***
Уже почти час Хёнджин сидела в маленькой комнате для допросов в местном полицейском участке. Генри и ещё один мужчина, – тоже друг отца и по совместительству детектив, – заняли стулья напротив. Они вернулись только пять минут назад, когда закончили осматривать место преступление, а пока их не было, Хёнджин заперли здесь, не забыв прицепить наручниками к столу. «Хотя бы Хиджин позволили уехать», – подумала она, чувствуя облегчение. – «С ней всё будет в порядке». Ненависть снова наполняла её тело, пульсируя в каждой клетке. Как она могла втянуть Хиджин в это? Она обещала, что будет защищать эту девушку, но в итоге травмировала её больше, чем кто-либо другой. Сложно представить, что чувствует тот, которого только что пытались убить, а потом на его же глазах убили другого человека. Хёнджин молила всех богов, которых знала, чтобы Хиджин смогла перебороть, забыть, продолжить жить так, словно этого никогда не было. – Итак, – наконец заговорил детектив. – Расскажи нам о том, что случилось. – Мы с Хиджин хотели уйти, когда он вернулся домой. Сперва толкнул Хиджин, потом ударил прикладом мне по лицу. Я упала. Он наставил ружьё, я схватила со стола револьвер. Даже не целилась, просто нажала на курок. – То есть ты утверждаешь, что не хотела его убивать? – Не хотела. – Ты понимаешь, что можешь получить двадцать лет, верно? – Да, сэр, – ответила Хёнджин, игнорируя боль во всём теле. – Всё зависит от того, насколько честной ты с нами будешь. – Я была максимальной честной прямо сейчас. – Ты сказала, что он ударил тебя. – Да. Генри покачал головой, всем своим видом показывая, что не верит ни единому слову. – И он ударил Хиджин? – Сильно схватил за плечо и толкнул. Я видела, как она ударилась. – Но не он её ударил? – Нет, не он. – Может, ей вообще не угрожала опасность. – Он наставил на неё ружьё. – Ты сказала, что вы были вдвоём в этом доме? Может, вы сделали что-то плохое, и он разозлился? Может, он просто хотел её напугать? – Мы уже уходили. Я пришла, потому что знала, что его не будет. Я думала, он не вернётся. – Но он вернулся. И ты убила его. – Он хотел убить Хиджин, – повторила Хёнджин, сжимая ладони в кулаки. – Я не думала, что убью. Просто нажала на курок. – Это бесполезно, – сказал Генри. – Мы не сможем отпустить тебя, пока ты не расскажешь правду. Ты не попадёшь в больницу. – Я уже всё рассказала. – Да, конечно… а хочешь, я расскажу, как всё было на самом деле? Ты всё заранее спланировала. Ты знала, что он вернётся, и попросила свою подругу помочь. Вы подкараулили его в доме. Пока Хиджин его отвлекала, ты выстрелила ему в спину. Потом твоя подруга избила тебя, а ты её, и позвонили в полицию. Верно? – Нет. – Хорошо, попробуем снова, – Генри навалился на стол, щурясь, словно довольный кот. У Хёнджин не было сил даже на злость. Боль пульсировала в левой половине черепа, сводя с ума. Она почти не дышала, – нос, кажется, забился засохшей кровью. Втягивая ртом воздух, Ким старалась не упасть в обморок. Только не сейчас, не при этих ублюдках. – Повтори нам всё ещё один раз. Что ты делала дома? – Хотела покончить с собой. – Почему? – Потому что отец сказал, что, когда обвинения в моём избиении будут сняты, он убьёт и меня, и отца Хиджин, и мою подругу. – И у тебя есть тот, кто может это подтвердить? – Отец Хиджин. Он был со мной, когда мы столкнулись. – Он заинтересованное лицо. Отец твоей подруги. – Да, я знаю. Детектив хотел спросить о чём-то ещё, когда дверь в допросную открылась. В комнату вошла высокая, стройная женщина в чёрном костюме в белую полоску. Светлые волосы