Дьявольское искусство

В Гусу Лань имелся учебный зал, известный как Ланьши — комната Орхидей. Она являлась одной из самых просторных комнат в Облачных Глубинах, и часто в ней собирали приглашённых учеников из разных выдающихся кланов. Как раз на утреннем занятие, проходящем на следующий день после приезда подростков, представляющие собою гордость своего ордена, нарушалось одно из самых главных правил из огромно свода в трёх тысяч правил Сборника о Благонравии. В Гусу Лань запрещено шуметь. А человек, принадлежащий к этому клану по прямой линии, прямо сейчас, грубо нарушал его. Лань Цижэнь словно рвал и метал, швыряясь книгами в двух учеников клана Юньмэн Цзян, несущие сущую околёсицу в его глазах. Знай он, что эти два «несведущие в тёмных делах» в будущем изобретут неслыханные изобретения, способные повергнуть этот мир как в хаос, так и оказать неоценимую помощь простому народу или начинающим заклинателям, возможно, этот день закончился бы с гораздо более печальными последствиями. — Что за невежды, и вы оба называете себя адептами благородного ордена! Педантичный и уважаемый многими родителями Лань Цижэнь сразу проникся чувством глубочайшей неприязни к двум представителям ордена Юньмэн Цзян. Вэй Усянь и Сюэ Ян уже с первого урока сумели оставить неизгладимое впечатление о себе в ясном уме «старика» Лань Цижэня. Дядя двух нефритовых Лань был в такой ярости, что каждый присутствующий в комнате ученик застыл всем телом, в изумлении наблюдая, как почтенный учитель вот-вот испытает на себе отклонения ци. Те, что проходили мимо учебного зала, вжимали голову в плечи и спешили пройти мимо него, не дыша. А началось всё из-за слов Вэй Усяня, представившего тёмный путь в образе, кажущемся самым приемлемым способом стать талантливым заклинателем, не требующий формировать ядро, достаточно управлять негативно-заряженной инерцией. Усугубил положение вмешавшийся в разговор Сюэ Ян; имея опыт предыдущих лет и занимавшийся в прошлом делами похуже вскрытия могил, в красках описывал разнообразные идеи «усмирение» лютого мертвеца и прочей нечисти. Тут Лань Цижэнь не сдержался пару бросками книг в сторону приглашённой молодёжи. Он сам чуть лично не схватил их за шиворот, если бы не вмешался Лань Ванцзи. Второй племянник Лань Цижэня — холодная и отстранённая личность, гордость дяди. Он молча поддержал своего родственника, бросая чуть хмурый взгляд в сторону двух энергичных учеников. Лань Цижэнь в ярости заорал, указав пальцем на выход: — Вышли вон, оба! Разумеется, эти двое мигом вылетели из класса, а Сюэ Ян даже смеяться вздумал. Слыша вдогонку его смех, на лбу у Лань Цижэня вздулись вены. — Возмутительно! Один перебивает другого, не получив разрешения старшего! — На своём веку Лань Цижэнь повстречал множество юношей, имеющих взбалмошный характер; независимо от того, насколько непослушным был ребёнок, после обучения у Лань Цижэня тот становился благовоспитанным юношей, подкованным в этике, а его родители не могли не нарадоваться, даруя всяческую похвалу к способностям и знаменуя его одним из лучших. Но уже своим первым появлением эти два ученика доказали, что станут тем ещё испытанием для него. Мо Сюаньюй, молча наблюдавший за всей этой сценой, испытал чрезвычайно знакомое чувство, вернувшее его во вторую жизнь, где он был обычным подростком современной эпохи и наблюдал вместе с остальными учениками класса любопытную сцену позора, которая затем разнеслась бы слухами по многочисленным длинным коридорам школы, наполненными учениками, радующийся долгожданной перемене. Смотреть на происходящее было одновременно смешно и неловко. Речь шла о чрезвычайно важных элементах