***
За ночь, проведённую в страхе ожиданий, люди поселения медленно приоткрывали двери своих домов, украдкой выглядывая наружу. Они не были спокойными, как обычно, после обряда жертвоприношения. — Колокол не звонил, а значит — что-то случилось. — Опасался народ. Люди искали господина Цая, который мог бы им всё объяснить, но сколько бы ни искали его верные люди, этого человека не оказалось в их городе. И тогда господин Тан, не приветствовавший действия главного, обратил своё внимание на огромных размеров крест, на котором не было даже маленького следа крови, а наручи, прикованные к нему, были открыты — ключи висели рядом. Лица трёх мужчин, ищущие господина Цая, помрачнели. Двое из них заключили голосом, низким от скрытого беспокойства: — Жертвоприношении не состоялось. — Кто-то его отпустил. Жители селения начали строить догадки и подозревать, кто освободил непричастных к заклятию ребят, кто пощадил чужаков и обрёк их, жителей проклятого города, на смерть. Но гадать дальше не имело смысла. Нужный им человек исчез, и искать его в лесу, неведомо где, пока чудовище разгуливало на свободе, слишком опасно. Господин Тан, второй по значимости человек в городе, созвал всех горожан в храм для дальнейшего обсуждения критической ситуации. В маленьком помещении не оставалось пространства для воздуха, его заполняли восклицания и панические возгласы, от которых учащалось дыхание и волнение. Вопросы дождём потоком обрушивались на мистера Тана: — Куда подевался г-н Цай, куда подевалась жертва? — Что нам теперь делать? — Чудовище теперь накинется на всех нас! Он прерывает их бесконечные выкрики одним громким ударом в маленький гонг. — Тишина, прошу вас! Соблюдайте спокойствие, — отзывается он. — Призовите на помощь свой разум и не подавайтесь панике и злобе. Один из охранников заклинателя Цая не очень жаловал человека, стоявшего в храме и излучавшего уверенность и мудрость в своих словах. Этот никчёмный, в его глазах, мужчина, неоднократно пытался вставлять палки в колёса, создавая ещё больше шума. Поэтому он продолжал говорить и задавать глупые вопросы, тем самым разжигая страх и нетерпение в умах простых людей. — Где Г-н Цай, почему вы не говорите?! — воскликнет один из жителей деревни. Он крайне недоволен и дёргается на месте. Неизменный себе, Тан продолжает проявлять сдержанность: — Поймите, я не знаю, где он и остальные пропавшие, но мне известно, что соглашения было нарушено. Ярость чудовища будет направлена на нас. Солдат, видя, что плотный человечек в центре не ведётся на его провокации, идёт в наступление: — У нас ещё есть время, г-н Цай не мог так просто исчезнуть! — Он желает переубедить людей, он верит, что все они могут доверить свою жизнь только Господину Цаю. — Мы обязаны найти его! — Я был у него дома, его нигде нет. Люди зашептались, они топтались в нерешительности, обмениваясь взглядами. — Возможно, г-н Цай отправился на поиски сбежавших? — Может быть, но сейчас мы должны действовать… — А где дева Цай, а молодой Фа? Господин Тан не смог ныне сдержать свой пыл: — Я не знаю! — После того как господин Цай захватил власть над городом с помощью своей силы, он тем самым способствовал тому, что люди практически не ценили господина Тана, бывшего правой рукой прежнего главы. Раньше к нему относились с бóльшим почтением, чем сейчас. — А что вы знаете?! Что вы вообще можете сказать? — Главный из двух людей г-на Цая продолжал сокрушать терпение старшего, и люди, словно сговорившись с ним, заволновались. — Успокойтесь пожалуйста! Мы должны выступить против чудовища. Покончить с ним раз и навсегда! Господин Тан уже чувствовал, как с него катится пот. Никто не желает слушать, что он хочет сказать, а время уходит. Оно течёт быстро, ускользая сквозь пальцы, и если они не договорятся в ближайшее время, то не будут готовы встретиться с чудовищем этой ночью. А если они не решат что-то предпринять, их ждёт всего один конец. — Это всё равно, что подписать смертный приговор! Вдруг, второй страж, что чаще молчит и ждёт приказаний, подскочил. На ходу вытаскивая меч, он заголосил: — Что-то мелькает между деревьями! Люди в ужасе отступают к выступу храма, где стоял Господин Тан. Два стражника маленького поселение выставляют мечи. Под охами напуганных селян дверь отваривается резко, и внутрь входит Цай Сиван. Многие сердца, остановившие своё быстрое сердцебиение, медленно забились вновь. А кровь, застывшая в жилах, снова потекла по венам. Господин Тан, потирая пот, немного подрагивающим голос отзывался искреннее растерянной девушке от реакции собравшихся. — Цай Сиван, ты нас всех очень испугала. — Дева Цай, где ваш отец? — Тут же строго спросил первый стражник. — Я не знаю. — Безразлично-спокойно она ответила и посмотрела прямо на человека, которому она доверяла больше, чем родному отцу. — Теперь мы должны слушать Г-на Тана. — Она ровной, уверенной походкой направилась к нему, и встав возле, окинула взглядом всех присутствующих. — Больше никаких жертв. Мы должны быть готовы ко встрече с чудовищем. — Готовы к чему?! — Злостно крикнул ей стражник. Он сжал крепко рукоятку меча. — Мы не можем его победить! — Пока я не могу остановить чудовище, но я могу задержать его. «Наглая девчонка, предавшая своего отца!» — подумал стражник. Он признал для себя, что оставаться здесь больше нет причин, ему нужно отправляться на поиски пропавшего господина заклинателя. Люди гораздо охотнее