***
Глубокой ночью, ещё до рассвета, Лань Сичэнь раскрыл глаза, его тело охватил жар. Ладонью он провёл рукой сбоку от себя, место было уже холодным. Мо Сюаньюй, занимавший эту часть давно покинул ланьши, и несмотря на тоску, Цзэу-Цзюнь вздохнул с облегчением. В жизни каждого человека в стадии формирования организма, когда он начинает взрослеть, всегда наступает момент, когда он должен задуматься о каких-то несколько неловких вещах, о которых обычно не принято говорить вслух, особенно в ту эпоху. Вот только с подобным адепту, принадлежащий к главной ветви клана Гусу Лань, ни разу не приходилось сталкиваться с таким неудобным моментом. Лань Сичэнь отличался от обычных подростков и тех кто немного старше. Он не паниковал и не был смущён. Прошли годы, и теперь, считаясь почти взрослым, он впервые столкнулся с подобной ситуацией. Каждого человека посещают разные сны, на это могут повлиять ряд событий, произошедшие тем же днём: минутное воспоминание, после преследующее тебя весь день или же ты буквально минуту задумывался об одном человеке, а в итоге его образ проследил за тобою во сне. Лань Сичэнь до этого дня прекрасно засыпал, не видя сновидений, но в эту ночь ему довелось увидеть непозволительный сон — весенний. Цзэу-Цзюнь никогда не помышлял о таком, он попросту не интересовался подобными вещами. Его интересовали духовное развитие, следование правилам, помогать людям, нуждающимся в помощи и защите; целомудрие, благонравие, следить за тихой походкой и за опрятным внешним видом… но никогда ему и в голову не приходила и мысль тронуть чужие губы своим, языком проникая в разгорячённое нутро, сплетаясь с чужим языком в страстном танце, заглушая сладкие стоны милого… видеть, как его глаза блестели от не пролитых слёз, как его рука тянется к щеке нависшего над человека и шепчет его имя… — Лань Хуань… А Цзэу-Цзюнь в тот момент… С прохладой на сердце Лань Сичэнь терпеливо ждал, когда же его тело и сердце успокоятся, а кровь перестанет быть такой нестерпимо горячей. Он совершенно беспечно сидел на кровати, а затем поднялся, чтобы поскорее помыться. На его лице застыло лёгкое, едва уловимое выражение отвращения к самому себе. Он подумывал о том, чтобы сходить в ледяной источник, где там мог привести свои мысли в порядок, но передумал. Он нагрел себе чистую воду, принимаясь обливать себя с головы до ног и вытершись, Лань Сичэнь достал аккуратно сложенную одежду, заменил постельное белье — Цзэу-Цзюнь не позволит ни одному слуге узнать об этом постыдном случае. Даже брату. Заварив себе чай, уселся и медленно сделал несколько глотков. Невольно он бросил взгляд напротив — там, где пустовало циновка. Образ статного юноши, сидящий с прямой спиной смотрел на него с весёлой улыбкой. На лице старшего из нефритов Лань проскользнула горечь… Впервые он увидел Мо Сюина, сидящего под высоким и мощным дубом, ветви и кроны которого скрывали одинокий силуэт. Этот красивый молодой человек казался спокойным; ветер ласкал его длинные волосы, обрамлявшие лицо, глаза были слегка приоткрыты, а ресницы тихонько трепетали. Прибыв в Юньмэн по указанию дяди, он составил старшему компанию, помогая в делах и углубляясь в них. Выйдя на улицу, он прогуливался по Пристани Лотоса, наслаждаясь нотками начинающейся поздней осени. В этот момент Лань Сичэнь заметил мальчика, который прогуливался в одиночестве. Всякий раз, когда его взгляд находил Мо Сюина, он часто заставал его одного. Он мог сидеть в библиотеке или под тем самым дубом и наблюдать за тренирующимися учениками. Лань Сичэнь наблюдал за ним издалека несколько дней и не мог отвести взгляд. Он улыбнулся, желая подойти — нежный и задумчивый образ Мо Сюина захватил внимание будущего главы Лань. Однажды, Лань Сичэнь приблизился и смог заметить, что взгляд незнакомца был направлен на его товарищей по клану: уголки губ приподнялись в улыбке, исполненной покоя и умиротворения, такой же тёплой, как солнце, вышедшее за облаками. Но это впечатление рассеялось, когда озорной блеск в глазах ученика