«Oportet vivere»…
Так сказал священник в конце речи на похоронах.«Надо жить»…
Чевон обещала, что постарается, что сделает всё, чтобы прожить жизнь так, как хотел бы папа – счастливо и ярко. Она обязательно увидит мир, узнает много нового, найдёт работу по душе и заведёт большую семью. Она будет радоваться каждому дню, потому что именно этого хотел отец. И он любил её, но иногда, как и говорила Джинсоль, одной только любви недостаточно. Чевон хотела закрыть глаза, чтобы ещё немного поспать, но на экране снова появилась фотография матери. Пак, нахмурившись, посмотрела на часы. Восемь утра? В выходные мама, как и мальчики, вставали не раньше девяти или десяти. Что-то случилось? Выбравшись из объятий Хеджу, она, накинув на плечи куртку, вышла на улицу. Крыльцо было покрыто тонким слоем снега, лёгкий холод пощипывал кожу, но Чевон не обращала на него внимания. – Алло? – Чевонни! – Голос мамы звучал веселее, чем обычно. – Привет, детка. Разбудила? – Да… – Извини, – рассмеялась женщина. – Я недавно проснулась, готовила для мальчиков завтрак и решила позвонить тебе. Я недавно видела в магазине миссис Сон, мы разговорились, и мне показалось, что она не очень довольна тем, как много времени ты проводишь в их доме. – Она тебе так сказала? – Нет, детка, мне просто так показалось. Их дом, конечно, больше нашего, но вы с Хеджу всё равно часто попадаетесь ей на глаза. Будь я на её месте, меня бы это, честно говоря, тоже беспокоило. – Суён говорит, что всё в порядке, – пробормотала Чевон, пряча свободную руку в карман. – Это чудесно, но вы ведь живёте не в её доме, а в доме её матери, и её мнение важнее. Ты так не думаешь? – Я думаю, что важнее всего мнение того, кто платит по счетам, и сейчас это Суён и Хеджу. – О, детка, ты ещё слишком маленькая, чтобы рассуждать о таких вещах, – даже не видя маму, Чевон знала, что она хмурилась. Мама никогда не повышала голос. Когда мама злилась, то улыбалась шире обычного, а её голос становился тягучим и приторно-сладким словно мёд или горячая карамель. Её руки фальшиво-ласково ложились на плечи, поглаживали, а потом сжимали так крепко, что на коже оставались пятна и следы от ногтей. – В любом случае, мне кажется, тебе следует как можно скорее вернуться домой и перестать волновать миссис Сон. Кажется, будто у тебя совершенно нет своего дома. Ты не думаешь, что это неправильно? Чевон почувствовала, как стыд постепенно заполняет тело. Да, наверное, мама была права. Она не появлялась дома с того дня, когда нашла папу. Похоронами занимались девочки, уборкой тоже, и Чевон не сделала ничего, чтобы помочь. Это был её отец, её семья, а она отнеслась к этому так, словно его смерть не имела значения. Нужно загладить вину, вернуться домой, заняться братьями и найти работу, чтобы помочь маме с ремонтом. Так будет правильно. – Я… я могу приехать сегодня. После обеда. – Отлично! Я приготовлю для тебя макароны с сыром. – Спасибо, мам. Чевон закрыла глаза, стараясь восстановить дыхание. Она не хотела уезжать, оставлять Хеджу, особенно сейчас, когда всё между ними наладилось, но мама была права. Из-за неё Хеджу ругалась с миссис Сон, постоянно выходила из себя и злилась. Из-за неё Суён проводила вечера дома, а не гуляла с подругами и тренировалась. Без неё их жизнь была проще, спокойнее. – Ты превратилась в ледяную статую? – Услышав голос Хеджу, Чевон выпрямилась. – Извини. – За что? – Она протянула Чевон белую чашку горячего какао с тремя зефирками сверху. – Подумала, что ты замёрзла. – Хиджин не будет против? – Она сказала, что мы можем чувствовать себя как дома, верно? – Пожала плечами Хеджу. – Пей, я потом вымою посуду. – Спасибо. – Так… кто звонил? – Мама. Хочет, чтобы я вернулась домой. – А ты? – Мне нужно это сделать. – Тебе? – Переспросила Хеджу. – Или