In These Hands (You Will Break)

Они шли бок о бок по улице в тишине. Смотреть прямо перед собой, держась на комфортном расстоянии от Скарамуша, было для Моны сложной задачей. Пару раз она бросала на него взгляд, но тут же оглядывалась и хмурилась, когда он ловил её. Меньше всего ей хотелось, чтобы люди подумали, что они - пара. "Вообще-то, это впечатляет", - сказал он наконец. "О чём ты говоришь?" - огрызнулась Мона. "То, как ты идёшь. Ты прилагаешь столько усилий, чтобы притвориться, что мы незнакомы, что ты не понимаешь, что наши шаги идеально синхронизированы". "Правда?" Мона посмотрела вниз на землю. Конечно, её шаги почти идеально совпадали с шагами Скарамуша. Она была в таком ужасе от этого открытия, что не заметила, как его рука протянулась и схватила её, пока не стало слишком поздно. "Эй, что ты делаешь?" - закричала она, привлекая взгляды нескольких прохожих. Она попыталась вырваться, но хватка Скарамуша была как тиски. Он притянул её к себе, обхватил её руку и сжал их вместе. "Я покупаю тебе одежду и собираюсь пригласить тебя на ужин. Самое меньшее, что ты можешь сделать, это притвориться, что тебе приятно". Мона чуть не фыркнула. Как будто её удовольствие от вечера имело для него какое-то значение. Он просто хотел манипулировать ею и дальше. Платье было тому подтверждением: спина погружалась гораздо глубже, чем она предполагала вначале, а разрез на ногах поднимался так высоко, что казалось, будто при каждом шаге она демонстрирует своё нижнее белье. Её обычный стиль едва ли можно было назвать скромным, но это был слишком большой шаг. "Куда мы вообще идём?" - спросила она, оглядываясь по сторонам. Они уже давно миновали рыночную улицу и её рестораны. Район города, в котором они сейчас находились, казался гораздо более дорогим, здания располагались чуть дальше друг от друга, а люди были более знатными. Впереди на фоне ночного неба возвышалась статуя Вездесущего Бога. Мона не могла подавить дрожь, пробежавшую по спине при мысли о событиях предыдущей ночи. "Ты позорно нетерпелива", - сказал Скарамуш. "К счастью, мы уже на месте". Мона посмотрела вперёд, на здание, на которое он указывал жестом. Это была чайная, похожая на те, мимо которых они уже прошли. Мягкий оранжевый свет лился из окон на камни снаружи, а над дверью висела вывеска "Чайная Яманара". Она стиснула зубы, когда они подошли к швейцару. Он не был похож на Фатуи, но, опять же, Скарамуш в данный момент тоже не выглядел. Он почтительно кивнул им. "У меня заказан столик", - сказал Скарамуш. "Да, господин Балладир, - сказал мужчина, - и позвольте сказать, какая прекрасная компания с вами сегодня вечером". Возможно, это было воображение Моны, но она готова поклясться, что почувствовала, как что-то неприятное кольнуло кожу Скарамуша, а его пальцы чуть сильнее впились в её руку. "Просто проводите нас к нашему столику", - огрызнулся он. Поклонившись, мужчина распахнул дверь, открыв небольшую стойку администратора. Официантка за стойкой поприветствовала их в той же чрезмерно вежливой манере, после чего повела их по коридору, усыпанному небольшими комнатами. Мона ожидала увидеть большую открытую площадку со столиками, как это было принято в Ли Юэ и Мондштадте, но оказалось, что каждая комната - это отдельная маленькая зона для гостей. Проходя мимо, она видела пары и группы людей, обедающих за низкими столиками. "Вот мы и пришли", - сказала официантка, остановившись и потянув дверь на себя. Помещение с другой стороны было пустым, освещённым торшерами с традиционной ширмой на задней стене. "Я сейчас вернусь с напитками. Если в это время я могу принести что-нибудь еще, пожалуйста, позовите меня". Единственным ответом Скарамуша было ворчание. Сняв обувь, Мона последовала за ним в комнату, где он сел на край стола и жестом попросил её сделать то же самое. Она скопировала его позу: ноги сложены под собой, руки лежат на бедрах, спина прямая, как доска. Лишь через пару секунд она поняла, что скоро пожалеет об этом. Она уставилась на Скарамуша через стол. Она