***
В дальнейшем события закрутились с новой силой, и острия всё глубже вонзались в кожу, готовые рассечь горло молодому Мо. Каждый раз, когда Мо Сюаньюй шёл заниматься в библиотеку, за ним незамедлительно появлялся Сюэ Ян, составляя нежеланную компанию. В присутствии этого человека Мо Сюаньюю становилось крайне сложно сосредоточиться. Он старательно изображал чрезмерный интерес к крошечным частичкам пыли на столе, игнорируя чрезмерные приставания Сюэ Яна. При виде Сюэ Яна первым побуждением Мо Сюаньюя было как можно быстрее собрать свитки и скрыться из виду, желательно заранее зная, что за тобой не будут гнаться, не станут смеяться вслед и дальнейших личных встреч не предвидится. Этот человек не стеснялся никого, не скупался на жёсткие и порой зашедшие слишком далеко поддразнивания, заставляющие Мо Сюаньюя полыхать от смущения и гнева. У младшего бастарда Гуаншаня плохо справлялся со своей реакцией, и от этого Чэнмэй испытывал особое извращённое удовольствие. Они мало общались без необходимости, ограничиваясь обменом несколькими дежурными репликами или вопросами по делу, исходившими от Мо весьма неохотно, а дикий Сюэ отвечал, не забывая о циничном замечании, желая больнее ужалить колючими фразами. Но Сюаньюй уступать не собирался — ему достаточно показать слабость, свой страх, и Сюэ Ян в покое его не оставит. Поэтому Мо Сюаньюй воздерживался от жалоб брату, ведь у Цзинь Гуанъяо хватало и других забот, да и брат сам говорил, что Сюэ Ян остаётся единственным, кто может помочь ему развить свои способности, но Сюаньюй уже сомневался, стоит ли оно того, если ему придётся почти каждый день, по несколько часов проводить в одной комнате с таким человеком, как Сюэ Чэнмэй, нашедший в Мо новый способ развлечься. На повседневных занятиях, ежедневно посещаемых Мо, Сюэ Ян, обычно пропускающий их, стал являться на них совершенно неожиданно, устраиваясь на задних рядах. Сюаньюй чувствовал на себе его пристальный взгляд. С момента, как они стали проводить совместные занятия по тёмным искусствам в библиотеке, эти двое всё чаще стали сталкиваться в самых разных местах. Если поначалу Мо думал, что эти встречи случайны, то позже он перестал воспринимать происходящее исключительно в качестве совпадения. Ему на ум невольно приходила мысль, что приглашённый ученик Сюэ… преследует его. Сюэ Чэнмэй внимательно наблюдал за ним, пока он шёл на уроки, когда Мо прогуливался в чудеснейших садах башни Золотого Карпа. Его слежка стала настолько очевидной, что пока Мо выходил в город, за ним неизменно следовала тень юноши. Куда бы он ни пошёл, Сюэ Ян был в нескольких шагах позади него и не спускал с него глаз. Но никакое наблюдение на расстоянии не сравнится с присутствием рядом с ним, пусть даже в тишине. Не только Мо напрягало пребывание юного прохвоста, само его присутствие заставляло учеников Ордена опасаться, нервничать и злиться. Как и Мо, им было трудно сконцентрироваться, ибо они прекрасно помнили созданные им злодеяния в первые дни его появления — адепты не исключали повторения прошлого. Дурной характер и непредсказуемый темперамент Сюэ Яна привели к тому, что большинство людей в ордене старались от него как можно дальше, никто не хотел находиться рядом с тем местом, где он проходил, учился или проживал. В прошлый раз двое учеников нарочито громко обсуждали его, и в результате он избил их до полусмерти прямо посреди урока. Все, кто предпринял попытку его оттащить, также получили по физиономии, и только после появления Цзинь Гуанъяо безумец отпустил их с чрезвычайной медлительностью. Кроме того, Сюэ Ян, не церемонясь, пригрозил, что, если ещё кто-нибудь посмеет что-то сказать о нём в его собственном присутствии, они не отделаются парой сломанных конечностей и разукрашенных лиц. Сюэ Ян обещал, мстительно сверкнув оскалом, и то выражение лица отпечаталась в памяти каждого ученика. К их облегчению, Сюэ Ян лишь изредка зевал и поглядывал на них косо, заставляя вздрагивать и замирать, а как только учитель объявлял об окончании, он выходил самым первым, и тут же плечи каждого из парней расслаблялись. Когда адепты Ланьлин Цзинь, по обыкновению, собрались в общей столовой после занятий, они с большим неудовольствием принялись обсуждать появление ученика, с которым они мечтали никогда больше не столкнуться: — Чёрт бы побрал этого Сюэ Яна! Да этот гадёныш ядовитее гадюки! — ученики, один за другим проклинали Чэнмэя на чём свет стоит. — Почему ему вдруг приспичило прийти в класс? Он был пару тройку раз и после заявил, что ноги его туда не ступит! — К счастью, по крайней мере, глава Цзинь не стал настаивать на его возвращении, несмотря на его «ценность» — эти слова были сказаны с явным цинизмом, друзья говорившего согласно закивали, некоторые повздыхали с облегчением. — Видать, он решился стать образцовым мальчиком, да? Другой адепт, так и не прикоснувшийся к своей еде, громко усмехнулся: — Ха! Не смеши мои рёбра! Этот, такой самодовольный, высокомерный и встанет на путь истинный? Разве ты не слышал слухи о нём? Негодяй и мерзавец из Куйчжоу! Мо Сюаньюй сидел недалеко от них. Летая в облаках, он рассеянно вслушивался в их разговоры. Подробности характера Сюэ Яна его мало задевали, но он покривил бы душой, если бы сказал, что он оставался равнодушен, касательно происхождения этого ненормального. — Ты о том, кто совершил те самые вопиющие преступления? Проглотив немного супа, ученик, не знающий подробности задал вопрос: — А что он сделал? Один из учащихся, жуя, начал считать на пальцах: — Запугивал, угрожал и не щадил ни детей, ни стариков, а за единственный смешок в его сторону, он мог и языка кого-то лишить… Спросивший вдруг закашлялся, подавившись от услышанного, едой: — Вот сумасшедший! — Я уверен, он успел и порубать многих, а ещё говорят, что он практикует тёмное ремесло, вот только… за него все плохие делишки кое-кто подметает… одна плутоватая лиса… Второй ученик сощурил глаза, ядовито ухмыляясь: — Не о сукином сыне, случаем? Этот афоризм заставил группу рассмеяться в унисон. Дослушав разговор от начала до бесславного конца, Мо Сюаньюй резко встал, напугав этим движением коллектив воспитанников. Резко повернувшись к молодым людям, он сжал кулаки. Всё внутри буквально вспыхнуло от ярости. — Как вы смеете… — шипел он, крепче сжимая рукоять своего ученического меча. Обычно ученики не хватают собой оружие в столовую, но поскольку у Мо намечалось тренировка, он решил взять его собой. — Как такое вообще могло выйти из ваших грязных уст… не смейте так говорить о брате Яо, — процедил Мо Сюаньюй, его слова сочились желчью. Ученики, поражённые несвойственным поведением всегда тихого ублюдка Цзинь