идут на поиски тех, кто обращается к ним по-доброму, вселяя надежду. — «Как только я приведу Господина Цая, все тут же отвернуться от вас, изменники!» — Он с ненавистью посмотрел в сторону выступа храма, где уже не обращал внимания на дальнейшие слова девушки и её благодетеля. Он позвал за собой второго стражника, и они покинули храм. Никто из жителей Учаня не заметил их исчезновения, они доверчиво смотрели на Цай Сиван. — Сиван-эр, о чём ты говоришь? — Спросил Тан. Девушка, державшая всё это время странный мешок, высыпала его содержимое на пол. Из-под мешка вывалилось множество свечей. — Много лет назад, отец мой передал мне некоторых своих знаний, предполагая, что настанет такой момент. — Начинает она, а затем задаёт народу довольно глупый вопрос, но именно он определит, что они будут слушать и принимать к сведению её слова. — Хотите вы пережить эту ночь? — Да, конечно! — хором ответили жители. — Тогда прислушайтесь же к моим словам: пусть каждый возьмёт свечу… Люди с опаской стали подходить и поднимать свечу, которой хватало на каждого проживающего. — Далее, когда вы пройдёте к своим домам, насыпьте соль вокруг своих домов. Этот круг будет защитой от чудовища. Такой же барьер, который не даёт нам покинуть город. Как только вы зажжёте свечу, ни в коем случае не давайте ей погаснуть. А теперь, прошу вас повторить за мной слова… — Внутри этого круга всё материальное и живое, становится неприкосновенным и защищённым от злого духа из леса, пока пламя не погаснет. Хор этих слов эхом отдавался в стенах древнего храма, где веками собирались люди и молились за себя и других. Они желали избавиться от этого кошмара и в то же время цеплялись за собственную жизнь, больше всего боясь смерти и встречи с чудовищем. Медленно, один за другим, люди уходили, и вот храм почти опустел, в нём осталось только два человека. Господин Тан и дочь заклинателя, принесшего этому городу его проклятое имя, само проклятие и чудовище, ставшее их кошмаром наяву. — Сиван-эр, твой отец может гордится тобой. — Девушка поворачивается к мужчине с лицом, не выражающим ни одного из чувств, свойственных взволнованному ребёнку за судьбу родителя. Это реакция на его слова, заставляет мужчину чувствовать себя странно неловко. — Не волнуйся, он вернётся. — Мой отец мёртв. Через некоторое время, когда Цай Сиван покинула лес, её отец, не последовавший за ней, не успел спрятаться от чудовища, приближавшегося сзади. Он думал, что, взяв свой посох, сможет справиться с созданным им монстром, но встретил лишь кровавую смерть от его жестоких когтистых лап. — Мёртв? Завидев взволнованность мужчины, девушка расчувствовалась. — Всё будет хорошо, г-н Тан. Так или иначе, это должно закончится — пришло время покорится судьбе. Тан выглядывает в окно и видит, как солнце исчезает из его поле зрения. — Небеса помогут нам. Близились сумерки, и пока люди в своих домах молились о благополучии, Цай Сиван поспешила в лес. Ей нужно было решить одну проблему. На свой страх и риск, пока монстр в кровожадную ночь направлялся в город, дева Цай отправилась в его логово, намереваясь найти один важный элемент, при помощи которого они сумеют оказать противостояние чудовищу. С бумажным фонариком в руке она обшарила лес в поисках этого проклятого тайника. На сей раз удача улыбнулась ей. Подойдя к подвалу, где обитал злой дух, сотканный из больных душ, она направила на него фонарик. Свежие следы крови на дверях ярко выделялись на свету, но внимание девушки привлекли не они. Не иначе как коготь чудовища попался ей на глаза. Порывы грома угрожающе грохотали на заднем плане. В мёртвой тишине, окутавшей город, раздавались тяжёлые шаги монстра, пришедшего за своим угощением, — ещё одна ночь. Только теперь оно было готово к ещё большей жестокой расправы. Одной из семей не свезло. Отец, пытавшийся успокоить свою дочь, напуганную любым шумом, заметил, что одна из петель, удерживающих окно закрытым, грозит сломаться, и этот звук мог привлечь внимание чудовища к их дому. Мужчина резко вскочил, отчего ударился о стол, на котором стояла свеча, и она тут же погасла. Мужчина молниеносно схватил её и дрожащими руками попытался зажечь снова, но было уже поздно. Монстр зарычал, почувствовав присутствие человека, скрытое светлой магии свечи. Всё в их доме задрожало, потому что монстр был уже близко к ним. Мужчина пытался зажечь свечу, а чудовище уже стояло у окна их дома. От его угрожающего вида, семья из двух человек, впала в оцепенение. Внутрь ворвалась лапа изверга. Их крики, наполненные паникой и разъедающим сердце страхом, были слышны всем в городе, но никто не выглянул наружу, чтобы взглянуть на происходящее. Люди прятались в своих домах и молились, дабы эта кровавая судьба обошла их стороной. В ту ночь это был единственный дом, в который удалось проникнуть монстру, но чувство отчаяния от того, что этот кошмар случится с ними в последующие ночи, охватило всех. Пусть они пережили эту ночь, пролив дюжину слёз, но не все теперь смогут спать спокойно, потому что однажды они тоже совершат ошибку или защитные чары ослабнут, и тогда никто из них не сможет вырваться из цепких тисков дьявола. На следующее утро люди вновь столпились в храме, и трудно было одновременно всех успокоить. Но не только злополучная ночь вызвала переполох, ещё больше вопросов и разговоров вызвало возвращение чужаков, учеников Юньмэн Цзян.***
