Genshin x Reader

      Ты смотришь на него довольно часто.       Неловкость куда-то пропадает, и ты протягиваешь руку, чтобы коснуться Аято. Едва ощутимо, призрачно. Провести пальцами по щеке, вниз по шее, увидеть мурашки, улыбнуться. Взглянуть в его большие глаза, долго-долго не отводить взгляд в сторону, теперь уже не улыбаясь. Чувствовать что-то там — в груди.       В глазах Аято — твоё отражение, в твоих — его.       Всё так просто? Это даже забавно.       Ты собираешь цветы, когда идёшь в поместье. Букет простенький, но красивый. Казалось бы — глупость, но тебе хочется.       Аято, встречая тебя у ворот поместья, всегда на цветы смотрит с удивлением, но ищет уже внутри дома какую-нибудь очередную дорогую вазу для букета. А потом ставит её с полевыми простенькими цветами на стол своего рабочего кабинета. Сюрреалистичная картина, но тебе нравится — вызывает улыбку. Аято вечно так искренне суетится, что иногда ты даже не можешь сдержать смех.       И почему что-то такое простое так глубоко проникает в сердце? Прорастает корнями — твой шаг, чужой шаг, ваши шаги, и вот уже распускаются невидимые чужому взгляду цветы. Искренность оживает, обретает плоть и дух и принимается улыбаться.       Аято говорит с тобой о многом. Иногда — немного о детстве, о сестре, иногда — об интересных книгах и новых вкусах блюд, иногда — о форме облаков, что проплывают над вами, пока вы лежите на траве какого-нибудь невысокого холма. Ты рассказываешь что-то о своём прошлом, что-то — о твоих путешествиях. Красочно описываешь Мондштадт и Ли Юэ. И даже говоришь о Нин Гуан, которой так заинтересовался Аято. Ты говоришь о ней с восторгом, говоришь о её красоте и мудрости, ничего не утаивая. А зачем утаивать?       Аято слушает внимательно, смотрит в глаза, подпирая голову рукой. Трава причудливым образом меняет его облик: он кажется совсем ещё юным, неопытным и свободным.       Один раз ты даже не выдержала и начала лохматить его волосы, вечно убранные в идеальную причёску. Не удержала равновесие, свалилась на Аято, и вы покатились с холма вниз. Невысоко было, но зато весело — Аято прижимал тебя к себе, чтобы ты не поранилась, а потом вместе с тобой долго смеялся, весь взлохмаченный и чуть испачканный.       Правда, потом вы едва не на цыпочках уходили от разозлившегося Томы, отчаянно пытавшегося отстирать белые одежды господина Камисато. Смех только вот было трудно сдержать.       Твоё сердце не билось, как ненормальное. Не было чувств, ослепляющих и затмевающих чужие недостатки, не было страсти. Любовь пришла тихо, пустив корни глубоко в твоём сердце.       Всё было таким простым, что делало счастливым.       Ты не думала, как говорить, как преподносить себя, не думала о статусах. Не было болезненных дум в ночи, не было отчаяния или надтреснувшей улыбки.       Ты — его друг. Он — твой друг. Ты — его опора. Он — твоя опора. Тебе казалось, что всё должно быть иначе, но сейчас ты понимаешь, что нет — всё искренне.       Это похоже на полёт. Тихий, плавный, в бесконечно красивом закате, подсвечивающим немыслимыми цветами облака в небе.       Полёт, который ты могла с кем-то разделить.       Аято шьёт тебе бесконечно прекрасные кимоно, держит тебя за локоток на праздниках, когда слишком устал от работы, смотрит прямо в глаза, когда ты нависаешь над ним на вашем любимом холме, шепчет тебе стихи и говорит о звёздах в ночи. Никто из вас не думает о женских или мужских ролях в обществе, ведь это всё совершенно не имеет значения перед ликом искренности.       Одиночество тлеет, когда люди с похожими взглядами смотрят друг на друга.       Ты касаешься его руки своей, обводишь пальцами вены, чуть прикрываешь глаза и чувствуешь тепло. Нежность обволакивает душу — нежность рвётся наружу.       Ты улыбаешься.       Когда ты с Люмин покидаешь Инадзуму, он провожает тебя до самого острова Рито, держит твои руки в своих, обнимает тебя. Ты видишь влагу в его глазах, видишь, как отчаянно поджаты его губы.       Его письма пропитаны волнением и надеждой, трепетом и тревогой. В них столько ласки, что иногда, читая их, ты даже чувствуешь, как на глаза наворачиваются слёзы. Ты никогда не умела писать так искренне, как он, но ты учишься. Пускай в твоих строках нет той красоты, что в книгах о любви, пускай твои слова просты, но в них — вся ты, всё твоё сердце. Разве могут они быть некрасивыми? Разве могут они быть некрасивыми?       Без маски на лице куда лучше глядеть на мир: он оказывается в тысячи раз красивее, чем ты считала прежде.       Ты вспоминаешь Аято, когда вы с Люмин пробуете очередное блюдо другого региона. Ему бы понравилось, но вот если бы он попытался сам что-то приготовить из этого всего, то вы бы неделю чувствовали во рту привкус соли.       Ты вспоминаешь Аято, когда вы забираетесь на какой-нибудь холм. Его улыбку, его смех, его глаза.       Ты вспоминаешь Аято, но не живёшь им. В этом есть большая разница.       Когда твоё путешествие завершается, ты возвращаешься в Инадзуму. Ты видишь, как те же пейзажи остались прежними, видишь бесконечно прекрасные цветы, снимаешь рюкзак и так знакомо собираешь букет, что улыбаешься уже сейчас.       Ты не предупредила Аято, что вернёшься именно в этот день, чтобы увидеть такие его глаза.       Ты держишь в руках букет, смотришь на Аято, вышедшем из поместья, верно, ради каких-то дел. Изумлённого, взволнованного и такого счастливого, что ты не можешь не улыбнуться.       Аято бросает все бумаги, что держал в руках, и кидается к тебе, прижать тебя к себе, обнять.       Ты снова улыбаешься, отвечая на объятия.       Ты дома.