Гуаншаня, повернулись к нему и замолчали, не находя ответа. Они слишком привыкли к тому, что Мо Сюаньюй молча терпит все оскорбления без единого слова возражения. А теперь вдруг, ни с того ни с сего, он набрался храбрости дать отпор? — Посмотрите на него, наш защитник слабых и убогих! — адепт считающий себя главным, пришёл в себя от минутной заминки. — А подслушивать нехорошо… Поддерживающий своего товарища ученик запричитал: — Разве это защитник? Да он сам из жалких! — Никто из вас не смеет так о нём говорить! Да что вы вообще о нём знаете! — Он был в такой ярости, что палочки для еды в его другой руке надломились под напором силы. — Слышь, а чего ты так распалился? Думаешь, мы первые, кто твоему ненаглядному братцу, сыну потаскухи, кости перемывают? Или начнёшь всех таких искать и затыкать им рты? Перебранка между группой и одинокого сына главы становилась всё более громкой, и некоторые ученики уже украдкой наблюдали за ними. — Вы не имеете права… — буквально прошипел Мо Сюаньюй, — никто из вас не может… Его брат столь милостив к нему и к другим — к тем, кто его доброты и поддержки совершенно не заслуживает. Такой благородный человек, в силу своего положения, всегда терпелив и должен порой с улыбкой извиняться за то, кем он является. Злость поднялась из глубин его души и обернулась вокруг него, связав по рукам и ногам, подавляя здравомыслие. Неприемлемо, омерзительно — никому не позволено так высказываться о его старшем брате. Ни одного человека он не простил бы, не допустил бы, чтобы имя и репутация Цзинь Гуанъяо оказались затоптаны в грязи… Рука уже медленно потянулась в сторону… — А что это тут происходит? Прозвучавший голос звучал резко и повелительно. Все повернулись к обладателю голоса, и в то время как остальные ученики побледнели, глаза Мо Сюаньюя округлились от удивления. Сюэ Ян сейчас стоял возле стола сосунков, смотря на них сверху вниз. В его взгляде отразился могильный холод. Сюаньюй замер, его руки предательски подрагивали. Что на него только что нашло, что он сейчас хотел совершить? Может быть, это всё начала влияния тёмного искусство, удвоившего все его естественные переживания? Не появись сейчас Сюэ Чэнмэй, что бы тогда он сделал? Мо Сюаньюю стало плохо. Ученики, потерявшие аппетит и желавшие скрыться от глаз ненормального, поспешно покинули зал под странными взглядами тех, кто стал свидетелями неразберихи. Сюэ Ян не остановил их, и адепты, готовившийся стать зрителями очередной сценки, молча отвернулись. Похоже Сюэ Ян был не в столь скверном настроении, как могло показаться поначалу. Несмотря на то, что в глазах, окружающих Сюэ Ян выглядел совсем молодым и чересчур импульсивным, однако он слишком хорошо владел навыком запугивания — он умел давить на человека насильственными методами. Мало кому удавалось сбежать от него без сломанной ноги или руки. Такое везение доставалось тем, кто находился возле учителей, в зале, где было побольше народу или же на помощь приходил Цзинь Гуанъяо. А тем, кому удача оборачивалась стороной, суждено было столкнуться с последствиями и продолжительное время не могли хорошо стоять на ногах или корчится от боли без возможности участвовать в тренировках. Несомненно, произошедший ныне инцидент станет очередной сплетней, которая дойдёт до ушей Цзинь Гуанъяо и его отца. При этих мыслях Мо Сюаньюй опустился на своё место и виновато опустил взгляд. Он зарылся руками в волосы и сжал их, его глаза зажмурились, пытаясь привести чувства в порядок. Сейчас он испытывал сожаление и стыд за своё поведение. — Богатые щенки, но сами не могут ответить на простой вопрос и сбегают, поджав хвосты? Мо Сюаньюй вздрогнул от голоса, раздавшегося рядом с ним. Сюэ Ян сел напротив, взял несколько мисок с едой из нетронутых сбежавшимися адептами, лукаво поглядывая на Мо Сюаньюя, а тот старательно делал вид, что того здесь нет и без особого рвения принялся поглощать пищу. Но как это могло ускользнуть от зорких глаз Сюэ Яна? Наглец склонился к нему. — Похоже, ты сильно желаешь справедливости по отношению к «Яо-гэ», а? — сказал он со смешком. — Это может вызвать ненужные разговоры… — Если бы не гадский оскал на лице собеседника, Сюаньюй бы воспринял его слова, как поддержку или предостережение. Вот только они имели совершенно другое значение. Мо Сюаньюй, хоть и простодушен, тем не менее понимал, к чему клонит Чэнмэй. В последующие несколько дней его сердце трепетало от страха при мысли, что в любой момент Сюэ Ян может всерьез заняться тайными чувствами бедняги Мо. Уличный босяк по всякому поводу цеплялся к младшему сыну главы ордена. «Он не может оскорблять Яо-гэ и решил взяться за меня?» Каждое утро он напоминает себе о необходимости быть осторожным, хотя сам страдал от этого. Слова Сюэ Яна заставили его почувствовать себя хрупким, подобно увядшему осеннему листу. Мо Сюаньюй был вынужден взвешивать каждое сказанное слово, избегать прямого зрительного контакта, ненужных прикосновений, слишком открытых и неуместных проявлений привязанности к брату Гуанъяо. В то же время он старался не давать брату и отцу повода для беспокойства, усердно учился и при этом даже умудрялся спать по ночам. Тем не менее, он превосходно держался, несмотря постоянные поддразнивания и ухмылки и со стороны Сюэ Яна. Даже смешки одноклассников больше не так беспокоили его. Но новые, отличные от прежних действия Сюэ Чэнмэя уже начали его беспокоить. В один из таких дней, когда он, не проронив ни слова, внимательно читал записи старейшины Илин и записал некоторые детали, полностью погрузившись в интересующий его материал, Сюаньюй вдруг почувствовал прикосновение к своей ноге. Он машинально хотел отодвинуться, но не успел пошевелиться, как прикосновение стало более явным, как будто что-то под столом прижалось к нему. На какое-то время он оцепенел, не понимая, что происходит. А потом на его жизненную суть ощутимо надавили, что заставило его непроизвольно выдохнуть. Он поднял взгляд на Сюэ Яна, что зубоскалил, бросая на того провокационный взгляд, прижав ботинок к промежности Мо. Лёгкий румянец возбуждения проявился на этом бледном несравненно прекрасном лице. Сюаньюй поджал губы и стыдливо опустив глаза, попытался усесться подальше. Такая невинная реакция зажгла что-то внутри Сюэ, и он усилил давление. Запястье Мо Сюаньюя задрожало, и кончик пропитанной чернилам кисти грубо мазнул по белой бумаге. А затем, гневно сверкнув глазами, он порывисто встал и позорно сбежал под эхо смеха, разносящееся по библиотечному павильону. В ту ночь, ворочаясь на кровати, Мо Сюаньюй так и не смог понять причины глупых поступков Сюэ Яна.***