этого мира, имеющих неоценимое значение для будущего. То, как Сюэ Ян небрежно, не дрогнув бровью, рассказал о своих ужасных поступках, словно их совершил другой человек, не понравилось перерожденному Мо. Эти слова навевали его на не самые хорошие предположения. Перерождённый, слушая увещевания двух бесстрашных адептов с непроницаемым выражением лица, подавлял внезапное желание вздохнуть — всё-таки он находился в комнате, заполненной множеством любопытных голов. Вздох этот растёкся по его глотке раскалённой обжигающей лавой. Мо Сюин чувствовал, как его давний страх, когда-то глубоко запрятанный, крепчает — он боялся, что как бы Сюэ Ян ни убеждал в обратном, если он только перешагнет грань, то рано или поздно превратится в чудовище, в сумасшедшего психопата, коим когда-то был. Когда эти двое исчезли из поля зрения Лань Цижэня, суровый мужчина не сразу продолжил урок. Он сразу же пресёк все перешептывания новичков о том, что можно переосмыслить тёмный путь. — Вы можете сколько угодно мечтать о том, что тёмный путь поможет вам стать великим заклинателем и прославленным мечником, что эта кривая дорога — отличное средство для борьбы с демоническими созданиями. Но этот мир признаёт только светлый путь, а неправильный несёт беду и смерть, те кто уверял себя, что сумеет обуздать эту энергию, закончил тем, что тьма поглотила его душу. Учащиеся не смели ни слова возразить, всем с малых лет не забывали внушать, как опасен нечестивый выбор и только истинный заклинатель выбирает путь света, самый сильный и безопасный для здоровья души и сохранения чести и достоинства. Мо Сюаньюй никогда не узнает, говорил ли эти слова Лань Цижэнь ученикам после ухода Вэй Усяня, но важен сам факт ещё одного подтверждения, что тёмный путь — до добра не доводит и никто не будет считаться с твоим выбором, даже если решился вступить на него исполненный благими намерениями. Ему не нужно было слушать никаких напоминаний и твёрдых предупреждений, он всё прекрасно знал и осознавал. И всё же, для достижения уютного идеального мира необходимо чем-то жертвовать, и ничто не остановит и не разубедить от первоначального плана. После долгих упирательств на тему отступничества, Лань Цижэнь умерил свой гнев и продолжил унылый урок. Мо Сюин уловил настроение Цзян Ваньина, тот едва сдерживал напускное спокойствие, всё мрачнея. Заметив состояние наследника ордена, Мо мысленно пожалел его. Цзян Ваньинь всегда старался преуспеть в разных областях и преумножить собственные способности, но куда бы он ни прикладывал свои усилия, Цзян Чэн оказывался на втором месте — всегда на ступеньку ниже Вэй Усяня. Периодические упрёки матери, отсутствие необходимой поддержки со стороны отца… всё это вылилось в тайную зависть, легко читаемую на лице молодого наследника ордена Юньмэн; хотя его тяготы всегда оставались видны его названному брату, тот не пытался облегчить участь шиди, считая, что тому легче всё выносить в одиночку и он не желает делиться своими переживаниями с тем, кто отчасти в них виновен. Вот только ни к чему положительному это не привело. Скрывая свои истинные чувства в сердце, мы боимся признаться в них из-за мысли, что нас могут отвергнуть. Цзян Чэн вырос именно таким, он любил свою семью, но из-за своего замкнутого и грубого характера не показывал этого, в то же время втайне лелеял мысль, что когда-нибудь родители сами сделают шаг ему навстречу. В результате он не добился слов родительской любви и не смог сам признаться им в этом, потеряв их навсегда. А о дальнейших отношениях между двумя представителями Юньмэн и упоминать не стоит. В этот временной промежуток, молодого наследника Цзян не