исчез за полупрозрачным туманом тоски. Затем Лань Сичэнь обнаружил, что его взгляд постоянно ловил силуэт Мо из-за его определенного сходства с Ванцзи — от них исходила похожая атмосфера, и они всегда были одни. Но было в Мо что-то такое, что отличало его от другого нефрита Гусу Лань, и как бы ни старался Сичэнь разглядеть эту загадку, у него это никак не получалось. Чем дольше и лучше он узнавал этого молодого человека, тем больше удивлялся. Адепты Юньмэн, с которыми он сталкивался в своё время, посещая Пристань Лотоса, вели себя совершенно иначе, даже наследник ордена Цзян — тот чрезвычайно старался проявлять учтивость, но вежливость и зрелость — два совершенно разных понятия. А Мо Сюаньюй, вёл себя примерно так же, как старшее поколение Гусу Лань. Это казалось странным, но найти такого собеседника было чем-то увлекательным, приятным и знакомым. Когда Лань Сичэнь получил письмо от Сюина с просьбой прибыть в Гусу Лань раньше, чем было запланировано, Цзэу-цзюнь был обрадован, но и удивлён тем, что друг прибудет по состоянию здоровья. Это деталь слегка взволновало его… Теперь он мог общаться куда больше с Мо лицом к лицу, и за эти несколько дней им было о чём поговорить, что не могли изложить через кисть и бумагу. А когда он видел, как Сюаньюй сдружился с младшим братом Не Минцзюэ и даже стал ему помогать усовершенствовать свои никудышные навыки боя, Лань Сичэнь следил за их тренировками издалека с восторженным вниманием. Он поистине восхитился методами Мо, не ожидая, что это на самом деле сработает. Вспоминая об этом, Цзэу-цзюнь слегка опустил голову, скрывая невольную улыбку за чашей испитого чая. В ту же секунду прямо перед его глазами вспыхнули сцены из последнего сна, с ним же и ощущение под боком нежного тела… В горле Лань Сичэня внезапно пересохло, поражённый собственным воображением. Он попытался успокоиться и унять непрошеные мысли, налив себе ещё полезного напитка. Лань Сичэнь очень надеялся, что его ночной инцидент не был пойман с поличным. «Может, поэтому он и ушёл?» В сердце Лань Сичэнь был собою разочарован и расстроен. «Нет, волноваться раньше, не зная есть ли повод, не стоит…» Лань Сичэнь думал о том, что обязательно должен узнать и поговорить с Мо, но неожиданная кипа работ, касающаяся приближающегося нового года, отняла у будущего главы Лань эту возможность.***
Следующие несколько дней Мо Сюин и Не Хуайсан продолжали усердно тренироваться вместе. Если перерождённый на практике тёмных сил продолжал упорно заниматься, увеличивая количество энергии, не ощущая больше слабости или тошноты, то с тренировками Не Хуайсана было не столь однозначно. Хилый юноша, безусловно, начал выдерживать более интенсивные тренировки, но всё равно получалось не совсем так, как ему хотелось. Хуайсан оттачивал свои приёмы уклонения, но ему не хватало скорости и понимания правильного решения. Мо Сюаньюй, обеспокоенный своими собственными проблемами, далеко не сразу смог прийти к ответу, в чём же заключалась задержка… Тем же утром Мо Сюин позвал Не на очередную тренировку. Сюаньюй, всё также поглощённый собственными неспокойными идеями, в этот раз не жалел молодого господина Не. Во время разминки он проявлял излишнюю резкость и быстроту. Не Хуайсан старательно уходил из-под атаки, а Сюаньюй постепенно наращивал скорость атак. Хуайсан начал чаще ошибаться, досадливо раздражаться. В какой-то момент готовый был отбить очередную атаку, но переоценивая собственные возможности, невнимательность Сюаньюя… второй из братьев Не столкнулся с неудачей. Хуайсан падает, открываясь для удара деревянного меча… Сюин вовремя успел сместить направление руки. Он опустил меч и выдохнув, сказал одно слово: — Извини… — Мо помог ему подняться. — Не ушибся? — Нет… — а потом, досадливо, Не выдохнул: — Думал, в этот раз у меня получится. — Ты в самом начале своего пути. Подобное может произойти с тобой в любой момент, даже будь ты опытным или ловким. Но это послужит нам обоим хорошим уроком не терять концентрацию. Не Хуайсан устал, он