Суббота. День до церемонии
Рустам смотрел на мир сквозь розовые очки. Одно стёклышко раздробилось после драки с Макаром, и в осколках его виднелась сотня Антонов. Антоны втолковывали что-то об успеваемости, расписании тренировок и дисциплине, но никто из тысячи волков сотню Антонов не слушал, потому что недавно пробило восемь утра. Всем Антонам должно быть известно, что в восемь утра информация не переваривается. Даже гиперактивный Шива сдался, упал за спину Рустама и демонстративно захрапел. — А теперь о сегодняшней вечеринке, — громко сказал Антон. Все мгновенно взбодрились и приосанились. Антон облегчённо улыбнулся. Он старался, правда, но старания его снижали авторитет — никто не должен знать, что вожаку сложно даётся главенство. Он был классным, но недостаточно. Был внимательным, но не до идеала. Был деликатным, а это недопустимо. Его терпели по старой дружбе и никогда не высказывали претензии вслух, в том числе потому что оказаться на его месте не желал никто. Разве что Глеб нагло просыпал все брифинги и приходил под конец, плюхаясь в дальний угол и натягивая капюшон до подбородка. — Мужик старается, чё ты как баба мнёшься? — вечно осаждал его Макар. — Да мне похуй, — отвечал Глеб. Глеб редко говорил что-то другое. — Виктор все ещё не найден, — продолжал Антон. — Но праздник мы пропускать не будем. В конце концов, это отличная возможность понаблюдать за подозрительными типами. — Ваше высоченное богохульство, — Шива медленно восстал из-за Рустама и сделал полупоклон. — Моя врожденная дедукция ласково шепчет на ушко, что подозреваемый найден и скоро будет публично опозорен — я бы даже сказал опозовен — прямо на наших тёмных очах. Так с хуя ли нам, как говорила моя бабка, мертвого прихваткой колошматить? — И в каких обстоятельствах твоя бабка так говорила? — спросил Саша, перебирая струны чёрной укулеле. — На инквизиции твоей мамки. Саша замахнулся на него инструментом, Шива драматично упал назад. Сотня Антонов прикрыла глаза: — Не возникало мысли, что у него есть сообщник? — Возникало. Мы бы допросили всех, если бы ваше долговязейшее темнейшество позволило нам это сделать, — пробубнил убиенный. «Вы бы не справились» — подумал Рустам. Волки доверяют больше кулакам, чем мозгам. Надавать по морде и выбить признание — вот и вся дедукция. Только бы усугубили ситуацию. Антон не мог перевоспитать взрослых парней, поэтому ему оставалось лишь сдерживать и перенаправлять их агрессию на боксёрские груши. Контроль его держался на честном слове. Чем дольше отсутствовал реальный вожак, тем меньше веры оставалось у волков и тем больше им хотелось возмездия. И опека Антона над тем колдуном не добавляла ему очков. — Ты же хотел оставить этот подарок для Виктора? — вскинул брови Антон. Шива фыркнул и отвернулся. — Если все остальные тоже считают, что Дима виноват, тогда вам незачем ходить на праздник, правильно? Всё-таки у нас горе, могут неправильно понять… Волки заныли. Шива протянул нечто вроде «а» и «э» и указал на Антона пальцем: — Хитро-хитро. Но я не упущу возможности разбить сердце какой-нибудь симпатичной ведьмочке. Так уж и быть, проведём тайное расследование. Барс, неси детективную панаму. Барс, широкоплечий атлет с изящными усищами, достал из кармана трико розовую панамку «Хэллоу Китти» и нахлобучил на голову. — Всегда со мной. Кто какую мадам пригласит на праздник? Беседа потекла в привычном русле, но Рустам не принял в ней участия. Во-первых, он поглядывал на неловко топчущуюся сотню Антонов. С новым назначением их автоматически выбросило за пределы компании — с начальством дружбы не водят. Во-вторых, сегодня на вечеринку Рустам пригласил Эмира Кашокова, и этот выкрутас мог стоить ему головы.~•~
Не то чтобы это была его инициатива. Прошлым утром Рустам с Макаром гоняли мяч на подтаявшем футбольном поле. Солнце светило бело и холодно, слегка не дозревши. В нескольких метрах от них Эмир натягивал свою чёрную шляпу пониже, пытаясь разглядеть далёкие фигурки волков. Дима стоял рядом недвижимый и хмурый, как грозовая туча. Неделю назад они топтались здесь же, на пригорке, любуясь новоприбывшими оборотнями и гадая, сколько бед они принесут в качестве гостинца. Тогда Эмир последовал зову видения, поручив Диме межклановые переговоры. Идиот. Больше он не отпускал Диму говорить с шакалами наедине, хотя тот Рогатым божился, что справится сам. — Они? Серьёзно? — поморщился он. Дима кивнул, и Эмир сложил руки рупором: — Эй, псы! Парни обернулись, щурясь на солнце. Полдень обещал быть необычайно ярким. — А, ты, — протянул Макар, когда колдуны подошли ближе. — Душегуб проклятый. Комплимент адресовался Диме. Тот ослепительно улыбнулся: — И вам доброго утра. Соскучился жесточайше. Как