распирает сильной ревностью, за его словами или действиями не присутствуют долгие годы обиды и недомолвок; пусть Вэй Усянь является источником большинства проблем, Цзян Чэн берёт на себя ответственность защищать его, даже если это означает идти против своей матери. Прямо сейчас, ему приходиться отдуваться и извиняться от имени Вэй Усяня, мысленно желая отчитать шисюня и Сюэ Яна за чертовски плохое поведение. Помимо настроения Цзян Чэна, Мо Сюаньюй неоднократно поглядывал на Лань Ванцзи. За несколько месяцев пребывания в Гусу Лань с этим благородным нефритовым перерожденец Мо сталкивался пару раз, и за это время они обменялись буквально парой фраз. По лицу этого юноши невозможно понять, что он чувствует, Мо знал это из романа, поэтому при встрече он часто старался вглядываться в его глаза или наблюдать за изменениями в его движениях. Глядя на сосредоточенный профиль, осанку, натянутую как струна, Сюин обратил внимание на сжатые кулаки. Любой адепт поразился бы тому, что молодой господин выглядит таким серьёзным и сосредоточенным, без тени притворства, но если обратить внимание на другие детали, то можно было заметить, как мимолетно красивые светлые глаза бросили взгляд на свободное место, где раньше сидел Вэй Усянь. Но никто, кроме Мо Сюин, не обратил бы на это внимания. Сникшие от повторного зачитывания правил ордена, ученики выпрямились смирно, чувствуя, что Лань Цижэнь останавливает на них проницательный и недобрый взгляд. Поэтому никто даже не подумал взглянуть на гордость строгого учителя, уже с первой встречи заворожённого жизнерадостным и дерзким юношей. По завершению занятия пятеро молодых людей собрались на склоне горы, где двое прогульщиков, создававших проблемы с первого учебного дня, приятно проводили время, и Цзян Чэн не преминул напомнить им об этом с мрачным выражением лица: — Что за дурость вы оба там устроили? Ладно он, — начал Цзян Чэн, указывая на беззаботного Вэй Усяня, а затем перевел укоризненный взгляд на Сюэ Яна, — но ты… ты вообще в своём уме? «Ты задаёшь этот вопрос парню, выросшему на улице и заимевшему кучу психологических проблем…» — Сюаньюй смотрел на этих двоих проблемных учеников и молил небеса, как бы разрушители покоя не испортили Не Хуайсана — этот парень откровенно восхищался храбростью и пререканиям этих двух, и как бы потом эти поступки не отразились на месяцах тренировок и завоёванном доверие… Не Хуайсан, казалось бы, чистосердечный молодой человек не мог оторвать тоскливого взгляда от весёлой компании, окружившей Мо Сюаньюя накануне вечером. Сегодня утром он с радостью встретил эту шумную компанию. В отличие от оригинального повествования, Не Хуайсана куда больше интересовало времяпрепровождение досуга его соседа из Юньмэн, каким он был только став приглашённым учеником Пристани лотоса. Такой чрезмерный интерес насторожил Сюэ Яна, потому он не так радовался присутствию кое-кого лишнего… Цзян Чэн не прекращал недовольно отчитывать двоих: — Вы двое не могли усидеть спокойно? Просил же не позорить наш орден! Вэй Усянь вытащил травинку, которую пережёвывал, парируя: — А разве мы сделали что-то не так? Этот старик сам стал меня расспрашивать, а я просто отнёсся вдумчиво к вопросу. Сюэ-шиди меня поддержал. Разве моё предложение не обоснованное? Цзян Чэн закатил глаза, а Не Хуайсан на несколько секунд о чём-то задумался. Зная какие дальнейшие слова могут последовать от его коварного юного ума, Мо Сюин вмешался, обрывая не сформированную мысль в слух. — Да, твоё предложение о том, чтобы пробудить затаённую злобу в мертвецов и использовать их тёмную энергию для борьбы со злом звучит привлекательно, однако… — Мо Сюаньюй