In These Hands (You Will Break)

Дотторе, Должен сказать, как приятно было получить ваше письмо. Возможность работать рядом с таким талантливым и почитаемым человеком, как вы, - это то, от чего я не отказался бы ни за что на свете. Пожалуйста, знайте, что пока я пишу эти слова правой рукой, левой я энергично смахиваю волнение со своих взволнованных щёк. Если вы не поняли, я говорю с сарказмом, но ради того, чтобы наша миссия продвигалась с минимальными трениями, я готов продолжить нашу переписку в порядке, подобающем гражданским коллегам. Отвечая на ваш вопрос, да, я нашел астролога. Её зовут Мона Мегистус, и она обосновалась в Инадзуме. Я решил пока понаблюдать за ней издалека, а не спешить и не рисковать тем, что она узнает о нашем плане. Будьте уверены, я буду держать вас в курсе событий по мере их возникновения. Не тратьте моё время на то, чтобы писать мне до этого. От того, что мне придётся ковыряться в ваших неразборчивых каракулях, у меня начинается зуд. Скарамуш * Мона сначала ударилась спиной о футон. Фигура, накрывшая её, не теряя времени, запечатала её губы и тихо застонала, когда его язык коснулся её. Скарамуш скользнул рукой по её обнажённому бедру, обхватил область за коленом и толкнул её ногу назад, используя дополнительный рычаг , чтобы крепче прижать её к себе. Всё повторялось снова. Мона пообещала себе, что не будет делать этого во второй раз - первый и так был ошибкой. Но ей это было необходимо. Трудно было объяснить, почему именно это, так же как невозможно объяснить, почему она с такой готовностью вернула его поцелуй, когда от ощущения его губ на своих ей хотелось кричать; почему она обвила свободной ногой его талию и впилась пальцами в его кожу головы, когда в глубине души ей хотелось только оттолкнуть его. Было странно видеть его здесь, в её спальне. С момента прибытия в Инадзуму она была её единственным безопасным местом, её священной землёй. Теперь, когда здесь был Скарамуш, это место было осквернено. Как символично, учитывая то, что должно произойти. Словно прочитав её мысли, Скарамуш прервал поцелуй и прошептал: "Я уже трахал тебя один раз. Считай, что это был ледокол. На этот раз я собираюсь полностью тебя изнасиловать". Сердце Моны заколотилось в груди. Даже для Скарамуша, человека, который не жалел слов, это было шокирующе откровенное заявление, от которого у неё в животе застыло тепло. Ещё на базе Фатуи он не спеша раздевал её, снимая с неё различные слои одежды, прежде чем наконец снять своё кимоно. Теперь он сразу потянулся к шнуру вокруг пояса и развязал его одной рукой, а затем снял сам пояс. И то, и другое отпало достаточно легко, оставив Моне возможность провести кончиками пальцев по его бледной груди. Он просунул руку под её декольте, ухватился за чашечки бюстгальтера и платья и потянул их вниз, обнажив одну из грудей. Он прижался губами к её твердеющему соску, взял его в рот и пососал. Мона резко вдохнула. От давления на чувствительный бутон по ней пробежали волны тепла, и только когда она почувствовала, что его зубы касаются её кожи, он затих. "Н-нет...", - задыхалась она. Скарамуш отпустил её сосок с мягким, влажным хлопком и посмотрел на неё. Затем он впился зубами в кожу на верхушке её груди и больно потянул за неё, прежде чем отпустить. "Не указывай мне, что делать", - прорычал он. Мона уставилась на него широко раскрытыми глазами. Её ладонь встретилась с его лицом, прежде чем она успела осознать, что сделала. Скарамуш откинулся назад и поднес руку к покрасневшей щеке. Он почти не удивился её реакции, как будто ожидал её. Часть Моны задалась вопросом, не было ли это частью какого-то большого теста, чтобы увидеть, как далеко он может зайти, прежде чем она ответит. "Похоже, эти руки будут проблемой", - сказал