***
– Отлично, Йерими, – улыбнулась Суён, глядя на то, как мяч попал точно в корзину. – Ты тоже отлично справляешься, Ёджин. – Я знаю, – гордо ответила Им. – Кто бы сомневался. Хасыль, можешь проследить за ними? – Конечно. Впервые Суён стала заниматься с группой начальной и средней школы год назад, когда директор сделал это её очередным дисциплинарным наказанием. Она думала, что это будет пыткой, но оказалось, что эти дети вполне себе милые, а Хасыль, – их наставник, – и вовсе очаровательна. Поэтому, когда срок наказания закончился, Суён не ушла, а осталась на должности помощника старшего тренера, но на этот раз официально. А через месяц им стала помогать и вернувшаяся из Полицейской Академии Кахэй, её давняя подруга. – Эй, офицер, – улыбнулась Суён, когда Вон подошла к ней с бутылкой холодной воды. – Как вечер? – Был бы лучше, если бы не твои синяки. С кем ты опять подралась? – Просто парочка гомофобов. Забей. – Я не хочу однажды получить заявление на тебя, Ха Суён. – Не получишь, – резко ответила она. – Что там с делом Хёнджин? Кахэй похлопала по месту рядом с собой, приглашая Суён сесть. – Я звонила в опеку, чтобы проконсультироваться, но мне прямо сказали, что, если я напишу заявление, то никто не будет им заниматься, потому что Хёнджин скоро исполнится восемнадцать, и она перестанет быть частью их работы. – Ублюдки, – пробормотала Ха. – А обычная проверка? – Он чист, – пожала плечами Кахэй. – Не злись, Суён, но с точки зрения закона и всего остального он настоящий ангел – ветеран с боевыми наградами, активист и так далее. Если Хёнджин не напишет заявление, то я не смогу помочь. У меня просто нет таких полномочий. – То есть ты начнёшь делать что-то, только если он забьёт её до смерти?! Суён понимала, что это звучало слишком грубо, но ничего не могла с собой поделать. Она ненавидела такие ситуации. Слишком тяжело было осознавать, что ты бессилен, и просто смотреть. Что, если прямо сейчас этот урод избивал Хёнджин? Что, если бы завтра он допился до такого состояния, что прострелил бы ей голову? – Суён, пожалуйста, успокойся. Ты же знаешь, что я злюсь так же сильно, как и ты, но на самом деле ничем не могу помочь. У этого парня куча друзей в участке, и они уважают его, потому что он бывший солдат с боевыми ранами. Если я решу сделать что-то без законных оснований, то меня уволят. – Но… но… – Я найду способ, обещаю, – Кахэй провела пальцами по разбитым костяшкам Суён. – Как? – Рано или поздно он сделает что-то незаконное: начнёт стрелять в заповеднике или не продлит лицензию на оружие. Это не так весомо, но мне будет достаточно, чтобы начать дело. – Спасибо. – Это моя работа, Ха, – улыбнулась Кахэй, поправляя волосы Суён. – Просто попытайся немного расслабиться, ладно? Займись своими проблемами. – Хорошо.***
Ровно в десять вечера Суён остановила машину на уже знакомой поляне на окраине леса. Воздух был свежим, как и всегда после дождя, в мокрых траве и листьях стрекотали сверчки и цикады. Услышав тихие шаги, Ха усмехнулась и повернулась в сторону высоких кустов. – Что привело сюда такую очаровательную малышку? – Рассмеялась она, когда Джиу вышла на поляну. – Это несмешно. – Как скажешь. Садись. Прежде, чем Суён успела сделать хотя бы что-то, Джиу накрыла её руку своей, переплетая их пальцы. Она выглядела очаровательно: волосы чуть кудрявились от влажного воздуха, серая толстовка на размер больше висела на стройном теле. Ха подумала, что на секунду могла бы представить, что они не в её машине на какой-то поляне, а на диване перед телевизором, спорят, что посмотреть сегодня вечером. – Мы можем поговорить? – Смотря о чём. – О тебе, – пробормотала Джиу, смущённо наклоняя голову. – Точнее о том, что сегодня произошло. – Блять… – выдохнула Суён. – Ты серьёзно? – Суён, пожалуйста! Ха крепче сжала в руках руль, стараясь дышать ровнее. Почему