***
Хёнджин бы солгала, если бы сказала, что не чувствовала себя третьей лишней. Нет, вечеринка была прекрасна, – каждая из них задула свечи на собственном торт, приняла поздравления и подарки, а Чевон даже обняла всех так крепко, что кости немного захрустели. Всё шло действительно хорошо, но Ким думала, что чувствовала себя значительно лучше, если бы все вокруг неё не были так отвратительно сильно влюблены. Джиу и Суён сидели на диване, прижавшись друг к другу, и губы Ха почти касались уха Джиу, пока она нашёптывала ей шутки, от которых та мило хихикала. Хеджу и Чевон давили на кнопки джойстиков, пытаясь убить очередного монстра из какой-то видео-игры, а Джинсоль и Чонын… ну, как обычно танцевали, засовывая языки друг другу в глотки. Из-за любви, наполняющей гостиную, она казалась Хёнджин настолько розовой, что хотелось блевать. «Ох, да к чёрту вас», – подумала Ким. Она вышла на задний двор, полной грудью вдыхая холодный воздух. Скамейка на крыльце была пуста, и Хёнджин села на неё, поджав под себя ноги. Рука привычно залезла в карман за сигаретами, но Хиджин вдруг села рядом и осторожно спросила: – Можно? – Это твой дом, – напомнила Ким. – Но всё-таки… – Останься. Честно говоря… эм… я была бы рада, если бы мы посидели здесь. Вместе. – Правда? – Конечно, – Хёнджин искренне улыбнулась, и Хиджин подвинулась ближе, опуская голову на её плечо. – Спасибо. За вечеринку. – Это меньшее, что я могла сделать. Ты заставляешь меня чувствовать так много вещей. – Хороших, я надеюсь? – Очень хороших, – кивнула Хиджин. Красивый бледно-розовый цвет заливал её щёки, шею, уши, и Хёнджин вдруг почувствовала, как растёт её эго. – Всякий раз, когда я рядом с тобой, моё сердце начинает биться чаще, а телу становится так тепло, будто я опускаюсь в горячую ванну. Я чувствую себя так, будто моё сердце вот-вот выпрыгнет из груди, сломав рёбра. Я понимаю, что это звучит нездорово, но просто не могу подобрать более подходящих слов. Мне хочется заботиться о тебе, быть с тобой, защищать. Когда ты говоришь о том, что мечтаешь уехать, всё, о чём я думаю, – как сильно хочу поехать с тобой. Хёнджин неожиданно поняла, что ещё одно слово, и она определённо заплачет. Ладонь Хиджин легла на её руку, лаская так нежно, как только возможно, и чувство искреннего обожания захлестнула дрожащее тело Ким. Всё, чего она хотела, – защитить эту невероятную, нежную, словно подснежник, девушку, прижать её к себе и никогда больше не отпускать. Набрав больше воздуха в грудь, Хёнджин повернула голову, что сказать то же самое, но взгляд опустился на губы Хиджин. Они казались такими мягкими, манящими, и она, следуя странной уверенности, что всё идёт так, как должно, потянулась к ним. В ту секунду, когда их губы встретились, тело Хёнджин словно пронзил удар электрического тока. Её правая рука легла на щёку Хиджин, большим пальцем поглаживая бархатную кожу, а левая опустилась на талию. Прошла секунду, прежде чем Чон позволила себе стать раскрепощённее. Она открыла рот, позволив Хёнджин коснуться её языка. Они закружились в страстном танце, и Хиджин вдруг застонала, заставив Ким задрожать от возбуждения и отстраниться. – Воу… это было… вау! – Я старалась, – пробормотала Хёндижин – С днём рождения тебя, Ким Хёнджин. – С днём рождения меня.***