Обычный и ничем не примечательный вечер стал для него испытанием на прочность. В ту прохлаждённую погодку Цзинь Гуанъяо, наставлявший брата в ежедневных тренировках, сообщил Мо Сюаньюю, что сегодня он не выступит его противником. После этих слов из темноты на поляне возникла знакомая юношеская фигура. Сюаньюй занервничал: последним, кого он видел в качестве своего соперника, был этот беспринципный негодяй. На недоумение и растерянность Мо, Гуанъяо улыбнулся, похлопав по плечу: — Ты сам не заметил, как твои навыки улучшились, и я подумал, тебе стоит проверить свои успехи, с кем-то приблизительно твоего роста и массы тела. Помимо меня, у тебя должны быть ещё партнёры по спаррингу, тем самым — ты накапливаешь опыт. Осталось только согласиться и встать в позу, ожидая малейшего подвоха от ухмыляющегося Сюэ Яна. Мо было в двойне тяжело: он должен был не посрамить старания брата и не упасть в грязь лицом перед человеком, любящим издеваться над ним. — Чэнмэй, поскольку мы уже успели натренироваться, Мо Сюаньюй слегка переутомился, поэтому тренировка будет не серьёзной. Брат Сюаньюй, Сюэ Ян более натренирован чем ты, поэтому твоя задача — попробовать найти открытое место и достать его. И постарайся сделать так, чтобы он не смог достать тебя в ответ. Попробовать, — эхом отдалось слово в голове. — Похоже, брат совсем в него не верил. Откровенно говоря, Мо Сюаньюй сам в себя не верил. Сюэ Ян стоял напротив, беззаботно упираясь на рукоятку меча, ухмыляясь. Мо Сюаньюй нахмурился, заподозрив неладное. «Звучит слишком просто, а его несерьёзность лишь доказывает, что меня не воспринимают как достойного соперника». — Вопреки очевидным мыслям, это сильно ударило по гордости молодого человека. Они скрестили мечи и бой начался. Мо Сюаньюй атаковывал — Сюэ Ян отклонялся. Названный в быту Чэнмэй не воспринимал его как противника, не относился серьёзно — он смотрел на Мо сверху вниз и смеялся над ним, каждый раз отскакивая от взмаха ученического меча. Сюаньюй не мог сосредоточиться, ощущение, что брат Гуанъяо наблюдает за ним, оказывало на него отрицательное воздействие, он был рассеян, поэтому совершенно не замечал хитрости Сюэ Яна, который дьявольски ухмылялся, и его сжатая в кулак рука взлетала вверх, целясь Мо в челюсть. Мо Сюаньюй вовремя отскочил назад, и кулак прорезал воздух. — Это нечестно, ты не должен атаковать меня! — Почему же нечестно? — Сюэ Ян иронично приподнял бровь. — Думаешь, твои враги будут просто ждать, пока ты их неуклюже зарубишь? — Такое уничижительное замечание в присутствии старшего брата отрезвило Мо Сюаньюя, он осознал, какую чушь наговорил. Его лицо покрылось пятнами стыда; он не мог найти, что сказать. Он жалел, что не может сбежать с тренировочной площадки, быть поглощённый тьмой, где они сейчас находились, и в то же время благодарил небеса за то, что его смущение не стало достоянием иных лиц. Он уже не раз становился причиной насмешек со стороны учеников, и сегодня его поведение было хуже, чем когда-либо.***
После окончании тренировки Мо Сюаньюй сразу почувствовал усталость и боль в теле. Он попрощался с братом, сделав вид, что не заметил Сюэ Яна, и убежал как можно быстрее, чтобы смыть с себя различные запахи, а вместе с ними и дурные мысли. Несмотря на поздний час, в ученической купальне было многолюдно, Мо Сюаньюй застыл посреди коридора, сжимая в руках стопку сменных одежд. Сгорбившись, он успел сделать несколько шагов, прежде чем его окликнули: — Брат Сюаньюй, почему ты здесь? — Услышав голос брата, он круто обернулся. Цзинь Гуанъяо тепло улыбнулся ему, а позади него, заложив руки за голову, стоял самодовольный Сюэ Чэнмэй, внимательно наблюдавший за Мо — чужое внимание сильно напрягало Сюаньюя. — А… — этот вопрос показался достаточно странным для незаконнорождённого сына Гуаншаня. — Ну… иду мыться, конечно… — О, я подразумеваю, что ты принадлежишь к семье Цзинь, а значит, имеешь право посещать фамильную купальню. — Брат никогда не звал его с собой после тренировок провести время, а наличие этого сумасброда, глаза которого сверкали таинственным светом, с глубокой, хищной усмешкой, выдававшей всё его нутро, вызывало у Мо Сюаньюя в душе скверные ощущения. — Ну же, не стой, идём, — позвал его Гуанъяо. «Если же это купальня для лиц клана Цзинь, тогда почему с нами идёт этот плут?» Сюаньюй не храбрился задать этот вопрос при Сюэ Яне. Не имея другого желания отказать брату или другого рода оправдания, Мо Сюаньюй последовал за братом и его подопечным в купальню членов семьи Цзинь. Мо Сюаньюй был напряжён, постоянно косясь на Сюэ Яна, ловившего его взгляды. Он смотрел на Мо Сюаньюя блестящим, пронзительным, острым, как у сокола, взглядом… полным агрессивной жадности. Сердце Мо Сюаньюя подпрыгнуло и сжалось в груди от панического предчувствия.***
Мо последний, под взглядами двоих скинул одежды и вошёл в воду. Он ощущал себя крайне неудобно, хотя ни разу за всё время его нахождения в ордене, купаясь с остальными учениками, не чувствовал неловкость, будучи голым среди других. В воде было тепло и хорошо. Приятный запах ароматических трав, которые Гуанъяо использовал для расслабления тела, успокаивал. Мо ощутил лёгкую сонливость. В воде было плохо что-либо разглядеть из-за поднимающегося из воды пара. Он старался делать вид, что вовсе не замечает Сюэ Яна, омрачающий приятное время провождение в компании брата. Имея постыдную возможность восхищаться красотой Цзинь Гуанъяо из-под полуоткрытых век — Мо помнил, что должен вести себя осторожно, но считал, что пару его взгляды смогут остаться незамеченными. И этот взгляд чуть его не убил, но уже было поздно отворачиваться. Сюэ Ян поймал его. Этот гнусный паршивец сидел близко к его брату, обнажив свои белые зубы в злорадной улыбке. Мо Сюаньюй был так поражён, что сделал два больших глотка родниковой воды. Не обращая внимания на тошноту, он быстро погрузился ещё глубже, чтобы на поверхности остались только глаза. — Молодой господин Гуанъяо, — раздался голос, не предназначенный ни для кого из присутствующих, сквозь каменные стены источника. Из другой комнаты, где были оставлены их вещи, не смел заходить слуга. — Прошу простить этого невежду за то, что прервал ваш отдых, меня послал за вами глава рода Цзинь. — Отец? — Цзинь Гуанъяо казался искреннее удивлённым. — Он сообщил тебе, для чего я ему понадобился? — Глава ордена не упоминал просьбу, а этот слуга не смеет спрашивать. Цзинь Гуанъяо утомлённо прикрыл глаза. — Что ж, хорошо. — Обращаясь уже к младшим, он улыбнулся: — Я скоро вернусь. Сюаньюй, улыбаясь брату, тщательно пытался скрыть свою тревогу и грусть уходом Цзинь Гуанъяо, жадно провожая его грациозную фигуру. Ему было немного не по себе, ведь он остался один в купальне с человеком, недавно