были красиво уложены. В руках она держала папку. Осмотрев комнату, она недовольно покачала головой. Лицо Генри покраснело от злости. – Кто пустил сюда постороннюю?! – Завопил он. – Я её адвокат, – заявила женщина. – Дон Хань. – А-адвокат? – Да, – ответила мисс Хань. – Вы провели медицинское освидетельствование? – Нет, но… – Тогда почему моя подопечная находится здесь, а не в больнице? Мне сообщили, что она вызывала скорую на место преступление, но в деле, которое мне выдали, нет отчёта врача, а офицер Вон сообщила, что вы даже не позволили им её осмотреть. Вы понимаете, что это прямое нарушение закона? – Она была опасна, – попытался возразить детектив, но адвокатесса прервала его резким, острым, словно бритва, взглядом. – В первую очередь она нуждалась в медицинской помощи. Вы видели её лицо? Оно всё в крови. – Следствие считает, что она сама нанесла себе эти побои. – А у следствие есть что-то, кроме его расчётов? Нет? Тогда будьте так любезны сопроводить мою клиентку в больницу и провести её осмотр. И ещё рентген. – На каких основаниях? – На основаниях того, что та же офицер Вон утверждает, что моя подопечная и раньше получала от своего отца побои, но полиция ничего не делала. Хёнджин соврала бы, если бы сказала, что не восхищена, но не могла не подумать, сколько стоять её услуги. Кто за них заплатил? Кахэй? Джинсоль? У Хиджин тоже были деньги, но вряд ли бы она и её отец стали искать адвоката прямо сейчас. Скорее всего Джинсоль… чёрт, теперь и она в этом замешана. Защёлкнув на запястьях Хёнджин наручники, Генри повёл её в сторону полицейской машины. Мисс Хань шла за ними, всё ещё изучая материалы дела. Только сев на заднее сиденье, она обратилась к Ким. – Мы не успели познакомиться. Дон Хань, адвокат по уголовным делам. – Хёнджин. Убийца. – Приятно работать с теми, кто готов быть честным, – усмехнулась адвокатесса. – Кто вас нанял? – Никто. Я занимаюсь твои делом бесплатно. – Серьёзно? Нет… Джинсоль попросила вас так сказать? – Не слышала этого имени. Я занимаюсь делами о домашнем насилии и превышении самообороны. Твоя дело – мой профиль. – И кто вам о нём рассказал? – Очень хороший человек. – Кахэй, да? Её отстранили от дела. – Мы это исправим. Всё, что я хочу знать, – есть ли доказательства, что твой отец бил тебя раньше? – На его оружии куча моей крови. Он иногда бил рукоятью пистолета и никогда его не чистил. Я говорила подругам об этом. В школе… я приходила избитая, но не думаю, что кто-то обращал на это внимание. Ещё есть заросшие переломы. Это мне поможет? – Я уверена, что могу добиться для тебя оправдательного приговора, Хёнджин. Больше того, мы сможешь исправить местную систему. Случай с твоим отцом более, чем показательный. Хёнджин кивнула, глядя на испачканные кровью кеды. – Могу я узнать, что с Хиджин? – Кахэй сказала, что всё хорошо. Никакого сотрясения, только лёгкий ушиб, небольшое рассечение и стресс. Как ты себя чувствуешь? – Справляюсь. Пока они шли к кабинету хирурга, Хёнджин то и дело ловила на себе странные взгляды персонала. Она знала, что так будет. Мёрси маленький город, и новость об убийстве её отца наверняка уже успела разлететься по всем жителям. К тому же Хиджин и труп отца доставили в эту же больницу. У местного полицейского участка не было ни своего морга, ни коронера, и они ждали, пока из города приедет эксперт. Сегодня дежурил мистер Чон, но он ушёл в тот же момент, когда узнал про дочь. Его заменил тот самый доктор, который делал Хёнджин освидетельствование после избиения. Мисс Хань сказала, что это хорошо, потому что он сможет