была так зла из-за денег, что даже не заметила, что они впервые увиделись после посещения убежища Фатуи. Тёплый свет фонарей и татами на полу напомнили ей о той комнате. Он даже казался одетым в то же кимоно, пока она не поняла, что это кимоно не фиолетового, а тёмно-зелёного цвета. "Чайный домик, да?" - сказала она, оглядываясь по сторонам, чтобы скрыть жар, поднимающийся на щеках. "Не похоже на твоё место". Скарамуш поднял бровь. "Мне не позволено предаваться приятным вещам, потому что ты считаешь меня злодеем?" Этот вопрос заставил Мону вспомнить о картине, которую она наблюдала за его работой в убежище. Хобби казалось слишком тонким для такого человека, как он, но, тем не менее, ему удалось создать нечто прекрасное. То же самое можно было сказать и о его внешности. Его губы, длинные ресницы, бледные, безупречные щеки - всё его лицо выглядело так, словно его вырезали сами архонты. Кто бы мог подумать, что под ним скрывается такое уродство? Официантка вернулась с подносом напитков, который поставила на столик между ними. К удивлению Моны, они пили саке. "Подождите", - сказала она женщине, прежде чем та успела исчезнуть. "Я не знала, что у нас будет алкоголь. Могу я заказать чай?" "Конечно". Она почувствовала, как глаза Скарамуша сверлят её ещё до того, как она обернулась. "Ты ведь знаешь, что невежливо отказываться от чьей-то щедрости, не так ли?" "Знаешь, что я считаю невежливым?" Мона окинула его самым язвительным взглядом, на который только была способна. "Удержание суммы денег, которая была мне прямо обещана". "Это уже становится довольно утомительным, не находишь?" "Вообще-то, я думаю, что это очень интересная тема, которую мы должны обсудить в деталях", - сказала Мона, переходя в положение со скрещенными ногами, так как её ноги начали болеть. Видя, что ему не выиграть, Скарамуш пожал плечами и начал разливать сакэ по чашкам. Первую он поставил на её сторону стола. Мона постаралась отодвинуть его в угол, подальше от себя. Дело не в том, что ей не нравился напиток - она уже достаточно выпила в ту первую ночь с Ёимией. Она просто хотела не терять самообладания перед Предвестником, как перед ядовитой коброй. "Нам нечего обсуждать", - сказал Скарамуш. "Я не солгал тебе. Я сказал тебе, что заплачу твой долг, если ты отдашься мне". "Что я и сделала", - сказала Мона. Скарамуш хмуро фыркнул. "Один раз раздвинуть ноги не стоит двухсот сорока трёх тысяч Мора". Руки Моны сжались в кулаки под столом. "Не говори со мной в таком тоне". Скарамуш поднял свою чашку до уровня подбородка и покрутил в ней саке. "Докажи мне свою ценность. В любом случае, я не намерен прекращать платить тебе, если ты будешь продолжать" Он сделал глоток. Мона почувствовала, что с каждой секундой её лицо становится всё краснее и краснее. "Ты знаешь, что есть профессионалы, которые предоставляют подобные услуги, не так ли?" "Мм. Но они мне не нужны. Я хочу тебя". Признание могло бы быть романтичным, если бы не обстоятельства. "Потому что я "интересная", да?" - сказала она, нахмурившись. Скарамуш наклонился вперёд. "Ну, это точно не твоя личность или внешность..." Чашка с саке ударила его прямо в лицо. Мона смотрела на него с другого конца стола, её рука дрожала над пустым сосудом для питья. Скарамуш медленно отстранился и вытер алкоголь с лица рукавом своего кимоно. Немного брызг попало на волосы и плечи, хотя в чашке было не так много, чтобы пропитать его полностью. К удивлению Моны, он не выглядел раздражённым. На самом деле, на его губах играла улыбка. "Сэр?" Мона повернула голову и увидела официантку, стоящую в дверях с шокированным выражением лица. Скарамуш махнул ей рукой. "Не стоит беспокоиться. Моя спутница была просто немного неуклюжа со своим напитком". Официантка нахмурилась, ставя перед Моной чайник и две чашки, но больше ничего не сказала, явно сдерживаемая напряжённым молчанием между ними и чашкой, всё ещё остававшейся в руке Моны. "Вы уже готовы сделать заказ?" - спросила она. "Общее меню", - сказал Скарамуш. "Конечно", - сказала