***
– Ну, что? Может ещё разок? – Дэниэл практически вдавил Аллена в матрас своим весом, руки совсем перестали его держать. – Третий? Ты там мозоль себе не натрёшь? – Аллен просипел, пытаясь, хоть как-то, сменить положение. Внезапная ноющая боль заставила его издать стон, – Слезь. У меня суставы заболели. – Что? – Дэниэл старался не засмеяться, но с Аллена слез. – Ты тупой или глухой? Что ты всегда переспрашиваешь? Блядь! – с большим усилием, Аллен опустил и выпрями ноги, – Если из-за тебя, сукин ты сын, я вывихнул себе суставы или что-нибудь растянул, то я тебя в саду закопаю! – О, – Дэниэл, всё же, не сдержался и заржал, как последний идиот, – стоило учитывать, что у тебя такая плохая растяжка. Возраст, всё же, берёт своё, да? И почему закопаешь, а не как обычно? Ну, в окно? Аллен пьянел от Дэниэла сильнее, чем от самого мерзкого и дешёвого алкоголя. Он не понимал, почему позволяет «блядскому мальчишке» так с собой обращаться, не понимал, почему ещё не вышвырнул его. Всё, чего он хотел последние десять лет – сдохнуть, как можно раньше. Сейчас же, это желание отступило на второй план, его будто бы заволокло мутно-белой пеленой пьяной эйфории. Аллен никогда, наверное, ещё не испытывал такого удовольствия от секса. Те мужчины и женщины, с которыми он спал, были лишь очередным инструментом, чтобы забыться. А он, в свою очередь, был для них куклой, с которой можно было изменять своим супругам, не боясь огласки и общественного порицания. Глупый пацан продолжал что-то говорить, щуря глаза и широко улыбаясь, возможно, такие же глупые шутки. Аллен невольно изучал его лицо: большие светло-серые, с какой-то желтизной глаза, совсем неуместные веснушки на, всё ещё, красных щеках, губы сухие, все в трещинах. Нет, к Дэниэлу у него не было, совершено, абсолютно никаких чувств. Просто красивый, уже ставший, вдруг, очень красивым, мальчишка, который хорош в постели, и которого можно держать на коротком поводке и, если что, заткнуть рот (каким-нибудь не самым легальным способом), чтобы не разболтал ничего лишнего. – Эй, принцесса, – Дэниэл вывел его из своих мыслей, легко щёлкнув по носу, – ты меня слушаешь? – Нет. Стоп. – Аллен вопросительно приподнял бровь (Дэниэл уже начал подмечать, что он часто это делает, когда не доволен тем, что услышал), – Принцесса? Ты охуел? – А что? Живёшь один, ну почти, в своём, считай, замке с дохуялиардом комнат, которые, мне, между прочим, нужно убирать… – Я тебе за это плачу. – Не перебивай. – Дэниэл положил указательный палец на рот Аллена, – У тебя есть слуги, например, я, и куча денег. А, и всеобщее обожание. Так чем же не принцесса? Ты, конечно, ещё можешь быть зелёным огром, который не хочет, чтобы кто-то приходил на его болото, и ведёт отвратительный образ жизни, но… – Заткнись. Просто заткнись. – Но принцесса, мне нравится больше. Стой! Может ещё кошечка? Киса? Котёнок? – Да что с тобой не так?! – Аллен взвыл, возводя руки к потолку, – Почему ты так много говоришь! Боже, почему именно ты наткнулся на эту вакансию… – Не я, а Алекс, между прочим. – Я тебя ненавижу… – прошептал так ядовито, как только мог, Аллен, закрывая ладонями лицо. – Ну, это взаимно. А как именно ты меня ненавидишь? – Дэниэл отвёл его руки от лица и прижал их к кровати, бессердечно продолжая издеваться, отыгрываясь, – Сильнее? Глубже? Или, может быть, ещё? – Знаешь, Дэни, – по лицу Аллена расползся оскал, не предвещающий ничего хорошего, – а, ведь, ты-то у нас шлюха, Дэни. Я плачу тебе деньги, а ты спишь со мной. – Ты платишь