***
В ту самую безмятежную ночь Мо Сюин взялся за изучение древних фолиантов, в которых содержалась информация, сформулированная красивым сказочным языком. Среди повествований и прочего материала, перелистывая многовековые записи, его внимание привлекло загадочное заглавие. — Демоница-губительница из туманных гор… — пробормотал Мо Сюаньюй, задумчиво глядя на знакомые древние письмена. — Точно такие же иероглифы, используемые в дневнике из проклятого города… Он перелистывал страницы, положив один локоть на колено. После некоторого времени, недовольно вздохнул. Никакой полезной инструкции о том, как расправиться с существом там указания не приводилось, зато детально раскрывалась история, вовлекая Мо Сюина в волнующую и загадочную историю с катастрофическим финалом, ведущую к началу бессмысленного перепутья бессмертных странствий хищного и злобного призрака, утратившего смысл своих скитаний… Случилось это в незапамятные времена, когда шаткий мир наступил в землях смертных. Некогда один влиятельный и процветающий клан заклинателей, по неизвестным причинам, сменил своё местоположение в скрытой за облаками и туманами горной местности. Этот клан провёл чистку, сократив свою численность, принимая в свои ряды людей с исключительным даром и то довольно редко. Что послужило тому причиной — никто доселе не знал. Со временем лишь немногие преодолевали сложные испытания и смогли присоединиться к их числу. Всё меньше и меньше оставалось тех, кто помнил о некогда маленьком, но процветающем роде, спустившемся к людям и защищавшем зыбкую землю от злобных тварей. И всё реже, и реже вмешивались они в судьбу человеческого мира. Неизвестно, сколько минуло с тех пор лет, столетия. И вот как-то молодой даос по имени Хонг, раненный при обороне, был вынужден бежать из родных краёв, оставив свою семью и друзей в кровавых сражениях, отстаивать свои земли. Едва он ступил на склон вершины, как слабая волна энергии поманила следовать за ней, и вот юноша, цепляясь за крохи сознания, последовал за сиянием и сумел пройти сквозь плотную туманную завесу, где его глазам открылось волшебное обитель — секретная граница давно позабытого ордена — клана Фань Ю. О заклинателях этого почти богоподобного племени, рождённого в результате многовекового кровосмешения, ходят легенды. Из всех обитателей человеческого мира только они удостоенные доверием и силой запечатывать самые разрушительные артефакты, обладающие жесточайшей тёмной силой, которую уничтожить невозможно. Вэнь Хонг доказал, свою уникальность, пересекая черту, ибо в течение многих смен эпох никому не доводилось пройти невидимый магический барьер. И признали бессмертные даосы в нём потомка мудрого и справедливого лидера — Вэнь Мао, бывшего бессмертного и основателя ордена Цишань Вэнь. Заклинатели клана Фань Ю с честью предоставили кров и пищу родственнику Вэнь Мао, а также вылечили его раны целебными настоями и лечебными растениями, произрастающими исключительно на сокрытой горе. Он с благодарностью относился к клану и считал себя обязанным ответить взаимностью на оказанную доброту, принимая их заботу и помощь. В глазах бессмертных Вэнь Хонг производил впечатление умного и проницательного юноши. Ему исполнилось семнадцать лет, но он познал и горе утраты, и ярость бессилия, и путь правителя. Он впечатлил их своими рассказами, но не сумел достучаться до их сердец. Они захотели убедить отважного юношу присоединиться в их клан, и потому часто твердили ему, что достигшим высот духа необходимо отдалиться от мира людей, иначе их возможности будут подобны острому мечу в руках ребёнка. Не раз глава клана Фань Ю, относящийся к нему как к своему ученику, говорил ему: — Люди — лишь люди, они не могут брать большую силу и власть, оставаясь прежними. Эти слова отозвались мукой в груди юноши. Подобно своему деду, его разум плохо познавал несправедливость. Сложно ему позабыть о своих соратников, что теперь находились во власти его дяди, рвавшегося к трону бесчестного. Эпоха войн поднялась на землях Цишань Вэнь, многие преданные и близкие пали в бою, защищая город и самого наследника. В день, когда его отец погиб от руки брата, Вэнь Хонг, будучи ещё ребёнком, вступивший на тропу жестоких битв, дал страшную клятву положить конец этой войне, и с этой клятвой в своём сердце он вынужден был сам терпеть лишения. Он поставил перед собой цель завоевать сердца и умы людей клана Фань Ю и призвать великих бессмертных на помощь в многолетней борьбе, которой, казалось, конца не предвидится. Спустя долгое время