немного вспотел. Вытащив заранее заготовленный веер, стал им спешно обмахиваться. Похоже, так старался скрыть свою взволнованность. Сюаньюй вдруг хватает его за руку, детально рассматривая разукрашенный веер. Задумчиво произносит: — Красиво… — Его взгляд затерялся где-то очень далеко. Гордый собою, Не Хуайсан спрашивает: — Ты правда так думаешь? — Получив кивок, он засмущался, но гордо приподнял голову: — Это я разрисовал. Мо Сюаньюй знающий об этом, лишь ответил: — Впечатляет. — Он всё ещё пристально рассматривал веер с разных сторон. — Помнишь ли, я как-то говорил тебе, что в любых чрезвычайных ситуациях, всё, что попадается под рукой, может стать твоим оружием, если правильно им воспользоваться. Взять, например, этот веер. — Сюин аккуратно забирает у него аксессуар, раскрывая его. Он подходит к дверям тренировочного зала, специально для них выделенное, открывает дверь. Он не выходит, что-то рассматривая и остановил свой взгляд на дереве. — Веер твой изящный, прекрасно на нём разрисованы рисунки, но вдруг на тебя пытаются напасть, и… — Мо Сюаньюй резко размахивается, веер отлетает, делая кружок вокруг одинокой, но толстой ветки на дереве и прекрасная вещица возвращается в руки владельца. Секундой спустя, это самая ветка отламывается от дерева, утонув в снегу… Не Хуайсан стоял не шевелясь, с широко раскрытыми глазами и ртом, он смотрел с непритворным изумлением… — Как ты это сделал? Это же не боевой веер! В нём не встроены специальные шпицы для… — Я же говорил: умея правильно обращаться с вещью, она легко может превратиться в оружие, даже если для самозащиты она вовсе не предназначена. Сюаньюй перевёл взгляд на нового друга, и его осенило… держа в руке деревянный ученический меч, Хуайсан выглядел… неправильно. Может, всё потому что он не следовал изначальному плану и задерживал те самые уроки, которые нетерпеливо ожидал Хуайсан? — Прошу, подожди немного, — Сюаньюй забрал у него из рук оружие и отошёл, а когда вернулся, принёс собою веер и свёрток кожи. — По-моему, этот самый подходящий… Зачарованно рассматривая стальные края, Не Хуайсан произнёс: — Такой необычный… — любуясь, он осторожно перехватил веер. Тусклый металлический блеск — веер, развернувшись, привычно лёг в ладонь. Сюаньюй в руках имел немного схожий веер, сказал: — Повторяй за мной… Перерождённый раскрыл веер резво, его рука чуть быстрее вскинулась вверх — веер сменил положение, снова оказавшись в надёжных руках. Удивительным образом, Не Хуайсан ловко отзеркалил его движения. — Для первого раз очень хорошо, словно ты занимаешься этим не раз. Улыбаясь, Не Хуайсан хотел было что-то сказать, но смолчал и отвёл взгляд, зардевшись. Сюаньюй с довольным видом усмехнулся: «Молодец, что не умничает…» Весь следующий день они вместе повторяли движения с веером, которые Мо Сюаньюй часто практиковал. Некоторые из них сочетали в себе элементы танца, а другие боевые искусства. Впервые за долгое время оба подростка были довольны результатами. Щёлкнули, раскрывались острые отточенные шпицы. Не Хуайсан взмахнул рукой, оружие, сверкнув металлом, описало полукруг. Мо Сюаньюй отклонился, не будь он подготовленным, оружие рассекло бы ему горло. На одно мгновение сердце Хуайсана застыло, словно кто-то зажал его в тисках. Заикаясь, протянул руки и с ярой тревогой на лице, спросил: — Ты… ты в порядке? — голос его понизился на несколько тонов, словно вот-вот из угла выскочить его старший брат и станет ругать его. — Со мной всё хорошо. Не будь я уверенным в тебе, стал бы позволять тебе отрабатывать этот приём на мне? Продолжай в том же духе… Слова, которые должны были вселить уверенность, всё равно не смогли полностью рассеять тревогу, основавшую в сердце. Сюаньюй тихо вздохнул, серьёзно глядя: — Не-сюн, ты крайне старателен и сосредоточен в своих движениях, однако в них прослеживается нерешительность. Ты только начинаешь, и видно, что ты не вполне уверен в себе, но во время реальных действий крайне важно двигаться с ясностью и не поддаваться страху случайно ранить