мне не за секс. – А вот возьму, и заплачу, прямо сейчас, за секс. – Да, ну? Прямо сейчас? – руки Дэниэл сжались ещё сильнее, уже причиняя лёгкую боль, на запястьях Аллена, от чего тот глубоко задышал и закусил губу, – Чёрт, да тебя это заводит! Так, может, нам нужно продолжить? – Дэниэл уже хотел было повернуть Аллена на живот, но в дверь кто-то постучал. Ногой. И очень агрессивно. – Аллен, открой, или я её выбью! – донеслось с той стороны, после того, как «стук» прекратился. – Бардак. – Аллен быстро одевался и, в то же время, швырял одежду в Дэниэла, – Оденься, если хочешь жить. Стоило Аллену повернуть ключ в дверном замке, как Элис сразу ворвался, сбивая его в сторону. – Работы много, да?! – интонации жены, заставшей избранника с любовницей, – Да! Блядь! Какого хуя, а? Какого, блядь, хуя, ты полдня с ним трахаешься?! Я уехал, так ты сразу! Пиздец, Аллен! – стул изящно полетел и, издав предсмертный скрежет, разбился о стену. – Ёб твою мать, Элис! Какого хуя я?! Да, какого хуя ты?! – Аллен бросился отбирать другие предметы мебели, которым грозила печальная участь стула, – Ты совсем ебанулся?! Успокойся, блядь! – Я?! – Элис взвизгнул, насколько это было возможно с его не самым громким и подходящим для визга голосом, – Я ебанулся?! Это ты ебанулся! Они были готовы уже сцепиться, как две кошки, что встретились на одной общей дороге, но внимание на себя перевёл Дэниэл: – Элис? – Завали ебло, хуйло ты конченое! – зелёные глаза полыхали гневом. Элис схватил со стола канцелярские ножницы и направился в сторону Дэниэла, – Я, блядь, тебя, всё же, прикончу. – Смотри в обморок не грохнись, ведьма! После этого ситуация окончательно вышла из-под контроля. Элис кинулся на Дэниэла со скоростью разъярённой пантеры, тому лишь чудом удалось уклониться и перехватить руку с ножницами в опасной близости от живота и, вырвав, откинуть их в сторону. Зарычав, Элис повалил Дэнила на пол, не прикладывая никаких усилий, что повезло самого Дэниэла в шок – Элис был ниже его почти на голову и, в целом, не выглядит как человек, способный кого-либо опрокинуть на пол. С такой же лёгкостью, он останавливал любые удары и попытки Дэнила вырваться. – Блядь, да что ты такое?! – Дэниэл вцепился в рыжие волосы, если Элис попытается пошевелиться, он просто вырвет их с корнем, – Аллен, что ты стоишь?! Аллен не знал, что ему делать. Если попытаться разнять – может попасть под удар. Поговорить? Слушать его никто не будет. Лучше оставить всё, как есть. Теперь ещё и Дэниэл знает (почти) настоящее имя Кэрри. Вот это серьёзная проблема. Но решать всё это Аллен будет потом. Рыжие волосы остались в руке Дэниэла, и достаточно миниатюрная, для мужчины, рука сжалась на его шее. Элис уже был готов задушить ублюдка голыми руками, но в голове его послышался знакомый шёпот, который, как раз, и был очень рад его решению. Зрачки в зелёных глазах, тут же, сузились до обычных размеров. А голову стянул знакомый уже обруч боли. – Не день, а пиздец. – мрачно изрёк Элис, слезая с Дэнила, – Не смотри такими охуевшими глазами. Если ты кому-нибудь скажешь то, что не должен, то я точно придушу тебя. И, – он уже хотел запретить ему появляться в этой комнате, но, что-то, стало все равно, – А, – махнув рукой, Элис упал лицом на расплавленную кровать и глухо продолжил, – делайте, что хотите. – Мы на ней ебались, если что. – наконец подал голос Аллен, но остался проигнорированным. – Дэни, поднимайся. – он уже обратился ко, всё ещё, лежащему на полу парню, – Рыжий апокалипсис уснул. Закрыв за