вы? — Думаем, как вбить гвозди в твои следы, — любезно ответил Макар. — Тебя что-то беспокоит, — вдруг принюхался Рустам. — Это касается Антона? Иначе бы ты не пришёл. Дима посерьезнел. Его глаза и нос покраснели из-за порывистого ветра, и на бледном лице проступили следы мучительного недосыпа. — Принимать мою сторону было тупорылым поступком с его стороны. Я реально беспокоюсь о нём и прошу вас… — О чём? — скрестил руки на груди Макар. — Позаботиться о нём после твоей кончины? Эмир открыл было рот, чтобы вставить парочку важнейших примечаний, но вовремя остановил себя. Был уговор не вмешиваться. — Вы лучшие друзья, конечно, вы будете заботиться, — отмахнулся Дима. — Просьба другая. Вчера вечером меня вызвали в Сенаторский дом. Снова допросили, припугнули, обозвали, но рассказали много интересного. Например, что оборотни не будут приглашены на завтрашнюю церемонию. Только колдуны и близкий круг, что называется. — Нам не дадут посмотреть на твой славный конец? — Понимаю ваше разочарование. А теперь давайте представим, что в таком случае сделает Антон. Рустам и Макар переглянулись. — Ага, — кивнул Дима. — Нужно проследить за ним. Он может натворить невообразимых глупостей. — Охуеть как странно, что он пошёл против Виктора ради незнакомого типа, — вдруг произнёс Макар. Очевидно, эта мысль давно не давала ему покоя — Ты его заколдовал, да? Нахимичил чё-то? Дима вздохнул. — Да. Навёл порчу. Его любимое. Все присутствующие непонятливо нахмурились, и Дима перевёл тему: — Что такого в этом Викторе? — Они вот так вот, — Рустам потёр указательные пальцы друг о друга, — по жизни шли. — Хотите сказать, у них интрижка? — впервые подал голос Эмир. — Дело принимает довольно пикантный оборот… — Дело не в романтике, братан, — ответил Макар. — Дело в том, что мы волки. У волков есть пары. Как напарники в полиции, сечёшь? Соулмейты, родственные души, вся фигня. Мы с Рустом пара. Это не значит, что мы сосемся, но на операцию по спасению мира я позову только его. — Спасибо, бро. Но и сосёмся мы классно. — Не за что, бро. — Мило, — фыркнул Эмир. — Поэтому вы оба похожи на результат мейоза? — Как ты нас назвал?.. — насупился Макар. Эмир цокнул языком. Тогда Макар пнул снег, чтобы он полетел на чистейшие ботинки Эмира. Эмир округлил глаза и повторил его движение. — Вот сука! — воскликнул Макар. Завязалась снежная потасовка, и парни понеслись по полю, обзывая друг друга последними сволочами. Наблюдая за ними, Рустам покачал головой, коротко глянул на Диму и неловко сгорбил плечи. Имя Позова стало нарицательным в стае — в любом грехе, в любом провале теперь винили его, как смертные обычно винят судьбу-злодейку. Наслушавшись рассказов про его бесчинства, Рустам начал представлять Диму чуть ли не огнедышащим драконом, сметающим всё на своём пути. Но, к огромному сожалению, теперь он видел в Диме лишь мальчишку — надменного, задиристого, острого на язык, но всё же мальчишку, такого же, как он сам. От него пахло лишь бесконечной усталостью и смирением. Казнить такого — это тупость, достойная только дикарей. Ветер пронёсся по макушкам деревьев, потрепал его волосы и улёгся далеко за футбольным полем. — А твои друзья не кинутся за тобой в туман? — решился нарушить тишину Рустам. — Кинутся, — глухо ответил Дима, рассеянным взглядом окидывая лес. — И ты что-нибудь сделал против этого? — Сделал. Рустам притоптал жухлую траву носком грязных кед. До них долетала отборная, но странная ругань вроде «Велес тебя выеби» и «Он насадит тебя на рога». Дима не отрывал взгляда от сосен и берез. Рустаму йольский лес не нравился. Там всегда было темно и холодно. — Мне жаль тебя, — услышал Рустам самого себя. — Но ещё больше мне жаль пацана, которого я знаю с пяти лет. — Я разочаровался, если бы вы вели себя иначе, — кивнул Дима. — Есть ещё одна просьба. Видишь ли, у меня есть подозрение, что мои друзья могут быть с Антоном заодно. — Да? И что ты предлагаешь? Дима перевёл на него взгляд.~•~
Из двадцати семи рубашек Арсений выбрал ту, на чьём воротнике поблескивала россыпь ромбовидных рубинов, однако не сомневался, что кто-нибудь из вампиров дойдёт до того же. Всё-таки это их академическая форма. Эпатажная одноликость клана вовсе не приносила Арсению удовольствия, и он часто подумывал о смене имиджа. Один раз даже попробовал порвать колени на брюках. Смотрелось так, словно он чудом вырвался из драки с карликом, но назад пути нет — дизайнерская жилка уже запульсировала в левом виске. Спустившись в гостиную, он обнаружил свою группу в непривычном оживлении. Вампиры возбуждённо перешёптывались и культурно подхихикивали над братьями Николеску, которые оделись как Дикон и Владислав из кинокартины Вайтити, разговаривая с