отличить старые травмы от новых и составить более точную картину. Осмотрев рентгеновские снимки, доктор нахмурился: – Закрытый перелом носовых костей с повреждением перегородки, оскольчатый перелом скуловой кости со смещением, перелом скуловой дуги. Лёгкое сотрясение мозга. Ещё, – он указал на другие снимки. – Есть следы давних переломов. Переломы костей запястья, три старых перелома правой руки, два левой, перелом грудного отдела позвоночника. – Это могут быть спортивные травмы, – предположил Генри. – Если бы её так часто травмировали во время игр, не думаю, что ей позволили бы вообще играть. Судя по следам, третье и пятый рёбра были сломаны минимум два раза. Я понимаю, что не должен давать оценок, но кем бы ни был тот, кто её избивал, он делал это жестоко. Слишком жестоко. Как зверь. – А могла ли она сама нанести себе такие травмы? Доктор удивлённо осмотрел полицейских и покачал головой. – Сэр, левую половину её лица почти вдавили в правую. Её нос только чудом не схлопывается прямо сейчас. Люди наносят себе травмы, да, иногда даже доходит до сотрясений, но, чтобы причинить себе такую боль, нужно быть абсолютно чокнутым. Ей пришлось бы больше десяти раз с силой врезаться лицом в стену для этого. – Она говорит, что её ударили прикладом охотничьего ружья. – Ну, весьма вероятно, – врач пальцем обвёл на рентгеновском снимке лица овал. – Это след от тяжёлого тупого предмета узкой овальной формы. Вполне вероятно приклада. Особенно, если приклад сделан из металла. – Из чего был сделан приклад мистера Ким? – Спросила мисс Хань. – Из металла, – прорычал Генри, сжимая зубы. – Это не доказывает, что слова Хёнджин – правда. – Это доказывает, что вы заинтересованы в деле. Офицера Вон отстранили из-за того, что сочли заинтересованной в результате. Значит, я буду подавать иск и о вашем отстранении тоже. – Вы не можете! – Могу, – улыбнулась адвокатесса. – Мало того, что вы годами игнорировали случаи проявления домашнего насилие в семье мисс Ким, так вы ещё и хотите посадить её на двадцать лет за самооборону. А если бы мистер Ким убил её или её подругу? Что бы вы делали? Пытались списать бы всё на самооборону? Я знаю таких, как вы, сэр, и уверена, что они не должны носить форму и позорить должность офицера полиции. Я добьюсь вашего увольнения, будьте уверены. – Не получится. – Получится. Обещаю. Сэр, – она повернулась к врачу. – Что Хёнджин нужно сделать? – Ну, я должен провести репозицию костей носа, пока не появились отёки, чтобы восстановить форму и избежать осложнений. Ещё придётся провести репозицию скуловой кости, чтобы вернуть её на место. Можем обойтись без операции, но все осколки расположены очень близко друг к другу. Будет лучше, если мы займёмся этим до появления отёков. – А прогноз? – Ну, в большинстве случаев лицо возвращается в прежнее состояние, но я бы посоветовал позже всё равно пойти на консультацию к пластическому хирургу. – Сделаем фотографии, и вы сможете заняться своим делом. – У меня нет страховки, – попыталась сказать Хёнджин, но мисс Хань только отмахнулась. – Не имеет значения. Всё оплачено.***
