Суён бы соврала, если бы сказала, что не знала, что это рано или поздно произойдёт. В последнее время она чувствовала себя отвратительно. Ей то и дело снились кошмары: мёртвый отец с окровавленным лицом, Хеджу с кровоточащими порезами от локтя до запястья, Хёнджин с дыркой от пули во лбу. Во сне её окружали взрывы, над головой свистели пули, пролетали осколки и беспрерывно лилась кровь. Попадая на кожу, она застывала отвратительной коркой, жутко воняла. Суён пыталась сдирать её ногтями, но они ломались, а крови становилось только больше. Она почти тонула в ней.
После этого Ха даже не пыталась уснуть. Плеснув на лицо немного холодной воды, она спускалась в подвал и молотила стены. Сбитые руки болели, но на душе становилось легче. Это напоминало о том, что она ещё здесь, жива, как и мама с друзьями, что с ней всё в порядке. По крайней мере физически.
Иногда, когда жить особенно не хотелось, Суён закатывала рукав и рассматривала бледный шрам на запястье. Она оставила его очень давно, когда была глупой и жила с отчимом. Это был тяжёлый день: девушка, которая ей нравилась, внезапно с улыбкой заявила, что на последней вечеринке переспала с парнем, мама накричала из-за неубранных бутылок, отчим снова изгадил ванную рвотой. Всё осело на плечи, и Ха просто не выдержала. Но когда под металлом лезвия появилась кровь, она испугалась и бросилась к скудной аптечке. К счастью, ни мама, ни сестра ничего не узнали, а потом отчим сломал ей руку, и шрам удалось списать на него.
Этот день тоже был мерзким. Учитель накричал из-за пропусков, количеством переваливших за второй десяток, мерзкий парень Джиу снова почти двадцать минут засовывал язык ей в глотку на глазах у всей школы, Хёнджин появилась на уроке с разбитыми костяшками. Суён знала, что она подралась. Кахэй рассказывала, что прошлым вечером их вызвали на драку в переулке у бара. Приехав, они нашли на земле двух избитых парней, которые, придя в себя, отказались писать заявления. Ха видела Хёнджин у этого бара, но ни слова не сказала Кахэй. У Ким и без этой драки было достаточно проблем.
– Сегодня я забью больше, чем ты, – рассмеялась Хёнджин, когда они вышли на поле.
– Ну, можешь попробовать, но я уверена, что ты проиграешь.
– Посмотрим, капитан.
До второй половины игры всё шло хорошо. У Суён получалось держать себя в руках, и их соперничество с Хёнджин было скорее шутливой перепалкой щенков, чем реальной дракой, но затем зал вдруг стал кроваво-красным. Ха почувствовала, как гнев поднимался от живота выше, к голове. Почему Джиу целовалась с этим ублюдком? Разве он был так хорош? Разве Суён не казалась ей хорошей парой? Она заботилась о ней два грёбаных года, пыталась меняться, подстраиваться под неё, а взамен получала только слова о том, что они друг другу никто. Да, Ха первая сказала ей об этом, но, чёрт подери, она была зла, а потом даже извинилась! Неужели у Джиу не было мозгов, чтобы понять, что она любила её с первой встречи?!
«Бесит!» – Прорычал внутренний голос. Суён начало казаться, что её кровь кипит. – «Ненавижу! Как же я, блять, себя ненавижу!»
Тело само рванулось вперёд. Мяч сам собой появился в её руках, а весь мир исчез. Осталось только кольцо соперников. Кажется, Суён врезалась в кого-то, потому что плечо внезапно заболело, но тренер не сказал ни слова. Впрочем, даже если бы и сказал, Ха послала его нахер.
Она почувствовала на губах привкус крови только после того, как мяч пролетел через кольцо. Чистый трёхочковый.
– Суён, блять, – Хёнджин тут же бросилась к ней, пристально рассматривая нос. – Тебе следовало быть осторожнее. Кажется, он не сломан.
– Плевать. Скоро закончится.
– Ни черта подобного! Немедленно иди в раздевалку и приложи к носу что-нибудь холодное.
– С каких пор ты капитан, Ким Хёнджин?
– Я серьёзно.
– Ладно, – Суён зажала нос рукой, чтобы не пачкать кровью пол и спортивную форму.