он. "Давай уберём их с дороги, хорошо?" "О чём ты говоришь?" Шипела Мона, хотя она уже имела довольно хорошую идею. Когда Скарамуш потянулся за шнуром, удерживавшим его поясок на месте, она резко выпрямилась. "Ни в коем случае", - огрызнулась она. Скарамуш ухмыльнулся. "Как ты можешь ненавидеть то, что даже не пробовала?" Хотя он был прав, Мона не могла представить себе худшей ситуации, чем уступить то немногое, что у неё было, мужчине, который только что укусил её в наказание за то, что она ему отказала. Тем не менее, она не могла отрицать, что её взгляд привлек шнур, зажатый в его руках. Вскоре последовала предательская мысль. Интересно, каково это? Каково это, когда её запястья связаны? Когда у неё отнимают всю власть и она становится беспомощной, а он овладевает ею? Она и раньше думала об этом в самые мрачные моменты жизни. Теперь, когда ей представилась такая возможность, она почувствовала, как по ней пробежала дрожь. Она испустила долгий вздох. "Если, и только если я скажу "да", ты должен пообещать мне, что остановишься, если я скажу тебе нет". "Разве до сих пор я был не идеальным джентльменом?" - спросил Скарамуш. Его улыбка сказала ей, что он уже знает, что победил. Дрожащими руками Мона стянула платье через голову и расстегнула лифчик, обнажив перед ним свою наготу. На том месте, где он укусил её, уже начал расцветать небольшой синяк. Скарамуш протянул руку и провел по нему большим пальцем, что могло бы показаться нежным жестом, если бы он не был тем, кто поставил его там в первую очередь. "Соедини руки", - мягко сказал он. Мона повиновалась, сжимая запястья перед грудью. Скарамуш поднял шнур и начал медленно обматывать его вокруг них, его тёмные глаза метались между его руками и лицом Моны. "Ты когда-нибудь делал это раньше?" - пробормотала она, чтобы отвлечься от жара, поднимающегося по щекам. Скарамуш фыркнул. "Ревнуешь?" "Не смеши меня", - быстро огрызнулась Мона, чтобы уничтожить доверие к его заявлению. "Я не виню тебя за то, что ты хочешь считать себя особенной", - сказал он. "В конце концов, ты обладаешь определённым... невинным очарованием, которое мне не противно". "Ты думаешь, я невинна?" - Теперь настала очередь Моны выглядеть самодовольной. "Я уже была с другими. Конечно, ты не тот..." Её слова превратились в крик, когда Скарамуш дёрнул за шнур, а затем связал концы узлом. Он просунул два пальца под путы, чтобы проверить их герметичность. Очевидно, удовлетворённый, он поцеловал костяшки пальцев Моны. "По мне, так ты просто даёшь мне разрешение быть с тобой грубым". Прежде чем она успела открыть рот для протеста, Скарамуш схватил её за горло и сжал так сильно, что в уголках её зрения замелькали звёзды. Он притянул её к себе и прошептал: "Если ты ещё раз дашь мне пощёчину, я заставлю тебя пожалеть, что ты родилась на свет. А теперь ложись". Он отпустил Мону и толкнул её обратно на футон. Его губы коснулись её голого живота, руки схватили её бёдра достаточно сильно, чтобы она выгнула спину и впилась в него, и вот оно. Эта восхитительная боль, тепло его кожи против её. Вот почему она не смогла отказать ему у дверей своего магазина или оттолкнуть его, когда они целовались на улице. Его прикосновение отталкивало её, но оно было реальным и требовало её внимания так же остро, как ножевая рана. Другие её проблемы не могли казаться более далёкими. Так вот почему я это делаю? подумала Мона. Чтобы отвлечься? Это, конечно, было лучше, чем признаться, что ей это нравится. Однако она не успела долго размышлять, как почувствовала, что что-то задевает её внутреннюю сторону бедра. Скарамуш стоял на коленях между её ног, его лицо было всего в нескольких дюймах от её румянца. Кимоно по-прежнему свисало с его плеч. Мона гадала, собирается