она решила поговорить об этом? Они не были даже друзьями, так какого хера Джиу решила, что может читать ей нотации? Возомнила себя спасительницей, матерью Терезой? – Уходи. – Что? – Уходи! – Громче повторила Суён. – Ты мне никто, чтобы мы могли говорить об этой херне, так что, пожалуйста, просто исчезни, блять! – Я хочу помочь… – Я не нуждаюсь в твоей помощи! Она видела, что в уголках глаз Джиу начали скапливаться слёзы, но ничего не могла с собой поделать. Ким не любила её и никогда бы не полюбила, так что было легче просто отогнать её от себя, послать к чёрту и надеяться, что она не вернётся. Ха не хотела делать ей больно, но… Чёрт, она просто вела себя как отвратительный человек, которым и была на самом деле. Джиу, вытирая рукавом слёзы, выбралась из машины. Через минуту темнота поглотила её, и Суён наконец смогла позволить себе откинуться на кресло. Слёзы текли по её лицу, руки тряслись, а ненависть вместе с кровью быстро разливалась по телу. – Какая же ты сволочь, – сказала она самой себе. – Ненавижу… Я тебя ненавижу… Ха вышла на улицу, роясь по карманам в поисках сигарет, но не могла найти. Она металась по поляне как разъярённый зверь, рыча себе под нос и почти сгорая от злости. Нужно было сделать хотя бы что-то, избавиться от обжигающего чувства внутри. – Сука! – Суён резко ударила кулаком по ближайшему дереву. Кожа на костяшках лопнула, и она почувствовала лёгкую боль. Но ей внезапно стало легче. – Сука! – Она ударила её раз, но сильнее, чтобы выступила кровь. – Сука… Сука… Сука…***
Джинсоль жила в красивом доме почти у самого леса с большими панорамными окнами и очаровательным розовым ковриком у входной дверь. Огромная гостиная была обставлена удобной и очень дорогой на вид мебелью и техникой последнего поколения. На стене висели семейные фото, – Джинсоль и два мужчины лет сорока. – Мои отцы, – объяснила сама Джинсоль, когда кто-то из гостей спросил об этом. – Располагайтесь здесь, не стесняйтесь. Папа сказал, что на весь вечер дом в нашем распоряжении. – Мистер Чон куда-то уехал? – Поинтересовалась Хёнджин. – Нет, он в своём кабинете, но не волнуйтесь, там отличная звукоизоляция, он нас не услышит. Суён не могла оторвать взгляд от этих фото. Они явно были сделаны в разных местах: в горах, на озере, даже в пустыне, но на каждой и та пара, и Джинсоль широко улыбались. Они были по-настоящему счастливы. Когда привезли пиццу, они уселись вокруг кофейного столика с алкоголем. Джинсоль и Чонын как обычно рядом, держатся за руки, слева Джиу, потом Хиджин и Хёнджин и наконец сама Суён с Хеджу и Чевон. – Во что будем играть? – Не знаю. В «Закончи предложение»? – Звучит здорово, – кивнула Хёнджин. – Ты когда-нибудь играла, Хиджин? – Неа. – Вообще правила очень просты – кто-то начинает предложение, а ты должна его закончить. Но отвечать нужно честно. Если не хочешь, то выпиваешь шот. – О, это как «Правда или Действие», но без действия. – Именно. Начинай, Джинсоль. – Хорошо, Чонын, ты…***
Спустя час каждый из них был уже слишком пьян, чтобы даже пытаться утаить что-либо. Вопросы были по большей части безобидными, но достаточно пошлыми. Впрочем, это скорее веселило, чем раздражало, пока Чонын вдруг не повернулась к Джиу и не спросила: – Итак, ты до сих пор встречаешься в Йонасом, потому что… – Я его люблю, – резко ответила Ким, наклоняя голову, чтобы скрыть покрасневшие щёки. – В этой игре нельзя врать. – Я не вру. – Ага… А я гетеро. В любом случае, неважно. Твоя очередь. – Ладно… Хиджин, ты переехала сюда, потому что… – Подумала, что так будет лучше для моего отца, – Суён заметила, как рука Хёнджин накрыла ладонь Хиджин. – Моя мама недавно умерла, и он был очень… очень… в плохом состоянии. – Мне жаль. – Это просто игра, я могла не отвечать, – отмахнулась Чон. – Хёнджин, твой первый поцелуй был… – С Джинсоль, – пожала плечами Ким. Брови Чонын удивлённо взметнулись вверх. Она посмотрела на свою девушку так, словно видела её впервые, и нахмурилась. – Нам было по четырнадцать, детка, – попыталась объяснить Джинсоль. – Мы просто учились друг на друге. – И ты тогда отвратительно целовалась, – хмыкнула Хёнджин. – Кто бы говорил. Ты прокусила мне губу. – А ты поцарапала мне язык брекетами. – Я пыталась быть страстной! – Ну, у тебя не получилось, – подытожила Хёнджин.***