Папа пришёл спустя примерно две минуты после того, как Хиджин поместили в палату. Во время осмотра он был рядом, держал за руку, и девушке даже казалось, что боль и волнение отступают. Он обо всём бы позаботился, помог бы ей, Хёнджин, рассказал бы о том, каким её отец был мудаком. – Ничего серьёзного, сэр, – сказал один из осматривающих. – Небольшой ушиб, рассечение, но ничего опасного для жизни. – Спасибо, Рори. – Не за что, сэр. – А что с Хёнджин? – Спросила Хиджин, крепче сжимая отцовскую ладонь. – Её ещё не было в больнице. – Но у неё же… – Детка, – папа притянул её к себе, обнимая за плечи. – Она наверняка уже едет сюда. Не переживай, хорошо? – Тот полицейский сказал, что не пустит к ней врачей, пока она не расскажет правду. Пап… она… её левая половина лица… она вся в крови. Её будто нет… он её вдавил… я… – Милая… В его объятиях было спокойно. Он гладил дочь по спине, пока она плакала, цепляясь за медицинский халат. Мистер Чон и сам был готов заплакать, но держался так, как мог. Когда её мама умерла, он позволил себе побыть слабым. Сидел на диване в их гостиной и плакал, пока она, – его самое дорогое сокровище, – сидела у него на коленях и обнимала. В ту ночь они не спали, а просто сидели молча, обнявшись, как будто завтра не существовало. Хиджин тоже плакала, – он видел, какими красными становились её глаза, – но переживала всё в разы лучше. Она почти не знала, какой была её мама, они так и не успели познакомиться как следует, не в стенах онкологического центра. Сейчас он не мог дать слабину. Хиджин была там, поэтому ей придётся давать показания. Местные копы наверняка будут давить, и он должен быть рядом, чтобы убедиться, что они не сделают хуже. Придётся найти врача, – хорошего врача, – на случай, если это по ней ударит. И Хёнджин… он не скрывал, что она ему нравится. Симпатичная, вежливая, умная. Она подходила Хиджин, и мистер Чон был даже рад, пока не встретился с её отцом. Наверное, следовало стараться лучше. Тогда этого бы не произошло. – С Хёнджин ведь всё будет в порядке, пап, да? – Конечно, детка. Я сделаю всё, чтобы ей помочь. У меня есть знакомый адвокат. – Мне нужно было сказать тебе. Прости. – Ничего, ты пыталась помочь любимому человеку. В таких случаях редко думаешь о последствиях. – Я люблю тебя, пап. – Я тоже люблю тебя, малышка. И я буду на твоей стороне. Всегда. Помни об этом, ладно? – Спасибо. Он не удивился, когда в палату вошли полицейские. Пара полных мужчин с глубокими залысинами и пятнами шоколада на форме. Они, не спрашивая разрешение, сели напротив кровати. Один, – тот, что повыше, – достал блокнот, второй, – низкий, – почесал заплывшую жиром шею. – Кто вы? – Спросил он у мистера Чона. – Её отец. – Можете уйти. – Не могу. Моя дочь плохо себя чувствует. Я должен оставаться с ней. – Мы должны её допросить. – Допрашивайте при мне. Я не очень высокого мнения о вашей работе, так что должен убедиться, что вы не усугубите её состояние. Второй посмотрел на первого, ожидая поддержки, но тот только отмахнулся. Они выглядели так незаинтересованно, как только возможно. Тот, что с блокнотом, рассматривал палату, второй смотрел на мистера Чона. – Так… ты была там, когда это случилось? – Наконец спросил он. – Да. – Расскажи об этом. Как ты туда попала? – Хёнджин ночевала у Джинсоль, своей подруги. Утром она позвонила и сказала, что её нигде нет. Она поехала на её любимое место. Суён, – ещё одна подруга, – отправилась проверять бары. Я поехала к ней домой. Хиджин чувствовала, как бешено колотилось сердце, и полной грудью вдыхала пропахший хлором воздух. Она старалась вести себя спокойно, но воспоминания о мёртвом теле, крови проносилось перед глазами. Горькая рвота подступала к горлу. – Откуда у неё револьвер? – Не знаю. Она не рассказывала. – Когда ты вошла, он был у неё в руках? – Да. Мы искали её, потому что волновались о том, что она может покончит. Она говорила об этом несколько недель назад и были случаи… селфхарма, наверное. Я не знаю, как это назвать. Когда я вошла, она прижимала оружие к