переводит взгляд на Сюэ Яна. Тот всё это время не спускал глаз с перерождённого, и теперь встретился с ним взглядом. — Нет никаких гарантий, что тёмная энергия будет подчиняться тебе полностью и не навредит остальным. — Он снова возвращает пристальный взгляд на Вэй Усяня. — Особенно, ты не можешь быть уверен, что злая энергия не обернётся против тебя. Вэй-шисюн может сейчас думать, что достаточно силён и прозорлив, и сможет найти способ совладать с этой сокрушительной силой, вот только со временем она попытается завладеть твоим разумом, едва ты потонешь в порывистых чувствах — ты обречён, и все вокруг тебя тоже будут обречены. Трое парней в изумлении уставились на него. Мо Сюаньюй выглядел серьёзным, как никогда и говорил со знанием дела, словно умудрённый горьким опытом, пытался напутствовать непослушных. Вэй Усянь прищурился: — Надо же… говоришь так, словно сам на себе же всё испытал… Только двое из пятерых парней знали правильный ответ. Мо Сюаньюй нацепил на лицо дежурную улыбку: — Эта тема не одному тебе может казаться интересной. Когда окажешься в библиотеке Гусу Лань, ты сможешь найти много разумных предположений прошлых старейшин и легенды о редких сошедших с праведного пути. Его словам Вэй Ин рассмеялся — Хах, я в это место добровольно и мимолётно не зайду! Не Хуайсан слегка кашлянул, прикрывшись веером: — Если Вэй-сюн и Сюэ-сюн будут продолжать в том же духе, наказание — переписать все правила ордена несколько раз. Округлёнными глазами, Сюэ Ян на мгновение лишился воздуха: — Это ведь шутка, да? У них же этих правил больше тысячи! — Вэй Усянь глянул на него с безысходностью во взоре. — Это ведь несерьёзно же? Цзян Чэн хмыкнул: — И поделом вам двоим будет. Одно дело, когда вы дома ведёте себя, как два придурка и несёте чепуху, но вы осмелились вести себя подобным образом в чужом клане и перед кем! Вы вечно ноете, что вас несправедливо наказывают, хотя сами же и нарываетесь! Если и дальше будете нести бред про тёмный путь, не удивляйтесь, что потом Лань Цижэнь пожалуется моему отцу, а когда мама узнает… Ещё не дослушав конец предложения, Сюэ Ян и Вэй Усянь мгновенно ощутили, как поползли мурашки по коже, интуитивно ощущая вспыхивающих искр Цзыданя. Вэй Усянь вернул былую уверенность мгновенно: — Да брось, Чэн-Чэн! С чего бы вдруг мы предпочли светлой и широкой дороге узкую и скользкую тропинку? Верно, Ян-Ян? Сюэ Ян, помолчав несколько секунд, заговорил словами, которые когда-то произносил сам старейшина Илин: — Если бы всё было настолько просто, кто-то давно бы уже последовал этому пути. — Он хорошо это знает, потратив годы на попытки воссоздать половину Стигийской Тигриной Печати, но не сумел полностью взять под контроль существ, и создал свой собственный извращённый метод. — Лучше никому не давать повода задуматься о пользе этого пути, ведь он приносит лишь несчастья и страдания. Мо Сюаньюй отстранённо улыбнулся. Получить подтверждение некоторым изменениям от того, кто с превеликим удовольствием лишал виновных и чистых душой частей тела, было странно и приятно. Вэй Усянь, распылившись в улыбке потрепал Сюэ по голове: — Видите, не на всех же моё общество оказывает дурное влияние, даже я могу подать кому-то хороший пример. — после, взглянул с хитренькой на клыкастого младшего. — Но твои слова на уроке были не лишены разумного смысла. Жаль, что не все так считают… — Жаль? Если бы все открыто мыслили как ты, этот мир давным-давно потонул бы в реке крови и смерти в погоне за вашими душонками свершения над вами правосудия. Лань Цижэнь всё верно сказал о тёмном пути, и лучше вам больше не испытывать его терпение. Обмахиваясь веером, младший