нарочитым акцентом. Он вежливо поклонился Алину и Беснику, пролавировал между девушками и предстал перед Ланой, японской красавицей, леди до мозга костей. Арсений пригласил её на вечеринку, потому что они были хорошо знакомы — три раза сидели вместе на лабораторной. И, если быть честным, ему хотелось позлить Рогатого. Обида за причиненную боль не покинула его сердце, она разрослась в намерение выбить бога из колеи. Арсений не станет мстить по-крупному, нет, он будет вливать яд по капле. У них ведь любовь. На вечеринку Лана надела приталенное цветочное платье с воротником-стойкой и забрала волосы в ровный пучок. — Ты прекрасна, — тихо сказал Арсений. Лана от неожиданности вздрогнула, как вздрагивал всякий из них, когда к нему обращались. Услышав комплимент, она рефлекторно натянула улыбку, обнажив два маленьких аккуратных клыка. Арсений привычно отзеркалил улыбку с точностью до миллиметра. Подождав, когда часы пробьют без десяти полночь, полумёртвая процессия тронулась наружу. Колдуны организовали вечеринку в лесу, и погода подыграла, растопив и высушив землю до зелёной травки. Вампиры уже издалека заметили сотню маленьких магических шариков, освещающих праздничную поляну. Играла спокойная музыка, посередине горел костёр, в радиусе пяти метров стояли фуршетные столы с кубками и закусками. На соснах висели гирлянды, однако никто так и не увидел источников питания. Поляна пустовала. Толпа вампиров рассеялась по поляне, не решаясь брать заботливо расставленные кубки с кровью. Арсений принюхался к одному из них. Вдруг почудилось, что кровь там человеческая. Бесник улюлюкнул, привлекая внимание молчаливой нечисти: — Это что там в небе? Все резко подняли головы, и тут же раздался свист, похожий на воздушные трубы. Приглядевшись повнимательнее, Арсений заметил несколько больших силуэтов на фоне облаков, и вдруг понял, что наблюдает стремительный полёт ведьм на мётлах. Клан, подобно птицам, летел строгой «галочкой», оставляя в воздухе фиолетовый световой след. Они пикировали вниз, сделали небольшой вираж и приземлились в разных частях площадки. Вампиры даже зааплодировали — колдуны обязаны внести эти ритмичные хлопки в красную книгу как вымирающий вид мёртвого восторга. Арсений сразу заметил Ирину в блестящем платье. Она поправила завитые кудри, кокетливо улыбнулась и даже послала Арсению воздушный поцелуйчик. Арсений поймал его и сложил в карман до лучших времён. Затем спустилась Немезида в свободном изумрудном костюме, следом спешился её неприятный спутник Георгий. Эмир в кожаном плаще со странными железными нарукавниками прошёл мимо, задрав подбородок. Лана сделала вежливый книксен и покинула Арсения, направляясь к колдунам — вероятно, их свидание окончено. Арсений рассеянно кивнул вслед и вытянул шею, вглядываясь в толпу малознакомых людей: прошёл Ивар под руку с томной Радиго, несколько попаданцев из младших курсов и вот он, его личный сорт геморроя. Шагает в полупрозрачном чёрном костюме, просвечивающим настолько, что Арсений мог бы сказать марку его нижнего белья. Многие оглядывались Диме вслед, но не возникали. Закон для нечисти един — на шабаше нет места повседневности, а значит все проблемы, друзья и враги должны быть оставлены до востребования. Дима просил Арсения на время вечеринки забыть, что завтра его предадут анафеме. Арсений не любил забывать, но не мог отказать ему в такой малости. — Я почти смущён, — сказал Арсений, когда Дима подплыл ближе. Дима самодовольно улыбнулся и склонил голову в знак приветствия. — Тебя перещеголять всё равно не получилось, капитан Рубин. Что морда такая грустная? — И правда, с чего бы, — вырвалось у Арсения. Предупреждающий взгляд из-под очков заставил сменить тему: — Про нас наговаривают всякой эротической чуши. Мне жаль, наверное, это сильно давит. — Ох, Арсюх, — вздохнул Дима. — Меня много как обзывали: уродом, тупицей, жирдяем, хуйлом. Но, если сегодня меня будут считать любовником наследного графа Попова, я прям не сильно расстроюсь. Арсений почувствовал внутри странное желание рассмеяться и не заметил, как взаправду усмехнулся. — Тогда чем займемся? — игриво спросил он. — Будем вызывать Сатану? — У-у, планировал приобрести наркозависимость от ваших укусов. — А потом варить зелья и спускать туда младенцев? — И сношаться-сношаться-сношаться! — нараспев протянул Дима, взял Арсения за рукав и утащил в центр толпы. Музыка стала энергичной, перелилась в экзотическую смесь скрипки, барабанов и бубнов. С приходом ведьмовского клана поляна взорвалась гулом и смехом, даже деревья зашелестели, почувствовав родную энергию. Как оказалось, Дима, помимо всего прочего, ещё и двигаться не умеет. Арсений попытался преподать основы бачаты — подумал, что