заклинатель Хонг сумел снискать безоговорочное доверие главы клана, искавшего наследника мужского пола, достойного возглавить великое и сложное дело, себе на замену. Упорно поправляя здоровье и изучая тайные техники Фань Ю, юноша сблизился не только с людьми клана, но и в особенности с красавицей дочерью главы клана. Старый даос разглядел в молодом господине многообещающий будущее… И одним днём перед наследником Вэнь открылся целый арсенал оружия, хранилище демонических реликвий и талисманов, запечатанные силы различных нечистот, наложенные богами в великих сражениях во времена сотворения мира и его дальнейшем процветании. Все они хранились в здании, напоминавший снаружи храм. С виду он казался обветшалым и невзрачным, и зайдя внутрь, вообще казался заброшенным, словно долгие годы оставался необитаемым. Естественно, то была лишь видимость — мера предостережения в случае вражеского вторжения. А в центре зала возвышается изваяние божества — Прародителя рода; они поклонялись, воздавали ему почести и молились, испрашивали о наставлениях и делились с ним своими сокровенными мыслями. Глаза Вэнь Хонга расширились при виде такого количества опасных предметов. В его голове промелькнула безумная мысль, что эти редчайшие изделия неизменно пригодятся в борьбе за Безночный город. Не замечая подозрительного блеска в глазах своего гостя, хозяин обители Фань снял печать. Из-под земли открылся тайный проход. Что-то поднималась тяжело и медленно, пока перед двумя культиваторами светлого ядра не предстал чёрный клинок, издающий смрадную энергию тьмы. Глава клана вскинул руку, преграждая путь. — Подходить нельзя, — спокойно он произносит. Вэнь Хонг словно проснулся от наваждения. Клинок манил подойти ближе, и заворожённый, сделал шаг к нему. Вэнь Хонг стыдливо опустив голову, начал просить прощения, но старейшина Фань прервал его: — Я привёл тебя сюда, желая сделать тебя преемником этих даров и земли. Ты тот, как я вижу, подходит для роль защиты и продолжения нашего дело. Выслушав старца, юноша огорчённо ответил: — Ваше стремление сделать меня продолжением себя возвышает моё достоинство, но люди из земель, откуда я родом, ждут моего возвращения. Моя душа рвётся защитить свой народ и отвоевать наш дом! Старец погладил свою бороду задумчиво, не этот ответ он ожидал услышать от юного мастера. Поэтому и решил он попытаться в очередной раз изменить мнение юноши. Начал он издалека: — Молодой Хонг, со времён сотворения мира люди вредили друг другу, чтобы отвоевать себе лучшую долю. Они лгали, обманывали, убивали ради достижения высшего, и из-за их плохих поступков в мире начала накапливаться тёмная энергия. Чем больше люди творили насилия, нарушая порядок, тем скорее приумножалось количество тёмной энергии в мире, и нарождались монстры, с которыми потомки вынужденно были сражаться. Вэнь Хонг упрямо, но сдержанно ответил: — Таков образ жизни воина и заклинателя. — Ты не совсем прав, молодой Хонг. Мир смертных не должен идти против установленного порядка вещей, то наследовали нам боги! Основатель твоего рода, Вэнь Мао, спустился в мир людской в надежде сохранить светлое, но сыновья не вняли его мудрости, не унаследовали чуткости. Братья позабыли о смысле родства и почитания, они вступали в союзы и предавали, оставляя на свету ту тьму, что поднималась в людских сердцах. В конце концов вашу семью постигла кара небесная! Этот старец был сильным прорицателем, точно предсказывающим судьбу. И он видел, что клан Цишань Вэнь ждёт неминуемая погибель. Но сбудется ли то пророчество в настоящее время или в далёком будущем, по неведомой силе, он определить не мог. Возможно, это имело прямое отношение к судьбе стоящего перед ним мальчика, конец которого он тоже не мог предвидеть. Единственное, что ожидало юношу, — это долгая и процветающая жизнь, насыщенная удачей. Старый глава клана вздохнул. Жалко ему было упрямца молодняка. Не в силах повлиять на его решимость, оставалось ему лишь предупредить: — С самой древности и до наших дней народные предания множеством примеров доказывали людям одну простую истину: не стоит вмешиваться в деяния судьбы — ничего хорошего из этого не выйдет. Последователям ордена Цишань Вэнь следует принять наказание: невиновным и виновным. При этих словах душу Вэнь Хона объяло огнём, гнев овладел им, и, достигнув предела своего терпения, он в тот же день покинул гору и отправился собирать вокруг себя верных. Поиски пропавшего наследника не прекращались под солнцем и луной. В рыбацкой деревушке Вэнь Хонг нашёл убежище у