виску. Я подошла, заговорила, она отдала его, и я отложила револьвер на стол. Я предложила пойти со мной, вернуться к Джинсоль. Мы были уже у двери, когда её отец вернулся. – Вы знали, что он вернётся? – Нет. Хёнджин не хотела с ним встречаться. – Но всё равно вернулась домой. – Да. – Так, может, она планировала его убийство? – Нет, сэр, – покачала головой Хиджин. – Откуда нам знать, что вы не договорились заранее о том, чтобы убить его и завладеть наследством? – Каким? Сэр, у этого человека не было ничего. Хёнджин… она жила на школьные спортивные выплаты, призовые за выигранные соревнования. – Я был свидетелем того, как этот мужчина угрожал своей дочери, – сказал мистер Чон. – Я говорю не с вами, сэр. – Вы давите на мою дочь. Вы должны брать у неё показания, а не обвинять в убийстве по предварительному сговору. Второй хотел ответить, но первый взглядом велел ему продолжить допрос. – Что произошло после того, как мистер Ким вошёл? – Он схватил меня за плечо, толкнул на пол. Я ударилась головой о стену. Хёнджин хотела его оттолкнуть, но он ударил её прикладом. По лицу. Она упала. Он наставил на меня ружьё и начал говорить о том, что раньше такие, как мы с Хёнджин, умирали от СПИДа, и что он сделает мир лучше, если пристрелит двух бешеных собак. Он был очень пьян. – Может, он хотел просто вас напугать? – Он говорил, что хочет меня убить. – Что было дальше? – Я закрыла глаза, потом выстрел. Когда открыла, у него по груди растекалась кровь. Он упал. Хёнджин держала револьвер. Она проверила жив ли он и позвонила в полицию. – Не вы попросили её это сделать? – Нет, я даже говорить не могла. Второй полицейский посмотрел на первого, взглядом спрашивая, что им делать дальше. Тот, что держал блокнот, – перевёл равнодушный взгляд с Хиджин на её отца. Его совершенно не интересовало ни убийство, ни состояние Хиджин. Казалось, его не волновало совершенно ничего, кроме этого идиотского блокнота. – Пока вам не стоит видеться с Хёнджин. Как минимум до суда. Спасибо за уделённое время.***
Мистер Чон был готов признать, что две недели до суда были самыми адскими в их с Хиджин жизни. Адвокат Хёнджин, – высокая, элегантно одетая женщина лет двадцати восьми, – пару раз навестила их, чтобы взять показания и удостовериться, что они появятся на суде. Она не настаивала, понимала, что Хиджин всё ещё чувствует себя плохо, но дочь заявила, что обязательно придёт. Нужно было доказать, что Хёнджин всего лишь пыталась её защитить. К ним приезжала и та самая Джинсоль, и большую часть времени они проводили в подвале, играли на инструментах. Хёнджин всё время до суда провела в больница, под охраной. Мистер Чон не вмешивался, только чуть крепче и дольше обнимал дочь, когда она позволяла. Суд проходил в небольшом зале в администрации. Они сели на стороне защиты, взявшись за руки, как и всегда. Хёнджин, сидевшая рядом с мисс Хань, улыбнулась Хиджин и кивнула её отцу. Восстановление прошло успешно, но она всё ещё продолжала носить повязки, чтобы избежать новых смещений. Присяжные были из местных: пара мужчин и четыре женщины чуть старше сорока. В другое время мистер Чон сказал был, что это хорошо, но в этом городе ничего не соответствовало его ожиданиям. Сторона обвинения зачитывала заслуги мистера Кима. Службу в армии, горячие точки, награды. Прокурор настаивал на том, что он герой, а Хиджин сильнее цеплялась за его руку. Он думал, что даже сейчас, прожив больше сорока лет, он не сможет объяснить ей, почему людей, которые так явно нарушали закон, называют героями. Впрочем, она и сама понимала, почему. Мир