Дьявольское искусство

Стояла глубокая ночь, окутавшая горы своими тёмными объятиями. Несмотря на туманность Облачных Глубин, небо оставалось ясным, и были прекрасно видны луна и украшавшие мрачное небо звёзды. Мо Сюаньюй, которому не спалось, уселся на деревянные дощечки, ловя крылышками носа по-зимнему ледяной ветер, свежий воздух, который буквально дурманил и заставлял почувствовать свободу, что теперь ему так не хватало. Но стоило только забыться, как мысли снова смешались, и рука сжималась в кулак. Сезон осени подходил к концу куда раньше в горах, но несмотря на ледяной холод, Мо Сюаньюй просто зябко поёжившись, укутался сильнее в меховой плащ и глубоко вздохнув, постарался успокоиться. Его соседом по комнате оказался не иначе, как Не Хуайсан — младший брат главы Цинхэ Не. Вечно улыбающийся молодой человек с разрисованным им лично веером в руках, относящий к Мо Сюаньюю весьма дружелюбно в первой жизни, попутно преследуя собственные личные цели. Однажды он, уже став главой клана Не, лично разыщет пугливого юношу и завоюет безоговорочное доверие наивного и робкого паренька, которого все считали не в своём уме. Он будет часто навещать Сюаньюя в деревне Мо, вести с ним задушевные беседы о том, как жестока судьба, и горячо сочувствовать ему, наблюдая с искренней заботой. А затем Не Хуайсан подтолкнёт Мо Сюаньюя к проведению ритуала собственному жертвоприношения ради возвращения того, кто сможет ему помочь в долго планированной мести. При этом он сделает это так аккуратно, ненавязчиво, что обвинить его будет не в чём. Для юного Мо первым другом стал Не Хуайсан, и Сюаньюя преисполняло счастье, когда он встречал приехавшего к нему в гости главу Не, посмешище мира заклинателей — Незнайка. Но интриги Гуанъяо не прошли без следа для Мо, и часто его душу преисполняло боль, грозящая перерасти в приступы паники и истерики, когда Не Хуайсан постепенно раскрывал свои истинные намерения безжалостными способами. Нет, глава Не ни словом не выдал своих планов, просто Мо Сюаньюй больше не был глупцом. Он каждый раз улыбался неловко, проглатывая подступающую к горлу нечистую кровь, что желала хлынуть наружу из-за дисбаланса организма, по причине его борьбы с сумасшествием. «Я не хочу, чтобы он видел, каким я становлюсь, только не он…» — молит он в сердце, когда оно сжимается в тисках; когда молодой Мо замечает, что взгляд друга становится всё острее и бездушнее. Его заботливый друг чаще говорил о желание отомстить, о подлости и предательстве Цзинь Гуанъяо. Хуайсан также часто стал упоминать о том, как жестоко относятся к Мо семья матери. Сюаньюй старался перевести разговор в иное русло, но с каждым приходом друга эта задача становилась всё сложнее. Подобно Цзинь Гуанъяо, Не Хуайсан умело манипулировал его чувствами. Мо Сюаньюй всё прекрасно понимал, а его сердце обливалось кровью. Однажды Не Хуайсан пришёл к нему с непустыми руками, а с несколькими интересными свитками по изучению тёмной магии. Руководства по тёмным ритуалам — написанные самим старейшиной Илин. Сюаньюй сразу узнал их, ведь он досконально изучил свитки под руководством Сюэ Яна. Ему хочется спросить, откуда глава Не приобрёл эти записи Вэй Усяня, ведь всё, что когда-либо принадлежало Вэй Усяню, надёжно охранялось в Тайной комнаты Цзинь Гуанъяо. Но Сюаньюй не глуп, он знает, что некоторые вопросы никогда не должны быть заданы, поэтому он неловко улыбается, принимая этот дар, желая поскорее его спрятать подальше от глаз, чтобы они не напоминали ему о совершенной им ошибке и её последствиях. Однако, у Не Хуайсана иные мысли на этот счёт. — Не хочешь прочитать? — Хуайсан ободряюще улыбается, чуть задерживая взгляд на свитках в чужих руках. Сюаньюй немного замешкался: — Может попозже? Мы нечасто видимся, и я хотел побольше провести время