домогавшимся его. — Нравится? Погружённый в невесёлые мысли, Мо Сюаньюй не заметил, как к нему подплыл Сюэ Ян. — Что? — Я спрашиваю, нравится? — продолжая ухмыляться, вопросил Сюэ Ян. Сбитый с толку, Мо переспросил: — Что именно ты имеешь в виду? — Не делай вид что не понимаешь, — Он схватил пальцами его подбородок и, прищурившись, заглянул Мо Сюаньюю в лицо: — у тебя плохо выходит притворяться, что не течёшь, как сука во время течки. Я же предупреждал тебя, помнишь? Представь себе выражение лица твоего гэгэ, когда он услышит о том, что его младший братик гладит себя, мечтая о нём, что же он подумает о тебе… И тут волна ненависти, возникавшая от отчаянного страха, захлестнула сердце Мо Сюаньюя: — Сюэ Ян, вонючий ты бесстыдник, что ты городишь! — Мо оттолкнул держащую его руку, пытаясь отплыть подальше. — Аха-ха-ха! — Босяк из Куйчжоу разразился совершенно ненормальным хохотом. — Вонючий бесстыдник? Как мило, так меня ещё никто не называл! Не на шутку разбушевавшись, Сюаньюй разразился бранью: — Думаешь, это смешно?! Да хер я поставил на то, что ты думаешь! В считанные мгновения Сюэ Ян сменил милость на ледяной гнев. — Посмотрите какой смелый? Слышь, а тебе лучше не нарываться. Тяжёлая хватка мгновенно опускается на голову Мо, пальцы впиваются в его волосы и давят вниз, резко погружая парня в воду. От удивления Сюаньюй успевает только инстинктивно вздохнуть, прежде чем окунуться с головой в воду родника. Мо Сюаньюй хаотично размахивал руками, пытаясь схватить Сюэ Яна за руки и сжать их, чтобы тот отпустил его. Но Чэнмэй, наблюдавший за его беспомощностью, нашёл эту попытку забавной и решил сыграть с ним злую шутку. Он быстро поднял голову Мо за волосы и, как только тот перевёл дыхание, снова опустил того в воду. Так продолжалось три раза, пока Мо Сюаньюй не почувствовал, что силы для борьбы иссякли. Только тогда Сюэ Ян счёл нужным прекратить издеваться над беднягой и отпустил его. Давление на голову исчезло, и Мо Сюаньюй почувствовал себя свободным, но только для того, чтобы снова оказаться во власти цепкой руки, схватившей его за горло. — Ты, похоже, из-за наших ежедневных встреч и лёгких бесед, потерял бдительность. Разве ты не слышал ходящие обо мне слухи? Мне нравится, что ты не заикаешься передо мной, как эти ебучие петушки, но не стоит забываться и наглеть. Уяснил? Мо Сюаньюй мог только кивнуть, жадно вцепившись в сильную руку. — Отлично, — с усмешкой сказал Сюэ и отпустил ладонь с шеи Мо, но не отстранился, а навис над ним. Но Сюаньюй не обращал внимания на присутствие психопата, его беспокоила только боль в горле. Испытав приступ удушья, Мо громко и отчаянно закашлялся. Струйки солёной влаги из уголков его глаз стекали по щекам вместе со звонким звуком кашля. Он кашлял так долго и надрывно, потому что вода успела попасть в его лёгкие, пока его издевательски топили. Наконец, совершенно обессилев, Сюаньюй, судорожно хватая ртом воздух, обессиленно рухнул на выступающую отвесную скалу. Эта картина показалась Сюэ Яну настолько прекрасной, что его захлестнула горячая волна неконтролируемого возбуждения. Он вплотную прижался к Мо, чтобы тот почувствовал силу его желания, и потёрся о него для большего эффекта, тем самым приводя оцепеневшего от слабости Сюаньюя в более трезвое состояние. Для него стало кошмаром, когда его собственное естество неслабо отреагировало на этот впечатляющий отклик, когда его сознание всё ещё было затуманено полудрёмой от накатившей усталости. Холодея от ужаса, Мо Сюаньюй хотел отпрянуть в сторону, но ему не позволили. — Куда это ты так спешишь? — Чэнмэй наслаждался волнением и тревогой, отражавшимися в его больших глазах, словно они были наилучшей сладостью. — П-пусти меня! Сюэ Ян, наблюдая эти жалкие трепыхания, мрачно усмехнулся: — Как разбушевался… так волнуешься, что Яо-гэ увидит тебя в непристойном положении? Ах, все твои усердия ему понравиться осыплются прахом. Слабые сопротивления остановились. Мо Сюаньюй в то время был немного ниже Сюэ, потому он вскинул голову вверх, встречаясь с изучающим взглядом Яна. Он открыл рот, а слова осторожно выплыли из его уст: — Ты… ты ведь не расскажешь ему? Сюэ Чэнмэй ожидал подобного вопроса, потому нарочно прикидываясь незнайкой, он наклонил голову, хмурясь: — Что именно я не должен говорить? Что ты обрезанный рукав или что ты трогаешь своего маленького диди, и надрачиваешь, желая сводного брата? Брови Мо Сюаньюя поползли вверх и он, едва дыша от подобной наглости, стремительно схватился за плечи Яна. — Не было ничего такого! Я бы никогда… — Что, слова проглотил? — прервал его пылкое оправдание Ян, ошалело скалясь. — Хе-хе, думаю, твой братишка оценит такую любовь~ Мо Сюаньюй не мог сохранять внешнее спокойствие. Он был ужасно напуган, не мог принять невозмутимый и собранный вид, это сильно принижало его, но в этот момент такие слова, как гордость и достоинство, были забыты им: — Н-не… не рассказывай ему. Сюэ Ян издевательски хмыкнул: — Ха-а? Ты совсем тупой? Какая мне выгода хранить твой секрет — никакой, а так и за чужой счёт повеселюсь… Или же… у тебя есть что предложить мне взамен? Неприятное чувство собственной беспомощности и уязвимости сжало сердце Сюаньюя, поднимая настоящую волну паники. — П-п-предложить? Я-я… не… что я могу предложить? Н-но! Я могу сделать всё, что ты хочешь! — Да-а-а? Предлагаешь себя на блюдечке? — Руки ученика Сюэ легли на талию младшего сына главы ордена. Заглянув во влажно покрасневшие глаза, Сюэ Ян тихо проворковал: — Ну тогда… отсоси мне. Мо Сюаньюй впал в настоящий ступор. Он ударил Сюэ Яна в грудь: — Чт… что сделать? Нет, я не могу! — В смысле не можешь? Разве не твой паршивый рот только что сказал, что ты выполнишь любую мою прихоть. Ну, я это сказал, а ты, оказывается — ссыкло? Глядя в эти безжалостные глаза, Мо Сюаньюй умолял надменного, не знающего пощады человека: — Я могу сделать любой другую вещь, но только не это… Сюэ Чэнмэй хмуро посмотрел вниз, внимательно разглядывая бледное испуганное лицо, а затем, прижав к себе, нагло усмехнулся: — А какая разница между «трахну тебя в рот» или «выебу в задницу»? Во всяком случае я сделаю и то, и другое. Трясущийся ладони легли на его горячую грудь, останавливая наступление: — Н-не надо… Сюэ Ян крепко схватил Мо за ягодицы с силой сминал их: — Значит, мечтать обслужить своего братца ты можешь, а ублажить меня кажется тебе слишком грязно? Мо Сюаньюй, пребывая в совершенной безысходности, даже не обратил внимания на движения шаловливых рук. — Я такого не говорил… я… — Лучше-ка заткни уже свой рот, прежде чем взболтнёшь лишнего и доведёшь меня, — Сюэ Ян сжал его подбородок, со злобой во взгляде и издёвкой в