***
Единственная, кого мама была не против видеть в их доме, – Чонын. Она приходила днём, когда Джинсоль увозила Хёнджин на очередной приём к психотерапевту, и сидела до девяти или десяти вечера. Обычно они болтали о планах на будущее, готовили или убирались вместе, пока папа читал или смотрел телевизор. – Почему ты не отвечаешь Суён? – Спросила Чонын, когда на экране появилась отметка в пятьдесят пропущенных. – Не хочу беспокоить отца. – Думаешь, он начнёт волноваться, если ты просто отправишь ей сообщение о том, что у тебя всё в порядке? – Я объясню ей всё, когда она вернётся, – отмахнулась Джиу, нарезая латук. – Ты планируешь игнорировать её всю неделю? Вряд ли она будет готова слушать тебя после такого. Джиу пожала плечами. Она знала, что их отношения начались не так хорошо, как могли бы, но в этот раз у неё был повод. Она просто не хотела, чтобы её отец умер. Это стоило того, чтобы неделю не отвечать на сообщения и звонки. Суён должна была её понять. – Без обид, детка, но ты ушла из дома из-за своего отца. Ты помнишь, как он вёл себя с тобой и что делал, и всё ещё надеешься, что что-то изменится? Суён идеальна для тебя, понимаешь? Она любит тебя, заботится о тебе, ценит тебя, а ты хочешь игнорировать её. Это… я даже не могу найти слов, чтобы описать, как это глупо. – Мой отец может умереть, Чонын. – Так просто, блять, не говори ему, что переписываешься с Суён. Расскажи ей об этом, скажи, что лучше пока не созваниваться, но только не игнорируй. Это самое мерзкое из того, что ты можешь делать. – Она поймёт. – У Суён много терпения, но даже у неё оно когда-нибудь закончится. Не доводи до этого. Ответь ей. – Я сама разберусь, – огрызнулась Джиу, сжимая скулы до желваков на скулах. – Как скажешь.***
Именно мама настояла на том, чтобы Йонас остался у них на ужин. Она говорила, что им следует поблагодарить его за то, что он помог вернуть отца домой. Джиу не спорила, – сил на это просто не было. Она даже не дёрнулась, когда парень сел рядом и положил руку на её колено, толстыми, короткими пальцами скользя по чувствительной кожи. Единственное, что спасало Ким от истерики, – воспоминания о нежных прикосновения Суён. В воскресенье они бы встретились, и всё вернулось на свои места. Папа говорил о чём-то, но все слова сливались в бесконечный белый шум. Джиу просто хотелось, чтобы Йонас перестал к ней прикасаться, чтобы он исчез, но, если бы она попросила об этом, отец бы начал переживать. Она должна была защищать его от любых потрясений, ссор, скандалов. Йонас бы начал скандалить, Джиу знала это так же, как всю школьную программу. Мама смотрела на них с лёгкой улыбкой. Она всё ещё хотела, чтобы они поженились. Мама Йонаса была её давней подругой, а отец тратил много денег на церковь, в которой она пела. Конечно, ей казалось, что этот парень – лучшее из того, что может достаться её единственной дочери. «Всего лишь несколько дней», – думала Джиу, кусая губы, чтобы не расплакаться. – «И она вернётся». – Йонас, – голос отца звучал так же громко, как зов иерихонской трубы. Девушка подняла голову, наслаждаясь тем, насколько растерянным выглядел её бывший парень. – Не мог бы ты уйти, пожалуйста? – Милый… – Сэр… – Спасибо за помощь, но я не думаю, что Джиу хочет, чтобы ты был здесь, а я не хочу, чтобы ты трогал её под столом. – Но, сэр, миссис Ким сказала… – Миссис Ким – полная дура, – отрезал отец, бросая на мать острый, словно удар ножа, взгляд. – Я не хочу, чтобы ты был здесь, так что будь добр, уйди. Джиу, детка, подойди-ка сюда. Она не вздрогнула, когда отец сжал её руку в своей. Он всё ещё был слишком слаб, и Джиу чувствовала это по дрожи в его ладони. Хотелось взять её обеими руками, прижать к груди, согреть холодную кожу, но сил не хватало. Она просто… устала? Да, наверное. Последние несколько недель были особенно тяжёлыми. – Я знаю, что во многом ошибся, милая. И в этом парне, и в том, как тебя воспитывать. Я был слишком груб и жесток и понял это только после того, как едва тебя не потерял. Мне жаль. Я готов отпустить тебя в колледж, даже оплатить все расходы, но только пообещай мне, что с той девушкой будет покончено. Я приму любого парня, которого ты приведёшь, но только, если это будет парень. Они ведь тебе нравятся? – Да, пап. Но Суён… – Это всего лишь подростковая фаза, детка. Ты забудешь о ней, просто потребуется время. Пожалуйста, Джиу, перебори это. Ради меня. – Я… я не знаю, смогу ли… – Сможешь. Ты сильная. Давай просто оставим это позади, хорошо? Начнём новую жизнь и перестанем ошибаться. Я даю слово, что больше не буду на тебя давить. – Я… спасибо, пап.***