господин Не кивнул: — Цзян-сюн прав. И особенно старайтесь не дразнить любимчика этого старика, его второго племянника — Лань Чжаня. В отличие от оригинала новеллы, изначальной истории этого мира, Не Хуайсан не предупреждал с самого утра негодника Вэй Усяня о втором нефрите. — Лань Чжань… Лань Ванцзи? Этот тот обворожительный парень, который сидел на первых рядах? Формулировка Вэй Усянь заставила Цзян Чэн брезгливо поморщится: «Красивый он да, как и любой Лань, но в каком месте этот сотканный изо льда, обворожительный?» Рука Не Хуайсана замерла. Удивлённо глядя на Вэй Ина, спросил: — Ты действительно не знаешь о нём? Хотя, лично ты всё равно не мог с ним познакомится до этого момента… — Я столкнулся с ним вчера ночью, — тут же прервал Вэй Усянь. Цзян Чэн мигом перевёл подозрительно-угрожающий взгляд: — То есть, как, вчера ночью? — этот Цзян Чэн куда серьёзнее относился к пакостям шисюна вне их ордена, ряд событий произошедших за эти годы не мало повлияло на молодой взгляд подростка, потому он крайне старался контролировать свой вспыльчивый характер. — Что ты наделал, когда я заснул? Вэй Усянь, ухмыляясь, ответил: — Я просто перелез через стену, чтобы отправиться в винную лавку «Улыбка Императора», помните, ребята, мы её заметили, когда ехали по дороге сюда. Цзян Чэн обречённо закрыл лицо ладонью, а Сюэ Ян громко засмеялся: — Вэй-шисюн действительно нечто! — Ты… придурок, здесь нет чему смеяться! — В груди у Цзян Чэна заныло от дурного предчувствия: — Мало утреннего происшествия, так теперь оказывается ты нарушил аж несколько правила ордена Гусу Лань, едва приехав! — Вздохнув, он пытался успокоится. — Расскажи, что ещё вчера произошло. Вэй Ин без зазрения совести подробно изложил события прошлой ночи. Помимо нарушения перечисленного, Вэй Усянь преуспел и сегодня обзавестись двумя недругами, по его и мнению остальных. Только Мо Сюин мысленно ухмылялся, слушая в красках описанную первую встречу будущей любовной пары… К концу рассказа, два перерождённых знали, что вскоре их разговор прервёт предмет обсуждения. Как раз, Не Хуайсан глянул куда-то за спину товарищей и внезапно побледнел, прикрывая нижнюю часть лица веером: — Это разве не Лань Ванцзи там стоит? Ребята одновременно повернули головы в указанное направление. Прекрасный нефрит с освобождённым из ножен мечом медленно шёл по направлению к ним с взглядом, не предвещающим ничего хорошего и как будто способный покрыть их тела сияющим инеем. Цзян Чэн мрачно усмехнулся: — Вот теперь он пришёл за тобой, за свой проступок должен ответить наказанием! — Ох, может этот прекрасный второй нефрит смилуется надо мной? — Вэй Усянь не выглядел особо подавленным, он даже несколько приободрился, следя за движениями прекрасной фигуры в белых одеяниях. Он спрыгнул с большого камня, где удобно ранее располагался лёжа и устремился к нему с радостным окликом: — Ванцзи-сюн! Названный, ожидаемо Сюаньюем, остановился, повернулся и пошёл прочь, не обращая внимания на оклики. «Точнее, убегает, ринувшись, испаряясь без следа.» — со смехом, подумал Мо Сюин, пытаясь выловить фигуру в белых одеждах. Эти двое были похожи друг на друга и так кардинально отличались. Один — энергичный и озорным, второй — скрытый и сдержанный. Но у обоих была одна особенность, с которой удивляли Мо Сюина. «Они так умны и проницательны, казалось бы, хорошо понимает сердечные мысли других, но, когда речь заходит о личных любовных терзаниях, они оказываются совершенными профанами. Разберись они в своих чувствах куда раньше, смогли бы избежать неминуемого?» Если объединить их способные умозаключения в один, то выйдет необычайный тендем из двух