений вытер руки полотенцем, всё так же оставаясь на месте и опираясь на раковину. — Не врите, я своими ушами это слышал, — звучало обвиняюще. — Я говорил, что он строгий, иногда даже чересчур, и действует жестко и радикально. Для каждого преступления должно быть наказание, — легкое движение плечами, заставило мальчика сглотнуть, ведь ему казалось, что их хрупкое равновесие разрушится сразу же, как только он сдвинуться с места. — Но вы его боитесь! — мальчик вцепился пальцами в сиденье. — Отца? Нет, Антон, я его люблю. Но вот получить по заднице боюсь, — Арсений отлепился от раковины, на которой уже практически сидел, и снова отвернулся от Антона, на что раздался разочарованный выдох и вопрос: — До сих пор? — До сих пор, — Попов кивнул самому себе и продолжил мыть немногочисленную посуду. — Но вы же взрослый! — выкрикнуто было громче, чем нужно, и по-детски наивно. — Ну он всё равно взрослее. И он всегда будет моим отцом, — Антон сдвинул брови, обдумывая что-то. — Значит, чисто теоретически, если я позвоню и пожалуюсь ему на Вас, то Вам влетит? — Если ты, чисто теоретически, конечно, позвонишь и пожалуешься ему на меня, то влетит всем, — Арсений через плечо посмотрел на притихшего подростка. — А мне-то за что? — глаза распахнулись в непонимании. — А за ябедничество, — хмыкнул мужчина. — Нечестно получается! — Антон вскочил с насиженного места. — Первый кнут доносчику! Слышал такое? И надеюсь, ты понял, что это история была не руководством к действию, а скорее наоборот, — Арсений вопросительно поднял одну бровь, испытующе вглядываясь в Шастуна. — Я не собираюсь у вас воровать, — обиженно пробурчал мальчик, отворачиваясь. — Да я ж не про это. Чего ты? — Попов дал себе мысленный подзатыльник за неосторожный и некорректный вопрос. — Если мне нужны будут деньги, я их заработаю, — мальчик подошёл к учителю вплотную и, не прерывая зрительного контакта, отодвинул того от раковины, закатал рукава и продолжить мыть уже наполовину намыленную посуду. — Я заметил, как ты их заработал. Способ выбрал самый лучший! У тебя проблем хоть теперь не будет с этими барыгами? — Арсений Сергеевич не стал препятствовать такому внезапному порыву и смиренно отошёл обратно к столу. — Я не знаю, — мальчик усиленно тёр чашку низко опустив голову. — Не знает он, дурья башка. Матвиенко пойду позвоню, попрошу их проверить, адрес мне пока их начеркай, — Попов скрылся за углом гостиной, оставляя Шастуна один на один с посудой. — А я не знаю адреса, — запоздало выкрикнул Антон. — Как понять, ты не знаешь? — из спальни высунулась голова учителя, на ходу пытающегося застегнуть пуговицы рубашки. Одновременно с этим мужчина прижимал телефон ухом к плечу, в надежде позвонить. — Я улицы пока ещё не выучил, я только приехал в ваше болото, — чашка с грохотом была отправлена обратно в раковину, мальчик откровенно начинал злиться. — Успокойся. Как туда добраться, помнишь? — незаметно подойдя сзади, Арсений крепко взял ни с того и с сего разбушевавшегося мальчишку за руку, призывая к спокойствию, но из его хватки быстро вырвались. Однако глаза Попова зацепились за что-то на запястье Шастуна. — В общих чертах, — Антон быстро раскатал рукава и с вызовом посмотрел мужчине прямо в глаза. — Собирайся, — развернувшись, Арсений Сергеевич быстрыми размашистыми шагами снова ретировался к себе в спальню. — У меня задница болит, я не пойду, — Шастуну пришлось опять кричать, чтобы его услышали. В комнате учителя хлопали дверцы шкафа, застёгивалась молния, шуршала одежда, а возглас мальчика был полностью проигнорирован. Антон подошёл вплотную к закрытой двери, намереваясь ещё раз повторить озвученную фразу, но в этот момент дверь распахнулась, — Не пойду, — упрямо и с нажимом продекламировал Шастун. — Конечно не пойдешь. Поедешь! Ты ещё не собрался? — Попов всё так же держал телефон около уха, в очередной раз выслушивая бесконечные гудки и автоматизированные фразы автоответчика: — …Пожалуйста, оставьте сообщение после сигнала… — Матвиенко, имей совесть, бери трубки! Перезвони, как только сможешь. Это срочно! — телефон наконец был убран в карман, а недовольный взгляд голубых глаз был направлен прямо на не готового выходить мальчишку. — Зачем нам ехать без мента? Нас там с вами убьют, будем вместе валяться где-нибудь в подворотне, — Антон неспеша лёг животом на диван и растянулся настолько, насколько позволяла длина мебели. — Полицейского, Шастун. Он всё-таки мой лучший друг. Собирайся. Ты просто покажешь мне, где это находиться, мы никуда лезть сами не