В раздевалке было пусто. Ха села на скамейку, запрокинув голову. Во рту появился знакомый металлический привкус. В такие моменты она почему-то сравнивала себя с Лисом из «Маленького Принца». Её «приручили». На это потребовалось время, но сейчас она жить не могла без Джиу. Джиу стала её Маленьким Принцем, оставившим её где-то на поле, чтобы снова улететь к своей Розе. Сперва она была просто одной из красивых девушек, которые встречались Суён на пути, а потом вдруг стала единственным, что имеет значение. В каждом человеке она неосознанно искала её, ждала, пока она закончит тренировку, по первому требованию приезжала на встречи. Да, это определённо было слишком, но Ха никогда не говорила, что здорова. На самом деле никто из них, наверное, не был по-настоящему здоров.
– Убери руку.
Услышав голос Джиу, Суён нахмурилась.
– Что?
– Убери руку, я обработаю твой нос.
– Это всего лишь царапина.
– На руках человека находится около 840.000 различных микроорганизмов, и примерно половина из них разносчики инфекций. Хочешь умереть в 18 от заражений крови, пожалуйста, но только не тогда, когда я рядом.
– Так, к слову, рядом ты бываешь не так уж и часто.
– Да, конечно, – беззлобно ответила Джиу. – Просто заткнись и не мешай мне.
– Как скажешь.
– Пластыри закончились.
– У меня в рюкзаке есть упаковка.
Суён поняла свою ошибку, только когда Джиу вытащила из рюкзака идеально-белый конверт с орлом в верхнем правом углу. Адрес гласил «форт Виктория, Вирджиния», а внизу красовалась надпись «ответ на запрос о поступлении на военную службу». Она забрала его сегодня по дороге в школу, хотела прочитать на большой перемене, но совершенно об этом забыла.
– Что это?
– Кирпич.
– Я же вижу, что это письмо.
– Зачем тогда спрашиваешь? – Пожала плечами Суён.
– Ты серьёзно? Армия? Нет, я, конечно, знала, что иногда ты можешь быть тупой, но никогда не думала, что настолько.
– Хватит, – Ха встала. – Если ты хочешь оскорблять меня, то делай это со своими подружками или парнем, а сейчас отдай мне письмо и просто уйди. Пожалуйста.
– Нет. Я… ты хоть понимаешь, насколько это опасно?! Или ты думаешь, что служить в армии значит все пять лет просидеть в форте где-нибудь в Вашингтоне?! Нет! Знаешь, сколько солдат не вернулось из Ирака?! 15851 человек! И в боях погибла меньшая часть, Суён! Большая часть покончила с собой!
– Перестань…
– Нет! Я не перестану, Суён! Армия – настоящая мясорубка! И если ты вернёшься, то едва ли придёшь в норму! ПТСР, панические атаки, боли от ранений… Тебе это нужно?!
– Какая тебе, блять, разница?!
– О, ну прости, что не хочу, чтобы ты умерла чёрт знает как!
– Я не хочу больше говорить об этом.
Суён сделала шаг к двери, но Джиу вдруг прижалась к ней, обнимая за талию и утыкаясь носом в плечо. Слёзы хлынули из глаз, оставаясь мокрыми пятнами на майке, и Ха неосознанно обняла её в ответ.
– Я волнуюсь за тебя, – призналась Ким, всхлипывая.
– П-правда?
– Да. Ты хороший человек, Суён, и я не хочу, чтобы ты умерла чёрт знает где и чёрт знает ради чего. Ты заслуживаешь большего, чем просто армия, понимаешь? Нормальной работы, семьи. Ты должна встретить хорошую девушку, жениться на ней, завести кучу детей. Я помню, ты говорила, что мечтаешь воспитать футбольную команду.
– Я тогда была пьяна, – рассмеялась Ха.
– И? Ты же всё равно этого хочешь, верно?
– Очень хочу.
Суён казалось, что мир остановился. Они просто стояли, обнявшись, пока за пластиковыми дверьми девочки танцевали и играли в баскетбол. И не было ни топот ног, ни пронзительного свиста, только они и приятный цветочный аромат духов Джиу. Ха думала, что могла бы простоять так целую вечность, но внезапно её вернул в реальный мир хриплый кашель Хёнджин.
– Не хочу прерывать вас, но девочки начали думать, что вы двое убили друг друга.
– Я сейчас выйду. Мы просто… ну… пытались остановить кровотечение.
– Да, я так и поняла, – усмехнулась Хёнджин. – Я передам, что ты придёшь минут через пять. О, и у меня есть запасная форма, если нужно. Возьми в шкафчике, код ты знаешь.
– С-спасибо.