ли он снять его или оставит всё как есть. "Возбуждена, не так ли?" - размышлял он, глядя вниз на её нижнее белье. Моне не нужны были руки, чтобы измерить, насколько она мокрая. Она уже чувствовала, как он просачивается сквозь материал. "Скажи мне, это произошло до или после того, как я связал тебя?" Мона прикусила губу. Видя, что ответа он не дождётся, Скарамуш рассмеялся и стянул с её ног нижнее белье. Он снова наклонился вниз. Мона задохнулась, когда кончик его языка коснулся её клитора. Он провёл им вокруг него пару раз, затем опустился ниже и провел полоску по её отверстию, впитывая влагу. Мона зажмурила глаза. "Что случилось?" спросил Скарамуш с очередным смешком. "Не можешь смотреть на меня?" Когда Мона снова не ответила, он вздохнул с оттенком разочарования. "Если хочешь, я могу перевернуть тебя и зарыть твоё лицо в подушку. Тогда тебе вообще не придётся меня видеть". "Нет", - наконец промолвила Мона. "Продолжай. Мне приятно". "Если ты настаиваешь". Скарамуш наклонился и снова стал лизать её клитор, вызывая у Моны слабые вздохи. Она чувствовала себя странно, когда шнур обхватывал её запястья. Ей хотелось зарыться руками в его волосы или вцепиться в простыни, но с руками, подвешенными между грудей, она ничего не могла поделать, только лежать и пытаться сдерживать свои звуки. "Конечно, есть и второй вариант", - сказал Скарамуш. "Я всегда могу завязать тебе глаза". Мона напряглась. "Мы могли бы устроить игру". Его пальцы скользили по её складкам, прослеживая контур её отверстия. Он просунул два из них в неё, надавливал сильнее, когда она сопротивлялась, и вызвал у неё хныканье. "Я могу завязать тебе глаза, вставить кляп, отключить все органы чувств один за другим и превратить тебя в маленькую куклу, которой я смогу наслаждаться в своё удовольствие". Медленно, он вводил и выводил свои пальцы из неё. Мона сжимала и разжимала кулаки, шнур больно впивался в кожу. "Я не хочу... этого...", - бормотала она между вздохами. Было достаточно плохо, что ему удалось убедить её позволить ему связать ей руки. Она не могла позволить ему пойти дальше. Ведь в глубине души она наслаждалась этим, не так ли? Это было похоже на предательство, но отсутствие контроля над собственным телом, осознание того, что она абсолютно бессильна и находится во власти Скарамуша, заставляло узел у основания живота сжиматься. Она чувствовала это каждый раз, когда его пальцы гладили её стенки, каждый раз, когда он опускал голову, чтобы пососать и подразнить её клитор: горячее удовольствие, наполнявшее её вены и подталкивавшее её все ближе к завершению. Скарамуш тихонько хмыкнул, и вибрация почти заставила Мону вскрикнуть. Она раздвинула колени и приподняла бёдра с футона, стремясь к кульминации, которая была так близка, что она почти чувствовала её вкус... Внезапно всё закончилось. Скарамуш отстранился и вытер рот, оставив Мону на земле, дрожащую с головы до ног. "Что случилось?" - пробормотала она. Он не мог остановиться, ведь ещё мгновение назад она была так близко. Вместо ответа Скарамуш обхватил её за талию и перевернул на спину так легко, словно она была подушкой. Мона застонала, понимая, как отчаянно она звучит, но слишком опьянённая чувством собственной нужды, чтобы беспокоиться. Она попыталась потереться о футон. Скарамуш схватил её за бёдра и подпёр коленями, не давая ей возможности найти желанное трение. "Помнишь, как ты набросилась на меня со своим сакэ тогда, в ресторане?" Всё тепло вытекло из тела Моны. "Я забыла", - заикаясь, ответила она. "О?" Скарамуш наклонился к ней так, что Мона почувствовала его дыхание на своей спине. Его голос упал до смертоносного рычания. "Я не делал этого". Удар пришёл, казалось, из ниоткуда. Тело Моны дёрнулось, вырвавшийся из её рта