с тобой. Не Хуайсан не скрывал своего разочарования, тогда Сюаньюй совершенно не подозревал, что это было сделано намеренно. В тот день Не Хуайсан много говорил о том, как страдает его сердце при мысли, что жизнь обошлась с Сюаньюем так несправедливо. О том, что люди семьи Мо заслуживают наихудшей участи за то, как бесчеловечно с ним обращались — хуже, чем со слугой, рабом. Ужаснее, чем со скотом. Глава Не неоднократно повторял, что хочет помочь Мо отомстить, только не знает как. Он желал побудить ненависть, затаившую в сердце ждущую своего часа выплеснуть наружу. Не Хуайсан поспешил скрыть лицо за веером, отведя взгляд. — Возможно, ты сможешь найти ответ в этих рукописях? Я плохо разбираюсь в искусстве тьмы, да и в заклинаниях не смыслю, но у тебя ведь к заклинаниям лежит рука, возможно, сможешь найти в них что-то, что поможет тебе восстановить справедливость. Мо Сюаньюй улыбнулся и пообещал, что всё рассмотрит. Он не может отказать ему, ведь тогда Не Хуайсан может отдалиться от него, и тогда иллюзия, что у него появился друг — кто-то очень близкий, кто-то понимающий и тот, кому он может доверить своё сердце — разрушится, разлетится вдребезги; она была столь хрупка. Сюаньюй, ради себя и своей матери, продолжал бороться и мечтать о лучшем, поэтому он предпочёл закрыть глаза на боль, причинённую им двоюродным братом и всей семьёй. В конце концов, у него всё ещё была мать, и теперь у него был друг. Друг, которому что-то от него нужно, и пока он не получит желаемое, продолжит находиться рядом с Мо и улыбаться ему, болтать с ним и делать вид, что ему действительно небезразлично состояние Сюаньюя. Той же ночью, страдая от боли в теле после долгого избиения Мо Цзыюанем и прислугой, Сюаньюй, не способный заснуть, каким-то образом принял сидячее положение и взялся за записи. Он очень удивился, когда в них нашёл некие новые идеи, на которых он не натыкался раньше. Они не принадлежали Вэй Усяню — этот факт тут же был им принят. Изучив их получше, он с тяжестью осознал, что это оказались древние знания, утерянные в веках. В этих драгоценных письменах, ценных для каждого тёмного заклинателя, содержались описания способов вызова злого духа исключительной ярости и силы, а в обмен на исполнение желаний самым кровавым и безжалостным образом, душа, призвавшая злую сущность, отдавала в качестве платы собственное тело. Ритуал этот звался «Добровольная жертва», и пользовался дурной славой, как и всякое святотатство, совершаемое ради личной выгоды и во вред другим. Но как душа, побуждённая к совершению подобных действий, может узнать, что её желание было исполнено? Согласно этому ритуалу, в последние минуты жизни жертва должна пройти через мучительное испытание — заклинатель наносит себе увечья, делая несколько глубоких разрезов на теле, кровью писал заклинания и рисовал магическое поле. Этим культиватор побуждал вызванного злого духа к кровавой мести, и как бы дух ни сопротивлялся, как только он попадал в предоставленное ему тело, договор считался заключённым. Злой дух был обязан исполнить желание призывающего, иначе проклятие обернётся против призванного, а его душа будет навсегда уничтожена без возможности возрождения. Мо Сюаньюй закрывает глаза, позволяя чувству отчаяния поглотить его. Он на самом деле не дурак и всё понимает. Но, боги, как же он устал всё понимать!.. Все, кого он любил, ненавидели его: семья матери, отец, брат… он больше не вынесет. Его сердце больше не вынесет. Признать, что Не Хуайсан добровольно толкает его на смерть, сознательно делает его орудием мести, было так больно. Он слишком поздно понял, что Не Хуайсан стал для него кем-то большим, чем просто близкий друг. Редкое ощущение тепла заставляло его дорожить каждым мгновением… но это тепло было драгоценным сокровищем только