For A.

Холодно, боже, как же мне холодно. Была бы моя воля, я бы всю зиму сидела в своей квартирке, попивая чай. Но искусство требует жертв, и я спешу домой после очередной репетиции. Звезды были так близко сейчас. В моем тихом спальном районе городские огни почти не отсвечивали, и можно было вдоволь любоваться ночным небом. Я часто делала так, когда поздно возвращалась домой. Мне казалось, что нельзя просто идти по улице и смотреть под ноги, когда наверху сияют звезды. Именно поэтому часто поскальзывалась и запиналась. Но оно того стоило. Я бы ни на что не променяла этот вид. Время тянулось, как мед. И я утопала в нем, как муха, захотевшая полакомиться сладким. Каждый день был похож на предыдущий. Дом-репетиция-дом. Нужно было работать упорнее. Но я не могла. Слишком многое навалилось за последние месяцы. Устремляясь за мечтой, я загнала себя в клетку. Но мне ли не знать, что я была в ней очень давно. Я всегда считала себя разочарованием. Хотя со стороны, наверное, я выглядела успешной. Отличница в школе, два высших образования, миллион хобби, красивая, успешная. Но сколько бы я ни пыталась, всегда было мало. Всегда находилось «но». «Ты молодец, но…», «Я тобой горжусь, но…». И это звучало в моей голове, как мантра. Мама выдавала свое пренебрежение за способ мотивировать, отцу же было все равно. А мне хотелось просто побыть маленькой девочкой, которой нужна ласка и забота. Недолюбили, недожалели. А теперь я живу не своей жизнью, пытаюсь взять то, что мне не принадлежит. Как бы я хотела быть нормальной. Любить человека моего уровня. Мы бы жили в какой-нибудь маленькой квартирке с красивым видом на реку, по вечерам смотрели бы фильмы или вместе готовили ужин, и он бы дарил мне альстромерии каждый день рождения. У меня было бы простое человеческое счастье, а не разрушающая мечта. Нас часто приглашали на благотворительные мероприятия, и предстоящий концерт в Нью-Йорке не был исключением. Конечно, многие могли бы отказаться, ведь музыканты и так получают гроши. Но, как по мне, отобрать у сирот их рождественские подарки-сущее зло. Если мы можем чем-то помочь тем, кому повезло меньше, чем нам, нужно сделать все, что в наших силах. Я старалась не думать об Арми и о моей пьяной выходке. Это приносило слишком тянущее чувство в груди, от которого хотелось выть. Или плакать. Но плакать я не могла. Сдается, все мои слезы кончились в Крема. Нечего плакать о том, кто не плачет о тебе. Уткнувшись в свой рюкзак, я переслушивала свой плейлист уже в третий раз. Рейс до Лондона отложили из-за снегопадов, и мы торчали в аэропорту уже около 4 часов. Все разбрелись, кто куда, пытаясь скоротать время. Мне уже надоело кружить по залу ожидания. Казалось, люди уже запомнили мое лицо, и теперь подозрительно поглядывали из-за экранов своих телефонов. Ненавижу ждать. Ненавижу перелеты. Но ничего не поделаешь. В этом было даже что-то философское. Как будто жизнь специально сталкивала меня с ситуациями, где нужно проявить смирение и принимать вещи такими, какие они есть, а не пытаться бороться с обстоятельствами. Я все равно ничему не научусь, бесполезно. Уж больно строптивая. Нью-Йорк был прекрасен. Окутанный духом Рождества, он сиял, пыхтел и шумел в преддверии праздника. Давно я не видела такого количества людей, снующих туда и сюда по улице. Все-таки большая часть моей жизни прошла в провинции, и я совсем не привыкла к суете мегаполисов. Такая жизнь была мне не по душе, потому как я медлительная, а, живя в Большом Яблоке, нужно бежать, хвататься и даже иногда кусаться, тогда сможешь занять приличное положение в обществе. Ну, или нужно быть чертовски красивым. Таким как я, наивным посредственностям, здесь не место. Мы до последнего не знали, где нам предстоит провести рождественскую неделю. Сказали, что будет что-то роскошное. Только когда автобус остановился и пред нами предстал отель Хилтон, мы в полной мере смогли ощутить, что значили те слова. Он был прекрасен и внутри, и снаружи. Не припомню, чтоб жила в чем-то хотя бы отдаленно напоминающем это. Даже отели премиум класса, в которых я была, по сравнению с этим местом казались не такими шикарными. Добравшись до номера, я просто рухнула на кровать. И уже будучи на грани сна и яви, услышала, как раздался стук в дверь. Пришлось встать, и, распинывая сумки и чемодан, скинутые у входа, открыть. На пороге стояла та, кого я точно не ожидала увидеть сегодня. «Юля, ты чего еще не спишь?», — с недоумением спросила я пришедшую. «Приветики. Я захотела прогуляться. На улице снег идет, такая красота. Тут же Центральный парк рядом. Пойдем со мной?»,— мой порядком поплывший после трёх перелетов мозг смог уловить только слова «прогуляться», «красота» и «со мной». Хотя я и была поражена ее бодрости, ныть о своей усталости близкой подруге не хотелось. «Ладно, пошли. Давай только через полчаса? А