– Без проблем, капитан.
***
Когда Суён вернулась домой, мамино пальто висело на крючке в прихожей, а по дому витал аромат картофельной запеканки с курицей и плавленым сыром. Раньше, когда Ха было лет десять, она считала такие дни праздниками. При маме отчим не пил, менял испачканную пивом одежду на чистые рубашку и брюки и даже играл с ними. В основном, конечно, в покер, но десятилетнему ребёнку вполне хватало и этого. Взрослея, она поняла, что такие дни ничем не отличались от обычных, просто, если мама возвращалась раньше, то готовила ужин, а значит – у Суён был лишний час для отдыха.
– О, тебя отпустили раньше.
– Я сама отпросилась, подумала, что давно должна была провести с вами время.
– Мы что-то натворили?
– Нет, – улыбнулась мама. – Почему ты так плохо думаешь обо мне?
– Я не думаю плохо, просто… ну… обычно, когда ты приходишь раньше, то отчитываешь нас за прогулы и плохие оценки.
– В этот раз я просто хочу поговорить. Хеджу приехала не с тобой?
– Она сказала, что проводит Чевон и вернётся домой пешком. Будет здесь где-то минут через пять. Не волнуйся, это абсолютно безопасная дорога.
– Проводит Чевон, – повторила мама, хмуря брови. – Они дружат?
– Да. Лучшие подруги навсегда или типа того.
– Только подруги?
Суён остановилась. Такие вопросы никогда не приводили ни к чему хорошему.
– Что ты имеешь виду?
– Просто… тебя не настораживает, что эта девушка почти каждый день у нас ночует? И всякий раз, когда я спрашиваю, где Хеджу, она проводит время с ней. Может, это, конечно, и дружба, но тебе не кажется, что они с Хеджу… ну… встречаются?
– Разве тебе не лучше поговорить об этом с Хеджу?
– Да, но сперва я просто хочу узнать твоё мнение. Я, конечно, не верю в то, что Хеджу может быть лесбиянкой, но всё-таки убедиться в этом не помешает, верно?
Тело Суён наполнилось жаром. Она встречала много гомофобов, но никогда не думала, что мама окажется такой же, как они. Чёрт, Ха никогда не просила у матери многого – всего лишь банальной родительской любви, такой же, как у остальных детей. Разве она была хуже, чем остальные? Разве не заслуживала этого?
– Ну, даже если Хеджу лесбиянка, это ведь ничего не изменит.
– Я понимаю, что ты любишь её, детка, но пойми, гомосексуализм это как болезнь. Лучше будет, если мы выявим это раньше, потому что тогда останется больше шансов её вылечить.
– Вылечить?
Когда Суён обернулась, Хеджу уже стояла в дверях, краснея от злости.
– Милая…
– Не называй меня так! Ты… ты считаешь меня сумасшедшей, чёрт возьми! Больной!
– В тебе говорят эмоции.
– Во мне говорит здравый смысл! – Хеджу сжала руки в кулаки. – Хочешь знать, лесбиянка ли я? Да! Да, чёрт возьми! И я люблю Чевон! И когда мы наконец-то свалим из этого сумасшедшего города, я женюсь на ней и забуду о тебе!
– Не говори так с матерью!
– Да какая ты, блять, мать?! Где ты была, когда мы убирали блевотину за твоим мужиком, когда тащили его в спальню, пока он покрывал нас матами, когда Суён орала от боли, истекая кровью?! Ну, скажи, где ты была?! Почему оставляла нас с ним?! Нечего сказать, да?! Тогда я скажу. Ты пряталась на работе и делала вид, что всё в порядке! «Да, он пьёт и ведёт себя как животное, но зато не поднимает руку, это же хорошо». Так ты думала и ничего не делала, потому что тебя это никогда не касалось. Ты возвращалась, когда он спал, а дом был чистым, и убеждала себя, что ничего не произошло, что мы счастливы, потому что у нас есть отец. Только мы не были счастливы! Я впервые почувствовала себя счастливой, когда встретила Чевон! Впервые! И какая же ты мать, если оба твоих ребёнка большую часть жизни провели в страхе за собственные жизни?! – Когда женщина опустила голову, Хеджу зло усмехнулась, обнажая белые зубы. – Ладно, я отвечу за тебя. Ты была плохой матерью и остаёшься ею сейчас. И ты мне больше не нужна. Наверное, следовало бы поблагодарить тебя за рождение, но, знаешь, лучше сдохнуть в утробе, чем родиться у такой, как ты.