практичному мозгу будет понятен танец, в котором есть чётко высчитанный алгоритм, — но не сильно преуспел в этом. Зато ритуалы колдуну давались хорошо. — На случай, если понадобится вызвать дождь, — говорил Дима, выводя замысловатые узоры кистями рук. — К чему мне это, мышь? — Кто вас, упырей, знает, — ответила за него подошедшая Немезида. — Может, захотите тайком прорыдаться в инфернальном делирии. Дима. Дима сделал лёгкий полупоклон — сегодня между ведьмами объявлен строгий нейтралитет. Общение с Немезидой вызывало трудности у неподготовленных людей. Она любила порой блеснуть редкими словами, которые вычитывала в научных книгах, а любую шутку произносила с серьёзной интонацией, да так, что та обращалась в серьёзную мысль. Арсению доводилось однажды перемолвиться с ней словечком. К своему удивлению, он сносно держался — все её курбеты понимал кристально ясно и даже мог парировать. Вероятно, и у него имелось богатое литературное прошлое. — Или смыть следы обеда, — Арсений поклонился. — Немезида, тёмной тропы вам. Немезида улыбнулась, польщённая и графским «на Вы», и тем, что вампир запомнил её имя. Краем глаза Арсений заметил, что Дима посматривает на часы — оборотни до сих пор не явились на празднество. Арсений хмыкнул и протянул раскрытую ладонь Немезиде: — Покажем этому недотёпе, как танцуют профи? Дима закатил глаза, впрочем, по привычке. Его мысли вращались возле фуршетного стола, где в одиночестве топтался Эмир — Дима за километр чувствовал кашоковскую нервозность. Немезида тем временем согласно взялась за руку Арсения, и они закружились вокруг костра. Убедившись, что Арсений в надёжных руках, Дима поспешил пробраться через толпу к другу. Эмир нервно притоптывал ногой. — И где шакалы? — возмущался он Диме. — Сначала приглашают, а потом не приходят. Не нравятся они мне, Поз, и шпала твоя двухметровая тоже напрягать начинает. — А почему ты согласился с ними пойти? Эмир на секунду растерялся, но потом собрал волю в нахмуренные брови: — Конечно, чтобы выяснить, зачем они это сделали. Я политик как-никак. Вот пиздун. Диме ни с того ни с сего захотелось обнять его. И Ирку, и Арса. И Марию Александровну, ангел с ней. Антона только обнять не хотелось. Это означало бы, что он проиграл в игре «кто кого задушит добротой». Он даже сделал робкий шаг к Эмиру, когда тот неожиданно посмотрел ему за спину и вскинул брови. — Ебать-копать. Он произнёс это без всякого выражения, а следовательно был под впечатлением. Дима обернулся. Стая ворвалась на поляну в зверином обличии. Тройка волков пробежала до костра и резко затормозила, поднимая пыль в воздух. Оборотни выглядели мощно — раза в три больше обычных животных, с хищным оскалом, яркими жёлтыми глазами и внушающим клыками. Остановившись, тройка вытянула шеи и завыла — утробный глухой вой, который мог бы пробудить всю округу. Ведьмы и вампиры приветственно заулюлюкали. Остальные оборотни пришли в человечьем обличии, ровным строем двигаясь за вожаком. Все немедленно впились в него глазами — за последнюю неделю он приобрел оглушительный успех, сменив тон своей репутации с прозрачной до тёмной. Антон, в соответствии с ней, был одет в чёрную водолазку и длинный кожаный пиджак. На шее деликатно поблескивала массивная цепь. — Неплохо, — покивал Эмир. — Выглядит как эротическая фантазия Ивара. Ещё бы факел и крестик… Дим, ты что делаешь? Дима уполз под стол. Эмир тревожно оглянулся по сторонам и приподнял уголок скатерти. — О-он н-не д-должен з-знать, — запинаясь, произнёс Дима. Эмир отчаянно застонал. Дима заикался от нервного возбуждения. Волнительную икоту он подхватил в одиннадцать лет, когда учительница ясновидения напророчила ему страшную мерзкую смерть, если он посмеет стать двоечником. Позже выяснилось, что учительница была шарлатанкой со множеством психических расстройств и бзиков. У Димы они потом тоже появились. Вылились в лёгкое игривое ОКР, три гранд-при на магических олимпиадах и красный диплом. Ну, и вот это. Эмир подопнул Диму под бедро. — А ну вылезай, — прошипел он. Дима отполз подальше. — Вылезай, говорю! Сюда волки идут, тебе нельзя… Привет шакалам. К фуршетному столу подошёл Рустам. Эмир мгновенно отпустил скатерть и просканировал оборотня, пытаясь найти, к чему придраться, и тем самым отвлечь внимание. Сверху вниз: оранжевое худи смотрелось стильно, подвеска в виде жареной куриной ножки была смешной, штаны как штаны, кеды как кеды. Пёс сегодня мало располагал к серьёзным перебранкам. Засада. — Салам, — улыбнулся Рустам, подумав, что Эмир наконец настроен поговорить по-дружески. — А под столом тоже что-то раздают? — Не твоего отсутствующего ума дело. — А мне кажется, там кто-то пиздострадает. Он приподнял скатерть