голосе произносит грязные слова: — а если меня разозлишь, легко не отделаешься. Лучше тебе быть послушным и принять меня в рот. Сюаньюй практически беззвучно выдохнул: — Хорошо… я сделаю это, но не здесь. — А какая разница? — Сюэ Ян прекрасно понимал, что хочет от него Мо, но он хотел видеть его униженным, растоптанным. Мо отвёл взгляд. Как это было унизительно и страшно, его собирались изнасиловать, а он должен был вести себя послушно, если хотел отделаться небольшой болью. Вот только, имея некоторое представление об однополой любви по порнографическим рисункам, он знал, что без должной подготовки и терпения верхнего партнёра боль будет очень мучительной. — Нас же… могут увидеть… — Ха-ха, беспокоишься, что Мэн Яо увидит? Ладно, сделаю тебе одолжение, но учти — я делаю это исключительно, чтобы нам не оборвали веселие. Купальня, представленная исключительно семье Цзинь, имело благодаря главе ордена множество укромных уголков, куда в один из них и затащил Сюэ Ян Мо Сюаньюя. Он привёл его в уединенное местечко, где Сюэ с удовольствием устроился на камнях, хищным взглядом наблюдая за дрожащим юношей. — Чёрт, хочу уже поскорее всадить тебе. Обрывки этих грязных фраз доносились до Мо Сюаньюя из глубин кошмара. До его потрясённого разума всё так же не могло дойти реальность происходящего. Он дрожал от холодного ужаса, когда хватка на его волосах ожесточилась и его потянули. — Ну? Что ты встал вкопанный? — Сюэ Ян несколько провокационно двинул бровями: — Давай, встань на колени и вылижи меня языком. Молодой человек подчинился, становясь на колени. Он дрожал, член Сюэ прижимался к его лицу. Мо Сюаньюй инстинктивно сделал попытку отстраниться, но хватка на волосах ожесточилась, прижимая его сильнее. — Хорошенько постарайся удовлетворить меня, и поосторожнее с зубами. Мо Сюаньюй осторожно, немного дрожащими ладонями обхватывает половой орган. Он разглядывает смущённо, стыдливо. — Меньше рассматривай и берись за дело. Пухлые губы разомкнулись самую малость, но в рот его тут же вторглись сильные пальцы, разжимающие челюсти шире. — Смелее… Мо Сюаньюй осторожно погружает в свой рот кончик, теряясь в ощущении члена своего насильника во рту. Его язык прижимается к шелковистой коже, медленно скользит вверх, прослеживая каждую вену и он обхватывает основание, чтобы глубже погрузить сочащий смазкой член. Вскрик неожиданности оборвался, когда Сюэ Ян вогнал член в самое горло. Мо Сюаньюй приглушённо кашлял, — кончик ударяется о заднюю стенку его горла, от асфиксии высохшие капельки слёз снова подступили к глазам, не сдерживаясь они скатились одна за другой по его щекам. Сюэ Ян глухо застонал, погружая пальцы в густые волосы юноши, заставляя того нанизываться на его член. Заклинателю тёмного искусства было всё равно, что пареньку тяжело дышать, Сюэ Ян хотел, чтобы его член полностью погружался в него, доходя до горла Мо, которому не хватало воздуха. Чэнмэй окидывает парня оценивающим взглядом, наслаждаясь открытым видом снизу: переплетение вздувшихся вен на блестящем от слюны стволе, и сокращение безупречных ягодичных мышц с аппетитными ямочками над ними. Он качал бёдрами вперёд, загоняя свой идеальный поршень прямо в глотку покорно стоящему на коленях парню. От вида захлёбывавшейся юноши Сюэ Ян пришёл в восторг, лишь один вид жалкого Мо Сюаньюя пунцового от стыда, с расширенными глазами глядя умоляюще на Сюэ Яна, цепляясь трясущимися то ли от волнения, то ли от страха руками за его голые бёдра, с его членом во рту заставлял Сюэ Чэнмэя с придыханием выплеснуть ему семя в лицо. Голова Мо Сюаньюя всё ещё кружилась и плохо соображала, но как раз в тот момент эхом разнеслись чьи-то шаги и голоса. Это был возвратившийся брат Гуанъяо. Глаза пришедшего в себя Мо широко распахнулись, красивое лицо вспыхнуло, и он отшатнулся от Сюэ Яна, который тем временем расслабленно облокотился на камни. — Брат Сюаньюй, Чэнмэй, почему вы скрылись? — Голос его брат звучал озадаченно. В тот момент Мо Сюаньюй понял, что не может этого выносить — сохранять спокойствие при брате, после того, чему Сюэ Ян подверг его, он не сможет, а брат заметит странность в его поведение. Он не мог даже посмотреть в сторону Сюэ Яна, догадываясь какое у него выражение лица. Сюаньюй быстро смыл своё лицо от следов страсти Чэнмэя и, воспользовавшись тем, что брат Гуанъяо задерживался, а Сюэ расслабленно отмокал в источнике, сбежал, буркнув на выходе несколько слов о том, что хочет лечь пораньше. Вернувшись в свою комнату, Мо Сюаньюй запер свою дверь и кинулся к кровати. Наконец, уединившись, он мог больше не сдерживать себя и сбросить напряжение. — Ух… Ему было чертовски стыдно. После насильственных над ним действий он ещё и возбудился, и кто теперь спрашивается, безумнее в своей извращённости? Мо Сюаньюй хотел стереть последние события из своей памяти, представить что-то приятнее, избавляясь от своей напряжённости. Но ни его тело, ни его разум не хотели подчиняться. Пока он сжимал в руке свою горячую плоть, все непристойные сцены, промелькнувшие перед его глазами, так или иначе были связаны с непристойностями в купальне. Томный голос Сюэ Яна, грязные слова, произносимые им, когда он тёрся членом о его… — Ах… Выдохнув, всё ещё слегка дрожа после пережитого сильнейшего оргазма в его короткой юношеской жизни, он убрал руку со своего члена. Ладонь была влажной и липкой от семяизвержения. Опустошённый, Мо Сюаньюй прислонился лбом к холодной стене. Он был в полном замешательстве. Стыд, вина, возбуждение, отвращение — все эти чувства один за другим мигом хлынули в его отрезвлённую голову. Мо Сюаньюй в полной растерянности вспоминал, как они дошли до такого состояния. Ответ был ясен — Сюэ Ян узнал его слишком явную тайну и шантажировал его, но почему именно таким образом? Время от времени Мо Сюаньюй напоминал себе, что его чувства к брату никогда не были правильными, и постоянно ругал себя за них, но никогда ещё он не погружался в пучину ненависти к себе так глубоко.***
