Сад Эдема

*** – Как можно было завалить комнату таким количеством хлама?! Сколько десятилетий его не разгребали? – Дэниэл размахивал какой-то статуэткой и агрессивно шептал. – Ты хочешь убить меня или всё-таки себя этим…кто это? Этим голым римским мужиком! Неважно, положи ее в тот ящик к остальным. Они убирались уже третий час, казалось, что вещей стало только больше. Открытки, посуда, картины – всё это было покрыто огромным слоем пыли. Документы и планы особняка, что датировались ещё пятидесятым годом. Эту, некогда гостевую комнату, и вправду начали превращать в склад ненужных вещей несколько десятков лет назад. – Так что ты думаешь на счёт того, что я тебе рассказал? Кого я видел? – Я думаю, что тебе пора завязывать с травкой. И… Да, блядь! – на Дэниэла едва не свалилась огромная коробка с фотографиями, – И даже если ты кого-то и видел, скорее всего это была какая-нибудь подружка Аллена. Хотя, может быть под фундаментом находится древнее индейское кладбище. Или тут и вправду сожгли парочку ведьм, и теперь их неупокоенные души скитаются ночью по коридорам. – В первое верится с трудом. Какие в Уэльсе индейцы? А вот ведьмы… Она была в точности такая, каких сжигали в средние века! Рыжие волосы, зелёные глаза… Эй! Посмотри на фотки! На всех фото, что держал в руках Алекс, был либо выжжен, либо закрашен чей-то женский силуэт. – Шестидесятый, пятьдесят третий, пятьдесят седьмой, восьмой... – на оборотной стороне фотографий были написаны года, – Это Джон Мэлтон, про которого ты говорил… А это? Если он так любил свою первую жену, то почему она везде замазана? Или это кто-то другой? Большая часть сделана тут, где-то в саду. – Может быть приревновал, убил ее и замазал фотки? А не посадили, потому что деньгами откупился. Тогда понятно, почему все наследство перешло его дочери. Но тогда почему он сад сохранил? Странный мужик. – Дэниэл затянул свои пушистые волосы в хвост потуже и, отняв коробку с фото у Алекса, положил её обратно на шкаф, уже протёртый от пыли, – Как думаешь, Аллен в курсе? Ну, что у него есть дядя и, возможно, пара братьев или сестёр? – Думаю нет. Точно! Я забыл тебе сказать! Кая просила передать, чтобы мы лишний раз с ним не пересекались, мол не любит он этого. – Хм, вот как. Обязательно буду почаще ходит там, где ходит он. Может, если вывести его из себя, то он где-нибудь облажается. – Ты псих. – Да. – А не думаешь, что тебя просто вышвырнут отсюда? – Нет. Хотя Кая говорит, что да. Но у них нет выбора. Здесь огромная площадь, сад, куча дел вне поместья, но никто не соглашается тут работать, даже за большие деньги. Понимаешь? Мы бы тоже никогда не стали, если бы не личный интерес. – Тут ты прав. Джеймс и Николас работают тут уже кучу лет, а те две горничные – сироты из приюта при церкви, им просто некуда идти. – Вух! Вроде бы мы закончили. Теперь здесь даже спать можно. Интересно, сколько мы провозились? – Много, – Алекс показал рукой на незашторенное окно, – уже стемнело на улице. Пойдём на кухню, я так хочу есть, что готов сожрать тебя. Хотя нет. В тебе одни кости! – Во мне? Знаешь, я уязвлён. Пошли. На кухне стояла тишина, прерывающаяся громким чавканьем. «Сдав работу» Кае, Дэниэл с Алексом быстро заталкивали в себя бутерброды и заливали чай. – Знаешь, – убедившись, что поблизости никого нет, полушёпотом начал Дэниэл, – я тут подумал, если, как ты говорил, Аллен увлекается рисованием, я бы мог сблизиться с ним. Ну, я ведь тоже не плохо рисую. – По сравнению с ним, ты рисуешь как пятилетка, Уайт. Но идея хорошая. Кто знает, может быть вы подружитесь, и окажется, что не такой плохой, как ты думаешь. А потом вы влюбитесь, потрахаетесь, и этим ты обеспечишь себе и, конечно же, мне безбедное существование! – Знаешь, я не против, даже если он окажется конченным судаком. Но вдруг он захочет