***
Проснувшись, они оказались связанными, над ними возвышались те самые двое стражников порядка города, ожидающие своего господина, человека поселившего надежды в искажённые взгляды. На вопросы юниоров они отмалчивались. Устав от надоедливых вопросов, имеющий больше полномочия, процедил, теряя терпение: — Он идёт. — Кто он? Ответа не последовало, но дверь до этого закрытая отворилась, и мужчина оказавший неизгладимое впечатление на свой народ, властно прошёл внутрь. — Добрый день, чужаки. — Нечитаемые холодные глаза смотрели неприятно. Ничуть не испуганный, откровенно раздражённый, Вэй Ин держался на пределе своих эмоции: — Для кого он добрый? — Возразил Вэй Ин. — Разве так обходятся с гостями? Но тут же, твёрдый голос оратора, перебивает его: — Вы не гости, а вторженцы, нарушающие наш покой. То, что вы сидите сейчас здесь связанные — это следствие вашего вторжения. Люди до вас также входили сюда, невзирая на предупреждения. — Послушайте, то была исключительно серьёзная причина… — Сначала были те, кто пришел сюда на перепутье, заблудившись. Потом прибыли те, кто пришёл, решив обыскать наш город, а теперь вы. Странники, да ещё и с оружием. Должно быть, они послали вас сюда на разведку. Похоже, они не считают нас людьми, способными дать отпор. Ваньинь никогда не оказывался в подобной ситуации, он чувствовал себя беспомощным и не осмысливал своего положения. Это раздражало и угнетало. Вэй Усянь был вполне способен вызвать у любого человека как откровения, так и бездумный гнев. Цзян Чэн, уже привыкший угадывать настроение шисюна, попытался вклиниться в разговор: — Господин, позвольте нам объясниться… Мужчина даже не подумывал прервать свою речь, и позволить кому-либо встрять в поток его слов. — С вашей стороны было неразумно игнорировать предупреждение. В наш город ведёт только одна дорога, вокруг непроходимые леса, значит вы видели предупреждение. Мальчишки проревели: — Поймите, нас послали сюда, чтобы найти пропавших людей! Нам просто нужна ваша помощь… — Вы знаете, что такое помощь, не так ли?! Один перекрикивает второго, понимая, что этим они достучаться до человека, глядевшего на оказавшую ситуацию своим взглядом, не смогут. — Вам не следовало приходить сюда, мы, жители города Учан, не приветствуем этого. Я не знаю, что вы видели и слышали… Парни имели горячий нрав, они не знали как им достучаться до этого человека. После пробуждения они попытались дозваться свой ци, но не могли дозваться к духовным истокам. Им оставалось только надеяться на силу слов и физическую подготовленность. — Теперь вы не можете уйти, и, кстати, двух ваших друзей, которые прятались, мы тоже нашли, и они уже ждут вас. — Высокопоставленный человек обращается к двум своим помощникам, в глазах которых можно заметить уважение, смешанное с восхищением. — Проводите наших гостей к нужному месту ожидания. — Хорошо, нам всё понятно. Вы были любезны и всё такое, но нам пора… Ожидавшие, что к ним приблизятся, мальчики атаковали людей не обладающих магическими силами с помощью приёмов боя, которые простые люди не могли бы дать отпор. К своей неудаче, бойцы были настороже и подготовлены; они получили опыт от появления незваных гостей, которые пытались осадить их такими неожиданными приёмами, поэтому заранее подготовились к такому исходу. Когда воспитанники Пристани лотоса бросились на них, один из высоких мужчин поспешно достал мешок и бросил его в мальчиков, которых намеренно отвлёк его напарник. Юноши не успели прикрыть лица и закашлялись. Это был сонный порошок, воздушная пыль, мгновенно переносившая юных адептов в царство кромешной тьмы. Действие его было недолгим, поэтому стражники городка оттащили ребят к ожидавших их Сюэ Яну, пришедшему в себя Мо Сюину и новой жертве коварных интриг — Фа Чжигану.***