вопль был результатом как первоначального толчка, так и боли, пронёсшейся по мышцам вслед за ним. Почти как будто... "У тебя электро глаз бога...", - вздохнула она. Мона была поражена электросилой лишь однажды в своей жизни, когда случайно упала на слайм под дождём. Удар был настолько сильным, что она упала на спину и корчилась в агонии. Боль, которую она чувствовала сейчас, напомнила ей об этом, только не такая сильная. Скарамуш хихикнул. "Близко, но меня бы не увидели мёртвым с одним из этих рабских контрактов. То, что у меня здесь, называется "Иллюзия". Не хочешь попробовать ещё раз?" Прежде чем Мона успела спросить, о чём он говорит, на неё обрушилась ещё одна порция электро. Хотя она могла сказать, что это произошло от его рук на её бедрах, боль заполнила все её тело, заставляя её извиваться в его хватке и вырывая крик за криком из её губ. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Скарамуш наконец отпустил её, хотя на самом деле прошло, наверное, несколько секунд. Нервы Моны были расшатаны. Она дрожала, когда Скарамуш провёл рукой по её спине, успокаивая её, словно раненое животное. "Есть что-то прекрасное в том, чтобы видеть людей, испытывающих боль", - сказал он. Его голос звучал почти мечтательно, далеко не так, как гнев, который Мона почувствовала в нём только что. "Наблюдать, как они проходят по тонкой грани между агонией и удовольствием... Я просто обожаю это". "Говоришь как настоящий безумец", - умудрилась прошипеть Мона. "Но разве я сумасшедший? Или ты отказываешь себе в правде? Что в глубине души ты обожаешь это. Ты хочешь, чтобы я причинил тебе ещё больше боли". Он подкрепил свои слова коротким, резким ударом Электро, от которого Мона вскрикнула, уткнувшись в подушку. Она не стала говорить, что он не прав. Да и как она могла, когда сама провела ночь, получая удовольствие от мысли, что он её душит? Верёвки вокруг ее запястий сейчас были доказательством того, что какая-то её часть, пусть и небольшая, наслаждалась болью. Быть использованной. И это пугало её. "Где ты хотела, чтобы я тебя потрогал?" ворковал Скарамуш. "Здесь?" Он провел рукой между её ног и погладил кончиком пальца её клитор. "Нет", - задыхалась Мона. "Не здесь". Она приготовилась к удару, но, к её облегчению, Скарамуш убрал руку, пробормотав, что она была скучной. Затем он приставил два пальца к её входу и грубо засунул их внутрь, заставив Мону застонать. "Похоже, мне придется самому искать себе развлечение". Мона поморщилась, когда он вытащил из неё свои пальцы. Она услышала шорох ткани позади себя, а затем Скарамуш склонился над ней, его свободно свисающее кимоно задело её плечи, член упёрся ей в бедро. Мона сдержала желание снова прижаться к нему. Меньше всего ей хотелось, чтобы он знал, что ей это нравится. "Скажи мне, Мона, - прошептал Скарамуш ей в плечо, - как я должен тебя трахать, если ты лежишь, как доска?" Он надавил на её спину, заставив её поднять задницу вверх. Одной рукой он поймал её бедро, затем приставил свой член к её входу и начал толкаться. Мона зажмурила глаза. Одно дело, когда она лежала на спине, но в таком положении, когда её позвоночник выгнут не в ту сторону, а тело ограничено в гибкости, это уже было трудно. Она попыталась заставить себя расслабиться, раздвинула ноги и подняла задницу как можно выше, чтобы облегчить Скарамушу вход. Не то чтобы это его беспокоило. Судя по неглубокому дыханию, он наслаждался каждым дюймом, который вводил в неё. "Ты как сучка во время течки", - пробормотал он. "Кто бы мог подумать, что это будет так легко? Держу пари, скоро ты тоже будешь умолять меня..." Он резко подался бёдрами вперёд, полностью погружая себя в Мону. Она застонала от растяжения, её стенки с трудом адаптировались к новому