то я даже душ не приняла еще»,— со стыдом ответила я. Как-то завелось в моей жизни, что сон был на первом месте. Особенно со времен учебы в университете, когда каждая минута была на счету. Быстро приняв душ и кое-как разложив по полкам вещи, я собралась на прогулку. Юля уже ждала меня у входа, когда я, опоздав на пятнадцать минут, выбежала из отеля. «Спасибо, что не ушла без меня. Я такая копуша»,— пытаясь совладать со сбившимся дыханием, сказала я. «Да ничего, я сама недавно вышла. Пойдем скорее», — она потянула меня за руку в сторону тротуара, и вскоре мы оказались внутри большой толпы. Но идти долго не пришлось. Через 10 минут мы уже бродили по парку. Когда я была маленькой, мне нравился сериал «Десятое королевство», где действие началось именно в Центральном парке, в Нью-Йорке. Тогда мне казалось недостижимым быть частью этого королевства. Но сейчас, гуляя по его заснеженным дорожкам, любуясь зимней природой, я осознала, что могу быть не только частью, но и владеть всем этим королевством. Я могу жить здесь, могу гулять по этому парку каждый день. «Маленькая Катя была бы рада», -с улыбкой подумала я. Тогда, давным-давно, всего лишь нахождение в таком месте ощущалось реальным счастьем. Но я больше не принцесса, и это не мое королевство. Меня здесь никто не ждал, и никто не смахнет слезу сожаления, когда я уеду. Как и в Крема, как и в любом другом городе: для меня нигде нет места. «Мой холодный далекий рассудок Не помогут мне вновь обрести. Я одна, как и все эти люди, Одинокой родившись — Одиноко уйти» Нью-Йорк как-то странно влиял на меня, вытаскивая наружу память о давнопрошедшем времени. Из грустных мыслей меня вытянула Юля. «О чем задумалась?», — с интересом взглянула она на меня. «Да так, ни о чем, мысли о жизни», — я улыбнулась вполне правдоподобно. Раньше врать мое лицо не умело. Но годы маминых «улыбайся, когда тебя фотографируют» сделали свое дело. Состроить миленькую улыбку, даже если на душе кошки скребут, проблем больше не составляло. «Все еще по нему страдаешь?», — объяснять, по кому, не нужно было. «Да…», — со вздохом ответила я. «Вы больше не общались?», — ее голос был обеспокоенный, как и всегда, когда дело касалось моей нездоровой увлеченности Арми. «Нет, конечно, Юля, что за вопросы? Думаешь, я совсем больная, писать ему после того, что наговорила?», — мой нервный смех, который я старалась контролировать вот уже несколько лет, снова вырвался из моих уст. «Когда ты уже оставишь его в покое? Ты ведь даже не знаешь его. Может, он совсем не такой классный, каким кажется?» «Юля, я же говорила, что не могу объяснить, почему чувствую себя так, почему меня так тянет к нему. Я просто чувствую то, что чувствую, окей?»,— объяснять чувства словами всегда давалось мне с трудом. Юля и так знала обо всем. Но пыталась меня облагоразумить каждый раз, как представлялась возможность. «Ладно, не буду тебя пытать. Я знаю, что тебе тяжело. Но для твоего же блага забыть его, ты сама знаешь». «Я знаю, Юля, я знаю». Больше мы не разговаривали в тот день. Попрощались в коридоре и разошлись по комнатам. Завтра нам предстоял насыщенный день. Нужно было выспаться. Ночь показалась мне безумно короткой. Когда прозвенел будильник, я думала, что прошло от силы минут 5, как я уснула. Но времени нежиться в постели не было. За окном все так же шел снег. Было темно. Включив свет и телевизор, чтобы скорее проснуться, я отправилась в душ. Сложно поверить, но даже находиться в ванной комнате в этом отеле было одно удовольствие. Она была просторная и сияла чистотой. Мне впервые за долго время захотелось полежать в горячей ванне. Одеваясь, я слушала краем уха, что передавали по новостям. Кажется, снег обещал идти с удвоенной силой. Предупреждали о снежных заносах и гололедице. Будь я в России, меня бы напугали такие новости: поехать на своей машине куда-либо я бы точно не осмелилась. Но до зала, где нам предстояло репетировать, нас обещали отвозить всей группой на автобусе, так что не было причин для беспокойства. Даже если и застрянем где-нибудь, это будет точно не моя проблема. Завтрак прошёл без происшествий. Я даже уволокла с собой пару круассанов, чтоб полакомиться ими на репетиции. Радуясь своей добыче и прекрасному началу дня, я ждала, пока спустится лифт. Но, как говорится, рано радовалась. Открывшиеся двери лифта явили мне Арми. Мы оба замерли, как будто увидели призрака. Только жизнь и время не собирались останавливаться вместе с нами. Люди стали выходить и заходить. Он шагнул мне навстречу, но я увернулась и зашла в лифт. Все произошло за считанные секунды. Он повернулся, встретившись со мной взглядом. Его лицо выражало полную растерянность. О моем и говорить было нечего. Я выглядела так, будто сейчас грохнусь в обморок. «Катя», -он кинулся нажать на кнопку, но было слишком поздно. «Арми». Двери лифта захлопнулись.