раньше, чем Эмир успел его остановить, и наткнулся на потерянный взгляд Димы. — Знаешь, чем ты воняешь? — спросил Рустам. — К-катись к ангелам кш-кш-кошачьим, — Дима напыжился и уставился в пространство перед собой. — А я скажу, чем ты воняешь. Комплексами, чувак. Чем больше комплексуешь, тем больше волк чует твой запах. Хотя я почему-то тебя не чувствую. Не суть, сечёшь логику? — Пойди прочь. Не то заколдую и полетишь к Виктору. — Зачем? Тебе, братан, от меня сплошная польза. — Ну и какая же? — Не заикаешься, заметил? Дима с удивлением моргнул и пошевелился. — Как ты это сделал? Рустам поднял взгляд на Эмира, вежливо кашлянул и залез под стол. Эмир, не зная, что и предпринять, сделал непринуждённый вид и схватил первый попавшийся кубок. Отпив немного, он вспомнил, что сегодня доноры сдавали человеческую кровь для фуршета вампиров. Жизнь даже и не думала налаживаться. Под столом Дима неохотно подвинулся. — Сейчас вот просто тайну века тебе сообщаю, — секретным шёпотом сказал Рустам, устраиваясь поудобнее. — Просто сядь глубже, чем сидел. Чуял, что от оборотней диковатостью несёт? А когда спишь в одной комнате с Шастом, сны яркие? Когда общаешься с волком, кровь в висках немножко туда-сюда? — Ну, было. — Когда ты рядом с нами, то ты крут, бро, — гордо поднял голову Рустам. — Только решимость, только смелость. Подойдёшь к любому из нас, сразу наберёшься смелости. Нас так закастовала одна ведьма. Без понятия, нахера ей это сдалось, но пользуйся. Просто пообщайся с любым из нас и… Рустам осёкся, когда понял, что и кому он говорит. Дима только хмыкнул. Они немного посидели в неловком молчании, пока Дима смято не сказал: — Классный прикид. Рустам расширил глаза и радостно улыбнулся — в его окружении «классным» его стиль считали только Макар и Антон. Остальные говорили, что это портит репутацию стаи. Особенно Виктор, который ничего ярче тёмно-синей формы не носил. Дима щёлкнул пальцами, и в руках его появился квадрат чёрной искусственной кожи. Когда он отдал его Рустаму, тот увидел нарисованную на квадрате белую руну. — Это защита. От дурного сглаза, — Дима отвёл взгляд. — Знаете, колдуны, иногда можно просто сказать «спасибо», — безобидно усмехнулся Рустам. Он сразу понял, что момент слабости прошёл. Выражение лица Димы вновь стало непроницаемым, как тонированное стекло в девятке. Без слов он прополз мимо Рустама, выбрался из-под стола и ушёл в неизвестном направлении. Чьи-то башмаки недовольно притаптывали рядом со столом. Рустам вздохнул, пополз наружу и наткнулся на осуждающий взгляд Эмира. — Что? — растерялся Рустам. — Ты ведь ему напиздел, да? Что рядом с вами смелость появляется? — хмуро произнёс он. — Во благо, — пожал плечами Рустам. — Крутой костюм. Ты типа охотник на вампиров из «Бладборна»? Эмир на секунду растерял всю свою злобу и поправил очки: — Хоть кто-то всёк фишку! …Антон никак не мог сдвинуться с места. Каждый посчитал своим долгом подойти и поболтать с временным вожаком — на всякий случай, вдруг потом сенатором станет. Антон никому не отказывал, хотя губы уже начинали болеть от широкой улыбки, а лица и имена смазываться в один сумбурный комок хуеверти. Между прочим, они отвлекали его от дела. Шпионского и крайне опасного. После той ночи, когда они с Димой заснули в теплице и проснулись, по уши обмотанные в ветках помидора, Антон понял важную вещь — если не он, то никто. Ни Дима, ни его друзья не исправят положения, потому что все они действуют в рамках гримуара. Антон лекции по магическому праву проспал, поэтому теперь его разум свободен от оков ненужных правил. Антон сжал граненый фиолетовый флакончик в ладони. У него уже отобрали друга, решил он. Больше никого не отдаст. Поэтому сегодня он подольет снотворное в коктейль Димы, а на утро увезёт к тете. Никаких проблем возникнуть не должно, кроме того, что потом Поз нашлёт на него диарею, а нечестивая полиция будет стоять на ушах. — Что-то недоброе замышляешь, — раздался голос сбоку. Дима появился так неожиданно, что Антон чуть не выронил флакон из рук. — Йобан-бобан, — выдохнул он. Информация поступала к нему постепенно: сначала любопытный взгляд Димы на флакон, затем его наряд, слегка струящийся на переменном ветре. В нём Дима выглядел прежним собой — спокойным и притягивающим. Пушка, что сказать. Сам Антон никогда бы не решился такое надеть, но он давно заметил, что Дима носит вещи номинально и без всякой охоты, из чистейшего приличия к традициям. У него в гардеробе не было ничего более-менее плотного, не считая детских болонок с инициалами Д.