– Хеджу, пожалуйста, успокойся, – Суён попыталась положить руку ей на плечо, но сестра оттолкнула её.
– Я абсолютно спокойна.
***
Мама уснула только к полуночи, и Суён, держа в руке тарелку с остатками запеканки, постучалась в дверь Хеджу.
– Заходи.
Она сидела на кровати, поджав под себя ноги, и смотрела на ноутбуке «Я видел Дьявола». Ха осторожно устроиласустроилась рядом.
– Поешь. Я знаю, что ты голодная.
– Спасибо.
– Не за что, – улыбнулась Суён. – Как ты себя чувстуешь?
– Как будто наконец-то смогла сорвать приросшие бинты. А она как?
– Злится.
– Извиняться не буду.
– Не извиняйся, – ответила Ха. – Ты права. Не везде, конечно, но в большей части. Она на самом деле была плохой матерью.
Хеджу кивнула.
– Да, но на самом деле есть одна вещь, за которую я ей действительно благодарна. Если бы не она, у меня бы не было старшей сестры. Спасибо, что всегда была рядом, Суён, даже если иногда я тебя бесила.
Ха почувствовала, как тепло заливает щёки. Она не знала, что её мрачная, но всё равно любимая сестра может говорить такие милые вещи.
– Я просто люблю тебя.
– Я тоже тебя люблю. Но не надейся, что я когда-нибудь скажу это снова.
– Конечно.
***
Дом семьи Вон всегда казался Суён маленьким филиалом рая на Земле. Мистер и миссис Вон, – очаровательные старички, эмигрировавшие из Китая около 40 лет назад, – обожали единственную дочь, а Кахэй в свою очередь любила их больше всего на свете. Да, кое-кто из школы смеялся над ней, но она никогда не обращала внимания. Эти ребята, – дети матерей-одиночек или безработных алкоголиков, – просто завидовали, и Кахэй прекрасно это осознавала.
– Ты останешься на ужин? – Спросила она, когда Суён прикрутила к книжному шкафу последнюю полку.
– Нет, извини. Хеджу вернётся домой в это время, не хочу оставлять их с мамой наедине.
– Она всё ещё злится?
– Скорее в ярости, – усмехнулась Ха. – И в шаге от того, чтобы выставить Хеджу из дома. Думаю, если бы меня не было, она бы выкинула её ещё в тот вечер.
– Мне кажется, если бы тебя не было, Хеджу сама бы ушла.
– Определённо. В любом случае, она права, и маме нужно это осознать. Конечно, прошлое она уже не исправит, но то, что происходит сейчас, в её руках.
– Уверена, что она хочет что-то менять? И что вам с Хеджу это нужно?
– Не знаю, – честно ответила Суён. – Хеджу, наверное, нет, но… Чёрт, я не знаю. В любом случае, это неважно. Я ухожу в армию в начале лета, а там не будет времени думать об этом дерьме.
Ещё раз осмотрев собранный шкаф, Суён подтащила к нему коробку с книгами. Кахэй всегда любила читать и успела собрать обширную библиотеку. Тут было много книг по медицине, криминалистике, древнегреческие трагедии и даже собрания сочинений Шекспира, но внимание Ха привлекло не это. Усмехнувшись, она взяла в руке неприметную на вид книгу в твёрдом переплёте.
– «Виноваты звёзды»? Серьёзно?
– Что? Я всё ещё верю в любовь.
– Разве эта книга о любви?
– Ну, для меня да, – пожала плечами Кахэй. – Разве ты не была влюблена?
– Это сложно. Полагаю, я просто не из тех людей, которые заслуживают любви.
– Ты? Ха Суён? Самая потрясающая девушка этого города?
– Ты не объективна.
– Любой, у кого есть глаза, будет думать так же. Посмотри на себя, Суённи, ты же грёбаный идеал. Красивая, умная, добрая, заботливая. Не будь я влюблена, то сделала бы всё, чтобы стать твоей девушкой.
– Не будь я влюблена, то сделала бы так же, – рассмеялась Ха.
– Знаешь, может, ты и не Огастус и Хейзел, но тоже заслуживаешь только самого лучшего. Ты должна быть как мои родители, понимаешь? Любовь на всю жизнь, вместе до глубокой старости. Только детей побольше. Ты же всё ещё хочешь футбольную команду?
– Очень.
– Тогда вперёд, Ха Суён! Я ещё напьюсь на твоей свадьбе!