будем, — Арсений, уже обутый, стоял в прихожей, и теперь он пытался докричаться до находящегося в другой комнате мальчишки. — В мак зайдём? — Заедем, если хочешь. Собирайся, Антон. Сколько можно возиться? — Так я уже готов, — Шастун появился в проходе в том, что утром дал ему Попов, чтобы ходить по дому. — Ты так пойдёшь? — У меня нет больше ничего, — мальчишка смущённо пригладил торчащие на узких бёдрах штаны. — Чёрт, из головы вылетело, — Арсений аккуратно снял обутые туфли и стремглав направился в спальню, поманив Антона за собой. — У меня нет ничего твоего размера, к сожалению. Ты уж очень стройный. Могу предложить только брюки сильно затянуть ремнём, — Шастун недоверчиво прищурился. — Только не тем, которым вы меня пороли. — Не волнуйся, этот всегда на мне, — мужчина за пряжку поправил чёрный кожаный пояс, а затем хмыкнул и принялся искать в шкафу наиболее подходящую одежду. — Безвыходная ситуация, — шёпотом на выдохе произнёс мальчик. В лифте Антон беспрерывно крутился перед зеркалами, пытаясь оценить, не слишком ли заметно, что брюки на несколько размеров больше него. Но под объёмной толстовкой этого изъяна было не видно. В парадной они столкнулись со вчерашней старушкой, которая неодобрительно окинула их осуждающим взглядом и на бодрое приветствие Попова практически плюнула им вслед. Выйдя на улицу, Шастун уже откровенно смеялся над реакцией пожилой женщины. — Она видимо узнала, что такое БДСМ. Вот так под старость лет и теряешь жизненные ориентиры. — Прекрати веселиться, здесь нет ничего смешного. Испортил мне отношения с Антониной Павловной. Хорошая женщина. — Была, — хихикнул мальчик. Прилетевший откуда не ждали подзатыльник заставил Антона прикусить язык. — Садись в машину, у нас много дел, — Попов открыл дверь пассажирского кресла, приглашая Шастуна сесть. — Каких это? Вы сказали, что мы просто съездим посмотреть, а потом пойдём покушать, — кряхтя, мальчик пытался забраться внутрь, а учитывая рост и красный зад, сделать это было непросто. — Всё верно, — Арсений уселся на водительское кресло, пристёгиваясь, и взглядом говоря Антону, что ждёт от него того же, — а после еды поедем в магазин и купим тебе нормальной одежды и новый телефон. Старый, насколько я помню, неработоспособный. Супермодный не обещаю, но какой-нибудь средненький смартфончик осилю. — У меня есть дома одежда. И телефон мне покупать не нужно, у меня есть деньги. — Не обсуждается. Антон обиженно отвернулся к окну и нервно заёрзал на кожаном сидении, открывая окно. Спустя несколько минут Попов услышал отчётливый всхлип. — Шастун? Что случилось? — Вам ведь просто скучно, да? Нашли себе мальчика, с которым можно поиграть. Изображаете заботу, сейчас купите подарки, а потом что? — Антон практически полностью скрылся внутри объёмной кофты, — Не нужно этого всего, я бы и так с вами… — Что ты со мной? О чём ты говоришь? Что значит, изображаю заботу? — Попов крутил головой туда-сюда, пытаясь одновременно следить за дорогой и не выпускать мальчишку из вида. — Переспал бы с вами и за так, меня не нужно покупать, — Шастун повернулся лицом к учителю, уставившись на того красными глазами. — Что бы ты сделал? — резкий свист тормозов заставил Антона зажмуриться и со всей силы вцепиться в руку мужчины. — Вы услышали, — всё ещё не отпуская Арсения, практически шёпотом сказал подросток. — Но я… — Попов не сопротивлялся этой хватке, хотя было довольно болезненно, — Я не понимаю, Антон! Разве я хоть раз… — дыхание мужчины участилось, сердце забилось в бешенном ритме, — С чего ты решил? Это ты со своими пошлыми шутками с самого начала… — Это не было шуткой. Я не против. И предложение ещё в силе, — Антон несмело улыбнулся, смотря на мужчину заплаканными глазами снизу вверх. Арсений попытался сглотнуть, но слюна застряла в горле комом, пришлось откашляться. — Зато я против. Ты ребёнок. Закрыли тему, — Попов выдернул руку и, прицельно смотря на дорогу, снова начал движение. — Но вы же гей! — Антон специально нарывался, ему хотелось расковырять эту тему. — Я да, а ты нет. И тебя это не касается, — пальцы на руле побелели от напряжения. — Этого про меня вы не можете знать наверняка, — мальчик всё ещё не сводил взгляда с мужчины. — Антон, закрыли тему! — Арсений Сергеевич хлопнул ладонью по рулю, прикрикнув. — Прикрыли. Не до конца, — Шастун отвернулся к окну, вытирая остатки злых слёз. — И на этом спасибо! — Попов сделал несколько глубоких вдохов, в попытке успокоиться, — Куда ехать то дальше? — Я только от школы путь смогу показать. Давайте туда…