– Куда ты идёшь? – Спросила Хиджин, когда Хёнджин положила ладонь на ручку комнаты для гостей. – Спать. – Тебе не нравится моя комната? – Нравится, – усмехнулась Ким. – Просто я не знала, могу ли попросить остаться с тобой. – Можешь, конечно, – улыбнулась Хиджин. – Пойдём. Комната Хиджин была большой и очень уютной. На кровати размером king-size с розовым балдахином была постелено мягкое постельное бельё с белыми кроликами. Везде стояли мягкие игрушки, – очаровательные крольчата с пушистыми хвостами и розовыми носиками. Особое место занимала карта, из которой торчали ярко-красные флажки. Так Хиджин отмечала города, в которые хотела поехать, когда закончит школу. На стенах висели семейные фотографии с отцом, но взгляд Ким неожиданно зацепился за лицо красивой, но очень худой и бледной женщины в красивом красном берете. Она старалась улыбаться, но Хёнджин видела, что в уголках её глаз скопились слёзы. «Она хотя бы любила тебя, зайчонок», – подумала Ким, поглаживая Хиджин по каштановым волосам. – «Ты заслуживаешь всей любви мира. Жаль, что я не похожа на тебя». Она закрыла глаза, почти засыпая, но комнату осветил экран мобильного. Звонила Кахэй, и Хёнджин, осторожно выпутавшись из объятий Хиджин, вышла в ванную. Ким по опыту знала, Кахэй никогда не звонила по пустякам, особенно ей. – Да? – У меня плохие новости. – Кто бы сомневался. Что случилось? Кто-то снова повесился в лесу? Полиции нужен проводник? – Это касается твоего отца. Кое-кто из местных придурков в форме был у него и взял заявление. Он написал, что ты избила его. По всем подсчётам это тянет на срок, Хёнджин. Придурки говорят, что доказательств хватит, чтобы посадить тебя лет на пять или даже больше. Скажи, что ты тоже зафиксировала побои. – Я не помню. – Что?! Как ты можешь не помнить?! – Ох, ну прости, что не запомнила, фотографировали ли меня, когда я была без сознания! Хотя… хирург, отец Хиджин… он делал рентген и… да! Он фотографировал меня, чтобы потом сравнить фото с рентгеновскими снимками! – Если повезёт, сможем представить всё как самооборону. Блять, как же… твой папаша такой мудак. – Да, я знаю. Надеюсь, что пошла не в него, – грустно рассмеялась Хёнджин. Когда Кахэй положила трубку, Ким вздрогнула и закрыла глаза. Её губы дрожали в припадке безмолвной истерики, но она из последних сил пыталась держать себя в руках. Это всего лишь отец, он часто пытался испортить ей жизнь и каждый раз не получалось. И в этот раз тоже не получится. Хёнджин справится, у неё есть Кахэй, Джинсоль, Хиджин. – Снова будешь просить денег? – Прошипел мерзкий голос призрака за спиной. – Убирайся… – Ни за что. Признай уже, бороться бесполезно. Ещё немного, и он убьёт тебя, и никто не будет по тебе скучать, потому что ты слишком отвратительна, чтобы тебя любили. Слышишь меня, сука? Никому не нужна! – Отвали, – пробурчала Хёнджин, привычно хватаясь за пачку лезвий, лежащих на краю раковины. – Я нужна им. Нужна Хиджин и Джинсоль. И даже Суён. Слышишь меня?! Она провела лезвием по руке, чувствуя, как боль заливает запястье. Хотелось плакать, но слёз давно не было. Всё, что Хёнджин могла, – пристально смотреть на то, как ярко-красные капли, стекая с её руки, разбивались о кафельный пол.Ким взмахнула лезвием во второй раз…
В третий…
В четвёртый…
Она остановилась только тогда, когда увидела под рукой небольшую лужицу. Сил больше не было, на зато и мерзкий голос на время исчез. Убедившись, что дверь заперта на замок, Хёнджин взяла из аптечки мистера Чона антисептик и бинты. «Мне жаль, что беру это без спроса, мистер Чон», – подумала она, обрабатывая первый порез. – «И мне жаль, что я вообще веду себя так мерзко, я понимаю, что ваша дочь заслуживает лучшего, правда. Я обещаю, что сделаю всё, что в моих силах, чтобы ничего не испортить».