быть сверху? Вот на это я не согласен! – Да ладно? А как же Питер Чейз? Мне казалось, тебе нравилось! – Бля-ядь, – протянул Дэниэл, – сколько ещё ты будешь его вспоминать? И мне не понравилось! Вот если бы на его месте была бы какая-нибудь грудастая брюнетка, вот тогда бы понравилось! Или Аманда Дойл! О-о, как я был влюблён в нее в старшей школе, но она… – Но она оказалась лесбиянкой. Да-да, ты рассказывал мне эту свою историю несчастной юношеской любви уже сотню раз! И я не хочу слушать в сто первый. – Ты просто её не видел! – Лучше, чем Аллен? – Алекс сказал это без доли иронии или шутки. – Нет. По мне сильно видно? – Мне – да. Дэниэл, знаю тебя слишком хорошо, чтобы понять, что ты в нем заинтересован. – слишком серьезно. Слишком правдиво, – Ты всё ещё не хочешь отказаться от своей затеи? Что будет если если эта заинтересованность перерастёт во что-то большее? Что будет, если он, как ты и предполагаешь, окажется не тем, каким его описывают, и каким он кажется? Что тогда? Уедешь с разбитым сердцем, и в твоей жизни появится ещё одна «Аманда Дойл»? Или, когда ты узнаешь правду, будешь его шантажировать. Не думаю, что ты станешь насильником. – Я не знаю. Но я точно чувствую, что мы должны узнать, что он скрывает. Ещё до того, как ты рассказал мне про объявление, я видел сон, что мы приедем сюда. – Дэниэл вздохнул и положил голову на руки, сцепленные в замок. – Серьёзно? Почему ты не сказал мне об этом? – А смысл? Что-то бы изменилось? – Нет. Если ты видел именно так, как понимаю, то ничего бы не изменилось. Я помню про твои «особенные» сны. Алекс узнал, что некоторые сны Дэниэла сбываются с точностью до мельчайших подробностей, ещё тогда, когда погибла Молли Питтс – всё произошло так, как было в его сне, который тот рассказал – она спрыгнула с крыши дома, на ней было жёлтое платье, черные кеды и браслет с изумрудом. Обувь отлетела в стоящий рядом серебристый джип. Голову оторвало. Она осталась висеть на проводе, что случайно забыли убрать рабочие. Тело упало точно на мальчика, проезжающего мимо на велосипеде. Ужасное зрелище. Дэниэл притащил его к этому место ровно за пять минут. Именно тогда заклятый атеист Александр Беккер поверил и в призраков, и в Бога, и в Дьявола, во все мифы и легенды, в приметы, и в ведьм с колдунами. – Значит у нас на самом деле не было выбора. Ты видел ещё что-нибудь? – Нет. Но то, что я увидел нас здесь, означает, что наше присутствие очень важно. Вот только для чего? Я думаю, что для того, чтобы узнали правду. И, возможно, обнародовали её. – Ага, а потом сели бы за шпионаж, или за что там сажают в таких случаях? – Ну да. Отличная перспектива не думаешь? Зато работать не нужно будет. – Отличный план на жизнь! – тон снова сменился на привычно весёлый, – Эй, не смотри так, будто ты только что что-то придумал! – Нет, конечно. – Дэниэл встал из-за стола и быстро пошел к двери, – Что-то порисовать захотелось! По невероятно счастливому стечению обстоятельств, стоило Дэниэлу подняться на второй этаж, как Аллен сам его окликнул и попросил помочь повесить драпировки в мастерской. Правда, приходилось делать вид, что он вообще не знал о её существовании, что он и не думал, Аллен занимается живописью в свободное время. Дэниэл сразу же обратил внимание на небольшую ранку в уголке губ Аллена. Благодаря своему (и не только своему) большому опыту он быстро понял, при каких именно обстоятельствах она появилась. Сам же Аллен – заметив, куда Дэниэл смотрит, сказал, что случайно ударился. «Ага, шёл, споткнулся и случайно упал ртом на член. Мои одноклассницы в седьмом классе придумывали лучшие отмазки». Из-за этой маленькой детали, прояснились две вещи : Аллен спит с мужчинами, тот ночной гость был одним из них. Осталось узнать, как часто он их меняет. Вот только эти факты были ничем