кого-то из своих. Владея оружием в виде веера, человек ими увлекающейся, держать его в руках должен с удовольствием. Вот для чего нужна медитация. Медитация учит нас ожиданию и терпению, сохранять спокойствие не только внешне, но и внутренне. Не Хуайсан стушевался. Мо отлично знал, что хоть уроки Лань Цижэня брат Не Минцзюэ не пропускает, но что касается обыденных процедур, он их малость пропускает… Ободряюще улыбнувшись, Мо сжал его плечо: — Тот, кто практикует медитацию впервые, может заскучать, не имея возможности сосредоточиться, а есть и те, кто может заснуть. — Мо подмигнул ему. — Но не волнуйся, я позабочусь о том, чтобы ты не задремал.***
После завтрака, они снова вернулись в специально выделенный для них зал. Прежде чем приступить к медитации, они провели вместе разминку, а затем под бдительным, но учтивым взглядом Мо, Не Хуайсан приступил к несколько дыхательным упражнениям. В первое время, как и говорил ему Сюин, Хуайсан раздражался и скучал, что после увеличивало его усталость и он совершал ошибки. Пока Сюаньюй погружался в медитацию, он не забывал следить за молодым Не. Голос его звучал безразлично, словно его мысли были далеко… — Держи спину ровно…. Дыши медленнее… глубже вдыхай… погрузи своё сознание внутрь, ощути осязаемую тьму, стоящую перед закрытыми глазами… расслабься и позволил силе потечь по меридианам, словно вода в узкой реке… Изменяя ритм и чистоту дыхания, парень расслаблялся под ласкающим голосом, становящимся всё тише… духовное ядро Не Хуайсана в эту пору, ещё не было сформировано, потому ему оставалось только циркулировать потоки энергии, который он мог черпать с окружающей среды. Убедившись в том, что он всё делает правильно, Сюин оставил его, занимаясь собственным совершенствованием. Перерождённый Мо уединился в другой части зала, где не мог попадать в поле зрения «ученика», потому он мог свободно управлять тёмной ци, позволяя ей потоками энергии гулять по пальцам. Кулон, являющийся связанным звеном между Мо и его иной сущности, всё темнее становился. Сюаньюй успешно продвигался в своём познание мастерства тёмного искусства. «Вскоре тебе предстоит освоить способ перемещения в пространстве.» Движения тёмной энергии приостановили танец и искрами посыпались в ладонь. Смотря перед собой, Мо мысленно ответил: «Такой метод требует особого талисмана или амулета, но для их активации уже требуется много духовной силы…» «Не отнимает, если ты используешь копящую внутри себя энергию. Светлой всегда мало, в то время как тёмную можно поглотить и накопить с любого места или даже от накопленной обиды или злости…» Поскольку риска не было, и можно было даже получить выгоду, почему бы не попробовать? Так думал Мо после нескольких минут молчания, но всё же загвоздка оставалась: «Изучая дневник, унесённый из Учан, мне не вспоминается способа перемещения по собственному желанию…» Изо тьмы сущность издаёт смешок: «Он существует, и получить свиток с изучением этой практики гораздо проще, чем кажется…» Догадка озарила молниеносно: «Секретная секция…» Щупальца поползли, погладив Мо по волосам… «Верно. Одной из наших главных целей было попасть туда, именно в тайной секции библиотеки этого ордена скрыто много глубоких знаний и секретов, собранных веками и тщательно охраняемых от посторонних. Там же ты найдёшь и совсем иное искусство, не известное Вэй Усяню и остальным.» Сюин раздражённо подумал: «Ты уже бывал там и знаешь, где оно…» «Я — бестелесная сущность, граничащая между мирами, меня нельзя увидеть или почувствовать. Но я вполне способен проникнуть в любую щель. Я долго следовал за старейшинами или адептами, приближёнными к клану Лань, пока один из них, по необходимости, не открыл мне путь в тайную секцию.» Помолчав немного, поплыла по воздуху: «Первые основатели этого ордена знали о различных опасных путях и записали их в свитках, которые надежно спрятаны за полками… проведя там довольно много времени, я нашёл их… нам обязательно стоит попасть туда, но так легко не выйдет. Однако, у нас