До появления своих негласных друзей, придя в себя медленно и тяжело, помутнённым сознанием ему сложно удавалось понимать, где он находится и почему. — Гэгэ, ты пришёл в себя, — взволнованный этим, А-Ян вблизи сидящий, ещё теснее прижался, сжав плечо близкого, которого обнимал всё это время, переживая. «Что это было, вдруг поразившее меня…» — Да, я… — голоса отовсюду в голове Мо Сюина, царили хаос. Это был зов его души, быстро пересказывающий то, что успел узреть и узнать, подготовить свою физическую оболочку к надвигающим бедствиям. — Моя оплошность… Я лишь желал предупредить тебя, показать чудовище… «Тогда почему кроме видений, мне предстояло ещё и прочувствовать на себе? Мне было так плохо, что я даже сознание лишился». — Не знаю, в последнее время происходят вещи, выходящее за рамки моего понимания. Сюэ Ян снова подал голос, пытаясь дозваться своего старшего, и теперь освободившись от бренности новых знании, Мо Сюаньюй заверил его, что он в порядке. — Так что не переживай, — он продолжил, — лучше расскажи-ка мне, что происходит… Он не мог молчать, ничего не спрашивая, ибо странность бы возникла, если бы знал он всё, да ничего не спросил, коль ранее в беспамятстве находился. Так ему и поведал Сюэ об их недолгом походе, вот только он многого не узнал, в отличие от шисюнов, которым меньше повезло быть пойманными и приведённым как раз к концу очень короткого рассказа, из которого ничего важного не удалось выяснить, не будь у него знания лишних глаз. Учеников Юньмэн Цзян приводят к соученикам и запирают на замок, словно презренных преступников, а мужчины на них бросают косые взгляды и уходят. Пойманные раньше них, Мо Сюаньюй тревожно молчит, в то время как по мере чуднейшего рассказа старших, Сюэ Ян не на шутку распалился. — Это немыслимо и бессмысленно! Мо Сюин постарался разбушевавшегося, успокоить: — Успокойся, Сюэ Ян, мы найдём способ высвободится отсюда… — Это вряд ли, — возразил голос из другой стороны. Четверо парнишек поворачиваются к тихо сидящему молодому человеку, не смотрящего на них. — Ты… это тебя мы видели в том храме, — узнали его старшие ученики ордена Цзян. — Что они пытаются с тобой сделать? — То же, что и со всеми, кто был избран. — говоря эти слова, нечастный Фа Чжиган протягивает им свою раскрытую ладонь, и они видят символ на ней — пятиконечная звезда, словно высеченная железным тавро. — Зря вы сюда пришли. — Правда, а мы ещё этого не поняли. — Цинично отвечает А-Ян. Сколько раздражение, сколько злобы он в эту минуту разделяет вместе с Цзян Чэном, которому так же, как и ему, жутко напрягает происходящее с ними. — Теперь вы в руках господина Цая, — низложенный Фа произносит с обречённостью. — Это тот бородатый с палкой? — интересуется Вэй Ин, заинтересованный происходящим и желающим во всё разобраться. — Вы сказали что вы избран, но для чего? Промолчав доли секунды, безысходно и тихо, произносит коротко: — Для жертвоприношений. Присев рядом с ним в поражённом молчании, соученики, давно не слыхавшие о человеческих жертвоприношениях, поинтересовались: — И теперь они собираются предложить нас какому-то богу? — Не вас, а меня. Жизнь одного — за благополучии других. — Постойте, — поспешил встрять Цзян Чэн. — Тот мужчина упоминал, что сюда уже приходили люди из наших краёв. Может ты знаешь, что с ними произошло? Обречённо покачав головой, Фа Чжиган отвечал им с тем же смирённым голосом: — Боюсь вас огорчить, но все они пали от рук чудовища. — Чудовища? Какого чудовища? Упоминание о монстре заставило Мо напрячься, он уже всё знал. К сожалению, ему даже пришлось видеть и почувствовать своим глазами и телом, какого это предстать перед этим самом людоедом. Его затопило отчаяние и жалость к этому молодому человеку, которого избрали следующей жертвой этому ненастному монстру. — Попав к нам, они не слушали наши предупреждения… страшное проклятие лежит на нашей земле, потому и отгородились мы от остальных, чтобы не повлечь их в нашу трагедию, однако все они пали жертвой чудовищу, которому и я буду предложен в эту ночь.***