необычным или из ряда вон выходящим. Кажется, Дэниэл почувствовал небольшой укол ревности. Он хотел бы быть на месте того человека, и не скрывал это от себя. По своей натуре, он был не особо влюбчивым, но тем не менее, жутким собственником, если дело касалось потенциального объекта его симпатии. – О чём задумался, если не секрет? – Аллен спрыгнул с табуретки и подошёл к Дэниэлу почти вплотную, – О том, спал ли я с тем старым хреном? Или о том, что я на самом деле не такой хороший, как обо мне говорят и пишут? Он как будто бы читал мысли. Читал и издевался. Издевался над Дэниэлом и его детской наивностью. Будто бы он мог водить за нос Аллена Розенвальда. – Что? – сипло спросил Дэниэл отстраняясь на пару шагов. – Если скажешь, что нет, и что ты ни о чем таком не думал, то случайно споткнёшься и выпадешь из окна. – Аллен смотрел на него снизу вверх и усмешкой в лавандовый глазах. Точно издевался. – Третий этаж. Я себе ничего не сломаю. И я... – Думал. Ну же. О первом или втором? – Тут есть призраки? «Мда, Дэни, отличный вопрос, чтобы перевести тему. Теперь он подумает, что ты идиот». – Что? – теперь настало очередь удивляться Аллену, – Чей призрак? Где? – Ведьмы. Здесь. – Какой ведьмы? – Рыжей. – Ты больной? – А вы? Диалог выглядел со стороны несуразно, карикатурно и в стиле третьесортных ситкомов начала нулевых. – Дэниэл, во-первых, из призраков тут может быть только призрак чьей-то совести. И то, это очень маловероятно. – Аллен заправил волосы за уши и снова подошёл к Дэниэлу ближе, – Во-вторых, о чём ты думал? – О том, какие у вас отношения с тем мужчиной. – оправдываться и врать, кажется, не было смысла. – Выглядишь жалко, Дэни. Ладно, иди. Хотя, нет, стой. У вас завтра выходной, свалите куда-нибудь на весь день. Ко мне приедут некоторые деловые партнёры. – последние он протянул с интонацией злобной кошки, которой не дали еду, – А то у тебя такой видок, что они подумают, что это ты у нас призрак. А одному, я так понимаю, тебе скучно будет. Все, вали. И не забывай, что по контракту вы обязаны отработать три месяца. Так что не надейся уйти. Что же, Аллен не первый, кто отзывается о его внешности так. Дэниэл привык. Дэниэлу почти не обидно. Он всегда выделялся. Бледный. Худой. В начальной школе над ним издевались. В средней избивали. Дети глупые, дети не любят, того, к чему не привыкли. В старшей избивал обидчиков уже он. В университете же все изменилось. Дети выросли. Взрослые начали тянуться к необычному. На него начали вешаться девушки и некоторые парни. Вечеринки. Секс. Алкоголь. Ладно, спустя столько лет, услышать что-то насмешливо негативное о своей внешности было… неприятно. Если поначалу с Алленом хотелось как-то сблизиться, опровергнуть свои предположения о его истинной натуре. То сейчас реального, настоящего Аллена хотелось придушить подушкой. Или избить до кровавых соплей, слёз и пробитой головы. Несмотря на то, что Аллен по-сути не сказал ничего такого, от чего появились такие желания. Его мимика, интонации, жесты были такими гадостными и пренебрежительными к Дэниэлу, как будто бы он какой-то пакет с мусором, вот именно от этого вскипала агрессия и ненависть. Большую часть времени, Дэниэл был спокойным и весёлым. И очень редко просыпался тот, другой, Дэниэл – тот, кто держал в страхе всю старшую школу, всех тех людей, которые как-то не так на него посмотрели. Тот Дэниэл, который упивался болью и страхом других. Тот Дэниэл, который пугал его самого. Эта черта, как внешность и необычные сны, тоже досталась по наследству от покойной матери. Чудовище. – Сукин сын! – Дэниэл ворвался в спальню друга, чуть не выбив дверь, – Тварь! Дрянь! Лживая потаскуха! – Я так понимаю, ты что-то узнал? – Алекс лежал на кровати свесив голову, – Прекрати носиться по комнате и сядь. – Узнал! Я всё узнал! Он