П. на левой штанине. «Чем больше барахла, тем меньше уверенности» — говорил Дима и выразительно поглядывал на шастуновские кольца. — Ого, — пряча флакон в задний карман, выдал Антон, — пижамная вечеринка? — Обряд экзорцизма? — кивнул Дима на цепи и водолазку. — Тетя говорила, я в этом настоящий волк. — Все люди ошибаются. Антон рассмеялся, и смешливые морщинки возле глаз стали ярче. Дима приподнял уголки губ. Сегодня от него не пахло тревогой… Как и всем остальным. Антон перестал дурачиться, подошел ближе, резко принюхался и отпрянул. — Поз, я тебя не чувствую, — прошептал Антон. Его словно ледяной водой окатило. — Запаха нет. Это я заболел или ты? — Не паникуй, — инстинктивно понизил голос Дима. — Мы всем кланом выпили зелье Ничего, чтобы вы не чувствовали запахов. — Это ещё зачем? — возмутился Антон. — Унизить нас решили? — Сбрендил? — обиженно произнёс Дима. — Нам сказали, что обилие запахов вызывает у вас головокружение. Досадно, но это правда. Антону один раз не посчастливилось оказаться в разъяренной толпе. Он мало что помнит, кроме обилия ненависти вокруг него, пахнущей кровью и этиловым спиртом. — Какой пиздец, — выдавил он. — И как теперь понять, кто чё чувствует? — Добро пожаловать в мой мир, — хмыкнул Дима и почти незаметно оглянулся. — На нас пялятся. Можно я чуть позже подойду, когда они перестанут мне затылок взглядами прожигать? Антон хотел подколоть его за маниакальность, но огляделся и понял, что Дима приуменьшал. Столько глаз посматривали на них, что у Антона непроизвольно зубы сжались. Но он лишь выдохнул и помотал головой. — Не думай, что я забыл про соль с плеча. Дима усмехнулся и нарочито поклонился, задержавшись, чтобы его выкидон увидели все. Затем удалился. Антону проперло — он хотел дать Диме время потусоваться до момента Х, а себе выкрасть время, чтобы привести голову в порядок. Психологически непросто было обманывать того, кто поверил тебе честно и без остатка. Если их договор про желание ещё в силе, Антон попросит у Димы прощения. Первое время он глотал закуски и наблюдал за всеми издалека. Видел Макара, который учил Иру делать фокус с большим пальцем. Мельком заметил странного вампира, с которым Поз ошивается — тот на спор с Шивой пытался съесть виноград и не стошнить. Сам Дима разговаривал с Гошей, потягивая коктейли, которые ведьмы называли странными названиями: что-то типа «Апельсиновая Марина», «Душевность», «Мадам Зизи» — их всех замешивал колдун с красными волосами, стоящий за одним из «барных» столов. Пару раз к Диме подходил пацан с красивой восточной внешностью и приглашал на танец. Антону он не нравился, слишком напыщенный, но, тем не менее, он уломал Диму на один медляк. Антон следил, как они оживлённо переговариваются, пока ладонь колдуна скользит по чёрной полупрозрачной рубашке и останавливается на изгибе. Антон взял два шота «Красного бархата» в средневековых кубках, вылил в один из них содержимое флакончика и сел на деревянную скамейку напротив импровизированного танцпола. Когда Дима распрощался с колдуном и подошёл к нему, он морально приготовился всему. — У тебя странный набор ухажеров, — хмыкнул он. Дима присел рядом, подогнув правую ногу под себя. Взял предложенный коктейль, понюхал и отставил в сторону. Антон еле сдержал вздох. — Первый полное чмо, второй — мой злейший враг, — ответил Дима. Антон хлопнул глазами. Дима вздохнул: — Это древняя колдунская техника плетения интриг, Шастун. Сложная, почти как в твоих фенечках. Этим он аккуратно напомнил, что Антон принимает подарки других ведьм. Пришлось отступить. — Мне-то что, — Антон тряхнул чёлкой. — Спишь-то ты со мной. Дима улыбнулся, склонив голову. — У меня никогда не было ухажеров. — Что, всё занято девочками? Дима хотел что-то сказать, но прикусил язык. И без волчьего обоняния стало ясно, о чём он думает. — Серьёзно? — приподнял брови Антон. — Никого и никогда? Да быть не может... — Ой, а у тебя будто вагон опыта… — Не надо так удивляться, — обиженно произнёс Антон. — По меркам оборотней я ничего так. Аж десять раз как ничего… — Я не это имел в виду, — примирительным тоном сказал Дима. — Просто я даже не сосался и слабо представляю, как это происходит… Он так серьезно задумался, что Антон не выдержал и прыснул. Дима пихнул его в бок. — Прости-прости, я максимально серьезен, — подавил смешок Антон. — Но как так вышло? Вы же такие-сякие, почему бы не пососаться с кем-нибудь из колдунов? — Потому что они сплетники или стервятники. Некоторые и сплетники, и стервятники — страшное дело. — А Эмир и Ира? — Фу-у, — поморщился Дима. — Они как родня. С родней не сосутся. Антон задумчиво почесал тыльную сторону ладони. — Хочешь попробовать? Антон искоса поглядел на него, закусив губу. Порой Дима забывал, что Антон тоже нечисть, а на его запястье сверкает татуировка змеевидного демона. И сейчас резко вспомнил, увидев отражение кострища