твоей матери? Это звучит эгоистично, я понимаю, но мне нравится, что ты рядом. Я люблю тебя, но… ох… если ты хочешь вернуться домой, я готова помочь, но только если именно ты этого хочешь. Понимаешь, о чём я? Чевон посмотрела на какао. Чашка приятно согревала руки, сладость таяла на языке как самое вкусное мороженое, а солнце постепенно поднималось над зелёными верхушками сосен и елей. Снег искрился в его лучах. Пак хотела, чтобы этот момент длился вечно, чтобы Хеджу обняла её так крепко, как только возможно. Но вернуться домой? Нет, это место всё ещё ассоциировалось у неё с болью, кровью, мозгами, растёкшимися по стене. Она не могла думать об этом месте, не вспоминая о трупе отца. – Ты хочешь уехать? – Нет, – призналась Чевон. – Тогда зачем уезжать? – Твоя мама… – Может пойти нахуй. Меня не волнует то, что она думает, потому что эта женщина тупа как пробка. Пока Суён платит по счетам – этот дом принадлежит ей, а не нашей матери. – Но мне всё равно неловко. – Ты почти с ней не встречаешься. Она уходит раньше, чем ты просыпаешься, и приходит после того, как ты засыпаешь. Уверена, она бы не заметила, что ты у нас, если бы ей не сказали. Единственная причина, по которой её волнует то, что ты у нас, – наши отношения. Не будь ты моей девушкой, не будь я лесбиянкой, ей бы было всё равно, – она подняла голову вверх, разглядывая розовое небо. – Они привела в дом того, кто сделал Суён больно, того, кто пугал меня всё время, пока мы жили вместе, и сейчас, когда я счастлива, она снова хочет это разрушить из-за собственной глупости. Я не держу тебя рядом. Мне нравится, когда ты со мной, но я тебя не держу. Если ты хочешь вернуться домой, сделай это, я готова помочь со всем, чем нужно. Просто… мне кажется, что, если ты уйдёшь, уйду и я. Эта женщина… я больше не могу её терпеть. Если бы не вы с Суён, я бы сбежала. Плевать как и куда. – Но она же твоя семья. – Суён – моя семья, – возразила Хеджу. – Ты моя семья. Даже, блять, Джинсоль и Хёнджин часть моей семьи, но точно не она. Как я могу любить ту, которая даже принять меня не может? Нет… нет, Чевонни, нахуй её. И нахуй моего отца. Они мне не нужны. Мне нужны ты, Суён, иногда Джинсоль и Хёнджин, даже если эти двое большую часть времени раздражают. – Ты мне тоже нужна. Может быть… может быть поедешь сегодня со мной? Когда ты рядом, я чувствую себя смелее. – Если ты так хочешь, то да, конечно, я буду с тобой.***
Суён без вопросов одолжила Хеджу «Форд» и даже предложила дать денег на сладости братьям на Чевон, но та похлопала себя по карману, показывая, что у неё самой достаточно денег. Пак знала, что недавно она нашла вторую работу продавщицей в местном мини-маркете. Чевон беспокоилась, – по выходным туда часто заходили местные пьяницы, – но Хеджу продолжала уверять, что всё будет хорошо, и блондинке пришлось довериться. Припарковав машину, Хеджу вышла из машины и открыла Чевон дверь. Дом выглядел лучше, чем в прошлый раз, – Хёнджин и Суён починили забор, до блеска отмыли крыльцо и даже перекрасили стены в приятно светло-зелёный цвет. Суён обещала, что как только зима закончится, они перекрасят и крыльцо, и забор, и Пак не могла не чувствовать смущения. Она должна была делать это, а не старшая сестра её девушки и её подруга. В конце концов, у них определённо имелись свои дела. – Детка, – мама улыбнулась, но, увидев Хеджу, на секунду замерла. – О, и ты здесь Хеджу. Привет. – Здравствуйте, – кивнула Сон. – Это вам. Торт, шоколад, конфеты, газировка. – С-спасибо. Садитесь, я уже приготовила макароны с сыром. Ты ведь не против? – Нет, в этом плане я всеядна, – пожала плечами Хеджу. Мама хотела сказать что-то ещё, но мальчики с криками и визгами выбежали из комнаты в гостиную и упали у ног Сон. Рэй вскочил, поднимая над головой с трудом