Когда адепты из ордена Цзян достигли границы ряда камней, солнечный диск покинул пределы земли и на смену ему пришла вечерняя темнота. На этот раз их было только трое, Сюэ Яна с ними не было. Он должен был дождаться Цзян Фэнмяня, поскольку именно Сюэ был главным свидетелем происшествия. Вокруг было тихо, не считая шелеста ветра и раздававшегося иногда крика ворона, уверенно продолжающего следовать за ним по пятам, что само по себе является признаком близкой смерти, всегда следующей за ними. Троица идёт молча, осторожно ступая в темноте. На этот раз они были намного лучше подготовлены к самым различным обстоятельствам, поэтому их походка была намного увереннее. Мо Сюаньюя тихо раздражает колебание его тени вокруг себя. Мысленно он обращается к своему внутреннему «я», расспрашивая о пережитом. Тень говорит ему несколько неожиданных для него слов: — Тебе стоит опасаться Сюэ Яна. Его невидимый сотоварищ, который следует за ним днём и ночью, клубился вокруг очень медленно и слабо. Мо Сюин нахмурился. Прежде его тень также предостерегала во многих вещах, а перерожденец часто прислушивался к словам своей тёмной стороны. И в этот раз он также не мог проигнорировать иного совета. Мо Сюаньюй не раз опасался, что за свою короткую жизнь, Сюэ Ян, бродя по улицам, успел перенять различные психические расстройства, способные уже давно повлиять на его мировоззрение и мышление. И сейчас, получив данное предостережение, Сюин не мог не вспомнить свои предыдущие соображения относительно Сюэ Яна. «Почему ты замолчал?» Если бы его тень имела человеческие черты, то на лице его проступили бы испарина и сомнения, смешанные со страхом. Тьма дрожала и уменьшалась, и Мо, понимавший свою вторую сущность куда проще, убедился, что от него скрыто значительно бóльшее, чем он предполагал. — В прошлом… он кое-что сделал тебе… Эти слова никак не повлияли на Мо Сюаньюя, ни внешне, ни в глубине души. Поселенец мало что помнил об участии Сюэ Яна в его предыдущей судьбе, а если покопаться в закоулках памяти, то силуэт Яна в предыдущей жизни кажется весьма размытым, что сильнее внушает чувство недоверия и стремление во всём детально разобраться. «В прошлом мне много чего сделали разные люди, но что-то я не припомню его участие в моих ужасах…» — Ты и не вспомнишь то, чего в твоей памяти больше не существует. Наш удивительный разум способен на многое, и если мы захотим чего-то забыть он сотрёт. Конечно, это зависит и от нашего эмоционального и психического состояния, а порой хватает одного удара по голове, чтобы забыть воспоминания о котором мы мечтаем избавиться. Почему-то, услышав эти слова, Мо Сюаньюй содрогнулся. Он сам не понимает, не осознаёт причину охватившего его внезапного сильного беспокойства. Его сердце подпрыгнуло, а всё тело онемело, словно застыло от липкого ужаса, и ему показалось, что это чувство ему до омерзения знакомо. Мо Сюаньюй ничего не вспомнил, и от этого ему стало ещё хуже. «Что же такого произошло со мной тогда?» Если бы в тот момент Мо Сюаньюй не был столь шокирован своим состоянием и не острое положение, в котором он сейчас окажется, то зацепился бы за эту мысль и настаивал бы на своём, позволить себе узнать правду, какой бы она ни была. Однако Вэй Усянь, резко остановившийся на месте и настороженно прислушивавшийся к звукам леса, заставил Мо Сюина забыть о своих прежних думах и отложить столь важный разговор на более подходящее время, когда он будет совершенно один на один со своими мыслями и никто не потревожит его, пока он будет переваривать новые открытия. А пока, он заставляет себя отбросить эти сокровенные мысли и сосредоточиться на текущей ситуации. — Тише, — говорит Вэй Усянь. Цзян Чэн и Мо Сюин тоже прислушиваются и слышат запоздалый рокот зверя. Оно кажется далёким, но стоит одному из них повернуться в противоположную сторону и сделать несколько шагов, как Цзян Чэн вскрикнул от удивления, потому что прямо перед ним возникло огромное чудовище, готовое разорвать наследника Цзяна на части своими острыми когтями. — Осторожно! — кричат ему товарищи, и Цзян Чэн вовремя отскакивает в сторону, прежде чем большущая лапа с громким свистом прорезает воздух. Вэй Усянь и Мо Сюаньюй быстро достали стрелы за спиной, натянули тетиву и выстрелил монстру в спину, пока Цзян Ваньинь отвлекал внимание монстра на себя. Чудовище издало ужасающий вопль и вздрагивало каждый раз, когда в него попадали стрелы, выпущенные адептами. То, что они не использовали мечи, было неудивительно. Они были ещё слишком неопытными и недостаточно проворные, чтобы поразить разумное чудовище. Отскочив, урод быстро поворачивает обратно в лес. Мальчики решают не преследовать его и приберечь оставшиеся стрелы и силы для следующего повода. Сейчас у них не было чёткого плана как избавиться от чудовища. Их первоначальной целью — добраться до города живыми, и, похоже, им это удалось. Цзян Чэн, всё ещё немного отрывисто дыша, произнёс, глядя вглубь леса: — Ну, вот и вернулись.***
