Глава Ⅲ.
В побеге от снов.
06
2014
С громким звоном уже третья тарелка выпала из рук – Дэниэл мыл посуду. Пальцы совсем не слушались, словно они принадлежали какой-то деревянной кукле-марионетке, а не ему. А, может быть, он и сам ей был. Играл в театре по чьим-то глупым и жестоким правилам. Этот кто-то искусно дёргал за тонкие, но прочные ниточки, что заставляли его двигаться, душили, и давали, иногда, мнимую свободу. Кукловод-садист, в чьём спектакле Пьеро раз за разом убивает свою возлюбленную, что предпочла остаться с Арлекино. На его сцене Пиноккио никогда не встретит добрую фею с лазурными волосами, ведь та умерла в одиночестве ещё тысячу лет назад. О, в его кукольном театре снов, Дэниэл раз за разом будет видеть смерть и лилии. Кукла-наблюдатель, задыхающаяся от цветов, что, будто, прорастают внутри, разрывая. Четвертая тарелка упала, уже, на пол. Белые осколки напоминали его сознание – такое же разбитое. Он давно убедился, что ничего не может сделать. Что может только смотреть. Почему же в этот раз ему был так плохо? Почему проснулось забытое желание изменить неизбежное? Почему так задело и вывернуло наружу, перемешивая внутренности с кожей и волосами, то что он увидел? В широко распахнутых, но уже стеклянных, полных когда-то ужаса и боли фиалковых глазах, отражался пол. «Надеюсь, он и, какие-нибудь, его друзья пустят тебя по кругу, принцесса...» – кто же знал, что его собственные слова послужат предсказанием (или проклятьем)? Из приоткрытых, синих и совершенно безжизненных губ, медленно пузырясь, вытекала пена. Кажется, он даже сказал Дэниэлу что-то перед тем, как разорванные в кровавую кашу пальцы с обломанными ногтями перестали царапать пол. – «И утонут они в грехах своих, прославляя Его, а разум их пропитает и уничтожит скверна, а мы же станем с Ним едины, будучи благословлены Им по праву рождения», – набатом звучал в голове, знакомый уже, женский голос. – «Прими же нас! Прими себя и стань тем, кем являешься!» В этот раз, после пробуждения, Дэниэл не чувствовал привычной тошноты и головной боли. Будто бы его организм, внезапно, осознал что-то и смирился. Почему, чёрт возьми, ему так и не хватило смелости и упорства, настоять на своём, и узнать у матери правду. Гнев неприятно зудил где-то в грудине. Она всё знала. И не одна она. Как минимум, ещё двое: женщина, что жила когда-то здесь, и мужчина, что пришёл однажды к матери. Да, он вспомнил. Больше десяти лет назад – точно, может быть, двенадцать. Сам он только вернулся из школы, и застал мать, что была взволнована и ходила по их гостиной кругами. Он её ещё никогда не видел такой и был удивлён этим странным поведением. А ещё, он никогда, до этого, не видел мужчину, что пытался её успокоить. Он бы невысокий – едва выше самой Адель, судя по облезлой местами краске – рыжий, с неестественно ярко-зелеными глазами, и совершенно женским, на первый взгляд, лицом без единой морщины. Будто кукольным. Можно было бы сказать, что он намного младше его матери, если бы он сам не назвал её «мелкая», указывая, явно, на возраст. Заметив тогда, что Дэниэл вернулся, Адель тут же отправила его в свою комнату и сказала, чтобы он не выходил оттуда. Зря, наверное, он тогда её не ослушался и не стал подслушивать их разговор. – Дэниэл! – голос Катерины вернул в реальность. – Отстань от посуды. Ты её либо побьёшь, либо дырки в ней протрёшь губкой. Странно, что господин Розенвальд, вообще, решил устроить встречу здесь. Конечно, иногда, он приглашал гостей, но такое впервые. Даже Кая удивлена. Дэниэл, ты тут? Приём, – она помахала перед его лицом рукой. «Почему она такая радостная?» – Да, странно. Кая тебе не говорила, зачем они придут? – после того, как отдал девушке губку, он выпил залпом стакан воды и сел за стол. – Не-а. Наверное, что-то обсуждать будут. Ну, там акции, деньги, короче, я ничего в этом не понимаю и не знаю. Да, и какая разница? Наше дело, чтобы было всё чисто! После вчерашней встречи с Полом, Аллена всё ещё потряхивало – впервые, за несколько лет, «выйти в свет» оказалось тяжело, как морально, так и физически. После получаса нахождения на улице, а после, в дорогом ресторане, ему казалось, будто им протёрли