отбитую машинку, а Рэм и Ром громко заплакали. – А вот и мои дьяволята. – Хеджу! – Рэй бросил машинку, чтобы обнять Сон. – Привет, дружок. Снова играете в грабителей банков? – Нет, сегодня мы ковбои, – улыбнулся мальчик. – Машинка – сундук с золотом. И он мой! – Уверена, вы все отлично справились. – Мальчики, – мама недовольно покачала головой. – Убирайте игрушки и идите обедать. Не забудьте помыть руки. – Да, мамочка! Чевон видела, что мама недовольна, но была благодарна, что та продолжала вести себя настолько любезно, насколько возможно. Они с Хеджу поговорили о её работе, упомянули миссис Сон и даже обсудили старый фильм, но это было недостаточно, чтобы мама расслабилась. Она не хотела, чтобы эта девушка была здесь и просто ждала, когда сможет остаться с дочерью наедине. – Милая, – позвала он после того, как Хеджу встала, чтобы нарезать мальчикам торт. – Могу я с тобой поговорить? – Конечно. – Давай выйдем на улицу? Мама закурила, оперевшись на перила крыльца. Неприятный запах сигарет заполнил лёгкие Чевон. Хотелось закашляться, но она сдержалась. Нужно было просто сказать, что она не вернётся домой. Когда-нибудь, да, но не сейчас, Чевон ещё не готова. Здесь ей всё ещё страшно, больно и плохо как и в тот жуткий вечер, когда папа застрелился. – Твоя подруга очень милая, – кивнула мама, глотая дым. – Мне нравится, что она так заступается за тебя, но тебе не кажется, что это, мягко говоря, слишком? – Что ты имеешь в виду? – Девушки не должны проводить друг с другом всё время мира, понимаешь? У тебя должно быть время на других людей, парней. Ты ведь не можешь прожить всю жизнь с Хеджу. – Мам, я… я не хочу никого не искать. – Я бы тоже здесь никого не искала. Этот город слишком мал для такой красивой девушки, как ты. Хорошо, что скоро я смогу это исправить. – Что это значит? – Я понимаю, что тебе тяжело здесь, и поэтому мне кажется, что лучше всего будет уехать. Я уже нашла милую квартиру в Сиэттле, и, если повезёт, то после Рождества, мы сможем переехать туда. Это большой город, Чевонни. Там ты пойдёшь в новую школу, найдёшь новых друзей, встретишь парня, который будет достоин такой замечательной девушки как ты. Мы заживём по-новому. – Я не хочу… – Конечно хочешь. – Нет… нет, мам! Мне здесь нравится! Я не хочу новых друзей, нового парня, у меня уже есть Хеджу. – Милая… – Молчи! Просто молчи, ладно? Я никуда не уеду, я люблю её, и я… мне не нужен никто, кроме Хеджу.***
Всю дорогу до дома Сон Чевон молчала. Хеджу довела её до прихожей, помогла снять куртку и шапку и, усадив на мягкий пуф, осторожно стянула ботинки Руки Пак всё ещё дрожали, а сердце билось как безумное. Как мама могла решиться на переезд, не посоветовавшись с ней? Почему она думала, что знает лучше? Почему все вокруг так думали? Хеджу усадила её перед телевизором, накрыв тёплым клетчатым пледом, и включила забавный мультфильм о милых феечках. Чевон знала, что она терпеть их не могла, но всё равно терпеливо смотрела, потому что это нравилось Чевон. Это было так мило и трогательно, что слёзы сами собой подступили к глазам. – Чевонни? – Мама хочет переехать. – Что? Как? – Она сказала об этом, когда мы вышли. Даже успела найти квартиру в Сиэтле. Мама думает, что так будет лучше, дальше от воспоминаний. – А ты? – Я хочу быть с тобой. Я могу уехать в другую страну, но нигде мне не будет хорошо так, как здесь с тобой. Я пыталась сказать, но, кажется, она не поняла. – Тогда плевать, – уверенно сказала Хеджу, накрывая руку Чевон. – Оставайся со мной. Если ты не хочешь уезжать, то я не позволю ей тебя забрать. Пусть приходит, я поговорю с ней, и ты останешься. – Ты уверена? – Конечно, – кивнула Сон. – Если ты не хочешь ехать, то оставайся. Мой дом – твой дом. Всё, что моё, – твоё. Я люблю тебя. – Я тоже тебя люблю.