в зелёных глазах и то, как старательно он давит улыбку. —Без всякого? — протянул Дима с сомнением. — Без всякого, — кивнул Антон. — А ты раньше… с мальчиками?.. — Я однажды пьяный делал минет, — Антон перевёл взгляд на орнамент своего кубка. — Не очень удачно. Видишь, какая у Макара теперь походка. Макар, словно почувствовав, по-медвежьи прошагал до фуршетного стола. Антон с Димой переглянулись, не выдержали и заржали. — Это неправда, — отсмеявшись, сказал Дима. — Неправда, — согласился Антон. — Но минет был. И он правда был неудачный, так что предлагаю только поцелуй. Когда Дима в задумчивости отвёл взгляд, Антон смог наконец выдохнуть и сглотнуть образовавшийся в горле ком. Он только что совершил самый смелый поступок за жизнь, сделав вид, что у него это в порядке вещей. Он не мог показать Диме того, что внутри него маленькие гномики бегали по организму и кричали: «ПОЖАР!» — теперь он обязан вести себя наикрутейшим образом, чтобы не закосячить чужой первый раз. Дима долго и серьёзно договаривался сам собой, но наконец кивнул и тихо сказал: «Спрячь». Невидимая шторка опустилась, скрывая скамейку от посторонних глаз. Антон огляделся по сторонам и отставил стакан в сторону. — Чё делать? — тихо спросил Дима. Антон подвинулся ближе, втянул носом воздух и с досадой выдохнул. Ни аромата сада, ни возбуждения, ни волнения Димы он не почувствует. Двигаться наугад было страшно. — Не пей при мне это зелье, пожалуйста, — Антон неосознанно понизил голос. — Понятия не имею, как теперь с тобой разговаривать. Несмотря на очевидный напряг, Дима ехидно прищурился: — Можно вежливо. Антон усмехнулся и придержал его за подбородок. Дима замер в том положении, в котором его поймали, задержав дыхание на вдохе. Когда Антон мягко обхватил его нижнюю губу своими, голова Димы вдруг взорвалась тысячью вопросов. А он правильно сидит или надо подвинуться ближе? А глаза закрывать? А по дыханию чего? Дышать можно, нет? А языком как двигать? Типа как в дорожном движении, когда сначала слева направо смотришь, а потом вперёд двигаешься? Антон, словно подслушав его мысли, улыбнулся в поцелуй и немного отстранился: — Расслабься, пожалуйста, — прошептал он. — Это всего лишь пьяная вечеринка и не очень симпатичный парень. — Это мой первый опыт, дубина. — Сочувствую. С губ Димы сорвался тихий смешок. Слова Антона помогли — он снова осознал, что сидит на настоящей твёрдой скамье, его ушей касается реальный прохладный ветер, а внутри плескается жгучая вишнёвая настойка. Перед ним живой мальчик, и он наверняка тоже волнуется. Он пересел к Антону на колени и сам потянулся за поцелуем, двигаясь по наитию, велению сердца, на эники-беники. Антон не сопротивлялся, потому что слегка выпал в осадок. Всё, на что хватило рефлексов, — придержать Диму за талию, чтоб не упал. Целоваться оказалось страшно, но азартно — Антон постоянно пытался перехватить инициативу, пока Дима скользил языком по его небу. Пальцами он слегка поглаживал Антона за ушами. Помнил, что ему так нравится. От ласк Антон дышал всё медленнее, всё глубже, позволяя Диме прикоснуться к его энергии и почувствовать странную, непривычную смесь напряжения и расслабления. Это даже возбуждало — тайком подслушивать чужое тело и понимать, что в твоих руках оно превращается в зефир. Дима думал о том, что ещё не сделал в жизни: не попробовал французские чипсы, не дочитал серию про Фандорина и не потрахался. Всё просрал. Жалко пиздец. Особенно чипсы. Антон под ним пытался контролировать себя и сраное головокружение — ему во что бы то ни стало надо сохранять разум. Но умелые пальцы Димы на висках так славно разгоняли мысли, а его бедра так приятно согревали ладони, что мысли растекались горячими потоками по всему телу. Ни разу Антона не целовали столь сосредоточенно, словно изучали новый боевой прием. Дима делал движение языком, открывал глаза, чтобы посмотреть на реакцию Антона, и двигался дальше. Было немного смешно от такого тщательного исследования, но лишь до тех пор, пока Дима не сделал странный круг кончиком языка, после которого по телу пробежали мурашки. Дыхание перехватило, и он издал нечаянный тихий стон. Дима замер на секунду, а затем повторил круг, ещё и ещё, пока Антон совершенно не потерялся в пространстве. Тогда Дима с причмокиванием отстранился, утыкаясь лбом в лоб Антона: — Никогда не смейся надо мной, — прошептал он. — Я всегда знаю, что делаю. — Я больше не буду, — Антон свёл брови домиком. — Я тоже. Антон разочарованно вздохнул. Дима поправил прядь волос, которая спадала Антону на глаза, и оглядел его лицо со светлой грустью. — Ты будешь хорошим вожаком, — вдруг сказал Дима. — Береги стаю, ладно? Антон понял его по микроизменению тона. В таких