пол. Он чувствовал себя невероятно грязным: от липких взглядов в спину, от рук Фэйбера, что почти-отечески хлопали его по спине, от официанта, что просто с ним заговорил. Пол смотрел на него оценивая, совершенно не стесняясь этого, как на мебель или дорогую одежду (или дорогую шлюху, о чём предательски говорил его внутренний голос), а может, просто пытался понять, представляет ли Аллен ему угрозу. Фэйбер ему был противен, не сколько из-за своей причастности к смерти отца (в чём Аллен, после встречи с ним, был уверен), а из-за того, что Аллену пришлось занять его место. А в связи со смертью матери, то ещё и всё, что принадлежало Мэлтонам тоже упало на него, хотя на бумагах, конечно, это было не так. Точнее, не совсем – что случилось с Элиотом и был ли он, вообще, жив, никто не знал. Если мёртв, то половина будет полностью принадлежать Аллену. Но кто будет вникать в это? Кто, вообще, знает о существовании Элиота? Ещё и те, недавние, слова Дэниэла не давали покоя. Они только подтвердили мысли Аллена, и слова его отца, по поводу того, что единственное, чего он достоин – раздвигать ноги и, иногда, не получать по лицу, за хорошее поведение. Вода медленно стекала с волос и падала крупными каплями на стол, а лежащая рядом книга, неверное, хотела бы ему сказать: «Эй, глупый маленький принц, я старше тебя в три раза и я очень редкая книга, так что убери свои мокрые патлы куда подальше и верни меня в библиотеку!». Аллен смотрел на себя в зеркало и ощущал острое желание разбить его своей головой. Просто так. Аллен хотел выпить. Нет, не так. Аллен хотел нажраться как свинья. Но, почему-то, не мог. Абсурдно, но мысли о выпивке прочно скрепились с мыслями о Дэниэла. Больше, чем выпить, Аллену хотелось с ним секса. Мысль о том, что он стал настолько зависим от какого-то мальчишки пугала. Сами отношения между ними были… неопределенными. По крайней мере, со стороны Дэниэла. Сначала избивает, а потом искренне интересуется его самочувствием. Шутит, пытается заигрывать, а после оскорбляет и, чуть ли, не желает смерти. Элис сказал, что у него ветер в голове, и что зря Аллен позволяет ему делать то, что он делает. Но, в то же время, он стал гораздо мягче относиться к Дэниэлу, несмотря на недавний «инцидент». Что так повлияло на это, Элис так и не сообщил, кинул лишь небрежную отмазку. В любом случае, если этот человек, поменял своё мнение – значит в Дэниэле было что-то хорошее. – Что же ты со мной делаешь? – к кому именно, к себе или же к Дэнилу, Аллен обращался, он и сам не знал. Может быть, вообще, к каким-нибудь призракам, что ходят здесь по ночами и питаются кошмарами. Хотя, видел их он только в детстве, и то, не уверен. Стоило Дэниэлу лечь на кровать и потянуться, до приятного хруста в спине, как тут же в дверь кто-то достаточно робко постучал. Аллен стоял перед ним, закусив губу, и смотрел исподлобья своими фиолетовыми глазами, что теперь никогда не давали Дэниэлу покоя. – Вам что-то от меня нужно? Сейчас уже поздно, я собирался спать, но если вам так нужна моя помощь, то я… – цокнув языком, Аллен, буквально, затолкал Дэниэл за плечи, прерывая его на полуслове (опять). – Как ты меня бесишь… – но, вопреки своим словам, он продолжал толкать Дэниэла в сторону кровати, и тот, споткнувшись об неё, упал. – Займёмся сексом? – Что, тот, как-его-там-старый-педик, тебя не удовлетворил? На молоденьких потянуло? – в голосе сквозила неприкрытая ревность. – Ты дурак? – сев ему на бёдра, Аллен, наверное в первый раз, при Дэниэле, искренне улыбнулся. В груди, тут же, защемило. Не то от его улыбки, не то от картинки видения, что всплыла в памяти. – Ты, что, правда ревнуешь? Его, что б ты знал, не интересуют мужчины. И ты думаешь, что из вас двоих, я выберу Фэйбера? Ему же под шестьдесят! – Не ревную. Слезь. Тебя же от меня тошнит, или ты запутался в показаниях? Хотел ещё спросить, почему я всё ещё здесь? Почему ты, чёрт тебя дери, не посадил, не выкинул меня?! – Дэниэл взревел, резко садясь, но хватая Аллена за руки, чтобы тот не упал. – Почему ты так себя ведёшь? – Тише ты! Звукоизоляция в этой части отвратительная. И да, ты прав, я запутался. Во всём. Меня к тебе тянет. Но я не знаю, что мне