***
Первое, что почувствовала Джиу, когда вышла из ванной, – приятный аромат яблочного пирога, плывущий по дому. Мама, напевая что-то себе под нос, готовила торжественный ужин, значит, скоро должны были прийти гости. Джиу даже не гадала, она знала, что это будет Йонас и его семья. Слова Чонын кроваво-красной бегущей лентой проплыли перед глазами. Он правда продал её? – Привет, мам. – О, милая, добрый вечер. Не слышала, как ты вернулась. – Да, я… эм… пришла, когда тебя не было. – Ты не осталась у Чонын? – Она была слишком занята домашней работой, – соврала Джиу. – Что на ужин? – Лазанья и яблочный пирог. Поможешь накрыть на стол? – Конечно! Отец и гости приехали примерно через десять минут и сразу же сели за стол. Они выглядели довольно, особенно папа, который даже позволил себе несколько раз рассмеяться. Это было настолько не в его стиле, что Джиу вздрогнула. – Так значит ты собираешься открыть своё дело? – Да, сэр, – кивнул Йонас. – У меня уже есть классные идеи, но мне нужно чуть больше опыта. – Уверен, что ты справишься. – Спасибо, сэр. Джиу нравилось, когда отец забывал о ней. Пусть даже на минуту, но это давало ей невероятное чувство настоящей свободы. Он больше её не контролировал, не следил за ней, не спрашивал о каждом шаге. Она могла делать всё, что хотела, – встречаться с девушками, пить, смотреть те дурацкие сериалы с CW, и он бы не смог ничего сделать, но… Чем чаще отец забывал о ней, тем разочарованнее становилась Джиу, когда понимала, что на самом деле никогда не будет по-настоящему свободна. Родители давно стали частью её жизни, приковали к себе самыми крепкими цепями, проникли под кожу. Она была слишком привязана к ним, чтобы когда-нибудь оставить. – На самом деле я ещё очень заинтересован в писательстве, сэр, – Джиу вздрогнула, когда почувствовала, как пальцы Йонаса, – короткие и толстые, – скользнули по её ноге к краю юбки. Ей не нравились эти прикосновения, всё было так неловко и грубо, будто он не знал, что делать. С Суён всё всегда было по-другому, даже в первые разы, когда комфорт был последней вещью, о которой они вообще думали. Ха оставалась нежной, даже пыталась заботиться, получалось, конечно, не очень, учитывая, сколько раз Джиу падала на пол или ударялась головой. – И ещё… Ким осторожно сбросила его руку и вернулась к обеду. Плевать, они здесь ненадолго.***
Ужин уже подходил к концу, когда разговоры за столом прервала громкая трель дверного звонка. Мама, смущённо улыбнувшись, ушла, а через минуту попросила Джиу выйти в прихожую. – Это Чонын, – объяснила она. – Наверное, по поводу домашнего задания. Это недолго. – Очень надеюсь. Ты же знаешь, что твой отец не любит, когда кто-то пропускает ужины. – Да, мам. Папа всегда вёл себя так, будто их семейный ужин был в разы важнее даже каких-нибудь королевских балов в Версале. Ему нравилось чувствовать себя главным, – наверное, он думал, что выглядит как могущественный патриарх, глава семейства, – но на деле больше напоминал петуха на насесте. Это злило Джиу, но она знала, что никогда не сможет ему возразить. – Хэй, – кивнула Чонын, прислонившись к дверному косяку. – У меня мало времени. – Я уже поняла. Я… – она сжала ладони в кулаки. – Я хотела извиниться. Ну, за ту херню, которую сказала тебе сегодня. Если ты говоришь, что Йонас – тот, кого ты искала, то я не могу с этим спорить. Я могу быть только счастлива за тебя. – С-спасибо, наверное… – Он всё ещё не нравится мне, но, если ты счастлива, я могу потерпеть. – Я обещаю, что больше не буду пытаться подружить его с тобой. – Надеюсь, – хмыкнула Чонын. – Что, может обнимемся? – Да, почему бы и нет? Иногда объятия Чонын казались Джиу самым безопасным местом в мире. Эта девушка была рядом и когда она в первый раз разбила коленку, и когда в первый раз пошла на танцы, и когда стала чирлидером. Они вместе, держась за руки, проходили через новые встречи и тяжёлые расставания, первую любовь. Джиу любила Чонын больше, чем собственных родителей, Йонаса и всех людей вместе взятых. – Прости меня, детка. – Ничего, – пробормотала Джиу в плечо подруги. – Я… Я, наверное, даже могу тебя понять. Я чувствовала себя так же, когда ты начала встречаться с Джинсоль, но теперь она даже кажется мне милой. Может, и у вас с Йонасом так получится? – Никогда. Джиу могла бы простоять так целую вечность, но слышала голос отца. Он уже говорил о политике, а значит, был немного пьян, и наверняка скоро начал бы рассказывать о своём положении в местной церкви и прочем дерьме. Это злило, но выбора в любом случае никогда не было. Она должна была вернуться. – Увидимся в школе? – Конечно. Когда Джиу вернулась, папа расплылся в своём кресле как растаявший восковой пластилин. Он пьяно улыбался, пока его гости беседовали о чём-то возвышенном. Конечно, если бы Бог не был так милосерден, геев бы не существовало. Конечно, тот парень, – отец Джинсоль, – большой грешник, который растлевает приёмную дочь. Конечно, всех вокруг, кроме них, – самых главных святош, – следовало бы уже давно отправить в ад.Конечно…