Тот вечер не был спокойным, а ночь приобрела характер кошмара, воплотившегося в реальность. В ту ночь, лежа в кровати, Мо Сюаньюй ещё много часов не мог уснуть, пока усталость не сморила его. Он бы доспал до утра, оставляя переживания на в буднее время, если бы кто-то не пробрался в его комнату ночью. Мо Сюаньюй не знал, по какой причине он вдруг проснулся. Странное беспокойство поднялось в его груди, но он был всё ещё сонным, чтобы понять, что тело подало ему сигнал предупреждения. Раздался скрип. Тихий звук открывающейся двери в этой мёртвой, бездыханной темноте, прозвучал как громовой удар. Он медленно повернулся на шум. Глаза его были полузакрыты, но Мо ещё мог разобрать вошедшего человека, не скрывающего своё лицо. Этот человек приблизился столь стремительно и тихо, что сердце Мо пропустило удар. Его тело мгновенно напряглось, сонливость полностью отпустила его, он хотел встать, как вдруг человек придавил его к кровати своим телом. В момент, когда они встретились взглядами, кожа на затылке Сюэ Яна, бесцеремонно ворвавшегося в комнату, запылала. — Тихо, не рыпайся. Мо Сюаньюй от изумления и потрясения застыл. Сюэ Ян приложил ткань к лицу Мо, заставив его почти задохнуться, вдыхая головокружительно сильный запах. Непривычно властным тоном он пресёк все преждевременные попытки Мо Сюаньюя: — Если ты закричишь, сюда сбежится весь орден — они придут и увидят тебя в муках страсти, лежащего с раздвинутыми ногами, как настоящая блядина… Мне-то ничего не грозит, я успею убежать, но если они и поймают, какая разница? Но что будет с тобой, это такой ужас… Глаза Мо округлились, он в страхе смотрел на Сюэ, делая попытки вырваться, но его крепко держали на месте. Он тяжело дышал, ему резко становилось жарко. Сюэ Ян ласково продолжил: — Не нужно так пугаться, это всего лишь афродизиак. Сюэ Ян поднял руку и погладил скулу Сюаньюя. Мозолистые от тренировок с мечом пальцы коснулись нежной кожи, и сердце младшего из сыновей главы ордена забилось быстрее, выпрыгивая из грудной клетки. Но слова, сказанные следующим образом, заставили всё внутри буквально заледенеть: — В купальне я не давал тебе разрешения уходить, но ты поступил по воле своей, и за это ты должен быть наказан. От волнения голос Мо Сюаньюя дрожал: — Ты… ты шантажировал меня, заставил меня сделать это… я не хотел этого! — Да кого ты обманываешь? Я уже сейчас чувствую, что тебе этого хочется. Сюаньюй, охваченный страхом, замахнулся рукой для удара, но рука ослабла, и Сюэ Ян без труда её перехватил. Ощущения в нижней части тела становились просто невыносимыми, и он боялся попросту потерять сознание. Голос сел и получился только хрип: — Гнусное отродье, уйди прочь! Отпусти меня! — Я гнусное отродье, а ты выродок от очередной любовницы. Как ни посмотри, у нас почти одинаковое положение. Мо хотел забрать свою руку, но Сюэ Ян не отпускал её. Своими раскрасневшимися глазами он уставился на Чэнмэя. Любые попытки воздействовать на него словами, были совершенно бессмысленны, все его угрозы вмиг превращались в насмешки, так что у Мо Сюаньюя оставалось лишь оставалось зло процедить сквозь сжатые зубы: — Ты мерзкая тварь! — А ты продолжаешь повторять свои ошибки, но это понятно, твой разум уже затуманен и ты не понимаешь, что можно говорить, а что нельзя, поэтому я прощаю тебя, но только на эту ночь… Сюэ Ян явно потешался над ним, но его взгляд был полон одержимости на грани безумия, а на его коварном лице застыло похотливое выражение. Пока Мо Сюаньюй делал попытки вырваться, бранился и задушено кричал, всё его тело охватило огнём, нижнее тонкое ханьфу наполовину раскрылся, его длинные ноги без остановки вытягивались и сгибались, складываясь в чёткие и изящные линии. Его кожа горела красным, а на груди выделялись бордовые соски; влажные волосы облепили прекрасное лицо, глаза были полузакрыты и от всего тела будто поднимался пар. — Свали, слезь! Ярость и его полное желания выражение лица явили собой необычное сочетание, и эта фраза оказалась наполнена интонацией, которую легко можно было перепутать даже с некоторым заигрыванием. Мо Сюаньюй знал, что скоро он уже не сможет трезво мыслить, вся ситуация, происходящая с ним, вызывала у него дурноту и страх, но этот пристальный, испытующий взгляд заставил его сердце учащенно забиться. — Хм… посмотрим, — его уха достиг тихий смешок Сюэ Яна. — Твой младший друг упирается мне в ногу, он прямо течёт, мелко дрожит, жаждет моего внимания. Кожа Мо Сюаньюя краснела всё сильнее и с каждой секундой становилась всё более обжигающей. От Сюэ Яна исходил для него самый привлекательный в эту секунду чисто мужской запах, и от одного вдоха по телу Сюаньюя распространился нестерпимый зуд — чувство, похожее на то, что испытывает пристрастившийся к адскому опиуму человек, когда чувствует запах своего любимого дурмана. Сюэ рассматривал парня под собой и ему нравилось выражение лица Мо Сюаньюя: смесь паники и изнеможения от желания. Он сорвал с Мо нижнюю одежду, обнажив его полностью. В неверном свете алое, астеническое телосложение было видно как на ладони: стройная шея, тонкая поясница, длинные ноги… Ян провёл рукой по горячей коже, и из горла Мо Сюаньюя вырвался неконтролируемый стон — глаза Сюэ Яна тут же налились кровью от этого хриплого выдоха. Мо Сюаньюя раздирали стыд и негодование, он пытался толкнуть Сюэ Яна в грудь, но руки были слишком слабы и тот пригвоздил их к кровати. Он тяжело дышал, казалось, что афродизиак подействовал и на него. Сюэ Ян судорожно выдохнул и, собрав слюну во рту, плюнул на руку, тут же запустив её между сжатых ягодиц. Он насилу протолкнул внутрь один палец, чувствуя, как тесно и горячо внутри. — У меня ещё не было возможности трахнуть парня, но я бы не отказался полакомиться тобой, ты как раз смазливый, да и ведёшь себя, как девка. Сюаньюй изнемогал, уже не зная, в какой момент, какая часть его тела отвечает на ласку, и мало-помалу он терял самоконтроль. Он выгнулся дугой, бессознательно подчиняясь прикосновениям Сюэ Яна, и уже прижался к нему всем телом. После действия афродизиака все чувства обострились во сто крат: мужской аромат, исходивший от Чэнмэя, казался просто божественным, его твердые грудные мышцы будоражили воображение, а выражение лица… но Мо Сюаньюй всё ещё помнил, кто он такой, и помнил, кем он был. Всё ещё цепляясь за крохи сознательности, он проявил неожиданное прыткость, сделав попытку соскочить с его пальца. — Давай же, расслабься. Я не смогу выебать тебя, если ты так вздумаешь противиться, — прошептал Сюэ Ян и, не удержавшись, потёрся щекой о его гладкое внутреннее бедро. В следующее мгновение он бесцеремонно вонзил зубы в молочную кожу, пробуя её языком, он лизнул оставленный красный отпечаток зубов. Этот укус заставил Мо Сюаньюя крупно вздрогнуть, выгибаясь всем телом. — Если будешь хорошо себя вести, тебе будет приятно, — и без малейших колебаний он перевернул Мо Сюаньюя на живот. Тот сквозь пелену желания услышал шорох одежды позади, после чего обжигающий половой орган упёрся в его задницу: — Говорят, мужчины в этом месте даже у́же женщин. Мо Сюаньюй начал извиваться что есть мочи в надежде высвободить руки из крепкой хватки, но его тело уже не поддавалось никакому контролю, требуя только прижаться посильнее, ища ещё большей близости с Сюэ Яном. Он сходил с ума. — Эй братик Сюаньюй, ты хорошо чувствуешь это? Ощущаешь, как