есть один человек, который откроет нам дорогу туда.» Мо Сюин опустил голову, побледнев, замер в неподвижности. Он знал к чему всём идёт, с давнего времени спланировал так поступить… «Я неправильно поступаю, это несправедливо отношению к такому прекрасному человеку, как Лань Сичэнь…» Возможно, в его возрасте, прожив две жизни, он более проницателен, развит в своих умозаключениях и знает об этом мире больше, чем окружающие его люди, но в хитрости и расчётливости разве мог он сравниться со своим сводным братом и будущим Не Хуайсанем? Пожалуй, нет, вот только его тёмная сущность придерживалась противоположного решения: «Но ты должен, если хочешь в будущем выжить! Чтобы другие, близкие тебе, не пострадали! Нам нужно его безграничное доверие к тебе, а его чувства только искажают его мировоззрение. Так он относился к твоему сводному брату, и тот этим пользовался…» Резко выдыхая, мысленный голос звучит пронзительно: «Молчи, не хочу этого слышать. Я всё прекрасно понимаю…» Пока что, в этом мире Мо Сюин был не более чем песчинкой, маленьким слабым семенем, что ещё даже не проросло, а впереди ему представлялось стать деревом, закрывающее небо и заслоняющее солнце… Плохой человек, не считался с окружающими, действовал им в ущерб ради себя… Мо Сюину может отнестись равнодушием к тем, кого он не знает, но как же те, кто стал практически родным? Зависимость от других заложена в человеческой природе, мы привязываемся к кому-то, а потом, когда наступает момент отпустить, требуется очень много времени, чтобы восстановиться; иногда эта рана остаётся незаживающей внутри, но со временем она не так сильно пульсирует, поменьше напоминая о себе. Мо Сюаньюй не был в числе исключений. Благодаря чудесному знакомству с будущим главой Лань, он впервые безвозмездно опирается на предложенную руку помощи. Единственное, что Сичэнь просил у Мо — побольше думать о самом себе. Неужели такая искренняя забота никого не тронет? Он и сам не заметил, как вместе с доверием к нефриту Лань пришла и зависимость от него. Мо Сюин не осознавал, не контролировал своё выражение лица, когда его душа обратилась к нему. Он сжал губы, муки совести отразились на застывшем лице, перед глазами возник Лань Сичэнь и горечь предательства в его добрых глазах. Ему было достаточно представить, как прекрасный нефрит отворачивается от него, и внутри зародилась боль, пронзившая его сердце льдом. А теперь ему предлагали запросто рискнуть окрепшей необычной связью между ними… Лань Сичэнь, уловивший этот момент, сглотнул. Он потёр озябшие руки, спрятав их в ткань длинных рукавов. Он молча подошёл к опечаленному и расстроенному Мо и неожиданно коснулся его лба. Ещё не полностью освободившись от власти предательских мыслей, Мо Сюаньюй в удивлении распахнул глаза и поднял голову. — Сяо Юй, что с тобой? Названный вздрогнул: «Почему, едва он промелькнёт в моих воспоминаниях, как тут же является перед глазами…» — Ох, Лань Сичэнь! Доброго дня тебе, — он не хотел, чтобы каким-то образом Лань Сичэнь стал бы строить догадки и осознал, что переживает Мо именно из-за него, поэтому Сюин беззаботно рассмеялся и продолжил: — Ты же знаешь меня, я часто витаю в облаках, не замечая, как меня уносит в самые смутные думы. — Лукаво усмехнувшись, в шутку добавил: — Уже позабыл, как ты выглядишь. Лань Сичэнь, слегка приподняв брови, был вынужден молчать. Цзэу-цзюнь не стремился проникнуть в чужую душу, понимая без слов. Он всегда был рядом с близкими, поддерживая молча, даже когда горя желанием помочь, человек не открывал ему свои тревоги. Только вот помимо чужих забот, у него теперь хватало и своих. После той ночи два молодых господина практически не пересекались друг с другом. Цзэу-Цзюнь кивает, улыбаясь: — Эти дни выдались чуть сложнее, дядя попросил помочь ему рассортировать некоторую накопленную работу. Он медленно рассматривает Мо и цепляется взглядом за его лицо. Рассматривает, а внутри извёлся от переживаний. Мо Сюин казался совершенно непринуждённым и собранным. Медленно, тревога