криминальных детективов. И многое чего возможно изменить, коль эти двое будут куда ближе, чем в прошлом. Но сейчас это были два юнца, не разбирающийся в собственных чувствах. Вэй Усянь пристаёт — Ванцзи отталкивает. — Ну вот, он ушёл, даже не посмотрев на меня… интересно, он хотел мне что-то сказать? Цзян Чэн ответил: — Тебе же лучше, что он тебя не позвал, иначе тебе бы могло достаться. «А ведь достанется…» Смотря на искреннее сникшего Вэй Усяня, Мо решил по своему подтолкнуть его: — Не нужно считать Лань Ванцзи плохим. Он очень серьёзный юноша, по его взгляду можно подумать, что он может смотреть на тебя свысока или с ненавистью, но на самом деле он очень хороший человек, просто не умеет быть другом. — Тогда я стану его первым другом! Цзян Ваньинь усмехнулся: — С тем впечатлением, который ты произвёл на уроке, мало ему захочется с тобой общаться. — У меня есть целый год впереди, переубедить его в обратном. Первое впечатление обманчиво!

***

С того дня прошло десять дней. Под недовольно-предостерегающим взглядом Лань Цижэня Вэй Усянь и Сюэ Ян присутствовали на занятия, где два ученика старались изменить первоначальное мнение о них, но лишь из-за собственных побуждений. И за эти дни перерождённому Мо успело таки поднадоесть непрерывные взгляды Лань Ванцзи в сторону субъекта своего обожания, от него так и исходили могучие волны энергии, отвлекая старшего перерождённого; напряжённый от ледяного взгляда в их сторону Цзян Чэн не прекращал недовольно шептать шисюну о том, что за ним следит Лань Ванцзи. Вэй Усянь, в свою очередь, комментировал любое движение Лань Чжаня, замучив буквально всех друзей восхищением и желанием сблизится с Лань Ванцзи, который постоянно от него убегает, старательно игнорируя. Но Мо Сюаньюю хватало собственных проблем. Узнав о том, что любимый гэгэ все эти месяцы наедине проводил совместные тренировки с Не Хуайсаном Сюэ Дэшэн ощутил, как в груди поднимается вихрь жгучего собственничества. Такое чувство, в последний раз он испытывал, когда увидел этого предателя Мэн Яо, прикасающегося к тому, кого не заслужил. Прямо у него на глазах, этот изнеженный с веером господин прильнул к руке Мо Сюина, щебеча о их время провождения в Гусу Лань. Нешуточная обида отдавалась горечью в горле, ожидая, что Гэгэ отодвинет от себя назойливого парня, однако он этого не делал и сам же улыбался, гордясь своим трудом. Потому, в тот момент стоя близко ко всем товарищам, Сюэ Ян отринул все подобные мысли прочь, до наступления темноты. Он не прекращал заявляться по ночам в чужую комнату, нагло прерывая спокойный сон Мо Сюина, с каждым днём становящий чересчур чутким, в любой момент поджидая, когда его прервут. Этот наглец смело заявлял, что старательно сдерживает свои внутренние инстинкты, но каким бы ласковым и послушным он ни казался, страстный огонь в его крови разгорался всё сильнее. Каждое утро и каждый вечер он смотрел на Мо Сюина и страстное желание в его глазах было уже невозможно скрывать. Мо Сюин это чувствовал, как бы не пытался выгнать или усмирить иного перерождённого, он понимал, что Сюэ Ян не отступит. Хуже того, с каждым днём его жажда становилась всё более явной и очевидной. И особо бдительные и близкие были недовольны этим, чувствуя неладное… Цзян Чэн сидя ближе всех к Мо Сюину, время от времени замечал странные взгляды, которые Сюэ Дэшэн бросал на старшего друга во время монотонных занятиях. В такие моменты он в недоверии переводил взгляд с одного на другого, но, так как в своём нежелании видеть некоторые вещи, юному наследнику Юньмэн оставалось страдать от душевного дискомфорта, но не мог высказать свои мысли вслух. Не Хуайсан, замечающий