можно сказать сам всё мне рассказал. Он знал, зачем мы устроились сюда с самого начала! Ты бы слышал как он со мной разговаривал! С каким тоном! Сука! Дрянь! – Дэниэл упал на кровать рядом, – Алекс. Он просто играет с нами. Он развлекается. Мы для этого тут! – Уайт, если он двуличный мудак, это ещё не значит, что он маньяк, который заманивает к себе молодых парней, чтобы поиздеваться над ними. Почему ты назвал его потаскухой? – Он спал с тем мужиком, который приехал сюда вчера вечером. Он прямым текстом мне это сказал! – Ну, если он гей, то это твой шанс, не упусти его. – тон был насмешливым, но это совершенно не раздражало. Дэниэл немного успокоился от настроения друга. – Боюсь, что если я останусь с ним наедине, то просто убью его. Ах, да. У нас завтра выходной. И знаешь почему? Потому что я такой страшный, что распугаю его деловых партнёров! Сука! Надеюсь его оттрахают так, что он коленки сдвинуть не сможет! – Только не надо снова заводиться, а то я боюсь тебя в гневе, ты же знаешь. Ты уверен, что он не шутил? – Да. Кстати, про призраков он ничего не знает. Он знатно охренел, когда я спросил его. – Дэниэл окончательно расслабился и пихнул друга рукой, – Не лежи свесив голову, остатки мозга откажут. Алекс перекатился на живот и игриво положил руку на бедро Дэниэлу: – Не волнуйся, для меня ты самый красивый, детка! – «чмок» от воздушного поцелуя раздался слишком громко. Дэниэл от этого заржал как конь и послал поцелуй в ответ. Они могли бы встречаться, но оба понимали, что испытывают друг к другу тёплые, но братские чувства. Они могли позволить себе секс втроём (или вчетвером) иногда. Но между ними двумя ничего никогда не было. Они оба знали друг друга лучше, чем кто-либо другой, даже родители. – Так. Если у нас завтра незапланированный выходной, то может быть съездим в Пенарт к тому мужику, о котором говорил Николас? Если ничего не узнаем про нашу предполагаемую ведьму, то хотя бы выпьем. – Ага. Отметим наше попадание в рабство к психу с кучей бабла. – Что? Какое рабство? Мы можем уехать отсюда хоть на следующей неделе. – Алекс был сильно удивлён словами Дэниэла о «рабстве». – Нет, не сможем. Ты читал контракт? Три месяца. Мы обязаны пробыть тут три, мать его, месяца. Иначе попадём на пять тысяч фунтов! Пять! – Что? – То! Кто же знал, что он раскроет нас так быстро. Я думал, что он вообще ничего не заметит, он же весь такой не от мира сего, как пишут, творческий и не особо интересующийся тем, что происходит. Хуй там! – Ну, тут не так плохо, на самом деле. Все тут довольно приятные люди. – Ага, особенно больной маньяк-извращенец. – Уа-айт, вот сейчас ты преувеличиваешь, контракт на три месяца – обычная практика. К тому же, он вроде бы не собирался тебя насиловать или ещё что-нибудь. – С чего ты так решил? Вдруг у него где-нибудь красная комната в подвале? – Будто бы ты против. – Я против! После того, кем он оказался. Это даже не как та ситуация с Амандой! Это гораздо хуже. Но... – Но в глубине души ты рад, что так вышло, потому что в очередной раз оказался прав. – не вопрос, а утверждение. – Сегодня все читают мои мысли? – Не хочу тебя расстраивать, но у тебя на лице всё написано. Хотя раньше такого не было. Теряешь хватку, Уайт. Раньше ты плёл такие интриги, что Шекспир бы позавидовал. Но с Алленом что-то пошло не так, да? – И правда, когда это произошло? Когда Дэниэл ушёл к себе, за окном была уже поздняя ночь. Небо, затянутое облаками, было почти чёрным, только месяц слегка отбрасывал на него свой свет. Сквозь раскрытые шторы окна третьего этажа был виден силуэт. Человек с рыжими волосами и белой, почти светящейся в окружающей темноте, рубашке. – Значит, ты решил поиграть с ним, Лен? Я ему не доверяю. Что-то в нём есть. Что-то знакомое. Что-то очень тёмное. На улице пахло скошенной травой.