он страстно жаждет тебя? — Стояк Сюэ становился болезненным. Мо прохрипел: — Ах ты, мразь… Холодно усмехнувшись, Сюэ Ян ответил: — А разве не ты сейчас так ластишься, раздвигаешь ноги перед этой самой мразью? Сюэ раздвинул его ягодицы и ткнулся туда, придерживая член. Его тяжёлое дыхание выдавало, несомненно, чрезмерное напряжение. Мо Сюаньюй успел повернуть голову и увидеть, как без должной подготовки в его тело пытаются ворваться внутрь, а потом пришла боль, раздирающая всё его тело. — А-а-а!.. — От боли Мо Сюаньюй сорвался на крик. Бешено пульсирующий горячий член с неистовой силой проталкивался внутрь и растягивал никогда не подвергавшееся вторжению отверстие. Боль. Это и правда было очень больно. — Ухх… — Мо Сюаньюй вцепился в простыню так сильно, что на тыльной стороне ладони вздулись вены. Его нервные окончания потрясла новая порция боли, кажется, от разрыва. В этой пытке смешались удушливый стыд и какое-то неправильное удовольствие, заставляя его вертеться в безумной агонии. Организм его давно отказался сопротивляться, вплоть до того, что самое жестокое обращение Сюэ Яна становилось для него желанным наслаждением, страсть полностью покрывала собой страдание и чем острее была боль, тем удовлетворённое становилось его тело. Умом Мо Сюаньюй ещё пытался сопротивляться, но чувствовал, что близок к сумасшествию, и больше всего хотелось верить, что всё это лишь дурной сон. Но в снах не бывает таких мучений. — Мать твою, как же хорошо… — Полный восторга, Сюэ Ян сделал громкий довольный выдох. Мужская дырка влажная, и тёплая, и тесная; а кишечник становится тёплым препятствием, плотно окружая член. Когда он сделал попытку начать двигаться, кишка в свою очередь стала сокращаться, следуя за ним и доставив ему неописуемое наслаждение. Ян глубоко дышал, широко открыв рот. Затем с громким шлепком он ударил Мо Сюаньюя по заду, произнеся почти беззвучно: — Не сжимай так сильно, дай я поглубже. Тесный ход Сюаньюя мало-помалу размягчался, с каждым разом пуская Сюэ Яна всё глубже, пока не принял весь его агрегат целиком. Мо Сюаньюй был близок к потере сознания. Чувствительность его тела достигла предела, и даже от малейшего прикосновения его начинало трясти, он зарылся лицом в простыню, и издавал тихонький грудной звук, по которому непонятно было, плач это или стон. Но безумец уличный подлец даже не думал отступать и щадить его. Огромная плоть, казалось, жаждала разорвать его нутро. Половой орган, твёрдый и обжигающе горячий, словно закалившая сталь, безжалостно впивался в него в таком бешеном ритме, что Мо Сюаньюй казалось: еще немного, и этот член разорвёт его внутренности. Волосы растрепались, уголки его глаз покраснели, но из-под завесы тёмных локонов тяжело было что-то разглядеть. Обхватив руками талию Мо Сюаньюя, Сюэ Ян продолжал двигаться, непрерывно толкаясь бёдрами о его промежность. Там, где соединялись их тела, было ужасно жарко и влажно. Сюэ Ян не сводил взгляда с его лица, изо всех сил стараясь увидеть на нём гримасу стыда и унижения. Он вышел из обмякшего тела, перевернув его. Ухватив Мо Сюаньюя за подбородок, он вынудил его повернуть голову. Взгляд Сюэ Яна потемнел. При свете свечи, содрогающийся от ветерка, проникающего через приоткрытое окно, его взгляд наткнулся на пару затуманенных болью глаз. Наполненные до предела страданием, которое Мо Сюаньюй не мог скрыть, эти глаза оказались настолько прекрасны, что Сюэ Ян, просто взглянув в них, застыл от восхищения. Внезапно он наклонился и прильнул к приоткрытым губам. После грубого вторжения властный, горячий, шершавый язык жадно исследовал его рот. Яростные поцелуи сверху и вновь неистовые толчки снизу становились всё быстрее, сильнее и безжалостнее. С каждым новым движением Сюэ Ян входил всё глубже и глубже, достигая самой глубокой точки его тела, так что Мо Сюаньюй физически ощущал твёрдый, горячий член, пульсирующий внутри него. Чем дольше длился поцелуй, тем более безудержно свирепыми и сводящими с ума становились движения снизу. Глаза Сюэ Яна странно затуманились, и трудно было понять, какое чувство плещется в них. — Скажи, что тебе нравится. Член Мо Сюаньюя дёрнулся, капли смазки выступили на маленькой дырочке. Ян не стерпел и схватился за его член, поглаживая. — Говори же, — улыбнулся Сюэ Ян. Он подхватил капельку смазки с члена и сунул палец в рот, посасывая и смакуя. — Расскажи, как жадно всасывает твоя мокрая дырка мой член. В ответ Мо Сюаньюй беспорядочно замотал головой, только усилив своё головокружение. — Ты… насильно меня… — выговорил еле-еле Мо. Слёзы как-то сами собой потекли по щекам. — А вот этого не надо, не то я отрежу твой язычок, а он мне ещё пригодится… — сладким голосом проворковал Сюэ Ян. — Недомерок Яо многое потерял, раз сам не испробовал твою прелестную задницу. Мало что понимая, Мо Сюаньюй упустил половину смысла его слов, а регулярные удары превратили его в дряблый мешок с костями, и речи не могло быть о том, чтобы вступать в спор. Сюэ Ян грязно выругался, наклонился к его лицу и провёл языком по щеке, замедляя темп. Щеки оказались уже влажными и к тому же солёными. — Если бы не твой брат, ко мне бы даже в мыслях не пришла эта идея. Мо Сюаньюй был уже полностью уничтожен желанием, и только единственная вспышка рассудка заставила его вцепиться в эти выброшенные вскользь слова. Голос его был уже еле живой: — О чём… это ты? — Ты хоть наивняк, но умненький мальчик. Разве не заметил? Ты своему несравненному братцу встал поперёк горла. Дали ему возится с таким щенком как ты, будто у него других дел нет. Вот я ему и предложил тебя устранить, а какая разница как, верно же? «Нет… Это не правда… Это не может быть правдой», — Мо Сюаньюй замер, не веря услышанному. Сюэ Ян же сказал это просто, чтобы вывести его из равновесия? Не может же быть, чтобы… — Брат… не мог… согласиться на такое? — он был поражён, что после такого потрясения в нём нашлись силы заговорить. Но отчаянная решимость, что это какая-то ошибка, и он всё ещё может исправить, если поймёт причину, подтолкнула его к действиям. — Тебе решать верить мне или нет, хотя, можешь у него лично спросить, хаха… Казалось, что мир рухнул. Сюэ Ян что-то продолжил говорить, наверное, даже посмеивался, продолжая вбивать того в кровать толчками, он наклонился к Мо Сюаньюю, одной рукой опираясь о постель, а второй, словно утешая, поглаживая по щеке. — Ты думал, что этот выродок шлюхи, такой добренький и сразу же тебя с распростёртыми объятиями принял, да? Тебя сюда привёл ваш папаша, чтобы ты занял его место. Думаешь, Яо оставил бы это просто так? Харе реветь, лучше-ка постони для меня, — Сюэ Ян резко вцепился в его растрепавшиеся волосы, отклоняя