Под звонкий стук копыт

      Тучи подсвечивало огнями праздничного мегаполиса. Сорвались первые снежинки, закружились на ветру и стали плавно опадать вниз. У самой земли сумрак прорезали пучки света. С нарастающим грохотом надвигался поезд. Снежинки отбросило от промчавшей электрички, и они плавно осели на нос каменной статуе Сандайме.       Таял ритмичный стук колес. Монумент стыл в мертвенной тишине.       Дыхнул ветер. Вышвырнул снежинки в город, расцвеченный огнями. Их пронесло мимо рогов Резиденции Хокаге, протянуло сквозь новогодние гирлянды на главной улице. У небоскреба «Каминаримон кампани» поток теплого воздуха подхватил снежные хлопья и увлек вверх вдоль стекол. Мелькали пустые темные этажи. Лишь за потным окном последнего было светло.       Этаж был роскошный, с высокими потолками и колоннами черного мрамора. Деревянные шкафы ломились от книг, но хозяину в новогоднюю ночь не было до них дела. Он вел важную беседу.       — Денег собрали достаточно. Товар закуплен на всю сумму, ожидает на складе в Соко. Дальше дело за тобой, Наруто.       — Спасибо, Эреки. Положись на меня. Я не подведу, даттэбайо!       — Не сомневаюсь в тебе.       Они крепко пожали руки. Клон лучезарно улыбнулся и с хлопком обратился в облачко дыма.        Эреки, основатель компании «Каминаримон», прошел к столу и раскурил сигару. Он давно оставил в прошлом дела шиноби. Ему на роду было написано стать успешным бизнесменом, а не великим ниндзя, и все же в такие моменты он жалел, что в наследство ему не досталось удивительных глаз Хьюга, чтобы пронзить взглядом километры и подглядеть, что произойдет в эту ночь в Соко.       — Все-таки хорошая идея, — сказал он с теплотой, глядя на свое пухлое отражение в окне. — Главное, чтобы все получилось.       Тем временем на складе за двадцать километров от Конохи клон Наруто ввел пароль от сигнализации, кивнул загоревшейся зеленой лампочке и нырнул под открывшийся роллет. Спертый воздух пропитался запахом картона и шоколада.        Вспыхнул свет.       Наруто прикусил палец и хлопнул ладонью по ящику. В развернувшейся печати призыва появилась Шима — мелкая старая жаба с горы Мьёбоку.       — Что-то ты долго, мальчик.       — Прости… — Наруто почесал затылок и робко спросил: — У тебя как? Удалось договориться с остальными?       Шима беззубо улыбнулась и выдала ехидным старческим голоском:       — А то у них выбор был. Бабуле детишкам добро сделать всегда приятно.       Она вытянула из-за спины свиток, сняла печать, и свиток покатился по полу, развернулся длинной лентой. Проследив за ним взглядом, Наруто криво улыбнулся.       — Немало вы координат насобирали. Как бы теперь их всех…       Шима возразила:       — Это далеко не все. Но чем больше координат в этом списке, тем меньше детей останутся этой ночью без чуда.       Она прошлепала прыжками к началу свитка.       — Начнем с сектора Тигра.       — Осу!       Склад заполнился оранжевыми копиями. Загремели открывающиеся коробки, зашуршали обертки конфет.       Одинокая белка снаружи шарахнулась от громких звуков, поджала лапки у груди. Собравшись с духом, она все-таки пересекла искрящееся на свету пятно снега, взобралась по стволу сосны и скрылась в ветвях.       Сектор Тигра, сектор Быка — мир был расчерчен на зоны лишь на условной карте Шимы. Четких границ не существовало. Заснеженные леса Страны Огня таяли к югу у теплого моря. К западу — сменялись лугами, и ковер сочной травы проникал через границу Страны Ветра, чтобы за десятки километров вглубь иссохнуть в песках. Крупные города выделялись на этом необъятном просторе горстями огней. Присмотревшись тщательнее, с высоты птичьего полета можно было разглядеть поселки поменьше, а то и вовсе крошечные деревеньки.        В таких захудалых поселениях время застыло эпохами прошлого. Технический прогресс оставил их за бортом, новости долетали с большим опозданием. Здесь мало кто слышал о поездах, народ не представлял, что такое бургеры, не видел купюр номиналом больше ста рё, а в ходу все еще были монеты, выпущенные в эпоху правления деда нынешнего даймё. Люди занимались привычным промыслом, доставшимся им по наследству, готовили к праздничному столу рыбу и рис, но все так же преданно украшали подступы к своим хибарам сосновыми ветвями.       Каваки тоже подготовил ветви. Как ни расставлял в битом горшке у дома, все равно смотрелись они убого, совсем не празднично. У соседа-кузнеца было красивее. Оно и понятно, у них в доме были женщины. Женщины умели создавать красоту даже из обычных горшков и ветвей.       Главное, чтобы божество не подумало, что ему тут не рады. В прошлые годы Тошигами обошло стороной их с отцом жилище, но Каваки не терял надежды, что уж в этот раз оно заглянет.       — Эй! — рявкнул отец. — Ты где возишься?       Дверь пронзительно скрипнула. Каваки сжался.       — Какого черта…       Отец брезгливо пнул горшок. Тот прокатился, роняя ветви, и распался на две половинки.       — Поработать лишний час он устал, а херней страдать всегда готов?       Каваки заволокли в дом и швырнули на пол.       — Такой же бесполезный, как твоя мать. Готовь ужин, живо! Праздник, а жрать все еще нечего.       Глотая слезы, Каваки рубил тупым ножом рыбу.       Он был наказан.       Отец отужинал, запил трапезу свежей бутылкой настойки и, отрыгнув, завалился к стене. Каваки дождался, пока он начнет храпеть, и принялся обсасывать рыбьи кости, на которых остались кусочки мяса.       От воспоминаний о разбитом горшке становилось больно.       Ветви валялись на земле, их успело присыпать снежком.       Оставляя на снежном покрывале первые следы, к порогу подошел олень. Клон Наруто вышел из режима Кьюби и спрыгнул на землю, встревоженно глянул на разбитый горшок.       На стук выглянул мелкий пацан. Тощий, изможденный, он с трудом откатил дверь и приложил палец к губам. На скамье у стены храпел пузатый мужик в распахнутой жилетке. Комната была почти пуста. Стол, пара стульев, крошечная кухня и куча бутылок. Пахлом спиртным и вареной рыбой.       — Я к тебе, — шепнул Наруто, присев на корточки.       Каваки с удивлением таращился в его доброе лицо. Этот человек… был вроде бы и не совсем человеком. Слишком чистый. У людей не бывало таких светлых волос и яркой одежды, от них не пахло так вкусно, что на язык наворачивались слюни. Настоящие люди смотрели недобро или устало. Никогда вот так ласково.       Странный оранжевый мужчина протянул ему руку. На перебинтованной ладони лежали какие-то мелкие штуки в обертках.       — Что это? — выдохнул Каваки.       — Это вкусно.       Наруто потрепал его по голове. Пацан с голодными глазами низко поклонился, прижимая к груди конфеты.       Наруто всегда считал, что у него было ужасное детство. Ровесники не принимали в компанию, взрослые сторонились, но право же, у него всегда было чего поесть. Он с неодобрительным прищуром покосился на жирного мужика на лавке. Этот себя не обижал.       — Вот тебе еще.       Наруто достал из рюкзака дежурную пачку рамена.       — Зальешь кипятком, подождешь две минуты. А потом жрать.       — Это… За что?       — Да ни за что, — Наруто пожал плечами. — Просто с Новым годом.       Пацан вдруг бухнулся на колени.       — Простите. Простите…       — Э-э… — зашептал Наруто, косясь на всхрапнувшего мужика. — Э… Хватит, ты чего?       Каваки задыхался от его доброго голоса. Тошигами все равно пришел, даже несмотря на такое паршивое приветствие у входа. Каваки чувствовал на плече теплую руку и давился горечью и счастьем. Божество что-то говорило ему. Говорило много и вдохновенно. Что-то про большой мир и что вот так будет не всегда. Что все они сами создают свою судьбу и что нужно быть сильным. Каваки не совсем понимал смысл слов Тошигами, он был сосредоточен на том, чтобы запомнить все эти ощущения: хрипловатый голос, руку на плече, запах мороза и специй.       В конце концов божество ушло. Он вышел проводить. Тошигами вскочил на спину оленя, и их обернуло покровом рыжего пламени.       — Счастливого Нового года, даттэбайо! — сказало божество напоследок.       И исчезло вместе с оленем, подняв тучи снежной пыли.       Эта недолгая встреча отложилась в памяти Каваки на всю жизнь.       Наруто тоже сохранил ее в сердце, как и множество других историй, проникших в память с рассеиванием клонов.       Он сидел в опустевшей гостиной, смотрел на дрожащие огоньки свечей у алтаря, и с прибытием памяти от каждого клона ощущал, как все тяжелее и тяжелее становится на душе.        Неслышной поступью подплыла Хината в легком халате. Опустилась перед ним на колени, погладила влажную щеку и он перехватил ее руку, чтобы задержать тепло.       Все было не зря. Им правда удалось принести немного счастья тысячам одиноких детей. Вот только все это были лишь осколки добра, никак не спасение. Все эти ребята после его ухода так и оставались в одиночестве или на попечении хреновых родителей. И всех их хотелось забрать навсегда, оградить от жестокого мира и воспитать в тепле и заботе, как они с Хинатой воспитывали Химавари и Боруто.       Одного, двух детей еще куда ни шло… Но он не мог принять всех. Их было слишком много, а он… несмотря на все эти тысячи клонов, на самом деле был всего один.       — Их слишком много, Хината.       Жена положила руку ему на плечо. Тоже кривилась от горечи, как будто его боль передавалась ей.       — Это тяжело, Наруто-кун. Но для того ты и хочешь стать Хокаге, верно?       Он кивнул.       Да. Можно начать с Конохи. С приютов около Конохи и с ближайших городов. Дайте ему пять лет, десять, и он доберется до каждой захудалой деревеньки.        Он все изменит.        Как-нибудь.