Суён, как и говорила, вернулась в воскресенье и почти сразу поехала на их поляну. Джиу уже ждала её, прислонившись к одной из многочисленных сосен. Снег уже почти растаял, и земля превратилась в коричнево-жёлтое месиво из грязи, сухих листьев, еловых иголок и прошлогодней травы. – Привет, детка, – Суён наклонилась, чтобы поцеловать её в губы. – Это место навевает воспоминания, да? – Да… эм… можем поговорить? – Конечно. Сядешь в машину? – Нет. Как прошла поездка? – Бабушка и дедушка пригласили нас к себе на всё лето. – Ты рассказала им о том, что собираешься в армию? – Они расстроены, но готовы поддержать моё решение. Но ты ведь позвала меня не для того, чтобы говорить о Провинстауне? – Папу выписали, – пробормотала Джиу. – Он… нижняя половина тела полностью парализована, велик риск повторного инсульта. Нам сказали оградить его от любых стрессов. – Так… – Я возвращаюсь домой. Окончательно. Суён понимающе кивнула. – Это было ожидаемо. – Он сказал, что мы можем начать новую жизнь, но я должна буду расстаться с тобой. – Серьёзно? Джиу чувствовала, что Суён начала злиться и взяла её руки в свои, поглаживая большими пальцами кожу. – Он готов отпустить меня в колледж. Если мы подождём, то сможем вместе уехать и встречаться открыто. – Куда уехать, Джиу? У меня контракт, в июле я должна буду явиться в форт. – Может, стоит отказаться? П-пожалуйста… я… мы можем жить так, как хотим. – Мы будем жить, прячась от твоего отца и его друзей. Это не то, чего я хочу. – Это правильно! – Для кого? Я не хочу быть с девушкой, которая даже не может сказать, что мы вместе! Ты… ты стесняешься меня! Даже если мы переедем на другой конец страны, ты всё равно не сможешь признаться, что мы вместе! – Да откуда ты это знаешь?! – Я знаю тебя, Ким! Ты игнорировала меня неделю, хотя у тебя была возможность ответить! Мне нужно было всего лишь два слова, ясно?! Я хотела знать, что ты в порядке, но вместо этого получила просто самое идиотское, блять, предложение! – О, так ты считаешь идиотским то, что я не хочу, чтобы мой отец умер?! Ему нельзя волноваться, а наши отношения… – Его не касаются, – обрубила Суён. – Он мой отец, Ха, и, если мне нужно выбирать, я выберу не тебя. Суён плотно сжала губы. Желваки проступили на скулах, руки затряслись. Ругнувшись себе под нос, Суён изо всех сил врезала по стволу дерева. Кожа на костяшках лопнула. – Ну и проваливай, – прорычала Ха. – У меня нет больше сил за тобой бегать. Я больше не собираюсь давать тебе шансов. Как же вы все меня заебали.***
Эйс появился в их доме в среду. Мама впустила его в гостиную, где уже сидел отец, предложила чаю, а затем скрылась за дверью кухни. На вид ему было чуть больше двадцати пяти. Чёрные, словно смоль, волосы были зачёсаны назад как у кино-героев нуарных фильмов сороковых. Серый костюм в полоску идеально сидел на стройном теле. Его рука была мягкой и очень тёплой, но сейчас Джиу было совершенно на это плевать. Она не нашла в себе сил даже улыбнуться ему. – Разве он не милый? – Спросила мама, когда Джиу зашла, чтобы налить для него кофе. – Кто? – Этот парень. И он доктор. Это очень полезная профессия. – Да, конечно. – Джиу… – Не говори со мной, пожалуйста, – попросила Джиу. – Просто… я слишком устала, чтобы тебя терпеть. – Как ты можешь так со мной говорить? – Девушка, которую я люблю больше жизни, бросила меня. Я могу говорить с тобой как хочу, так что… отстань. Джиу даже не вздрогнула, когда мама «случайно» пролила на её ладонь горячий чай. Казалось, что она вообще перестала чувствовать что-либо, кроме ненависти к себе и этому идиотскому миру.