был удивительно несправедлив. Первой вызвали Джинсоль. Она рассказала, что проснулась около восьми утра и сразу же пошла к Хёнджин. Накануне Ким выглядела подавленной, и Джинсоль хотела убедиться, что ей лучше, но её не было. Она позвонила Хиджин, Суён, но они тоже не знали, где Хёнджин. – Вы когда-нибудь видели, как мистер Ким бил её? – Нет. – Тогда как вы можете быть в этом уверены? – Спросила прокурор. – Пару лет назад она несколько часов не отвечала на мои сообщения. Я поехала к ней, чтобы убедиться, что всё в порядке. Мистера Кима не было дома, а она лежала на полу, не могла пошевелиться. Была сильно избита. Никого, кроме них с отцом, в тот день не было дома, так что я предположила, что это сделал он. – Вы отвезли её в больницу? – Вызвала скорую. У неё был сломан позвоночник. – В её личных записях нет никакой информации об этом. – Это есть в базах другой больнице. Я принесла с собой документы. Могу передать? Внимательно изучив документы, судья передал их присяжным. На лицах женщин промелькнул ужас. Фото и снимки выглядели действительно жутко. Абсолютно синяя кожа, опухшая шея. Хиджин затрясло, но она осталась на месте. – Милая? – Я в порядке, пап. Я… справлюсь. – Мы можем… – Не можем. Мы должны остаться. Мы здесь ради этого. Затем Суён рассказала о том, что несколько раз Хёнджин приходила на тренировки в синяках, а Джиу подтвердила её слова. У них было несколько общих классов, и больше десяти раз Хёнджин приходила на них со следами побоев. Кахэй заявила, что Суён просила возбудить уголовное дело или заявить в опеку, но и там, и там её просто отказались слушать. Чевон рассказала всё, что знала о её отце, в том числе и то, как он относился к её отцу. Присяжные были в шоке, а прокурор недовольно перечитывал материалы. Лица полицейских на стороне обвинения краснели от злости, а мисс Хань плотно сжимала губы. Даже работая над делом, она не смогла принять то, каким жестоким оно было. Мистера Чона вызвали в самом конце. Он уверенно прошёл за тумбу, выпрямился и приготовился отвечать на вопросы. – Вы можете подтвердить, что мисс Ким действительно избивали? – Я не видел, как это делали, но, судя по рентгеновским снимкам, могу сказать, что её избивали. Очень часто. – Она встречается с вашей дочерью, верно? – Да. – Как вы к этому относитесь? Я просто хочу понять, на какой вы стороне, – прокурор крепко сжимал ручку. – Моя дочь достаточно взрослая, чтобы сама решать, с кем встречаться. Хёнджин всегда вела себя дружелюбно, вежливо. – Но вы знали о том, что её избивают? – Догадывался. – И ничего не сделали? – Я подумал, что не имею на это права. Я понимаю, что должен был, но решил, что, если Хёнджин не рассказала до сих пор, то у неё были на это причины. Я просто старался оставлять её в нашем доме. – Она не проявляла признаков агрессии? – Никогда. – Вы уверены в этом даже после того, как она подвергла вашу дочь опасности? – Моей девочке восемнадцать, сэр, и как бы сильно я ни хотел оставить её рядом с собой, её тянет к другим людям, в города побольше, повеселее. Она может отвечать за свои действия, и она приехала в тот дом, потому что хотела помочь человеку, которого любит. Она добрая девушка и поступила так, как велело ей сердце, и я горжусь ею. Так что, отвечая наш вопрос, да, я уверен в Хёнджин даже после всего произошедшего. Моя дочь выбрала её, и я ей доверяю. Руки мистера Чона тряслись всё время, пока Хиджин говорила. Она рассказала, как приехала в дом, увидела Хёнджин с револьвером в руке. Упомянула о разговорах о смерти несколько недель назад. Когда речь зашла