— Тихо, всем успокоится! Позвольте странникам высказаться. Вперёд выступил Вэй Усянь. — Слушайте, мы столкнулись с вашим чудовищем и живы. Наши стрелы заставили его бежать в лес. Если он бежал, значит мы его ранили, а значит — его можно убить. Когда многие люди услышали его речь, они задумались и переглядывались друг с другом. Но один из жителей решил вставить слово. — Стрелой его не убьёшь. Будь это так, стали бы мы и дальше жить подобно животному в клетке. Понадобится нечто большее! — Пусть дева Цай Сиван даст нам свечи и соль, это единственное, что спасло нас прошлой ночью от смерти! — Нет, господин Жу прав, — говорит Сиван, оглядываясь на выступающего смельчака. — Нам нужно больше оружия. Я могу снять заклинание отца, но нужно время. — Если есть возможность убить чудовище, то почему мы не сделали этого раньше? — задумывались некоторое полу-шёпотом. Некоторые испытывали стыд, что за столь долгое время они решили высказаться именно сейчас. — Где была наша воля? — Речь девы Цай полна горечи. — Отец мой заставил нас жить в страхе. Это наш единственный шанс — чудовище нужно уничтожить. — Убить чудовище… А как это возможно? — спрашивает неловко один из людей. — Нужна наживка. — Что? — нервно усмехается Жу. — Посмею спросить, кто это будет? — Я, — легко отвечает Усянь. Цзян Чэн, до этого сидевший спокойно, хватает Вэй за рукав и шипит на него: — С ума сошёл?! Мы еле-еле в прошлый раз тебя спасли, ещё раз хочешь?! — В прошлый раз нам запечатали духовный каналы и совершенно лишили сил, а здесь у нас всё будет при себе и мы будет подготовлены. — Странники правы, — не слушая разговор друзей. — Только они могут пересекать границу, куда мы и отведём чудовище. В этом их преимущество. Недовольно смотря, выступающему оставалось только отступить. — …хорошо. — Нужно будет столько мужчин, сколько у нас луков и стрел, мечами мы пользоваться не будем — нам надо держатся на относительном расстоянии от чудовища. Господин Тан искал двух охранников, преданных мертвому Цаю, но не найдя их среди собравшихся, он обратился к сыну одного из сторожей, и тот с грустью ответил, что его отец и его соратник ушли на поиски господина Цая и не возвращались со вчерашнего дня. Ответ, где теперь те самые стражники, напрашивался сам. На мгновение зажмурившись, Тан обращается к народу, его лицо было омрачено последними событиями: — Сколькими сыновьями и дочерями мы должны пожертвовать, сколько жизней мы должны прожить, чтобы пришёл конец этому проклятию? Пришло время победить страхи и убить чудовище, чего бы это не стоило. Нужны мужчины. Единственные, более крепко сложенные господа, стали в опаске переглядываться друг с другом. — Мужчины… — повторил г-н Тан, смотря на этих людей, что всё также продолжают поддаваться своему страху. И тогда юноша, сын одного из погибших сторожей, встал. Его мать, сидевшая рядом с ним, смотрела на него глазами, полными слёз. За ним встал другой молодой человек, а затем и остальные начали подниматься, восхищённые поступком самого младшего из них. Осматривая их, г-н Тан заявил: — Прекрасно. Остальные укроются здесь в храме, под защитой свечей вы будете в безопасности. Отозванные мужчины вместе с господином Таном и двумя учениками Юньмэн отправились в хранилище, где имелась груда орудий. Мечи было принято не использовать — они лишь станут помехой плану. Дева Цай собралась в свой дом, собираясь воспользоваться записями отца и начать проведение ритуала по уничтожению чудовища, но её остановили на пороге: — Цай Сиван, не будешь ли ты против, если я тебе помогу? — спросил девушку Мо Сюаньюй. Он догнал её, со всей серьёзностью обращаясь к ней. — Я куда больше буду полезен, коль помогу тебе в обряде. Там, откуда мы родом, у нас появился обширный опыт в содействие с магией. — Это прекрасно, — соглашается дева. — Но язык, описанный в свитках, может оказаться непонятен… — Это не столь важно, просто ты будешь говорить мне, что делать, пока я ускорю действие магии… — Хорошо, тогда поспешим. — Она отворачивается, и на ходу бросает пару слов. — Слишком много поставлено на карту, это дело не имеет отлагательств. Войдя в дом, пока Мо Сюаньюй осматривал комнату, Цай Сиван тут же разложила на столе свитки и книги разного формата и толщины. Одна уже лежала открытой, но он не смог рассмотреть её получше — спина девушки скрывала обзор. — Эти знания могут оказаться очень полезны в будущем, — вдруг отозвался голос в голове. «Чем же?» — Спросил Мо Сюин, он присел напротив девы Цай, просматривая вместе с ней свитки, а в них разные виды магических ритуалов. — «Здесь настолько древние письмена, что едва могу что-то разобрать, но похоже, ты что-то да знаешь…» — Много чего возможно узнать, когда скитаешься между мирами… как только всё будет готово, мы задержимся и заберём все записи. «Как-то это низко и подло.» — Мы их не грабим! Тем более, едва они одолеют чудовище — исчезнут, и вместе с ним и сам город и всё, что в нём есть. А то, что содержится в этих записях может кардинально изменить будущее, а также протолкнуть тебя в совершенствовании! — видя что Мо всё ещё не решается, тень бьёт напролом. — Ты делаешь это не только из-за эгоистичных целей, но ещё и из соображений безопасности остальных. Вторжение в Юньмэн Цзян в будущем — кто знает сможем ли мы одержать победу, даже если будем готовы к атаке, без жертв не обойтись, но с помощью этих древних знаний, я уверен, что мы сможем избежать многих смертей. Мо Сюаньюй решил, что обдумает это потом, а сейчас ему надо сосредоточиться на другом, пока остальные готовят ловушку для зверя, он вместе с Цай Сиван должен заняться обрядом. — Что это? Мо Сюин смотрит как дева Цай сосредоточенно что-то режет в мелкую пыль. — Коготь зверя. — Для чего он нужен? — В ритуальной книге сказано, что для осуществления обряда это необходимый элемент. Мо Сюаньюй неуверенно спросил: — Могу ли я