для него. В глазах тех, кто был ему дорог, оно было, возможно, таким же бесполезным, как изношенная вещь. В тот день, когда он решился на свой безумный поступок, остатки разума, за которые он боролся и тщательно пытался сохранить, практически иссякли. В груди стало подозрительно холодно, словно кто-то вырвал кусок плоти, оставив зияющую пустоту, продуваемую ветрами. Пустота поглощает его, заглушая все звуки, глуша болезненные стоны, вырывающиеся из его собственного горла. Тёплая кровь стекает по пальцам прямо на деревянный пол, и юноша приступает к самой ответственной части: опустившись на колени, он прикладывает окровавленные пальцы к прогнившим доскам и аккуратно рисует круг, излагая свои последние мысли и желания. Затем, тело Мо Сюаньюя достигло предела, и тьма потянула его в свои объятия. Слезы спрячу в сердце, И сотру воспоминания. Оборвётся здесь, Бесконечная нить судьбы. Тоскую, Утопая в горьких слезах. И сейчас он находится во владениях сил света, противостоящих злу и тьме, где стремился обрести покой и оказаться подальше от лик прошлого. А несколько часов назад он встретил совсем юного Не Хуайсана, выглядевшего безобидным. Но теперь он точно знал, каким на самом деле был этот милый юноша. Чувствовал ли он ярость или ненависть, обиду либо боль? Он и сам не понимал этого. Смятение, царившее долгое время, не покидало его до сей пор, из-за чего никак не удавалось заснуть, несмотря на усталость. Мо срочно требовался воздух. Сюин попытался вдохнуть полной грудью, и тут же его пронзила боль. Знание того, с кем он теперь делит комнату, только ухудшало его состояние, ибо являлось причиной возникшей тревожности. А темнота, окутавшая комнату и целый орден, задремать не помогла. Поэтому, несколько раз перевернувшись с боку на бок, Сюин решил встать, вопреки правилам Гусу Лань, о которых успел предупредить его Лань Сичэнь, и о которых он благодаря своей прошлой жизни был хорошо осведомлён. — Не спится? — знакомым голосом окликает Мо. Сюин невольно вздрагивает и оборачивается, встречаясь взглядом с будущим главой Лань. — Говорят, что перебравшись в новое место, порой трудно привыкнуть к нему. Но наш орден очень строг в отношении распорядка. Комендантский час — одно из самых важных правил, его мы тщательно соблюдаем. В это время запрещено бродить снаружи. Сюаньюй кивает: — Я помню, ты говорил, но… моя душа в смятении. Мне не хватало воздуха, я задыхался. — Сюаньюй не оправдывается, ему просто очень захотелось открыто поведать о своём самочувствие. Особенно сейчас, ему было тяжело сделать и глоток воздуха, пока добрые глаза смотрели на него глубоко и проникновенно долгие минуты. Наконец, Лань Сичэнь чему-то улыбнулся: — Думаю, это достаточно веская причина, по которой я спущу тебе этот промах. Удивлённый Сюаньюй не знал, что ответить. — Могу ли я спросить… — произнёс Сичэнь, но прежде чем Мо кивнул, поспел раньше задать интересующий вопрос: — Смута в твоей душе касается и Не Хуайсана? Следующие слова, сорвавшиеся с губ Сюина, были отчасти правдой: — Буря в моей души царит уже очень давно… скорее, я просто удивлён, что молодой господин великого ордена Не согласился потесниться со мной в одной комнате. Часто молодые господа не проявляют особого восторга, когда вынуждены делиться своими вещами или удобствами с другими незнакомыми людьми. — Не стоит волноваться об этом. Хуайсан — хороший мальчик, ему будет полезно познакомиться с новыми людьми, как и тебе. — Лань Хуань улыбнулся мягко и тепло. Лань Сичэнь не только располагает к себе внешне, но и в самом деле является хорошим человеком, искренним сопереживающего и беспокоившегося за каждого человека. Это был человек, рядом с которым он чувствовал себя непринужденно, даже просто глядя на него. Особенно эта пара тёмных глаз. Как человек, ценящий