вторжению, несмотря на подготовку, которую обеспечили ей его пальцы. "Ну что? Я не сдвинусь с места, пока ты не попросишь". Вся гордость, за которую Мона цеплялась, улетучилась, когда она открыла рот и прошептала: "По-пожалуйста...". "Что прошу?" Она покачала бёдрами. "Трахни меня". Скарамуш тихонько фыркнул. Затем он отпустил её бедро, наклонился над ней и засунул пальцы глубоко ей в рот. Моне пришлось откинуть голову назад, чтобы не выпустить кляп. "Скажи мне, какая ты на вкус", - огрызнулся Скарамуш. Он начал двигать бёдрами, впиваясь в Мону с такой силой, что она только и могла, что обхватывать языком его пальцы и вдыхать вкус собственного возбуждения. Скарамуш ввёл пальцы глубже, и ей снова пришлось приложить всю свою силу воли, чтобы не вырвать. "Ну как?" Только тогда Мона поняла, что он действительно ожидает ответа. Между его грубыми толчками и тем, как он заставлял её брать его пальцы, её разум был в тумане. Слова, которые она произнесла, едва ли звучали по-человечески, не говоря уже о том, чтобы быть понятными. "Хм, что это?" Наконец, Скарамуш вытащил пальцы изо рта Моны. Она вздохнула с облегчением. Слюна стекала по её подбородку и капала на руки, сцеплённые вместе на футоне под ней. "Х-хорошо", - стонала она. Она не лгала. Это действительно было приятно на вкус, в каком-то грязном, невыразимом смысле, как и ощущение его члена, пронзающего её снова и снова, заставляло её разум работать на пределе, несмотря на то, что все это казалось неправильным. Скарамуш опустил руку к её груди и сжал. Как и в прошлый раз, он не был слишком громким. Из его рта вырывались лишь редкие хрюкающие звуки, в то время как Мона изо всех сил старалась сдерживать свои звуки. Она ничего не могла с этим поделать. Она понимала, насколько нуждающейся она выглядит, но в данный момент это было последнее, о чём она думала. Когда её оргазм начала нарастать снова, она задвигала бёдрами назад и забилась о Скарамуша, стараясь соответствовать ритму своих бедёр его толчкам. "Кто бы мог подумать, что великий астролог Мона Мегистус позволит оттрахать себя до потери сознания фатуи?" Скарамуш дразняще пробормотал ей в шею. "И все ради нескольких Моры. Может быть, в следующий раз я брошу тебя нескольким своим мужчинам и посмотрю, как они по очереди будут с тобой этим заниматься". "Ты не сможешь", - задохнулась Мона. Скарамуш тихонько засмеялся. "Ты права, но только потому, что я хочу, чтобы ты была только моей". Он обвил левой рукой её шею и наклонил её лицо, чтобы поцеловать. Его губы жадно впились в её губы, объятия были такими же грязными и неприятными, как и пальцы, которые он засунул ей в рот. Теперь они почти лежали на боку, грудь Скарамуша прижималась к её спине, а его бедра продолжали свой ритм. Казалось, он не собирается сбавлять темп в ближайшее время. Его темп был неумолим, как будто он был намерен сжечь её ради собственного эгоистичного удовлетворения, не обращая внимания на её удовольствие. А ведь удовольствие в этом было, не так ли? Как еще можно объяснить жар между ног, возбуждение, пробежавшее по коже, словно электроды при ощущении руки Скарамуша на её горле? Моне казалось, что она стоит на краю ямы. Если бы она могла просто протянуть руку вниз и прикоснуться к себе на несколько секунд, то это, несомненно, подтолкнуло бы её к краю, но, конечно, её связанные руки не позволяли этого сделать. Несомненно, это было частью её наказания за поведение в ресторане: чем дольше ей отказывали в кульминации, тем сильнее болел узел в животе. Ей нужно было ослабить давление. Это была пытка. Но даже это было источником удовольствия. Осознание того, что Скарамуш контролирует её тело настолько полно, что, вероятно, заставит её умолять снова, прежде чем позволит ей кончить. Мона вздрогнула