Девушка горюет о своем возлюбленном, не в силах достучаться до собственного отца. Она обратилась к достойнейшему человеку города, не позволившему себе поддаться ложным иллюзиям и надеждам, но безмолвен он остаётся в своих поисках найти выход… Он любезно принимал девушку у себя в гостях многие годы и стал он ей родным родителем, ибо биологический отец отдалился от неё, а его признавать она уже была не в силах, ибо грехи этого человека говорили за себя. Дева Сиван пришла к нему в силу своего отчаяния, желая убедить господина Тана — второго человека по значимости в городе, оказать ей содействие в противостоянии с отцом. — Сколько лет, столетий, мы страдали. Мы свободны, и в то же время находимся в плену у своих страхов, пленены этим городом. К нам приходило много людей, и мой отец вскружил всем голову, позволив принести этих несчастных в жертву монстру, чтобы в обмен на большое количество жертв он не трогал нас несколько лет. — говорила дева Сиван. — И так продолжалось всё это время. Постепенно многочисленные города превратились в наш маленький и одинокий. Всему когда-то приходит конец, и нашему страху и молчаливости, тоже. — Твой отец сделал то, что должен, дитя, и все с этим согласились. — Но не вы, господин Тан, вы заставили себя согласиться. — Это было давно, а что было — то прошло. Зачем же ты пришла, Сиван-эр? Вне моей власти твоего возлюбленного спасти. — В городе нашем многие хотят нарушать соглашение, и Фа Чжиган больше, чем кто-либо. Мне думалось, вы разделяете его взгляды так же, как и я. Недавно несколько человек пришли к нам в поисках мальчика… их мой отец отдал на съедение чудовищу, и не говорите мне, господин Тан, что это судьба, воля небес. Не кажется ли вам странным, что великая сила моего отца выбрала тех людей, случайно попавших к нам? Вы знаете правду, но молчите, как и все мы. — Сиван-эр, если мы не принесём жертву, мы все умрём. — Мы уже мертвы! Мы — живые мертвецы, каждый год мы умираем из-за страха быть избранными! Мы не стареем, не женимся, не наслаждаемся молодостью, и вы называете это жизнью, да?! — Пожалуйста, я понимаю твоё беспокойство, но есть договор. Не так-то просто что-то изменить. — Люди пойдут за вами, они верят вам. — умоляющее смотрит чьё имя свет дарит. — Даже я рядом с вами, господин Тан, могу противостоять отцу. Поговорите с ним, пусть не ради нас, а ради странников. Я боюсь, что отец вновь замышляет что-то недоброе. Прошу вас, г-н Тан, вы должны это сделать. — Говорить с твоим отцом, это как совещаться с тигром о том, как получить его шкуру. — Он долго молчит, прежде чем заговорить снова. — Хорошо, так уж и быть. Мужчина со слегка плотным телосложением имел волосы тронутые лёгкой сединой в висках. По просьбе добродетельной девы, что была ему как дочь, он шёл на встречу к амбициозному, чьи пороки довели их к сегодняшнему дню. Черты его лица суровы, делая его строгим, но глаза г-н Тана имели светлый и чистый взор. Этот человек был из благородных и справедливых, однако страх за свою жизнь заставлял его сомневаться в своих поступках. Но не в его духе было отступать от обещанного или задуманного, поэтому постучав, он вошёл, не получив разрешения. — Господин Цай, я пришёл поговорить о заклинателях — меня интересуют ваши намерения. Сидевший к нему лицом, оторвал свой взор от чтения, хмурясь. — Мои намерения? — Вы понимаете, что с приходом этих заклинателей, с каждым новым днём их будут приходить всё больше, и нам не будет хватать специальных приспособлений, чтобы противостоять