красоту, Мо Сюину они очень понравились, невероятно притягивали. Лёгкий взгляд первого Нефрита пробежался по напряжённому лицу друга. — Похоже, тебя всё ещё что-то тревожит. — Это действительно так, — Мо удивился, как легко ему давалось признаваться в своих слабостях Лань Сичэню. Пусть он являлся его другом, но виделись они при встрече один единственный раз. — Раз мы оба достаточно взбудоражены, может, прогуляемся? Тут недалеко расположена река. Звуки её размеренного течения способны донести до наших сердец умиритворение. Это предложение оказалось очень своевременным, но Мо Сюаньюй несколько засомневался: — Нас разве не накажут за нарушение правил? — Мы с тобой уже нарушаем одну из основных норм. Сегодня твой первый день в Гусу Лань, и, как гость, не можешь точно знать о наших обиходов, поэтому в этот раз, можно сделать исключение. «А про себя умалчиваешь…» — мысленно подмечает Сюин, но соглашается: — С радостью. Лань Сичэнь провёл Мо Сюаньюя через сад. По небольшому мостику они перешли через узкий, медленно текущий ручей. Они повернули к реке… Тут начинался маленький лесок, больший похожий на рощу. Удалившись подальше от корпуса учеников и комнат старейшин на приличное расстояние, Лань Сичэнь остановился. — Красивое место… — Мо Сюин залюбовался кристальной гладью воды, на которой падала светлая тень луны. — И так много звёзд. — Ночью ведётся патрулирование возле входа и жилища учеников, следящие за тем, чтобы никто не нарушал правила, но эти места остаются нетронутыми лишними глазами. — Патрулирование ведётся и глубокой ночью? — Не всегда, чаще оно происходит, когда к нам прибывают гости, любящие нарушать комендантский час, — Лань Сичэнь улыбается. — Это хорошо… но, если вдруг какой-то недоброжелатель намерен проникнуть и навредить? Лань Сичэня удивил вопрос, однако ничем не выдал себя, продолжая легко улыбаться и говорит: — На случай, проникновение демонической сущности, у нас есть специальный колокол, и как только происходит беда с заклинателем, проводивший ритуал или вторжение тёмной энергии, которой достаточно, чтобы навредить людям, мы сразу же просыпаемся — он очень громкий. — Но, а что если недоброжелатель — человек? Как же успеть обезвредить его? Мо Сюаньюй осёкся, когда поймал пристальный взгляд наследника Лань. Он с силой подавил эмоции в своём сердце, и в его голосе и движениях не было и намёка на перемены. — Сяо Юй… ты желаешь со мной чем-то поделиться? Мо Сюин вдруг подумал, что эта ночь очень наводит на откровения, а зная натуру будущего главы ордена Лань, он мог спокойно поделиться новшествами, произошедшие недавно. — Может ты знаешь о небычном госте, посетивший Юньмэн Цзян пару дней назад? — он задал этот вопрос, зная заранее о том, что слухи в Гусу Лань очень редко распространяются, коль не обладают очень важными новостями. Лань Сичэнь, ожидаемо, скромно покачал головой. Тогда, Мо Сюин продолжил: — Гостем, посетившим Пристань лотоса — Вэнь Жохань. Совсем недавно я вместе с несколькими учениками ордена были вовлечены в громкий инцидент, и глава другого клана вознамерился возложить на нас вину за смерть своего сына и учеников. Он обратился к Вэнь Жоханю с просьбой воспользоваться своей силой для давления и запугивания нас. Так и должно было произойти и посеять раздор, но по какой-то причине он поступил не так, как мы от него ожидали, что очень странно. Каждый заклинатель не понаслышке знает о характере главы Вэнь, но он, вместо того, чтобы унизить нас и показать миру, что даже Юньмэн ничего не может сделать с его указом, он встал на нашу защиту и обвинил главу того клан в клевете. Они ненадолго замолчали, каждый задумался о произнесённых словах, пытаясь хоть как-то привести к наиболее правильной догадке. Внезапно Лань Сичэнь прервал тишину, его взгляд был прикован