официантка. Она не могла быстро выйти из комнаты. "Я не видела меню", - пробормотала Мона, когда они снова остались одни. "Это потому, что здесь его нет. В этой чайхане подают только самые свежие продукты, поэтому меню меняется ежедневно и зависит от усмотрения повара. Не то, что в этих так называемых ресторанах дальше по городу". Мона стиснула зубы. Как человек, потративший годы своей жизни на то, чтобы прокормиться с помощью дикой природы в поисках следующей еды, она мало что могла терпеть меньше, чем пищевой снобизм. "Разве я не имею права решать, что мы будем есть?" Она чувствовала, что сейчас ей просто неловко, но он явно из кожи вон лез, чтобы оскорбить её ещё раз, так что было правильно бросить ему вызов. "Ты что-то особенно хотела?" - спросил он, а затем быстро добавил: "Не то чтобы это имело значение, поскольку ты, вероятно, в конечном итоге бросишь это в меня". "Возможно", - пробормотала Мона, медленно наливая чай из чайника в свою чашку. Один только пар говорил о том, что чай достаточно горячий, чтобы ошпариться. К её удивлению, прошло всего несколько минут, прежде чем принесли первую порцию еды. Через два повторных визита официантки стол был полон. Мона широко раскрытыми глазами смотрела на стоящие перед ней блюда: тарелки с пельменями, мясные шпажки, целая рыба, овощи на пару, даже несколько местных блюд, которые она узнала от Ли Юэ, например, жареный тофу. Она уставилась на Скарамуша, когда он взял свою миску с рисом и начал накладывать на неё мясо и овощи. Она заметила, что он откусывал только пару кусочков за раз и держал миску близко к лицу, пока ел, а не оставлял ее на столе. "Ты почему не ешь?" - огрызнулся он. Мона нехотя подняла свою миску и положила сверху пару кусочков тофу. Запах, надо признать, был приятный, и когда она откусила первый мягкий, пушистый кусочек, от вкуса у неё подпрыгнуло сердце. "Ну как?" - спросил Скарамуш. "Как оно?" "Всё хорошо", - ответила Мона, пожав плечами. Как бы хороша ни была еда, тот факт, что она была куплена им, несколько портил вкус. Большую часть трапезы они сидели в молчании. Мона, обрадованная тем, что отвлеклась от Предвестника, сосредоточилась на еде, делая паузы только для того, чтобы потянуться через стол за добавкой или наполнить чашку чаем. Всякий раз, когда её взгляд переходил на Скарамуша, он смотрел на неё поверх своей тарелки, словно молча оценивая каждое её движение, готовый заговорить, если она оступится. О, ирония судьбы. Наевшись досыта, Мона поставила миску на стол и отодвинула её. К её удивлению, она ничего не пролила на себя, держа палочки для еды. Несомненно, это было вызвано тем, что за ней следили как за ястребом. Скарамуш повернул шею. "Уже закончила?" "С меня хватит", - сказала Мона. С меня хватит. Это не было полной ложью. Она не привыкла есть такие большие порции за один раз. Судя по количеству еды на столе, у них еще много чего осталось. Она надеялась, что это не пропадет зря. "Я бы подумал, что такой человек, как ты, постесняется отказать себе в такой еде", - сказал Скарамуш. Мона сузила глаза. "Я же сказала, что с меня хватит". Скарамуш с задумчивым хмыканьем налил в чашку последнее сакэ, откинулся на спинку стула и сделал глоток. За время трапезы он успел выпить весь графин, но не выглядел пьяным. Мона задалась вопросом: то ли у него очень высокая толерантность к алкоголю, то ли он просто умеет хорошо скрывать его действие. "Попробуй хотя бы рыбу", - сказал он. "Ты ещё не притронулась к ней". Мона поджала губы, но в конце концов взяла палочки для еды, зачерпнула часть бледной плоти и отправила её в рот. "Всё в порядке", - пробормотала она, снова обращаясь к ожидающему Скарамушу. Он тихонько фыркнул. "Всё в порядке". Я привел тебя в такое место, и это всё, что ты можешь сказать". Мона почувствовала первую вспышку гнева, настоящего гнева. "Ты заставил меня прийти сюда. Ты знаешь это". "Странно. Я не помню, чтобы я приставлял нож к твоей шее". Он пытается тебя разозлить, сказала себе Мона. Не доставляй ему такого удовольствия. Но