им. Игнорируя последние слова уважаемого, г-н Цай отвечает на первый вопрос монотонно: — Мои намерения те, что и прежде — защищать этот город. — Верно, но не ценой других. Эти молодые люди не участвуют в сделке — они не должны отвечать за наше проклятие. Раньше мы не знали о ваших делах, закрывали глаза, но больше не намерен я на это смотреть и терпеть. Это убийство. — Как вы смеете? — мужчина, чьё положение выше, встаёт медленно изо стола. — Значит, я прав. — утверждает благороднейший. — Как вы не понимаете, г-н Тан? Если я это сделаю, Фа Чжиган может прожить два года, а может четыре, если нам удастся найти ещё больше людей. Как вы можете поступать против этого? — Вы хотите сказать, что избранный поистине может меняться по вашему желанию? Мужчины уже стояли близко друг другу и смотрел г-н Тан на второго осуждающе и нехорошо. — Это дерзость — задавать мне такие вопросы. Я — глава этого города… — Прекратите кичиться вашим положением, господин Цай! Я помню как вы его получили… вы его забрали! Господин Яо должен был стать главой, но загадочная чума заставила нас избрать того, кто мог её остановить. — Достаточно. — резко прерывают его. — Будьте осторожным, господин Тан. — А то, что? Я буду избран следующим? — Вы бьёте по траве, чтобы напугать змей, мой друг. — Предупреждает глава, взгляд его острый, и он еле держит свои замысли в уме. — Вы уже отдали монстру стольких людей и всё продолжаете? Многие считают, что всё это надо прекратить. Мы должны выступить против чудовища. — Убить чудовище — это абсурд! Детский лепет. Требовательный голос г-н Тана становится громче, пугая Сиван, подслушивающую через стен. — Но каждый год одного из нас съедают! — Поэтому я и решаю кто будет избран, никто из вас не может сделать то, что необходимо. — Что именно? Приносить жертву, ради вашей вечной жизни?! — Мы в одном положении, не забывайте, нас становится всё меньше и я тоже… умру. Господин Цай отворачивается и принимается за недавнее дело, за которым его прервали. Дева Сиван понимает, что разговор их окончен и спешит к возлюбленному. С волнением и тревогой она быстро рассказывает ему об услышанном. — Господин Цай, мой отец, намерен спасти Фа Чжигана, и вместо него, принести в жертву вас. Четверо юношей сидящие по другой стороне, услышав её слова, впадают в неистовство. Молодой человек во все глаза смотрит на свою любовь. — Сиван, мы не можем этого допустить. — Советую прислушаться к Фа Чжигану. — говорит Вэй Усянь. За эти несколько часов, лежа взаперти, ему всё казалось столь незначительным, что угроза стать ужином для чудовища, не виделась ему фатальной. Сиван перевела обратно взор на возлюбленного, в глазах её плескалась разочарование. — Я кое-что узнала сегодня… я и раньше предполагала такую ужасную правду, но… услышать её взаправду… даже г-н Тан стал чуточку смелее. — Г-н Тан поговорил с твоим отцом? — Да, но он не смог его переубедить. Эти слова никому из них не понравились. А Мо, знающий наперёд, мог только прикрыть глаза и гадать, как же им выбраться. Им не подвластно использовать ци, по причине временного действия лекарства, которое на них применили. Двери заперты особыми цепями, что мог их открыть один-единственный ключ. — Подожди, твой отец тот самый, что запер нас? — спросил Цзян Чэн. Получив утвердительно застенчивый кивок, Вэй Усянь презрительно усмехнулся: — Принимай соболезнования. Внезапное, пронзительно яростное рычание зверя, заставило всех обмереть от ужаса. Оно было настолько громким и сильным, что всё в округе затряслось. — Что это было? — Сюэ Ян перепугался. Как и все, окружающие его, он был безоружным и без капли чёртовой ци, что сейчас могла освободить бы его. Молодой Фа поворачивается к ним, его губы слегка тряслись, когда он произносил: — Чудовище, и он уже идёт.