любую деталь, не спускал глаза со странного поведения друга своего соседа. Его с самого начала напрягало как тепло отзывался Мо о своём младшем возрасте шиди, слишком тепло, нежели чем к остальным. Сюаньюй обходился простым объяснением, что они выросли вместе и более близки чем с остальными ребятами из ордена Юньмэн Цзян, но молодой господин Не считал иначе. Он мучился от кисловатого привкуса невесть откуда взявшегося уксуса, придумывая разные непрошенные мысли, не так далеко ушедшие от правды. И той ночью одно обстоятельство побудило Сюэ Яна пересечь черту, а Мо Сюаньюй, будучи давно физически неудовлетворённым с взрослым умом, всё его тело реагировало на контакт сверхчувствительно. Мо Сюин не заметил, как в этот раз тот оказался позади него. Привычными собственническими движениями Сюэ Дэшэн притянул его к себе за талию, так и норовя вызвать ответный отклик молодого тела. Жаркое дыхание опалило шею, грудь плотно прижалась к нему сзади. — Спасибо, что позволяешь мне быть так близко к тебе, — нежно и чуть хрипло прошептал Сюэ Ян на ухо Мо Сюину. — Я знаю, как на самом деле тебе было сложно решиться простить меня… я понимаю, что тебе, вспомнившего обо всём, нынче не нравятся мои касания, но… Надломленный голос по окончанию фразы больно отозвалось в груди другого. — Не нужно надумывать лишнего, если сам не знаешь правильного ответа. — Не смотря ему в лицо, Сюаньюй прервал его. Он прикрыл глаза, думая о том, что не нужно вспоминать о прошлых обидах. — Если бы мне это не нравилось, стал бы я спокойно лежать все эти дни, пока ты подкрадывался, нарушая спокойствие? Сердцебиение Сюэ быстрее забылось в груди от мысли своего следующего действия: — Тогда ты позволишь мне сделать кое-что ещё? — … — Сюаньюй слегка напрягся, он знает, к чему клонит этот уже не такой маленький бес. — Смотря, что… Его осторожно перевернули лицом к себе, как в первую ночь приезда Сюэ Дэшэна. Мо Сюин всё ещё не был уверен в том, что поступит сейчас верно. Однако, стоило ему взглянуть в сияющие от света маленькой свечи искренностью и обожанием глаза Сюэ Яна, и он не мог ему отказать… Сюэ Ян осторожно поцеловал Мо Сюина. Сначала просто на миг слегка коснулся его губ своими, прежде чем снова нежно и очень бережно приникнуть к нему. Старший перерождённый не спешил отвечать. Он всё ещё был ошеломлён, не зная как реагировать. В этой жизни он являлся целомудренным юношей, которого с недавних пор стали мучать обычные порочные желания и смирить их становилось сложнее, ибо тело его принадлежало подростку, который испытывал на себе гормональные изменения, не подвластные полному контролю. В своей первой жизни он не смел желать большой любви, а затем Мо подвергся насилию от двух людей, которые ему нравились. Один причинил боль физически, другой предал его душой. Во второй жизни из-за тяготы жизни и одного безумного человека он был вынужден поставить крест на здоровых отношениях, довольствуясь физическим контактом на пару ночей. Оказавшись в одной кровати двум увлекающимся своим же полом молодым людям, в самом расцвете молодости подобны жаркому огню: достаточно вспышки искры, чтобы вспыхнул костёр, а иногда и лесной пожар. Тело Мо Сюина поддалось, а одурманенный лёгким возбуждением и волнением разум сдался. Он ощущал, как Сюэ Ян бесцеремонно играет с его языком, Мо Сюин залился стыдливым румянцем. Он понимал, что не должен был поддаваться этим бесконтрольным чувствам, ведя себя непристойно, переходя все границы, грубо нарушив собственные этические нормы, но его захватили чувственные ощущения с примесью бешеного азарта, на грани умопомешательства. Но эти двое здесь были не одни, Мо Сюин