отступала, но стыд он совершенно не растерял. Поселенец, делая вид, что не замечает изучающего взгляда, спокойно ответил: — Удивительно, что педантичные люди из Гусу Лань не поспевали выполнять свои дела… Сичэнь реагирует лёгким смешком: — Как бы нас не идеализировали, невозможно поспеть за всем и сразу. То же касается любого, кто слишком быстро пытается развить свои духовные способности — добьётся он только обратного эффекта… Он не специально заговорил об этом инциденте, просто хотел привести пример, но в конце концов улыбка Мо померкла, и он почувствовал себя неловко. Они оба замолчали, Лань Сичэнь почувствовал, что его пальцы покалывает от желания прикоснуться к нежной щеке. Ладонь до сих пор помнит мягкую кожу… Следующие слова, которые Цзэу-Цзюнь произносит, звучат очень неуверенно: — Сяо Юй… в последнее время, я… не слишком ли я навязываюсь к тебе? Мо Сюаньюй был в полном оцепенении. Он часто чувствовал себя немного неловко рядом с таким благородным Лань Сичэном, но он никогда бы не подумал, что Лань Сичэнь чувствует нечто схожее — Навязываешься? — потрясённый, Мо Сюин довольно медлил. Он моргнул, неверующе фыркнув. — Ни в коем случаем, это совершенно невозможно. Лань Сичэнь, ты… — Лань Хуань. — Сказал он, показывая на себя. — Зови меня Лань Хуань, я ведь зову тебя Сяо Юй. Опустив взгляд вниз, Сюаньюй бормочет: — Ну, я ведь младше… Что-то промелькнуло во взгляде Лань Хуаня: — Мы близкие — это главное. — Хорошо… — Сюаньюй зарделся, счастливая улыбка лениво поползла по губам. — Лань Хуань… — было странно произносить это имя. Лань Сичэнь заторможено скользит взглядом по губам Мо Сюина, пока тот этого не замечает, пытаясь разрядить обстановку. — Ты совсем не знаешь, что такое настоящая прилипчивость. Через несколько месяцев в Облачные Глубины прибудут два нахальных адепта, чью навязчивость ты, к твоему счастью, ещё не познал. Затем, в мыслях злорадно усмехается: «А вот твой несчастный брат познает. Хотя, если посмотреть на это с другого угла, не такой уж он и несчастный…» — Я прервал твою медитацию, — Лань Хуань вытащил свою дорогую сяо из пояса. — Позволь, я сыграю тебе для, музыка поможет тебе расслабиться и сосредоточиться дальше. Вскочив, Мо останавливает его по мановению руки: — Здесь, помимо меня, Не-сюн… как бы ему не помешать… Лань Сичэнь моргнул, не сразу ответив: — Хуайсан заснул. Оказалось, что пока Мо предавался рассуждениям со своей иной сути, он так увлёкся, что даже не заметил пролетевшее время. В итоге, когда Лань Сичэнь прибыл узнать, как проходят дела у двух приглашённых учеников, первым, кого он увидел, был заснувший Хуайсан… — Я уже отправил его, пусть отдохнёт. Его физическая сила хоть немного окрепла, но вот организм ещё слабоват. — Да, ты прав… пока лучше не напирать. А вот я куда в лучшей форме, чем он. Потому, с удовольствием погружусь в самую суть. Лань Сичэнь весело улыбается, поднося к губам флейту…***
Миновал месяц, в мгновение ока наступила зима. Вскоре всю поднебесную накрыло мехом из заледенелого снега. Дни казались длиннее, ночи короткими, но для Мо Сюина время пролетало быстро. Для него, уже закостенелого, время всегда было драгоценным и мимолётным — столько всего нужно было успеть, а пока мы сетуем на нехватку времени, ожидая чудо, пытаемся сделать необходимое в кратчайшие сроки. Сюаньюй не спешил злоупотреблять оказанным доверием Лань Сичэня, он знал, что только с помощью него может войти в секретную секцию, не навлекая на себя беды и разочарования со стороны веривших в него. В будние дни он занимался с Не Хуайсанем, они тренировались — бегали, отрабатывали боевые навыки, выполняли различные упражнения, с каждым разом всё более сложные. Неожиданно в один из таких дней он получает официальное письмо от Не Минцзюэ, в котором тот вкрадчиво требует подробно рассказать об успехах своего младшего брата. А в конце он даже интересуется самим Адептом Юньмэн, благодаря его за неоценимую помощь. Мо иронично про себя заметил: «Поистине бесценную, он сам никогда бы не смог заставить