Спустя ещё полчаса и три упаковки пиццы они легли на пол в кучу одеял и подушек, любуясь потолком, сделанным в виде звёздного неба. – Мой папа проектировал этот дом. Он сказал, что так выглядело небо в тот день, когда они с папой меня удочерили. – А где твой второй отец? – Спросила Суён. – Умер три года назад. Рак мозга. – Прости… – Ничего страшного, – улыбнулась Джинсоль. – Он всегда говорил, что смерть не конец, а просто переход в другой мир, чуть более счастливый, чем этот. Перед эфтаназией он сказал, что обязательно дождётся нас там, а пока мы должны прожить очень долго, чтобы потом рассказать ему интересные истории. – Моя мама тоже умерла от рака, – пробормотала Хиджин. – Она очень долго болела, почти двенадцать лет. Краем глаза Суён заметила, как Хёнджин накрыла ладонь Хиджин своей, будто успокаивая её. – Мой отец погиб, когда мне исполнился год, – в одно мгновения все взгляды оказались прикованы к Ха. Она сделала ещё один глоток пива, собираясь с силами, а затем тихо продолжила: – Он был военным, командовал отрядом пехоты, считался хорошим офицером. Сразу после моего рождения его отправили в командировку в Ирак. Во время патруля машину, за рулём которой он сидел, расстреляли. Зато теперь я наполовину диснеевская принцесса. Хеджу, Хёнджин и Чонын фыркнули, почти сразу смущённо прикрыв рты руками. – Да ладно, это хорошая шутка, – кивнула Хиджин. – Я похожа на Бэлль. – А я на Жасмин, – рассмеялась Джинсоль, целуя Чонын в щёку. – Ты мой Алладин. – Сука, я либо генерал Шанг из «Мулан», либо Тарзан! – Наигранно возмутилась Суён, заставляя остальных девушек засмеяться. – Кто-нибудь ещё из «клуба принцесс»? – Мои родители хоть и мудаки, но всё же оба живы, – пожала плечами Хёнджин. – То же самое, – кивнула Хеджу. – И у меня, – сказала Чевон.***
Открыв окно, Суён сделала глубокий вдох, наслаждаясь ощущением прохлады на разгорячённой коже. Разбитые костяшки, уже немного зажившие, всё ещё побаливали, но за эти пару дней Ха научилась не обращать на это внимания. Она привыкла к этому, как к любой другой эмоции и просто предпочла забыть весь тот день. – Эй? – Услышав знакомый голос, она обернулась. – Эй. – Хочешь побыть одна? – Смущённо спросила Джиу. – Можешь остаться, если хочешь. Ким встала рядом, изучая оставшиеся на ногтях кусочки белого лака. Суён понимала, что должна извиниться, но не знала, что сказать. Она вышла из себя? Определённо. Она была виновата? Да. Но… Всегда было это дурацкое «но». – Джиу. – М? – Прости меня за тот случай на днях. Я не должна была так тебя выгонять. – Я тоже была виновата. Ты права, мы никто друг для друга, и я не могу говорить с тобой о том, о чём ты не хочешь. – Ты просто хотела помочь, это нормально. Это даже мило, – на губах Суён появилось слабое подобие улыбки. – Просто… мне на самом деле не нужна помощь. – Если ты так говоришь, то хорошо, этого больше не повторится. – Джиу… Мир замер, когда Джиу прижалась губами к губам Суён. – Давай не будем говорить прямо сейчас, – прошептала она, тяжело дыша. – Просто поцелуй меня. – Если ты просишь, детка. Они снова встретились губами, и Ха медленно вползла языком в рот Джиу, углубляя поцелуй. Её руки опустились на талию Ким, мягко сжимая её, а затем ниже, под короткую юбку-солнце. – Тебе придётся вести себя тихо, – прошептала Суён, целуя её в шею. – Я-я сделаю в-всё, что хочешь, только н-не останавливайся, пожалуйста…