узнать, откуда он у тебя? — Я случайно обнаружила его возле логова зверя. — Ты ходила туда одна? Но это же так опасно, ты могла попасться! — Даже если бы увидел меня, он не смог бы причинить мне вред… мой отец способствовал этому. — Она обхватила нежной ладонью свое ожерелье, — когда отец создал проклятие на наш город, он отдал мне этот медальон. Отец сказал мне, что оно будет защищать меня от зла. Тогда я не знала, что оно будет скрывать меня от глаз чудовища. — Она поджала губы, опуская взгляд на записи. Они вновь сосредоточились на страницах. В местах, где он что-то не понимал, Цай Сиван объясняла ему, а порой и тень шептала что-то в голове. Благодаря его деятельности в прошлой жизни, Мо Сюаньюй много чего изучал, то же касается и древних иероглифах. Мо Сюин неотрывно глядел на записи, а его душа внимательно наблюдала за ним. Спустя недолгое время, Мо Сюаньюй сдался. «Хорошо, я согласен». — Прекрасно! — вспыхнули два красных огонька. — Едва вы покинете комнату, я заберу их.***
За несколько часов они подготовили всё необходимое для встречи с врагом. Мужчины и два ученика клана Цзян сосредоточились на заточке стрел, которыми они будут атаковать чудовище. Когда солнце медленно опустилось, жители собрались в храме, спрятавшись там, как было условлено. А мужчины затаились, нацелившись из своих укрытий. Вэй Усянь стоял на своём месте, закованный в кандалы. Он был приманкой для монстра — только его и ожидая Усянь внимательно оглядел поляну, где была расставлена ловушка. Тщательно проверив, что всё на своих местах, он наконец крикнул: — Я вернулся! Иди же, возьми меня! Цай Сиван и Мо остановились возле самого ближнего здания, что мог укрыть их от посторонних глаз. Он положил руку ей на плечо, вливая в неё свою ци, а она схватила медальон и стала шептать заклинание, прикрыв глаза, сосредоточив всё своё внимание на одной цели. Монстр не отзывался, не приближался и, видя тревогу и взгляды людей, Вэй Усянь сглотнул, пытаясь успокоить накопившийся адреналин, закричал сильнее: — Давай съешь меня, тварь! От сильных, громких шагов весь лес содрогнулся, подобно от землетрясения, а следом за тем раздался раскатистый рокот. Мужчины крепче сжимали оружие в руках, оглядываясь по сторонам. Но страх не покидал их, становясь всё более крепким и сильным в их сердцах. Зверь приближался, его оглушительный свирепый рёв заставлял судорожно дрожать тонкие ветви деревьев. Вот и оно, чудовище наступает. — Обратной дороги нет, — шепчет себе Вэй, смотря, как чудовище огромных размеров движется к нему. Член приёмной семьи Цзян смотрит под ноги этого монстра, не обращающий внимания на то, куда он наступает, поскольку оно взирает исключительно на свою жертву. Господин Тан натягивает стрелу на тетиву. — Приготовьтесь, — он говорит остальным. Чудовище идёт… и останавливается. Оно опускается взгляд вниз, что-то рассматривая. Вэй Ин замирает, глядя на него. «Неужели он всё понял?» — промелькнула в людских умах. Монстр перебирает лапой листья, сбившиеся вокруг него в кучу, обступившие ему путь. Он тихо рычит, как бы размышляя, спрашивая, как ему добраться до добычи. Мысль о том, что нужно просто обойти листву, не приходит ему в голову, и он наступает на неё. Он делает шаг, и ещё один, и снова. С каждым наступлением глаза Вэй Усяня расширяются от ужаса. Монстр прошёл через листву, наступая на гладкую траву. Вэй Усянь отцепляет свои руки от кандалов, свисающих с креста, плавно опуская руки. И в следующее мгновение держит в руке приготовленные лук и стрелу, нанизанную на тонкую нить. Чудовище только успевает разглядеть в руках ученика Юньмэн стрелу. Оно ревёт, отступая назад — стрела ранит, нанося ранение, но не вонзается в него, словно монстр соткан из камня, и острый наконечник стрелы лишь глубоко царапает его. Монстр оказывается в куче листвы, где сработала ловушка. Лязг, звон цепей. Нога великана была зажата металлическими оковами, и это привело его в жуткую ярость. Его полный безумной ненависти рокот послужил сигналом к действию для мужчин. Они одним рывком выскочили из своих укрытий, а Вэй Усянь продолжал выпускать стрелу за стрелой в огромного монстра. Вэй Усянь кричит остальным, когда замечает, что запас стрел у него заканчивается: — Давайте быстрее уже, его долго не удержит! Монстр протянул к нему свои огромные лапы, неистово рыча. Он дёргается, и ловушка с каждым его движением грозилась не сдержать урода. Люди окружили чудовище, пуская стрелы. Оно не обращало на них внимания, крутясь, стремясь освободиться. Они продолжали злить его, и он повернулся к ним, рыча, запоминая лица тех, кто больше всех осмеливался атаковать его. Воткнутый в землю заостренный стержень, к которому крепилась цепь, больше не держался прочно в земной почве. При каждом сильном потяге урода, болт вырывался наружу. Особы мужского рода из города обратили на это внимание, и их страх стал ощущаться в атмосфере, тем самым заставляя их руки дрожать. — Цай Сиван, сейчас! Девушка открывает свой медальон, где хранился порошок, изготовленный из когтя клыкастого урода. Она дует на него, и пыльца устремляется на чудовище. Но слишком поздно. Чудовище вырвалось на свободу прежде, чем заклинание подействовало на него, и тут же бросилось на ближайшего к нему человека. Оно ударило мужчину, и тот отлетел в сторону. Рядом же, стоял один из тех, кто отважился целиться в него больше всех. Мужчина не мог закрыть рот, который открылся