делать. Я не понимаю себя… И тебя, – выслушав, глубоко вздохнув и о чем-то на секунду задумавшись, Дэниэл аккуратно потёрся носом о нос Аллена и очень нежно, стараясь вложить все свои чувства: растерянность, сомнения, зарождающуюся привязанность, поцеловал. Спустя некоторое время, правда, Аллен не выдержал и укусил его, показывая, что ему надоели эти нежности, что пора бы переходить к чему-то другому. – Спрошу ещё раз, займёмся сексом? – но, не дождавшись ответа, он сполз с Дэнила на пол, устраиваясь между его коленей. – Не трогай, – когда Дэниэл попытался распустить его слабо заплетенную косу, Аллен легко шлёпнул по его руке, – а то мешать будут. Спортивные штаны, вместе с бельём, легко стянулись и, тут же, улетели куда-то в сторону. Увидев полностью вставший член Дэниэла, Аллен издал неопределённый звук, то ли удивления, то ли смеха. Пожевав свои губы, Аллен глубоко вздохнул и, охватив губами головку, попытался опуститься вниз, но, горло предательски сжалось, и он тут же отпрянул, начиная дико кашлять и судорожно хватать воздух. – Ладно, я переоценил свои возможности, – Аллен хрипло выдавливал из себя слова, стараясь ровно дышать. – Шутишь? Он был в тебе. – У меня там глаз нет. И я не так часто, ну… ты понял. Машинально заправив несуществующую прядь за ухо, Аллен принялся оставлять почти невесомое поцелуи по своей длине члена, периодически облизывая его. Холодные, тонкие пальцы слегка массировали чувствительную плоть головки, надавливали, слегка постукивали. Дэниэл тихо зашипел, когда Аллен слегка прикусил крайнюю плоть зубами – в какой бы ситуации они не находились, Аллен всегда оставался самим собой: заносчивым гадёнышем с задранной до небес самооценкой и садомазохистскими наклонностями. Стоило Аллену снова взять член в рот, плотно обхватив тот губами, как Дэниэл вцепился в его волосы на затылке и грубо, совершенно не щадя, опустил его почти до конца, проталкиваясь в узкое горло, игнорируя давление и сопротивление самого Аллена. По щекам того тут же потекли слёзы и ногти впились в ноги Дэниэла с такой силой, что проткнули кожу. Член выскользнул изо рта Аллена с пошлым, чавкающим звуком, а по подбородку потекли слюни перемешанные с предэякулятом. Он тут же отполз немного в сторону пытаясь подавить тошноту. – Ты охуел? – хрипя, Аллен попытался сказать это как можно более грозным голосом, держась за саднящее горло. – Знаешь, принцесса, а тебе идёт. Кстати, – Дэниэл протянул ему руки, помогая подняться снова на кровать, – помнишь, я говорил, что дрочил на тебя? Примерно это я и представлял. Но в реальности всё оказалось лучше. – Сука. Дэниэл принялся покрывать его шею глубокими, мокрыми поцелуями, оставляя бордовые следы, сменяя их на укусы – не слишком сильные, но после них на гладкой коже появлялись характерные вмятины. А руки спешно пытались расстегнуть пуговицы на брюках Аллена. После нескольких неудач, Дэниэл просто дёрнул ткань в разные стороны, отрывая их. – Ты знаешь, сколько они стоят? – не дав Дэниэлу испортить ещё и рубашку, Аллен зам аккуратно снял её, но бросил к остальной одежде. – У тебя есть презервативы? – Нет. Я сюда работать приехал. Кто же знал, что я западу на своего работодателя, – а вот он и проговорился. – Мне не нравится, как вы смотрите, господин Розенвальд. – Работать, ага. Ты приехал сюда, что найти на меня компромат и выставить ублюдком перед обществом. Даже знать не хочу, зачем тебе это. И, – на губах ещё шире растеклась довольная улыбка, – запал? – Потом об этом поговорим. – Ты ничем не болен? – на это Дэниэл кинул на него осуждающий взгляд. – Я подготовился, но если сомневаешься во мне, то прекратим. Вместо ответа он резко вошёл двумя пальцами внутрь, замечая, что Аллен, и вправду, готов. Тот сразу же закатив глаза и закусив губу, принялся сам на них насаживаться, показывая, что хочет большего. Толкнув Дэниэла на спину, он обхватил рукой его член и, смотря прямо в глаза, что вновь стали почти чёрными, аккуратно опустился на него до упора. Синхронный стон, заставил обоих смутиться и оглянуться на дверь – плохая звукоизоляция грозила тем, что их могли услышать. – Чёрт, – Дэниэл надавил рукой на выступивший на животе Аллена бугорок, – ты