к реке: — Недавно я посещал Цинхэ Не. Брат Не Хуайсана — мой хороший друг, и часто мы наведываемся друг к другу. Он рассказал мне о странных действиях исходящие от стороны Цишань Вэнь. Минцзюэ-сюн предположил, что глава Цишань Вэнь сменил стратегию захвата, что весьма ему несвойственно. Мо Сюаньюй был согласен, ведь он догадывался о причине, стоящей за этим, и теперь его былые сомнения рассеялись, ведь смена характера повелителя Вэнь стала известна практически всем, что совсем не соответствовало изначальной истории. «Куда уже теперь следовать оригиналу, если в нём уже внесены определённые изменения…» — Но можно очень быстро прийти к закономерному выводу, что это отвлекающий манёвр, чтобы все, кто поверил в его добрые намерения, были застигнуты врасплох, пока он по очереди нападает на нас. Лань Сичэнь замер и удивлённо посмотрел на него, затем улыбнувшись. Сюаньюй немного смутился. — Надо же, ты практически повторил слова Минцзюэ-сюн. Скрывая за завесой ресниц свой взгляд, Мо Сюин улыбнулся уголками губ: — Возможно вам стоит ужесточить оборону. Пока ничего не предвещает беды, но в будущем мирные дни перетекут в особо опасные. Лицо Сичэня сделалось сосредоточенным. Его юный друг говорил с величайшей уверенностью и знанием дела, словно знал наперёд о том, что может произойти в будущем. Это казалось весьма странным, но Лань Сичэнь не мог засомневаться, когда на него взглянули серьёзные блестящие глаза. — Я понимаю твой взгляд на ситуацию. Орден Цишань Вэнь могущественен, и многие их действия приводят в замешательство, но вряд ли Вэнь Жохань осмелится сделать шаг, пока никто не даст веской причины для действий с его стороны. Мо Сюаньюй покачал головой. Бессмысленно сдаваться и пойти на попятную, когда он уже доказал, что для своего младшего возраста он слишком много думает о стратегических ходах. — Это лишь вопрос времени. Скоро, когда все наследники орденов прибудут в качестве приглашённых учеников в клан Гусу Лань, Вэнь не посмеют кого-либо тронуть, ведь для этого не причин… но это при условии, что на их гордую славу не наступят весьма откровенно. А такое события несомненно произойдёт в будущем. — Мо Сюаньюй задумчиво поправил плащ на плечах. — Клан Цишань Вэнь богат и велик, но имеет ли он высоко оцененных адептов, которые могут принести победу этому ордену. Сюаньюй не мог сказать в лицо, что Вэни, возглавляемые старшим сыном главы Цишань, нападут на Гусу и сожгут Облачные Глубины. Внутри что-то неприятно шевелилось и холодело, но юноша не мог сформулировать это в мысль, предпочитая просто отогнать её. — Спасибо, что привёл меня сюда. — Холодный ветер проник под воротник. Сюаньюй невольно вздрагивает от морозной погоды и прячет руки в рукавах своих одежд, надеясь хоть немного их отогреть. — Не за что. Но, при такой погоде лучше не задерживаться надолго, следует вернуться. Но ни один из них не сдвинулся с места. Лань Сичэнь смотрел на него спокойно, внимательно следя за каждым его движением. Сюаньюй, чьи щёки стремительно краснеют от неловкости, решает сделать быстрый разворот, словно убегая от светлого, но глубокого взгляда, и сделав буквально два широких шага неаккуратно наступает на край меховой накидки… Он почти машинально начал размахивать руками в надежде устоять на ногах, как вдруг одним движением тёплые руки обхватили его за талию и мягко поддержали, вернув в исходное положение. Мгновение Мо держался за крепкие плечи, стараясь не смотреть на оказавшееся близко-близко лицо… Казалось, ещё немного и Мо Сюаньюй умрёт от чувства дикого стыда… В тот момент что-то холодное коснулось его кожи. С неба срывался первый снег. Аккуратно, он опустился на мою ладонь. Тихо, он превратился в лёд в центре моей ладони. Встречи, предопределённые нашими предыдущими жизнями, Болезненно ощущать