от испуга. Не успел он произнести и пары слов, как великан впился своими острыми зубами в его голову, отрывая её от шеи. Кровь брызгами хлынула во все стороны, она потекла по телу мертвеца. Монстр выплюнул голову умершего, который пошатываясь упал наземь, и принялся за следующего. Люди заколебались, в ужасе глядя на это страшное зрелище. — Цай Сиван! — прокричал господин Тан. Рука девушки трясётся, и сама она тоже. Дева чуть не плачет, у неё ничего не получается. Мо Сюаньюй не может действовать вместо неё, это заклинание прошептала она, и также привела его в действия. Контролировать ритуал до конца мог только тот, кто сам его и начинал, но он пытается её поддержать. — Цай Сиван, храбрись, иначе ничего не выйдет! — но и его самоконтроль был почти на исходе. Сила молодого заклинателя была не на том уровне, чтобы атаковать монстра волнами силы, а великан слишком умственно развит, и может уклониться от меча адептов Юньмэн, а мечущиеся жители городка мешают им подойти незаметно, из-за чего все их надежды возлагаются на стрелы. Урод подошёл к одному из мужчин, но стрелы у человека закончились, как и его решимость противостоять чудовищу. Колени мужчины подкосились, он больше не мог устоять на ногах, падая, когда зверь навис над ним. Монстр смотрел на беднягу звериными глазами, когтями впиваясь в его ноги, удержать барахтавшийся тело. Злобное существо со всей силы вонзило свои острые клыки, разрывая конечности до основания, кровь хлынула из его пасти, злорадствуя от воплей боли добычи. Но жертва всё ещё пытается вырваться, как это сделало бы любое живое создание. Он пытается бороться за жизнь, которая оборвётся прямо сейчас. Монстр отпускает его, и пока человек пытается уползти, чудовище подбирается к нему и наступает жертве на голову. Под огромной ногой удаётся издать только булькающий звук. В этот момент к ним присоединился Мо Сюаньюй. Он больше не мог стоять в стороне, ситуация становилась всё более тяжёлой. Его соратникам нужна была помощь, а Цай Сиван должна была сделать больше чем необходимо, но для этого ей нужно сосредоточиться в одиночку. — Цай Сиван нужно ещё время! — он кричит им, стреляя в монстра. — У нас его нет! — кричат ему в ответ. Монстр был страшно разъярён, и после двух кровавых убийств он был преисполнен энергии. — Так не пойдет… — шепчет Вэй Усянь, и он понимает, что они должны действовать по запасному плану. — Мо Сюаньюй, Цзян Чэн, бегите к границе — встретимся там! Мальчики без раздумий бросились в лес. Именно Вэй Усянь оставался первоначальной жертвой монстра. Следовательно, страшный великан будет следовать за ним. На ходу пустив стрелу в монстра, Вэй Ин убегает. Остальные жители селения наготове нацеливают свои стрелы, бросаясь следом. А Цай Сиван наконец-то смогла совладать с собой. Медальон на её шее засветился тёплым, почти огненным сиянием. Трио юниоров пробежали через границу камней. С готовыми к стрельбе из лука стрелами они ждали приближения чудовища. Оно стремительно приближалось к ним, и вдруг, едва достигнув их, что-то ошпарило его. Оно издало грозный рык и отступил назад. Разъярённое, тёмная тварь в бешенстве бросилось к ним, почти вплотную. Мальчики пускают в него стрелы, и наконец, стрелы вонзаются в его тело. И тогда… — Цай Сиван, давай! Монстр замирает на мгновение, а после медленно поворачивается назад. Недалеко от него стоит девушка. Она держит в руке сверкающий тёплым светом медальон, зажав его, и продолжает шептать заклинание. Монстр чувствует, как внутреннюю сторону лапы начинает жечь. Он поднимает её на уровень глаз и видит, как сверкает знак пятиконечной звезды. Оно оскалилось и двинулось решительно в сторону Сиван. — Цай Сиван! — кричит Вэй Усянь, видя что девушка не реагирует на приближение монстра. Юноши вновь нацеливают стрелы, отвлекая чудовище. Но тут медальон в руке девы Цай разгорается ещё ярче и жарче. И когда чудовище выпрямилось в полный рост, готовое причинить вред, девушка выкрикнула слова заклинания, и адепты Цзян отбежали от границы — чудовище, вспышкой света, отбросило прямо к ряду камней, но преграда, подобно стене, удержала его, и оно упало на спину. Злобный демон поднялся, его хищные глаза пылали, и девушка повторно зашептала слова заклинания. Медальон заискрился, и когда монстру оставалось буквально пара сантиметров, он был окончательно выброшен за пределы границ. В это время юноши уже вытащили свои мечи, наполненные духовной ци, на случай, если им придётся сражаться с проклятым извергом. Но в этом не было нужды. Монстр внезапно перепугался, отшатнулся и осмотрел самого себя. Оно издало крик отчаяния и боли, и в тот же миг он покрылся трещинами, от него исходила огненная волна. И каждая трещина, появившаяся на его теле, стала испускать яркое ослепительное пламя. Прямо перед адептами Юньмэн Цзян, Цай Сиван и подбежавшими, оставшимися в живых мужчинам, чудище начало разрушаться. Порыв ветра пронёсся над ними, когда монстр был окончательно уничтожен, рассыпавшись на мелкие кусочки, исчезнувшие вместе с ним. Никто не мог поверить в это — чудовище исчезло. Их мучения в этом мире наконец-то закончились. Их капля храбрости, послужившая последним шансом, окупилась. Все вместе жители проклятого города почувствовали долгожданное облегчение. — Вот и всё… проклятие снято. — Улыбнулась Цай Сиван к идущему ей навстречу, пошатываясь, Господин Тан. — Всё… конечно — он не верил в свои слова, и