о возвращении отца Хёнджин, её голос начал дрожать, но она сумела взять себя в руки. – Он целился в вас? – Да, сэр. – И говорил, что хочет пристрелить двух бешеных собак? – Да, сэр. – А потом Хёнджин выстрелила? – Да, сэр. – Вы уверены, что мистер Ким не хотел просто вас напугать? – Знаете, если пьяный человек наставляет на вас оружие и говорит, что убьёт, то вы не думаете, что это шутка. Тем более, если он до этого уже избивал людей. – Вы видели, как он кого-либо избивал? – Нет, но Хёнджин много рассказывала об этом и часто приходила избитой до переезда к Джинсоль. – Мисс Ким ваша девушка, так? – Да, сэр. – Она никогда не проявляла агрессию по отношению к вам или тем, кого вы знаете? – Нет, сэр. Она всегда была очень добра ко мне или своим подругам. – Несколько раз она участвовала в драках. – Да, я присутствовала при них. – Как вы это объясните? Хиджин провела языком по нижней губе, секунду размышляя над ответом. – В первый раз парень из школы сказал неприятные вещи о её матери, и это было очень обидно. Многие в школе дрались из-за этого, просто раньше никто не говорил. Во второй раз парень… бывший парень одной из её подруг напал на ту, у которой она тогда жила, и ударил ещё одну, и она защищала их. Насколько мне известно, они всё уладили, потому что этот парень напал первым и разбил Джинсоль нос. – Но вы утверждаете, что она не была агрессивной? – Не с нами, сэр. Хёнджин дали слово последней. Она рассказала почти то же самое, а мисс Хань показала на экране фотографии её травм. Хиджин была права, левая половина её лица было полностью красной от крови. Он залил даже глаз. Левую часть лица вдавили в правую. Все присяжные стремительно побледнели. Прокурор хотел задать вопрос, но судья решил его прервать. – Когда он начал вас избивать, мисс Ким? – Десять лет назад. – Почему вы не обратились в полицию? – Моя мама пыталась, но её заявление даже не приняли. Он был на хорошем счету. Ветеран, всё такое. Мама говорила, что я должна молчать об этом, так что я делала это. – Где сейчас ваша мама? – Уехала с новым парнем пару лет назад. – Почему вы не обратились в органы опеки? – Не хотела, чтобы меня забирали от моих друзей. – Друзья, – улыбнулся судья. – Судя по тому, что я видел сегодня, вам с ними очень повезло. – Да, сэр, – кивнула Хёнджин. – Мне жаль, что я втянула их во всё это. – Расскажите о вашем отце. – Он… он солдат. Был солдатом. Он уехал ещё до моего рождения и вернулся, когда мне исполнилось пять. Не знаю, каким он был. Для других людей он был хорошим человеком, а для меня плохим отцом. Он много пил, часто злился, никогда не убирался. Это всё, что я могу о нём сказать. – И он бил вас с восьми лет. Я… я видел много травм, мисс Ким. Очень много людей, которым требовалась помощь, но вы выделяетесь даже среди них. Столько переломов… у вас, что ещё сказать? – Я хотела бы извиниться перед Хиджин и моими подругами. Я не хотела, чтобы они пострадали. Я не хотела его убивать. Просто я испугалась и выстрелила. Я не думала, что попаду. Мне жаль, что вместо того, чтобы готовится к экзаменам, они сидят здесь из-за моей ошибки. Минуты, которые присяжные провели в комнате обсуждений, казались часами. Прокурор говорил с полицейскими, явно готовя их к тому, что добиться двадцатилетнего срока не получится, но они могли получить хотя бы пять. Мисс Хань успокаивала Хёнджин. Дело было явно за ними. Этот человек избивал её почти десять лет, но она сорвалась только после того, как он напал на Хиджин. Через двадцать минут присяжные вышли из комнаты, передав результаты судье. – Итак, – начал