Дэниэлом дверь, Аллен осмотрел погром тяжёлым взглядом и начал тихо собирать разбросанные вещи. К его удивлению, ничего стеклянного не пострадало, и осколков не было. Стул, конечно, было жалко. Теперь почти всю мебель менять нужно, чтобы сочеталось. Рано или поздно, но это должно было случиться – слишком уж предсказуемый в некоторых вещах у Элиса характер. Сколько бы он не говорил, что ему всё равно, с кем спит Аллен, но это было не так. Так ещё и рабочий день – это Элис просто ненавидел. После того, как Аллен вернул последние вещи на свои места, он очень тихо и аккуратно лег на кровать, стараясь не разбудить Элиса раньше времени. Его волосы приятно пахли ладаном, и красиво переливались на солнце, пробивающееся сквозь лёгкй кипенно-белый тюль. Ухмыльнувшись своим мыслям, Аллен быстро залез со спины руками под свободную толстовку Элиса, сцепив их в замок на животе. – Аллен, мать твою! – реакция не заставила себя долго ждать, – Убери свои ледяные руки с моего жира! – Где жир-то ты нашел? – Аллен легко ущипнул его за живот и зарылся лицом в рыжий затылок. – Везде. Я жирный, как свинья. – годы шли, а отношение Элиса к своему телу не менялось. – Ну, Аллен. – Это моя месть за то, что ты устроил. И пара лишних сантиметров не делают тебя жирным. – Это ты тут устроил, а не я. – Я провозился с бумагами всю ночь, Дэниэл припёрся ко мне попросить выходной. И мы заснули. – А потом решили потрахаться? – А потом решили потрахаться. – Аллен, – Элис резко перевернулся лицом с Аллену, столкнувшись с ним носом, – я отравил Николаса. Слабительным. – Ты дурак? Он-то что тебе сделал? – Я не его хотел отравить. – Беккера? Что, ревнуешь? У них с Беллой всё так закрутилось. Я думаю, – Аллен уже начал смеяться, – открыть здесь какое-нибудь место для поиска партнёров. А, что? Места много. После фразы Аллена о ревности, Элис закатил глаза и по-кошачьи фыркнул. – Бордель открой. После этого наступило то недолгое время, когда они могли просто лежать вдвоём в полной тишине.***
05
2004
Собор Святого Давида, казалось, прожигал спину, выходящему из него Элиоту, своим осуждающим взглядом серых кирпичей. Пройдя несколько метров, Элиот практически упал на лавку. Его, как обычно, штормило, а голова грозилась разорваться, но каждое воскресное утро он упорно ходил сюда – сначала назло (кому, правда, не понятно), а потом он понял, что вера приносит, хоть какое-то, облегчение. Прочесав пальцами короткие рыжие волосы, Элиот уже собирался подняться, и пойти в сторону ближайшей автобусной остановки, чтобы вернуться в Кардифф, как вдруг, его словно окатило кипятком, а сердце принялось бешено стучать. На лавку к нему сел человек, уже почти пожилого возраста. – Ну здравствуй. – чёрные глаза внимательно изучали лицо Элиота, губы расплывались в улыбке, – Ты её копия. Невероятно. – мужчина, едва касаясь, обвёл пальцами контур его лица. Люди, как назло, куда-то все испарились. Элиот тут же бросился в сторону собора: если это тот, о ком он подумал, зайти он не сможет. Но у самых дверей его поймали за руку, оттаскивая и преграждая собой путь к спасительным дверям. После нескольких попыток вырвать предплечье из железной хватки, Элиоту ничего не оставалось, кроме того, чтобы достать из кармана складной нож. Лучше уж его посадят за превышение самообороны. – Пусти, тварь! – рука разжалась, а мужчина застонал закрывая рукой щёку – нож разрезал рот почти до скулы. Но кровь лилась не долго. Когда тот убрал руку, на месте раны был уже шрам. Теперь Элиоту стало понятно, почему тех