конец счастья. Лань Сичэнь удивлённо поднимает голову, как и Сюаньюй, почувствовавший холодные прикосновения на своём лице. Они оба выпрямляются, подняв взгляды вверх, так и не смыкая объятия. Снежные хлопья осыпались с ночного неба, касаясь природы и двух людей, в глазах которых трудно было различить, какие чувства плескались в глубине их взглядов. Перерождённый, справившись с предательской неуклюжестью, выпрямился. Очень аккуратно поклонился. — Благодарю. Глаза Сичэня тут же вспыхнули, без слов отвечая на его благосклонность. Обратную дорогу они провели в тишине, каждый думал о чём-нибудь своём. Сначала, после крайне неловкого инцидента, Сюин напрягся от этого молчания, но вскоре успокоился и был благодарен за возможность прогуляться в тишине. У комнат учеников они остановились, тихо перешёптываясь: — Надеюсь, прогулка полезно сказалась на твоё самочувствие, и сон сморит тебя. Мягкая, ласковая улыбка, добрый взгляд… то, что отражается в глазах Мо Сюаньюй запоминается в его сердце, заходящего болезненным счастьем. Такая нежная забота трогает всю глубину его души, и он впервые открывает жизнерадостную, полную счастья и очарования, улыбку. — Спасибо, — это слова имело куда более глубокий смысл, чем могло показаться постороннему человеку. На мгновение Лань Сичэнь замер, непроизвольно задерживая дыхание, засматриваясь, без возможности оторвать взгляд от этого трогательно задумчивого лица, от бледных щёк, на которых под небесным лунным светом сиял невесомый и нежный румянец, а в глубине глаз поблёскивали звёзды, полные потаенных мыслей. Но он быстро вернул себе прежний настрой и ласково улыбнулся в ответ. — Добрых сновидений. — сказал он напоследок, прежде чем уйти. Только убедившись в том, что Сичэнь исчез из его поле зрения, Сюин вернулся в свою новую комнату, где глубоким сном спал Не Хуайсан. Он раздевается и быстренько забирается в кровать, согреваясь приятным теплом. Через окно, скрытое тяжелой шторой, пробивался лунный свет, которым Мо Сюаньюй любовался сонными глазами, пытаясь уснуть. Впереди Сюина ждала очередная неопределённость. И от этого он порядком устал, а ведь его путь ещё толком не начался. И затем вдруг крепко зажмурился — в памяти всплыла неловкая картина. «В прошлом, я бы убил себя за такое проявление неловкости… ещё бы чуть-чуть… ух, хорошо, что при этом не возникло иной проблемы…» Это слабость к мужчинам давно не давала о себе знать… но что поделаешь, когда находишься в объятиях человека, занимавшего первое место в списке самых красивых молодых людей своего поколения…. «Небожители, упал к нему в объятия словно изнеженная девица... как мне теперь смотреть ему в глаза?.. Глаза…» Неожиданно прозвучал хриплый, но насмешливый голос в темноте: — Так же, как и до этого смотрел. «…Огромное спасибо за поддержку.» Я медленно слушаю звук падающего снега, Закрываю глаза и мечтаю, чтобы он не прекращался. Но я открываю глаза и вижу безжалостное заснеженное небо. Так кто же будет платить за эту светлую жизнь?

***

Уснуть удалось лишь утром. Благо, что его не обязывали на этот этап времени, посещать занятия Лань Цижэня. Днём, когда он удосужился встать, наконец отоспавшись, Мо Сюин вышел наружу осваивать новые места. Некоторые ученики находились на занятиях, другие же только от них вышли, направляясь к тренировочной площадке для совершенствования техники меча. Прогуливаясь по многочисленным коридорам, он решил выскочить наружу. Одетый в тёплых одеждах, он застыл, глядя на белоснежные просторы. В отличие от многих других, Мо Сюаньюй любил зиму — белизна сравнимая с умиротворением, а серое небо создавало некую меланхоличность. В хорошем, расслабленном расположении духа он наталкивается на своего нового соседа по комнате. Одинокого Не Хуайсана, смотрящего на окружающую среду