судья. – После совещания суд присяжных пришёл к единогласному решению. Хёнджин Ким абсолютно оправдана. Суд официально признаёт её действия самообороной. Мистеру Чону показалась, что в ту секунду в его теле что-то лопнуло. Он полной грудью втянул воздух, прижал Хиджин к себе и поцеловал в волосы. Она плакала, цепляясь за лацкан его пиджака. По лицу Джинсоль тоже текли слёзы. Чевон держала Суён за руку, пока её челюсть дрожала от сдерживаемых рыданий. У них получилось. Джинсоль прижала Хёнджин к себе в ту же секунду, когда её отпустили. Она целовала её лицо, – каждый сантиметр. Девочки окружили её, обнимая, целуя. Хиджин провела большими пальцами по её щекам, лаская кожу. Мистер Чон не смог не улыбнуться. – Мы должны немедленно поехать ко мне, – сказала Джинсоль. – Я хочу поговорить с мисс Хань об иске на полицию., так что, простите. – Всё в порядке, мы перенесём… – Нет, не нужно. Отдохните, ладно? – Но… – Я буду в порядке. Увидимся потом, хорошо? Я напишу. Когда они вышли, Хёнджин нагнала мистера Чон. Она выглядела очень бледной. На лице синели отметины, и она всё ещё было опухшим. – Мне очень жаль, сэр. Я не хотела, чтобы ваша дочь участвовала в этом. – Я знаю. – Я понимаю, что вы об этом думаете. Я не лучшая пара для неё, теперь это очевидно, так что обещаю, что больше её не побеспокою. – Ты ведь не… – Нет, сэр, я не собираюсь умирать Просто я многое поняла за эти две недели. Теперь я знаю, что должна делать. Спасибо, что поддержали меня. Я этого не заслуживала.***
Мистер Чон вернулся домой только к девяти вечера. Он не был в больнице две недели и сейчас хотел отработать пропущенные смены. К счастью, никто не говорил при нём об убийстве, хотя он знал, что они болтали об этом в свободное время. Дом был пуст. Хиджин проводила время у Джинсоль, но стационарный телефон попискивал. Взяв трубку, он услышал по ту сторону женский голос, который говорил, что он получил новое сообщение. Нахмурившись, мистер Чон нажал на кнопку. Из трубки донёсся голос Хёнджин. На фоне было шумно, словно она стояла на вокзале, но он с лёгкостью разбирал слова. – Привет, Хиджин. Когда ты получишь это сообщение, то уже будешь знать, что я сделала. Я не собираюсь оправдываться, просто хочу сказать, что мне жаль. За эти две недели я поняла, что больше не могу оставаться в городе. Я подала иск, и у мисс Хань достаточно доказательств, так что моё присутствие не требуется. Мне жаль, правда. Вы с девочками – лучшее, что со мной случалось. Моя единственная удача. Я люблю вас, но будет лучше, если я уйду. Вы заслуживаете лучшего. Ты заслуживаешь лучшего. Человека, который будет похож на твоего отца. Ещё раз прости за то, что тебе пришлось пережить. Мистер Чон плотно сжал губы, не сводя взгляда с телефона. Он знал, что должен был сделать. Он нажал на кнопку «удалить», и женский голос равнодушно произнёс: – Записанное сообщение стёрто. У вас ноль новых сообщений.***
Хёнджин позвонила в шесть, когда они все сидели в гостиной дома Джинсоль. Едва увидев номер, она включила на громкую связь и улыбнулась. – Эй, где ты, детка? – Я уезжаю. Улыбка исчезла с лица Джинсоль. – Что? – Мне жаль, но я только втягиваю вас в дерьмо. Нужно заканчивать с этим. Я не могу быть рядом с вами, зная, что сделала. Мне жаль. – Какого хера, Хёнджин?! – Суён едва не ударила кулаком по столу. – Прости, капитан. В ту секунду Хиджин показалось, что мир рухнул. Они ошарашенно смотрели друг на друга, не зная, что сказать, пока Хёнджин продолжала извиняться. – Я просто желаю вам удачи в будущем. Простите. Звонок оборвался.