людей, попавших в их сети, так сложно убить. Опомнившись, он тут же побежал. – А я хотел по-хорошему. – мужчина, не спеша, пошёл в сторону за Элиотом. Элиот знал одно – в Кардифф возвращаться нельзя. Петляя по улицам Сент-Дейвидса, перелезая через заборы, что иногда встречались в небольших закутках между домами, Элиот пытался скрыться от преследующего его мужчины. Он мог почувствовать его взгляд, что сверлил спину. Дыхание сбилось, а ноги начали болеть ещё два квартала назад. Тупик. Элиот хотел разрыдаться прямо тут, но времени и так было слишком мало. Он уже слышал его неспешные шаги. Достав трясущимися руками из кармана джинсов телефон, Элиот разбил его об асфальт, перед этим сломав сим-карту на несколько мелких кусков. – Быстро бегаешь. Жаль недолго. Но, – мужчина наигранно засмеялся, – ты хотя бы попытался. А, подожди, я бы и так тебя догнал. Рано или поздно, но ты бы выдохся, – он подходил ближе, как хищник, что загнал в ловушку свой обед, – а я – нет. – увидев, что Элиот собирался драться, он продолжил, – Скажу сразу: я сильнее, так что можешь не пытаться. – А если попытаюсь? – приподняв верхнюю губу, Элиот обнажил клыки – довольно большие для человека. – То я сломаю тебе руки. И ноги если потребуется. Они сверлили друг друга взглядом несколько минут. Мужчина, всё же, дождался, пока Элиот смирится и и отдаст ему нож. – Фэй. Норт. – насмехаясь Фэй протянул ему руку. – А, – теперь уже рассмеялся Элиот, – так это ты трахался с моей мамашей? – при упоминании Лизы, по лицу Фэя будто бы прошла судорога, – Странно, что ты ещё не сдох. Сколько там тебе? Девяносто пять? Хорошо сохранился. – Девяносто восемь. Это ты мне сейчас про «хорошо сохранился» говоришь? Сам-то в сорок два выглядишь на двадцать пять. – Как ты меня нашёл? – Как? Твоя сестрица подохла, а ты засветился на её похоронах. – Фэй остановился взглядом на разбитом телефоне, – Есть что скрывать? А, точно! У неё же есть ребёнок. Хочешь, схожу к вам в гости? – Нет! – голос предательски сорвался. Он не простит себя, если с Алленом что-то случится. Не простит, если Фэй придёт к ним. – Не волнуйся ты так! Я не собирать марать руки о пацана, к тому же, если что-то с ним случится, то в покое это никто не оставит. А у тебя-то есть дети? – чёрные глаза загорелись, словно кто-то раздул тлеющие в костре искры. – Нет. – Элиот молил бога, чтобы ему поверили. – Никого нет. Он не успел даже вскрикнуть, когда Фэй бросился к нему, прижав к стене и закрыв рукой его рот. Ладонь Элиота пронзила адская боль – Фэй, буквально, прибил её к кирпичу ножом. – Это тебе за мой рот. Знаешь, я не планировал становиться Гуинпленом. Белый рукав рубашки стремительно превращался в ярко-красный, будто бы на него пролили краску. Элиот издал глухой болезненный стон, когда Фэй резко выдернул нож и, приложив рот к ране, начал жадно глотать вытекающую кровь. Кажется, он отключился на пару секунд, покинул эту реальность, и обнаружил себя уже сидящим на асфальте. Ладонь разрывала боль, пальцами шевелить не получалось. – Я уже говорил, что ты её копия? – когда Элиот поднял голову, на него уже смотрел не пожилой мужчина, а парень, лет двадцати пяти. Седые пряди пропали, и волосы теперь спускались чёрными кудрями до середины плеч. Не осталось морщин и пигментных пятен. Ничего. – Ты даже не представляешь, как рад, что нашел тебя, Элиот. И я надеюсь, что наше сотрудничество теперь, будет долгим и продуктивным. Для всех. – Фэй легко поднял его на ноги и повёл за собой, – Лондон ждёт нас! Теперь всё изменится.