взгляд его тому подтверждение. Цай Сиван перестаёт улыбаться. Она видит, как рука господина Тана отпускает лук, а от его ладоней стали исходить лучи света. Перед тем, как исчезнуть, он улыбается на прощание Цай Сиван, которая грустно улыбается ему в ответ. Вслед за ним исчезают и остальные пленники Учаня, удивлённые и счастливые. Мо Сюаньюй и остальные приближаются, глядя на исчезающий свет. — Что с ними произошло, куда они исчезли? Цай Сиван поворачивается к ним, улыбаясь. — Всё хорошо, не зачем волноваться. — Говорит она им. — Проклятие снято — мы свободны, наше время давно вышло и есть только один путь. Спасибо вам, без вас, мы бы никогда не решились на это. Прощайте. Книгу заклинаний и медальон, которые Цай Сиван держала в руках, она уронила на землю. Тут же мягкий свет окутал её. Она прикрыла глаза и, улыбаясь от переполнявшего её счастья, навсегда исчезла, вслед за другими. Всё приходящий в себя от нереальности происходящего, Мо Сюаньюй прошептал про себя: — Не могу поверить, что всё так закончилось.***
Дело об исчезновении сына торговца было закрыто. По всему городу, от чайных до рыночных лавок, все говорили о том, что сделала семья Дао, и о приключениях адептов Юньмэн Цзян. Пусть город Жун и был большим, но в нём не всегда происходили грандиозные происшествия, а такой скандал в городе стал предметом всеобщего обсуждения на долгое время. — Кто бы мог подумать, что такой человек, как торговец Дао, может сотворить такое безумство! — На что только не пойдёшь ради денег и славы… — А ведь до того как стать тем, кем он есть, ему помогал покойный Яо. — Какое это имеет отношение к разговору? — Я пытаюсь сказать… а что если, смерть господина Яо была не случайной. У него ни детей, ни жены, родственников… один друг. — Ты о чём? Господин Яо умер от приступа! — О смерти господина Яо мы знаем только от слова этого ублюдка Дао… может, господин Яо сделал или хотел сделать что-то, что могло не понравиться Дао и тот его кокнул! — Очень даже может быть! Сплетни среди горожан росли, и в будущем будет раскрыто ещё немало подробностей этой истории, но это уже совсем другое дело, которое больше не касалось Орден Цзян. Отныне, этим займутся иные. А ученикам из Юньмэн было велено возвращаться на Пристань Лотоса. Обратная дорога заняла у них целый день и отняла много сил, и прежде чем добраться до ордена, ребята решили остановиться в каком-нибудь заведении, чтобы отдохнуть перед тем, как добраться до пункта назначения, и по возможности, избежать упрёков мадам Юй. Они причалили к городу Юньпин, расположенному ближе всего к Пристани Лотоса, где имелось множество увеселительных заведений, хотя назвать его большим городом они не могли. Группа прошла мимо многочисленных торговых лавок и палаток на обочинах дороги, которые показались им невзрачными, и выбрали заведение, обстановка которого показалась им самой чистой и опрятной. Вся группа учеников распределилась по столикам, и знаменитая четвёрка села вместе за низкий деревянный столик у окна. Когда они уселись, Вэй Усянь взял на себя инициативу сделать заказ. Назвав широкий ассортимент блюд и закусок, он добавил: — И добавьте двойную порцию перца и масло чили. Цзян Ваньинь издаёт возмущённый звук. — Может не будешь думать только о том, что нравиться тебе. Помимо тебя, великого достопочтенного, здесь и мы тоже, которые не выносим такое сумасшедшее количество острия, как ты! — Раз вам что-то не нравится — говорите, — Заворчал Вэй Усянь. Он был жуть как голоден и уставший от пережитых потрясений. Постоянные упрёки его шиди постепенно стали его раздражать. Мо Сюаньюй вдруг поднял руку и тихо сказал, слабо улыбаясь: — Тогда, если вы не против, я закажу менее острое блюдо. После событий, заставивших его понервничать, Мо Сюаньюй избегал слишком острой пищи — от неё желудок взбунтовался, и последствия преследовали его до следующего дня. Таким образом, именно сейчас он мог позволить себе любую еду, но с мизерным количеством острых добавок. — Я так вообще предпочту более сладкие. — Сказал Сюэ Ян. Он облокотился на скамью, сложа руки на груди. — Ты же знаешь — это не здорово, — мягко упрекнул Мо. В итоге согласовав выбор блюд, они принялись ожидать свой заказ, и провели это короткое время за разговором, что привёл всех в нехорошее настроение. — Это не наша вина, что сын главы Жун и его собачки пошли вслед за нами. — Фыркнул Сюэ Ян. Его так, в отличие от остальных, совершенно не заботила дальнейшее развитие событии. В любом случае, у него всегда были свои представления о том, как справиться с проблемой. — Да и плевать, кроме нас никто не знает, что происходило в лесу. Все соучастники этого происшествия — мертвы. — Это так, — поддерживает Вэй Усянь, — но глава Жун лишился сына, и пусть его клан для такого большого города мелковат, он вправе узнать кто виновен в смерти его сына, а если он переложит эту вину на нас… будет сложно доказать свою невиновность. — Нам хватило проблем и в прошлом, но в итоге мы доказали свою невиновность. — Говорит Мо Сюаньюй — И для того, чтобы кого-то обвинить, необходимо иметь неопровержимые доказательства. — Сюэ от этих слов замер и ухмыльнулся. — Гэгэ абсолютно прав. В прошлый раз пытались обвинить Юньмэн и все узнали, что это была наглая ложь. Теперь, если кто-нибудь захочет снова во что-то вмешать такой могущественный клан, будет трудно сразу же поверить в заверения лжеца. Этому человеку, если у него