такой худой. Не дав ему привыкнуть, он резко двинул бёдрами вверх, вырвав из горла Аллена ещё один стон, но уже приглушённый. Окалившись, Аллен сам начал двигаться, упёршись руками в грудь Дэниэла, надавливая и периодически лаская его соски. Комната тут же наполнилась отрывистым дыханием обоих и звонкими шлепками. Дэниэл пытался пошутить или сказать что-то пошлое и глупое, но слова тонули в тихих стонах. Мысли пропали из головы, оставляя звенящую тишину, а пальцы рефлекторно сжимали покрывало так сильно, что белели костяшки. Упав рядом, Аллен впился жёстким поцелуем в губы Дэниэла, кусая язык и проводя языком по зубам. Руки всё ещё мелко дрожали от наступившего внезапно и ярко оргазма. – Спасибо, что не в меня, – оторвавшись от губ, Аллен оставил засос на шее Дэниэла, сам не зная, для чего. – Ты бы меня убил. – Что это? – Аллен сидел за письменным столом и рассматривал увесистый альбом. – Точно, ты же говорил, что рисуешь. Я посмотрю? – не дождавшись разрешения, он открыл его и удивительно вздохнул. Буквально на каждой странице, невероятно аккуратно и с большим старанием был изображён он сам. Наверное, там было несколько десятков его портретов и лёгких зарисовок. Удивительно, как Дэниэл тонко подметил и позже перенес самые незаметные, на первый взгляд, его черты лица на бумагу. – Очень красиво. Тут на первом дата, это ведь ты только сюда приехал? – Да. Я заинтересовался тобой, как только увидел, – нервно зачесав волосы назад, Дэниэл подошёл к нему и заглянул в глаза. – Я, ещё с самого начала, хотел у тебя кое-что спросить. Только не смейся. Твои глаза. Ну, их цвет. Как так? – А, – Аллен, всё же, хихикнул, – фиолетовые? Сам не знаю, у отца такие же были. Я думаю, генетический сбой, мало пигмента, всё такое. Я ещё на солнце долго не могу находиться, они болят потом. Разговор о глазах вернул Дэниэла к мыслям, про видение, и он поник, не знаю, что ему делать. Особенно сейчас, когда они спокойно поговорили, градус напряжения между ними снизился до приемлемого. – Аллен, – он не знал с чего начать. Опустившись на колени и взяв Аллена за руки, аккуратно целуя его пальцы и кисти, он, собравшись, продолжил. – Отмени эту встречу. Я не знаю, как тебе сказать, да и ты мне вряд-ли поверишь, но может случиться что-то очень плохое. Теперь Аллен понял, почему Элис так резко смягчил своё отношение к Дэниэлу. И понял, почему он изначально был так плохо к нему настроен – Дэниэл такой же. И что теперь? Делать вид, что он ничего не понимает и ничего не знает? И именно сейчас, Аллен ощутил острую нехватку Элиота. Он-то точно всё объяснил бы и сказал, как поступить. «Либо зарезал бы Дэниэла ножницами. Он-то точно может. И в обморок не грохнется от вида истекающей кровью тушки». – Не могу, – он смотрел на Дэниэла с сожалением. – Это мой единственный шанс. Пол Фэйбер причастен к смерти моего отца. Мы, на самом деле, не ладили. Знаешь, он был последним мудаком, но он делал то, что мог, чтобы обеспечить нас и не развалить бизнес. Один раз, – Аллен выдохнул, – к нему пришли какие-то люди, с которыми он должен был заключив контракт. Я был один в библиотеке и читал, и женщина, одна из них, пришла ко мне. Она села рядом и… В общем, она трогала меня за колени, за волосы, говорила что-то, что я очень красивый, что не нужно её смущаться… Я убежал. Отец тогда так и не смог с ними договориться. Из-за меня. А когда я всё это рассказал ему, он наорал и, впервые, тогда ударил меня. Мол, я мог бы и потерпеть, и вообще, если у меня привлекательная внешность, то мне нужно ей пользоваться. Мне было десять! – его глаза наполнились болью, а Дэниэла – ужасом. Как такое можно сказать маленькому ребенку? – Но я, всё равно, не могу это так оставить. Этот ублюдок Фэйбер и все, кто ему помогал должны сесть за решётку. Понимаешь? – Аллен… – Стой, – Аллен закрыл рукой ему рот. – Ничего мне не говори. Всё будет хорошо. Приходил мастер, повесил в холле и почти во всех комнатах камеры. Я, если что, могу за себя постоять. Ты-то точно знаешь. Не волнуйся. Дэниэл промолчал и только опустил голову на его колени. Может быть, ему, на самом деле, не следует волноваться? Может быть, в этот раз, он сможет всё изменить?