несколько беспокойно. Он протирает руки, дуя на их, пытаясь согреть. «Почему он один?» — думает, но тут же прерывается эта мысль. Он вспоминает слова Лань Сичэня. Не Хуайсан прибыл в Облачные Глубины один, без остальных учеников своего ордена с кем мог бы пообщаться, а общий язык с адептами Гусу Лань ему было сложно найти. Мо Сюаньюй набирается смелости и подходит к нему. Заметивший его издалека Не Хуайсан сразу расплывается в улыбке, взволнованно восклицая: — Мо-сюн! Сюаньюй замешкался, слегка вздрагивая, но похоже Хуайсан не замечает этого, заботясь больше о сохранности своего тепла. Обменявшись приветствиями, Сюин сдерживая нервную дрожь в голосе, спрашивает: — Если тебе холодно, зачем гуляешь снаружи? — Только здесь можно немного отдалиться от адептов клана Лань. Все такие занудные и сдержанные! — Он жестикулирует руками: видно, как ему не хватает в это время года излюбленного аксессуара. — Слишком быстрая ходьба сравнима с бегом, а бежать — запрещено; пробормотал вслух мысль во время еды, это считается за разговор, а говорить во время приёма пищи — запрещено. Нет с кем играть, шуметь нельзя… мы же всё ещё подростки, где дух жизни? Если бы не мой брат, я бы давно убежал бы уже отсюда. Мо Сюаньюй справедливости ради, отметил: — Несмотря на огромное количество правил, у этого ордена множество заслуг в технике совершенствования тела и духа. — Чувствуя некую обиду за молодое поколение Лань, Мо Сюин продолжил: — Глава ордена Юньмэн Цзян не раз нахваливал заслуги учителя Лань Цижэня — ученики, которых он учил становились в будущем благовоспитанным и выдающимися личностями. — Мо-сюн, побудь у него на одном уроке, и уже после него тебе непременно захочется держатся от Лань Цижэня подальше, а я уже, к слову, здесь уже почти год, и ещё должен буду остаться, пока мой брат не будет доволен моим прогрессом. Мо Сюаньюй прекрасно знал о слабостях Не Хуайсана, но должен был следовать своей роли, потому, сделав заинтересованное лицо, он спросил: — А что же не так? — Честно говоря… — говорит Не, неловко посмеиваясь, — учёба, в любой её сфере, даётся мне не очень хорошо… Не Хуайсана безнадёжно глупым назвать было нельзя. Однако он не был усерден в освоении наук. Как знал Мо из новеллы, в культивационном же мастерстве Хуайсан вовсе не блистал талантами и с огромным трудом сформировал Золотое Ядро на восемь-девять лет позже своих ровесников. Не Минцзюэ неизменно строго наставлял брата, и особенно много внимания уделял обучению основам. Только зная будущее наперед, Сюин мог сказать, что попытки главы Цинхэ Не почти не увенчались успехом. Хуайсан повздыхал, всё также дрожа: — Совсем скоро ты узнаешь, по какой ещё причине тяжело возлюбить Облачные Глубины… Не сказать, что Мо помнит весь сюжет наизусть. Он прекрасно был осведомлён о том, что в Гусу Лань строго, припоминая как ему было тяжело в школе в современном поколении. Множество тестов и экзаменов, проводимых почти каждый день, даже по предметам, не имеющим никакого значения в будущем для большинства молодых людей, ищущих лёгких путей заработка. Он не сомневался, что педантичный и строгий Лань Цижэнь окажется таким же преподавателем, какие были в юные годы второго перерождения Сюина. — Ты хоть попытался вникнуть в сказанное им? То, что мы учим, может показаться нам ещё скучнее не только из-за преподавателя, но и от нежелания учиться. Без охоты и стремление невозможно добиться хорошего результата. Но также, невозможно добиться успеха, если ты или тебя заставляют насильно усвоить нужное. Глаза Не Хуайсана заблестели, он глядел заворожённо на юношу перед ним. Кажется, этот человек понимает его лучше, чем Брат Сичэнь! Хватаясь согретыми ладонями за руки Мо, младший Не восторженно смотрел на него: — Вот бы все понимали меня, как ты! Мо Сюин, не ожидавший