своего брата заниматься физкультурой до конца своих дней.» Ответив с глубочайшим почтением и тактом на письмо главы Не, он совсем не ожидал получить в ответ ещё одно письмо, которое переросло во взаимную переписку, перешедшую от частого упоминания второго молодого господина Не к отдельным вопросам о самом Мо. Помимо силовых тренировок, никто не забывал и о ментальной подготовке. Отставая в учебном плане, Мо сумел быстро догнать адептов Гусу Лань, не без помощи двух своих близких друзей, особенно Лань Хуаня, который знал учебный план Лань Цижэня наизусть. Сидя рядом друг с другом, так близко, что они практически касались плечами, двое склонились над книгами и свитками. Мо Сюин узнавал все больше и больше об этом мире, а также о некоторых знаниях, которые нельзя было найти в книгах. Мо Сюаньюй общался с Лань Сичэном гораздо чаще, чем с соседом, всё больше привыкая к нему и его присутствию рядом. Между ними больше не было неловкости, они оба снова стали чувствовать себя совершенно комфортно рядом друг с другом, хотя каждый из них то и дело думал о чём-то своем. Они старались не думать о том, что мучило их по ночам, что заставляло чувствовать себя беспомощными… А потом, измученный ночными советами и вопросами своей тени, образ мышления, напоминающий очень быстро меняющийся поток, заставил Мо весь день размышлять, вспоминать и переосмысливать разные вещи, мучительно ища ответы. В искаженном виде Мо пересказывал мучительные нерешённые ответы Лань Хуаню, который слушал его как никто другой, очень внимательно и вдумчиво, со всей серьёзностью, задумываясь над ответами. Всё было связано с будущем, с тем, куда оно движется, к чему стремится, и как к нему подготовиться. Было столько всего, что ожидать было трудно и безрадостно. Мо Сюин читал различные свитки, ища любой способ укрепить барьеры или поставить невидимую защиту. Как воссоздать сферу, появлявшуюся, когда чужаки, враги направлялись к твоей обители в самый неожиданный момент, чтобы напасть. Сюаньюй стремился защитить всех, кого мог, а для этого нужно было многому научиться, а возможно, даже изобретать самому, так как правильного ответа просто ещё не придумали, без возможности к осуществлению. И путь, который мог помочь в этом, был один — тёмный. Чаще всего ритуалы, коварные замыслы и внезапные нападения происходят под покровом ночи. В это время, когда людские потоки слабы, царят тишина и покой, а тьма окутывает небеса своей непроглядностью. Именно в эти роковые моменты тёмные силы и существа находились на пике своего могущества. Это были лучшие мгновения для увеличения своей силы. И Сюаньюй, не зажигая фонари или свечей, пока его сосед полностью погружён в глубокий сон, после постоянных изнурительных занятий, занимался совершенствованием. Сила темной энергии возрастала; временами, при её использовании, кулон испускал тёплое свечение, но никто не мог видеть тёмно-фиолетового свечения, исходящего из-под ворота мантии. «Песня очищения» Лань Хуана больше не звучала для Мо; в ней больше не было необходимости. Ему удалось взять свои чувства под контроль, он заметил, что события, которые раньше вызывали в нём отклик печали, беспокойства или боли, стали менее яркими и легче воспринимались. Занятия с Не Хуайсаном выявили новый положительный момент: теперь юноша вёл себя намного спокойнее и свободнее, несмотря на то, что погружение в себя требовало больше сил, чем во время тренировок. И так день за днём, снова и снова, повторялись одни и те же события… менялись чувства, отношение к самому себе, восприятие мира, укреплялись силовые возможности воссозданий разных заклинаний… Раз за разом, доводя до идеального результата… Прошло несколько месяцев, и вскоре наступили первые дни весны.***
Той весенней ночью Мо почувствовал себя странно. Ему было жарковато, а воздух вокруг него окутывал удивительно знакомый запах. За то время, понадобившееся ему для пробуждения, тьма не ощущалось поблизости, и он явственно ощутил на своей талии чужие длинные руки. Слишком знакомые…