чем дольше она смотрела на самодовольное лицо Скарамуша, тем больше ей хотелось возразить. Это всегда было одно и то же. Что-то в нем заставляло её чувствовать, что она постоянно должна доказывать свою правоту, причём не в хорошем смысле. Ей оставалось только одно. "Ты прав", - сказала она. Затем она оттолкнулась от стола и встала. "Пока." Если к её шее не приставлен нож, её ничто не удерживало здесь. Скарамуш, конечно, не звал её за собой. Она прошла по коридору, миновала официантку, которую поблагодарила, и вышла в ночь. Только почувствовав на лице прохладный воздух, Мона поняла, насколько удушающей была атмосфера в чайхане. Как ей удалось так долго находиться под жарким взглядом Скарамуша, она не представляла. Она шла по улице мимо поздних магазинов и ресторанов с открытыми дверями, заполненных смеющимися посетителями. Она старалась не смотреть на них. В этот момент ей просто хотелось домой. Она уже приближалась к центру города, когда услышала позади себя шаги. Она повернулась как раз вовремя, чтобы рука схватила её за запястье и рывком остановила. "Отстань от меня", - прошипела она, вырываясь. Учитывая, что ему пришлось расплачиваться в чайном доме и, предположительно, бежать, чтобы догнать её, лицо Скарамуша должно было раскраснеться от усталости, но он выглядел бледным, как всегда. "Никогда больше не убегай от меня", - шипел он. "Или что?" Огрызнулась Мона. Ей казалось неправильным повышать голос в таком общественном месте, но вокруг почти никого не было, и в любом случае, её это уже не волновало. "Я тебе не принадлежу. Возись со мной, как с домашним животным, сколько хочешь, но я никогда не буду принадлежать тебе". Она схватила платье в руку и сжала. Материал вдруг показался ей слишком гладким, слишком чужим на ее коже. "Я верну его тебе. Мору. Каждую грёбаную монету. Это больше не имеет значения. Я вернусь в Мондштадт..." Она только подумала вслух, но теперь, когда она это сказала, она позволила себе на мгновение предаться этой фантазии. В Мондштадте у неё был дом, круг поддержки, безопасность. Всё то, от чего она отказалась, чтобы приехать сюда. Прилив эмоций обрушился на неё с сокрушительной силой. "Я хочу домой", - прошептала она. Мир вокруг неё начал сотрясаться. Прежде чем она смогла остановить себя, Мона расплакалась. Она не могла вспомнить, когда в последний раз так распускала руки. Все чувства, которые она держала внутри себя, тревоги и страхи, которые она прятала от мира, вырвались на поверхность в виде горячих слёз, которые текли по её лицу. Она ненавидела это место. Долг, указ об охоте за глазами бога, обвинение в убийстве, но больше всего - Фатуи. Она ненавидела тот факт, что Скарамуш был прав: без него ей здесь не выжить. Именно поэтому он пытался манипулировать ею. Потому что он может. Пара рук схватила её за щёки и наклонила лицо вверх. В следующее мгновение она почувствовала тёплые губы на своих. Скарамуш целовал её глубоко, без устали, не обращая внимания на то, что они стоят посреди улицы. Разум Моны кричал, чтобы она оттолкнул его, но когда он запустил руку в её волосы, чтобы не дать ей этого сделать, она решила, что это не стоит усилий. Гнев выжег её насквозь, оставив обессиленной и податливой в его руках. Он прервался и, не отпуская её лица, прошептал ей в щеку: "Я могу тебе помочь. Я уже говорил тебе это раньше. Пока ты со мной, я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось. Ты понимаешь?" Моне было легче кивнуть, чем спорить. Когда Скарамуш снова приник к её губам, она попыталась сосредоточить свой вращающийся разум. О, она всё понимала, даже в таком состоянии. Конечно, он не позволит, чтобы с ней что-то случилось, пока он считает её своей. Угроза не могла быть более очевидной: останься со мной, и я защищу тебя. Уйди от меня - и ты потеряешь всё. Но кто защитит её от него? Выхода не было, поняла Мона. Она не могла победить. "Я ненавижу тебя",- выдохнула она ему в губы. Скарамуш отпустил её волосы, притянул к себе и пробормотал голосом, похожим на улыбку: "Я знаю".