ситуациях он обычно соображал стремительно, но сегодня Дима оказался быстрее — во многом потому, что скрыл запах волнения. Стоило Антону дёрнуться, Дима произнёс «Спи» и коснулся пальцами его лба. — Сука. Глаза Антона медленно и печально закрылись, голова рухнула назад, как тяжёлая гиря. Руки ослабели и больше не держались за ноги Димы. Он мерно засопел. Дима слез с него, привёл себя в относительный порядок, выплеснул содержимое стаканов под землянику. Снял с себя заклятие невидимости и пошагал через тусовку к раскидистому дубу по другую сторону от скамьи. Там он нашёл Арсения, меланхолично разглядывающего неполную луну. — Получилось? — искоса поглядел он, заслышав шаги. — Он пытался меня усыпить, — возмущённо произнёс Дима и прошёл мимо, разыскивая впотьмах заготовленные медицинские носилки. Арсений вздохнул и снова посмотрел на неполную луну. Интересно, будь у неё лицо, она хотела бы смотреть на Землю?~•~
Вместе они перенесли Антона на кровать, чуть не ударив затылком об косяк. Волк хмурился во сне, и Арсений воспринимал его сонное беспокойство как немой укор — если бы с ним так поступили, он бы таил злобу до конца послесмертия. — Ну и зачем было усыплять? — тихо спросил он, укладывая Антона на кровать ровно, как покойника на обращении. — Он бы устроил бучу на церемонии, а ещё хуже — поплёлся бы следом. — Дима присел на краешек постели спиной и сгорбил плечи. — Я предупредил Марию Александровну, чтобы за ним завтра проследили. — А Эмир и Ира? — Мы продумали много вариантов. Они решили, что отправятся за мной, как только найдут зачинщика. — А как решил ты? Дима коротко пожал плечами. — Макар и Рустам растащат их по комнатам в конце праздника. На всякий случай. Арсений присел рядом, подперев плечо Димы. За окнами слышался ритмичный бит, вспыхивали фиолетовым магические шарики, но, попадая в покои, волны света и музыки затихали, оседая тенями хмеля на холодном полу. Опьянение праздником быстро выветрилось из организма, хотя на языке ещё оставался пряный вкус первой положительной. Антон вздрагивал во сне. — А я? — глухо спросил Арсений. — Что ты? — нахмурился Дима. — А меня почему не усыпил? Вдруг тоже за тобой ринусь? — О нет, — расслабился Дима. — Они действуют на эмоциях, а ты их лишён. Не думаю, что тебе вообще приходила в голову такая идея. Арсений упёрся ладонями в каркас кровати и опустил голову. Дима задумчиво смотрел в стену. — Этот туман… — протянул он. — Столько лет посылает нам кошмары, как Ктулху, столько легенд ходит, столько отстойных страшилок… Хоть узнаю, как обстоят дела на самом деле. — Я не Антон, — резко сказал Арсений. — Я понимаю, что есть что-то ещё. — Ты не Антон, — кивнул Дима. — Есть что-то ещё. Они немного посидели в тишине, пока Арсений собирался с мыслями. Чем дольше длилось их молчание, тем больше Арсений слышал воду в ушах — так звучат измерительные устройства на океаническом дне. Кажется, он слышал это в National Geographic. Через некоторое время он встал с кровати и направился к выходу. — Я не ударю тебя в спину, — громко сказал Дима. Арсений обернулся. Дима сложил брови домиком, как Антон, смотрел тревожно и слегка неуверенно. — Пару дней назад ты ляпнул, что всегда ожидаешь от меня ножа в спину. Арс, я… Понимаю, верить колдуну — так себе идейка, но я именем своим клянусь, клянусь кровью своей, что не предаю тех, кто верен мне. Я нападаю только в отместку, а если кусаюсь, то только любя. Дружить без доверия невозможно, неужели… Он говорил дальше, но Арсений отключился. Впервые после смерти он почувствовал то слабое и беспомощное внутри, что живые люди называют сильной эмоцией. Она как яд заполонила голову, расщепила нейроны и оставила мозги пустыми. Она надавила на голосовые связки, мешая говорить. Первые секунды он глупо пялился на Диму, переосмысляя его маленькую серьезную фигурку, тонкую рубашку и чёрные чётки. Дружить? Дима тысячу раз говорил о дружбе, но только на тысячу первый Арсений воспринял его слова всерьез. Будет ли предательством по отношению к Серёже дружить с колдуном? Будет ли безопасным привязываться к смертному при неладах с божеством? Нет и нет. — Нет? — тихо переспросил Дима. — Почему? Видимо, он задал вопрос, а Арсений произнёс последнюю фразу вслух. Теперь он посчитает ударом, если Дима не вернется. Разбередить душу и исчезнуть — вот оно, настоящее колдунское свинство. — Возвращайся, — ответил он, развернулся и ушёл. Дима с минуту пялился на дверь, ожидая, что Арсений передумает и вернётся, чтобы вместе с ним поглазеть на пустую каменную стену. В его присутствии он чувствовал себя увереннее, но, оставшись наедине с собой и сопящим Антоном, вновь услышал ускоренный бит сердца. Где-то на рассвете в комнату постучались.