не мог позволить себе отдаться этому безумию — сдастся на радости Сюэ Яна и с этого момента закрепляя за собой невидимые узы. Он закрыл глаза, думая о том, что должен остановить эту озорную руку, между тем, Сюэ Ян протянул руку, чтобы, пробраться под распахнутую одежду, неспешно преследуя изгиб его тонкой талии. Мо Сюаньюй наслаждался ласковыми прикосновениями на своей пояснице. То едва касаясь, то усиливая нажим, чужая рука блуждала по его телу, иногда замирая, будто боясь что её сейчас остановят и откинут прочь, а потом нежно поглаживает или неожиданно жёстко надавливает, а иногда и силой сжимает его талию. Томный поцелуй не смог отвлечь его от манипуляции Сюэ Яна, неспешно развязывающий на его исподнем, и просунул руку внутрь. Тянущее чувство, зародившись в его мужском органе, стремительно нарастало… Рвано дыша, Мо Сюин изо всех сил сдерживал рвущие наружу звуки, пока Сюэ Ян шептал ему непристойности. — Сдерживайся Мо-гэгэ, если не хочешь разбудить своего соседа… Щёки Мо Сюина вспыхнули от возбуждения. Сердце бешено заходилось, пытаясь вырваться из груди. Исходящие от тела Сюэ Яна жар, страстная жажда и нетерпение оказались настолько заразительными, что даже когда он вжался в него всем телом, Мо Сюин не смог выдавить ни слова возражения. Сюэ Ян обхватил рукой его эрегированный член, медленно проходя по длине. Чуть усилив нажим, подразнил чувствительную головку. Мо Сюаньюй проглотил низкий стон, пока над его устами властвовали чужие. — Не тяни… — Мо Сюин хрипло выдохнул. В его глазах мерцали искры несдержанности. Он не знал, намеренно ли Сюэ Ян дразнит его или просто не решается действовать, сомневаясь, что его оттолкнут. — Просто сделай это уже… — Мо-гэгэ… — голос Сюэ Яна звучал так интимно близко, что вдруг в Мо Сюаньюя проснулся животный инстинкт. Он и сам не заметил, как опустил руку, накрывая выпирающий от возбуждения член. Сюэ Ян зашипел, сквозь сжатые зубы умоляющий простонал: — Гэгэ, не нужно… Однако эти слова, сказанные тихо, никак не повлияли на затуманенный похотью разум. Мо Сюн ослабил на нём завязки штанов, высвобождая истекающий смазкой член, который рвался наружу. Он плотно обхватил его ладонью и провел по всей длине, ускоряя свои действия. Сюэ Ян заглушил собственное желание яростным проникновением в чужой рот. Двое перерожденцев яростно надрачивили друг другу. Вместе с нарастающим ритмом кадыки ходили ходуном, их влажные губы и языки грубо тёрлись, спутывались и переплетались друг с другом, забывая о стыде и приличиях, моментально отбрасывая мысль о том, что в этой комнате должен быть кто-то ещё, кроме них… Они ускоряли темп друг друга, звуки трения наполняли комнату, слюна сочилась из их ртов, но им было всё равно. Похотливая ругань, стоны, распутные звуки невероятно возбуждали вспотевшие тела. Чем настойчивее и быстрее двигались их руки, тем сильнее разгорался огонь в их сердцах. Укусив Мо Сюина за обнаженное плечо, Сюэ Ян неистово толкался бедрами в его ладонь, представляя, как он яростно вбивается в желанное тело. Его тяжелое, частое дыхание, подавленные страстные стоны и движения приводили к тому, что Мо терял себя в ощущениях, он выгнулся в пояснице, любовные соки, выделяемые его членом, заливали простыни и живот Сюэ Яна. Возбужденный до предела этим зрелищем, Сюэ Ян сделал пару резких движений дрожащей ладонью, которую его собственная рука обхватила, и бурно излился на обнаженный участок тела Мо. Выбившись из сил, Мо Сюаньюю послышался тихий хриплый смех, ему было слишком хорошо, чтобы злиться на Сюэ Яна после того, что он услышал: — Вообще-то… Не Хуайсана здесь не было. Он убежал в комнату к парням, пока ты ещё спал.