в его руках. "Что случилось?" - ворковал он, обжигая её щёку горячим дыханием. "Это слишком много?" Мона кивнула, что заставило его рассмеяться. "А я-то думал, что ты хочешь, чтобы я был с тобой груб. Может, мне двигаться медленнее?" Наконец, он остановил свои бёдра. Мона едва успела вздохнуть, как он снова начал входить в неё, так медленно, что она чувствовала каждый дюйм его члена, упирающегося в её ноющие стенки. Почему-то это было гораздо хуже. "Скарамуш, - стонала она, не в силах больше сдерживаться, - пожалуйста, позволь мне кончить". Судя по тяжёлому дыханию Предвестника, он тоже был близок к завершению. Мона надеялась, что это побудит его оказать ей такую же милость. "Ты еще никогда не произносила моё имя", - прохрипел он, прижимаясь к её шее. "Сделай это снова". Разум Моны был слишком одурманен, чтобы сомневаться, насколько это правда. "Ска..." Он резко схватил её за затылок, вырвался и толкнул её на спину. Крик протеста Моны был заглушён, когда её лицо уткнулось в подушку. Скарамуш схватил её за бедра, снова вошёл в нее и начал двигаться, набирая ритм, пока звук шлепков кожи о кожу не наполнил воздух. "Ты хочешь кончить?" Рука на бедре Моны переместилась к её клитору и сильно погладила его. "Тогда кончай". Моне потребовалось всего несколько секунд, чтобы кончить. Она закричала в подушку, когда волны оргазма хлынули через неё, скорее как разрядка давления, чем источник удовольствия, но всё же разрядка. Мгновение спустя Скарамуш выругался и вышел из неё. Мона не знала, как долго это продолжалось, но когда она наконец спустилась, её всю трясло. Медленно Скарамуш убрал руку с её затылка. Она подняла лицо от подушки и глотнула воздух. Её бёдра были мокрыми. Что это было - её собственная влага, семя Скарамуша или их смесь - она не знала. "Двигайся." Скарамуш шлепнул Мону по заднице, побуждая её переместиться вперёд на футон. Её ноги были словно сделаны из резины. Она могла бы рухнуть на месте, когда адреналин вытекал из неё. Но у Скарамуша были другие планы. Он схватил её за талию, прижал к спине и обхватил её колени, заставив отвести ноги назад. Поскольку руки были по-прежнему связаны, а энергия иссякла, у Моны не было иного выбора, кроме как позволить ему. Он смотрел на неё сверху вниз, как художник, осматривающий чистый холст и решающий, писать ли на нем шедевр или использовать его, чтобы вытереть кисти. Затем, спустя, казалось, целую вечность, он наклонился и прижался губами к губам Моны. Теперь, когда они стояли лицом друг к другу, она смогла поймать воротник его кимоно и обхватить его руками. Костяшки её пальцев коснулись пота на его груди. "Ты моя", - простонал он ей в губы. Мона едва не разорвала поцелуй, чтобы возразить. Конечно, она не была его. Она уже сказала ему об этом сегодня вечером. Но как она могла отрицать это, когда её тело обвивало его, а кожа была наделена его отметинами? Скарамуш впился в неё бёдрами, и Мона вздрогнула, почувствовав, как его член, уже наполовину твёрдый, прижался к её попке. Он обхватил рукой её шею и сжал, удерживая её на месте, и поцеловал в лоб, потом в нос. Его тёмные волосы свесились на лицо. Когда он приподнял бёдра, Мона почувствовала, что он почти достиг полной твёрдости. Не теряя времени, он снова толкнулся в неё, облегчаясь от её гладкости. Мона стиснула зубы. Она и так была слишком чувствительна после оргазма, а ощущение того, что её снова заполняют, заставило её нервы вспыхнуть. Но она не издала ни звука, не пошевелилась. Она просто лежала и смотрела, как Скарамуш овладевает ею, как победитель овладевает военными трофеями. Вскоре мир вокруг Моны рассыпался, и она могла воспринимать лишь его основные элементы: звук дыхания, запах пота и тёмные, тёмные глаза, смотрящие на неё из темноты.