подобной реакции, поспешил остудить его пыл: — Это не столько зависит от понимания человека, как от размышления нескольких вариантов событий. Не Хуайсан и Мо Сюаньюй увлеклись беседой. Чтобы не рисковать своим здоровьем зимней ледяной погодой, они зашли внутрь в общежитие учеников, спрятавшись в комнате. Хуайсан, подавленный собственной повестью, подробно увлёкся рассказом о том, как ему сложно даётся учёба. Несмотря на свой интеллект, Не Хуайсан — плохой ученик, который, кажется, не желает сосредотачиваться на задачах, которые его не интересуют, включая его саблю и школьные занятия. Он предпочитает использовать свой интеллект в других областях, таких как рисование вееров, пропуск занятий, поиск птиц и ловля рыбы. Однако, такая безалаберная жизнь не заходит по вкусу его старшему брату, который возглавил орден Цинхэ Не. Закончив слушать историю Хуайсана из его собственных уст, Сюаньюй сравнил его нытье с тем, что он знал из прочитанного романа, и с тем, как Мо знал его из своей первой жизни. Не Хуайсан, которого Сюин знал, был неимоверно хитрым и умным, раз смог воплотить в реальность свой план в совершенной точности, несмотря на риски и сомнения, что Цзинь Гуанъяо мог поймать куда раньше Вэй Усяня или же сам старейшина Илин просто бы не взялся за поиски частей тела. Но Не Хуайсан был твёрдо уверен, что его план успешно будет реализован. — Здесь дело не только в понимании науки, сколько наступая на свои усмотрения и принципы, решится использовать иной способ обучение, чем тот, который привык преподавать учитель. Очевидно же, что техники, которые на тебе использовали брат и другие преподаватели тебе не подходят. Но от тебя тоже должно исходить стремление к знаниям, иначе время и силы будут утрачены зря для обоих сторон. Хуайсан всё это время словно заколдованный слушал Мо Сюаньюя, не в силах сомкнуть губы. Его новый сосед буквально поражал его. Он смело заявлял что люди, имеющий куда больший жизненный опыт и закалённые в боях, мужчины, обучившие на своём веку огромную численность юношей, что стали превосходными заклинателями, могли обучать неправильно. На вопрос не Хуайсана о том, как же такое может быть, Мо Сюаньюй просто пожал плечами: — Всегда существуют исключения, невозможно что каждый ученик был похож на другого. Взять тебя в пример. В твоём случае, возможно, надо просто совместить приятное с полезным. — Но как же это сделать? Мо Сюин окинул младшего брата Не придирчивым, оценивающим взглядом. Он вдруг вскочил на ноги с кровати, удивив Хуайсана, а затем встав позади парня, нагло стать ощупывать его тело: сжимал плечи, руки и локти, помассировал вены на ладонях Не с крайне серьёзно-задумчивым взглядом. Прикладывал ладони к его груди, плавно спускаясь вниз… От подобных манипуляций, Хуайсан сильно засмущался, не в силах сдвинуться с места. Это был первый раз, когда кто-то, кроме его брата и слуг, хватающие его везде и ловящие юношу на грани обморока, прикоснулся к младшему из братьев Не. От непристойных мыслей, пришедших в голову молодой творческой натуре, увлекающейся порнографическими картинками, пробудил чужой голос: — Ты довольно слаб физически, также, по твоим словам, тебе трудно переносить большие нагрузки. Ты более мягкий по натуре, поэтому там, где нужна грубая сила или твёрдость, для тебя будет трудно проявить эти качества без основания или опыта..... — Мо Сюаньюй внешне задумался, хотя в его голове уже сложился чёткий план: — Ты… сказал, что коллекционируешь веера. Веер — Элегантный и легкий, но как оружие, несёт в себе острую опасность. — Ох, не думаю, что у меня получится… — Забудь про эти слова. — Резко прервал его сомнения Мо. — Каждый ученик ордена Юньмэн Цзян знает, что он должен стремиться достичь невозможного. Что ж, пришло и моё время бросить вызов невозможному.