голову назад, не прекращая неустанно вбиваться в горячую и сочащую от соков страсти щель. Звуки, вырывавшиеся из горла Мо Сюаньюя, трудно было назвать стонами, они больше походили на нервные всхлипывания. Мо Сюаньюй содрогнулся всем телом и обмяк на кровати. — Не… не надо… — его веки задрожали и медленно сомкнулись: — Я… больше не вынесу…. Он всё ещё не кончил, его тело в противовес словам, сразу же откликалось на толчки, стоило Сюэ Яну удвоить напор. — А твоё тело честнее тебя… Больше Сюаньюй в тот вечер вымолвить ничего не смог. Ничего не соображающий он только издавал разрозненные звуки. Двое яростно сплелись телами, наполняя комнату шлёпками, ударами и стонами. Мо Сюаньюй полностью отдался возбуждению и Сюэ Ян, не сбавляя жёсткого темпа свирепствовал, как не знающий усталости дикий зверь, оставляя на своей жертве следы, от которых уже не избавиться. С хриплым рыком Сюэ Ян излился прямо внутрь своей маленькой жертвы. От удовольствия парень запрокинул голову и, простонав, выбрался из тугого кольца мышц. Мо Сюаньюй устало завалился на бок, чувствуя, как из него вытекает сперма этого… Сюэ Яна. Он опустил голову, пытаясь спрятаться от чудовищной истины, но отчаяние не давало ему этого сделать, нахлынув с осознанием того, что он только что впервые разделил свою первую связь с ублюдком, постоянно творившим гадости, с тем, с кем он никогда не хотел бы связываться. Вдруг он почувствовал прикосновение к пояснице и машинально повернул голову. Темнота медленно отступала. Сюэ Ян, не отрываясь, смотрел на его спину, поглаживал поясницу, а затем надавил, заставив его прогнуться. — Такой маленький и хрупкий. Он поднял глаза и улыбнулся в своей манере: — Не огорчайся, все люди сволочи, и всем угодить невозможно. Но ты мне очень понравился. Сюаньюй прикрыл глаза. Вдруг его ухо и волосы на виске обожгло горячее дыхание. — После того, что ты узнал, тебе лучше никому не жаловаться на то, что произошло этой ночью. Подумай, не только меня не накажут, но и тебя выгонят отсюда с позором, и твоя мама будет очень расстроена. В общем, лучше держи рот на замке и прими меня, когда я буду приходить. Склонившись, Сюэ Ян поцеловал алые губы, после чего поднялся, собрался и вышел, оставляя Мо Сюаньюя наедине с самим собой.***
За эти дни ему довелось пересечься с Цзинь Гуанъяо, но всего ненадолго, они не обменялись ни словом. Мо Сюаньюй действительно избегал его, причём делал это как можно осторожнее, чтобы брат ничего не заметил. Тайком выходил из комнаты под предлогом срочных занятий, сворачивал по коридору в другое помещение, чтобы не обмениваться любезностями, торопливо заводил разговор с другим человеком, чтобы не вести диалог с ним. Уже почти неделя прошла с той кошмарной ночи, Мо Сюаньюй, как было ему велено, принимал у себя Сюэ Яна. Он молча сносил эти унижения и боль — Прошлой ночью Чэнмэй, как ласково называл его Гуанъяо, перестарался, перешёл черту. Во время беспощадного соития Сюэ Ян кусал его губы, терзая их так яростно, словно хотел отгрызть их целиком. Острые клыки прокусили ему губу. Капельки крови попали на язык Сюэ Яна, и, ощутив во рту железный привкус, он резко вздрогнул на пике наслаждения. Сперма хлынула внутрь Мо Сюаньюя, и Сюэ Ян, как настоящий безумец, присосался к его проколотым губам, тяжело дыша. Сейчас молодой человек как раз возвращался после завтрака в свою комнату, когда обнаружил в дверях своей комнатушки фигуру старшего брата. Он выглядел встревоженным. — Яо-гэ? — Сюаньюй был озадачен и говорил с некоторой опаской. — Брат Сюаньюй? — Гуанъяо тут же обратил мягкий, но слегка взволнованный взгляд к молодому Мо. Мо Сюаньюй запнулся. Под наполненным теплом ласковым взглядом Цзинь Гуанъяо он стушевался и, не смея снова взглянуть на него, опустил голову. — А-Юй, — Сюаньюй вздрогнул, уже долгое время он не слышал, как его звали по этому ласковому прозвищу. — С тобой всё в порядке, А-Юй? Ты выглядишь не очень хорошо. Мо смотрит на брата. Так искреннее смотрящий с подлинным беспокойством… нет, он просто не мог так с ним поступить… это не он…. «Но… он ведь видит моё лицо, видит мои искусанные до крови губы, почему ничего не спросит. Слишком деликатная тема, он скажет? Это слишком личное и предпочитает делать вид, что ничего не замечает? Или же, как и сказал этот…» — Прошу… прощения, что обеспокоил старшего брата, я просто… увлёкся тренировками. — Хм, я вижу, ты немного скованный, — серьёзный взгляд брата прошёлся по нему с ног до головы. — Я очень рад твоей упорности, но слишком не нагружай своё тело, иначе это чревато последствиями. Мо Сюаньюй, ледянее внутренне, внешне старался сохранять спокойствие. Главная проблема была в том, а не побледнел ли он от вкрадчивого, не доброго для Гуанъяо, тона. Цзинь Гуанъяо, словно не замечая состояние молодого Мо, продолжал говорить: — Старший брат Не Минцзюэ обладает крутым нравом, но его нрав только ухудшился, так как на него начал влиять сабельный дух его ордена, в результате чего он может столкнуться с искажением ци. Мой эр-гэ научил меня играть одну мелодию на гуцине, чтобы успокоить его. — Его глаза прищурились: — Хочешь, я сыграю тебе? Мо Сюаньюй торопливо замахал руками: — Я бы не хотел тратить твоё время попусту…. — Напротив, А-Юй, твои успехи доказывают, что я время трачу вовсе не зря. Против своей воли, Мо Сюаньюй вспыхивает от смущения. Редкая похвала после стольких неудач становилось для него как одинокая светящийся звезда посреди тёмного неба. — Пойдём со мной. В конце концов Цзинь Гуанъяо удаётся заманить Мо Сюаньюя в его комнату. Старший из сыновей Цзинь садится за стол и бережно кладёт на колени гуцинь, невесомо касаясь его струн. — Раньше Эр-гэ часто играл побратиму Не, пока этого не стал делать я. Песню, которую я сейчас сыграю называется «Песнь Очищения» — эта одна из музыкальных техник клана Гусу Лань. Она предназначена для очищения разума души, потому её играют для смягчения последствия духа сабли моего братца. — При этих словах Цзинь Гуанъяо дергает за одну из струн, издавая длинный, тонкий звук. Его песня похожа на тихую исповедь. Нежная, воздушная, но грустная. А Мо Сюаньюй почему-то чувствует дурноту. Кровь приливает к голове, и ему всё труднее отвести взгляд от окутанного полумраком Цзинь Гуанъяо. Он должен испытывать приятные чувства от этой песни, так почему же его вдруг охватила такая ненависть? Он становится очень несчастным, даже когда Сюэ Ян унижал его, принуждал к близости и насиловал, он никогда не испытывал такой жажды убийства. Он хочет попросить брата остановиться, но не может. Его губы словно запечатались, в ушах больше не звучит мелодия, есть только гул. А потом всё перед глазами померкло.