не хватает влияния, придётся долго мучится, прежде чем набрать обвинений в наш адрес и заиметь на свою сторону союзников. — Вся троица устремила удивлённые глаза на Сюэ. — Надо же услышать от тебя такие умные слова, шиди Ян. — Ухмыльнулся Вэй Усянь, наслаждаясь перчинкой во рту. — А ещё, если в это дела вмешаются снова, вы знаете кто, то люди могут принять это за заговор, и тогда… кто знает, что будет. — Беззаботно протянул Вэй. Разговор пришлось прервать — еду подали быстро. Свежие и спелые овощи, нежный белоснежный рис, сочное и аппетитное мясо на фарфоровом блюде, посыпанное специями, насыщающими вкус. И, конечно же, горшочки с очень горячим супом. Вкусная еда, как известно, охлаждает любой пыл и способствовала снятию напряжения и тоски, витавших над столом, расслабляя обстановку. Даже Цзян Чэн, не перестававший хмурить брови, наконец-то расслабил лоб. Но внезапно он разразился приступом кашля, почти задыхаясь. — В…Вэй Усянь! — Как только он откашлялся, он вмиг воспылал яростно: — Как ты посмел добраться до моего супа! — А тебя не за смущало, что цвет твоего супа больно красный? — рассмеялся Сюэ Ян. Вэй Усянь прикусил свою палочку и ехидно ухмыльнулся: — Ну и ну! Чэн-Чэн, твой шисюн хотел просто отвлечь тебя от плохих дум… Цзян Ваньинь ещё не повернул голову в сторону Вэй Усяня, а его рот уже начал извергать брань: — Ах ты кусок дерьма! Назови меня так ещё раз, веришь или нет, я… — Цзян Чэн даже не успевает закончить свою угрозу. — Ты что, Чэн-Чэн? Я вроде тебя всегда так называю, но ты всё равно ничего не делаешь, — фыркает громко Вэй Усянь и не отстраняется, когда Цзян Чэн замахивается, чтобы шлёпнуть его по затылку. — А-Чэн, ты такой предсказуемый… — Завывает Вэй Усянь, стирая непролитые слёзы — Это кто тут предсказуемый?! А ну, прекращай своё представление, ты привлекаешь слишком много внимания и шума. — Мало нам его, да? — смело вторит Сюэ. Мо Сюаньюй сидел на своём месте и неторопливо потягивал суп, наблюдая за препирательствами подростков. Сюэ Ян присоединился к поддразниванию несчастно-серьёзного наследника Цзян, старающегося казаться намного старше своих сверстников. Не вникая в их препирательства, и радуясь, что весельчаки сосредоточены на других вещах, он перевёл внимание на свежесть улицы. Затем, окинув взглядом пейзаж, он зацепился за одинокую фигуру, сидевшую сгорбившись. Мимо него проносились люди, но он не замечал ни движения, ни времени, застыв, словно статуя. Фигура сгорбленного молодого человека показалась ему подозрительно знакомой. Мо Сюин не мог оторвать глаз от силуэта юноши. Его пристальный интерес был прикован к нему, изучая его, как будто это могло помочь Мо Сюаньюю понять, откуда парень мог показаться знаком. Бах! Послышался громкий звук. Все за столом затихли, увидев как Мо резко вскочил, от чего табурет на котором он сидел, грохнулся. — Что случилось? — тревожно спросила троица. Разные взгляды обратились на Мо Сюаньюя. Они увидели бледное лицо и пальцы, впившиеся в деревянный подоконник. — Нет, мне… просто стало нехорошо, — Мо Сюаньюй глубоко вздохнул, с трудом заставляя себя успокоится. — Что, неужели Вэй Усянь и до твоего супа добрался? — Я всем добавил, но понемножку. — Это ты называешь «понемножку»?! — Если вы не против, — говорит Мо Сюин, слабо улыбнувшись. — Я выйду подышать воздухом. — Конечно-конечно, Сюаньюй шиди. — И когда ты начал его так называть? — Прямо сейчас. Покидая заведение, он больше не расслышал их слов. Мо Сюаньюй направился прямо к молодому человеку, так и не сдвинувшемуся со своего места за всё это время. Мо не обращал внимания ни на что вокруг, словно завороженный смотрел только на одно, не замечая тревоги, витавшей вокруг него, не видя светящихся гневом глаз, следящих за ним, и чужой тени, преследовавшей его второе «я». Он подошёл к парню, сидящему на земле с опущенной головой, который никак не отреагировал на то, что Мо стоял прямо перед ним. — Прошу прощения, вам плохо? — Мо Сюаньюй не узнал свой голос. Он дрожал и был хриплым. Но, похоже, именно этот тон заставляет человека вздрогнуть, прийти в себя и медленно поднять лицо, полное усталости и скорби. Его глаза влажные, а уголки покраснели, что свидетельствует о том, что он недавно проливал слёзы. Этот юноша, умеющий скрывать свои чувства и мысли в любой ситуации и в любое время, не смог сдержать свою боль, которая отобразилась на его лице. И простой вопрос с отголосками искреннего беспокойства был тем самым вниманием, в коем так нуждался этот человек в данный момент. Иначе он не нашёл бы причины, почему вдруг разоткровенничался. — Да, уважаемый молодой господин. Только что я потерял единственного дорогого мне человека в этом мире — свою матушку. Глаза этого незнакомца нежны, но Мо Сюаньюй знает, какая острота может таиться в них. Сладкий и мягкий голос звучит печально, но только Мо знает, какой яд может скрываться в нём. Раньше он плохо знал этого человека, Мо Сюаньюй сравнивал его с небесным созданием, с самой чистой и светлой душой, которой можно поклоняться с достоинством и отдать свою жизнь без сожаления. И позже, когда он узнал правду, он всё равно остался при своем мнении, хотя и был убит горем и предан. Во второй жизни, когда он узнал, что скрывал в себе этот человек, он проникся сочувствием, жалостью и болью. Этот человек был в самом деле Цзинь Гуанъяо, но в быту своём как подросток, ещё не вступивший в клан их отца — Мэн Яо.