Джиу чувствовала, как противная слизь поднималась от живота к горлу. Она ненавидела всё это до самого последнего миллиметра, но уйти не могла. Отец бы не позволил, мама не пережила. В конце концов, это ведь не так сложно, просто делать то, что просят, верно?***
– Алло? – Хриплый голос по другую сторону невидимого телефонного кабеля заставил Джиу вздрогнуть. – Привет. – Джиу? Что-то случилось? – Я не могу позвонить просто так? – Ну, точно не мне, принцесса. – Сейчас я могу позвонить только тебе. – Слушаю, – ответила Суён. – Не о чем говорить. Я просто устала и хочу расслабиться. Ты тот человек, к которому я обычно для этого прихожу. – Другими словами, ты хочешь, чтобы мы занялись сексом по телефону? – Её тон внезапно стал серьёзным. – Не слишком ли грязно для такой милой христианской девочки, а? – Не твоё дело. Ты можешь либо продолжить, либо отключиться. – Ну, я люблю рисковать. Устройся поудобнее детка, я начну, когда ты будешь готова. Джиу почувствовала, как ускорилось сердцебиение. Это на самом деле происходило, она звонила Суён, чтобы заняться с ней сексом по телефону. Год назад за одну только мысль об этом она бы подставила руки под струи кипятка, но сейчас… Всё изменилось. – Готова. – Ох, в моей голове прямо сейчас так много мыслей о тебе, Ким Джиу. Действительно много мыслей. Нужно выбрать самые интересные… Представь, что мы остались одни. Типа совсем одни – ни твоих родителей, ни этого парня, никого, кроме нас. – Только ты и я? – А ты хочешь добавить кого-то? Я могу пригласить… – Нет! Нет, только мы! – Хорошо, принцесса, только мы…***
– Чтение по ролям? – Недоверчиво спросила Суён, когда учительница положила перед каждым небольшой сценарий очередной пьесы. – Мы должны делать это по школьной программе? – Нет, – улыбнулась преподавательница. – Но школьный театр скоро ставит пьесу, и мне поручено найти актёров. – А причём здесь мы? – Уверена, что вы очень талантливым. К тому же, если вы согласитесь поучаствовать в постановке, я добавлю это в ваше резюме для колледжа. – Значит я тем более могу быть свободна, – усмехнулась Суён. – Да, тебе для поступления в колледж не поможет даже победа на чемпионате страны. Джиу пожалела о том, что сказала это, в тот же момент, когда последнее слово вылетело из её рта. Суён наклонила голову, смотря на неё нечитаемым взглядом, и слабо улыбнулась. Она не парировала, не пыталась задеть в ответ, просто молчала, и это почему-то беспокоило больше, чем любая колкость. Суён что, стало на неё наплевать? – Ладно, я всего лишь хочу, чтобы вы прочитали пару реплик. Тех, кто мне понравится, я приглашу на прослушивание. Вот и всё. – Тут только признания в любви, – заметила Суён. – Это романтическая пьеса, – пожала плечами учительница. – Джиу, как насчёт тебя? Ким вздрогнула. – Ох, я… я не уверена… – Всё в порядке, просто попробуй. – Ладно… «Дорогой!», – тошнота уже подступала к горлу. – «Дорогой, я люблю тебя… я знаю, что это глупо, но всё равно не могу ничего с собой поделать. Я понимаю, но… Ох». Это звучало так фальшиво, как Джиу и ожидала. Чёрт, она никогда не считала себя актрисой. По правде говоря, если бы у неё был выбор, она бы остановилась на режиссёрском кресле или, в крайней случае, микрофоне ведущего, но точно ни на актёрстве. Чёрт, да даже танцы нравились ей больше! – Я уверена, что ты можешь лучше, Джиу. – Нет, мэм, это определённо не моё. – Нужно только постараться, – не унывала учительница. – Представь, что ты говоришь это человеку, которого любишь! Это всегда помогает. Джиу с трудом подавила усмешку. Она едва ли знала, что такое любовь. Йонас был удобен, но не более, и Ким не любила его, а других людей в её жизни просто не было и быть не могло. Кому она могла бы сказать такое? – Всё равно нет, мэм. – Ладно, я не имею права тебя заставлять. Суён, попробуешь? – Хорошо. «Дорогой»… Джиу не хотела этого признавать, но у Суён получалось так трагично и в то же время красиво, что слёзы сами появлялись на глазах. Она просто читала, не отрывая взгляд от листа, но её голос делал невероятные вещи. Суён на самом деле любила и страдала от собственных чувств, и это почему-то безумно злило. – А тебе, как я вижу, есть кого представлять, – пробормотала Джиу себе под нос. Она не ожидала, что Суён услышит, но та повернула голову и равнодушно ответила: – Есть. К сожалению.