нового друга и будущего, верного соратника, впоследствии названного им братом, как и ещё два близких человека, причём одна из них, будучи целительницей, вошла в древо семьи Вэнь, которые навсегда остались перед ней в неоплатном долгу. А в будущем потомки этой целительницы, протянут руку помощи пострадавшим от клана Вэнь. Они и погибнут от рук неблагодарных и двуликих культиваторов. Вместе с новой семьёй Вэнь Хонг собрал армию из тех, кто жаждал отмщения и пострадал от жестокости его дяди. Со временем, ему стало казаться, что для победы кое-чего не хватало. Нечто не давало ему покоя, заставляя оглядываться назад. Он сожалел, что должен был столь скоропостижно покинуть гору, и растоптать растущий бутон чувств к нежной и ласковой Фань Хуа, ведь сердце и мысли его вместе со своими товарищами. И тогда он осознал, что так тревожило его покой… «Клинок!» Увидев ту реликвию однажды… образ клинка, излучающего столь неистовую силу, не покидал его памяти. Вэнь Хонг считал, что в этом клинке сконцентрирована злоба тех, кто был несправедливо лишён жизни. Сила этого клинка словно взывала к нему, желая воссоединиться с ним в этой битве. Вэнь Хонг был молод, оттого не сдержан, поэтому разрушительная магия меча поразила наследника Вэнь с самого начала, который так и не осознавал пагубное действие, оказанное на него. В одну роковую ночь он вернулся на гору, намереваясь присвоить себе меч. Магическое поле, основанное вокруг ордена, не признало вторжение чужака, потому, ни один звук не прорезал тишину. Вэнь Хонг чересчур самонадеянно полагал, что сумеет легко и быстро забрать собой клинок, но он предположил неверно. Он вошёл в зал, где хранилось это опасное орудие смерти. Как только рука извлекла меч из ножен, зал сразу же осветился светом многочисленных свечей, а вход оккупировали члены клана. Ужасно раздосадованные предательством, члены клана слишком поздно заметили, что тёмное колдовство меча успело повлиять на мышление Вэнь Хонга. Глава клана выступил вперёд. Его глаза расширились до размеров бронзовых колокольчиков, а в голосе прозвучало неподдельное изумление: — Юный Хонг…мы снисхождение к тебе проявили, в ряды свои приняли, а ты так отвечаешь нам за оказанную тебе помощь? Вэнь Хонг молчал, его лицо было скрыто в тени, за пределами досягаемости свечи. Потому, совершенно не понять, о чём он думал. — Прошу главу клана войти в моё положение. Жестокость моего дяди отражается на мирскую жизнь населения, близкие мне пожертвовали собою ради моей же безопасности. Сейчас я собираю армию сопротивления, но нам всё ещё недостаёт сил. Я просил у вас помощи, но вы отказываетесь вмешаться… с этим клинком, я непременно одержу победу! Прошу вас не стоять на моём пути и позволить забрать собой сей меч. Глава клана не поверил услышанному и потрясённо восклицает: — Окстись, глупец! Тебе не понять, какая опасность исходит из этого орудия, скольких человеческих душ оно погубило, сколько жизней оно отняло! Но Вэнь Хонг уже полностью угодил в ловушку демонического клинка. — Похоже, уважаемый глава не желает отступить… тогда мне не остаётся выбора, кроме как забрать оружие собой силой. — Думаешь, мы позволим тебе этого?! — Я не нуждаюсь в вашем позволении, однако если вы встанете у меня на пути, мне, к сожалению, придётся от вас избавиться. Один из близких последователей главы выступил вперёд, вытащив перед собой меч: — Как смеешь ты подобным тоном говорить с главой! Немедля отступись, иначе не покинуть тебе пределы наши живым! Улыбка наметилась на устах несовершеннолетнего Вэнь Хонга. Подумать только, сколько злобы и упрямство в этом мальчишке…. Долго старый глава смотрел на молодого господина Вэнь и устало, почти шепча произнёс: — Я жалею, что позволил тебе узнать обо всём… Имевший хороший слух благодаря талантливому мастерству, Вэнь Хонг, в последнюю минуту своего здравомыслия, серьёзно ответил: — Возможно, вам с самого начала не следовало меня пускать глубже.***
— Люди вероломные создания, им нельзя доверять. Фань Хуа особо презирала тех, кто явственно демонстрировал своё превосходство над другими, отвращалась от лицемеров, льстецов, с удовольствием лижущих обувь своих господ добровольно, коль те щедро их наградят. — Они — алчные и эгоистичные создания. Совершая столь гнусные прелюбодеяния, предавая и убивая, их следует наказать тем же пороком, что и они совершали: судом над невинными. Видимость обман. Люди меняют не обличье, а свою душу. Она считала Вэнь Хонга добросердечным юношей, поступающий по совести, но чьи эмоции берут вверх над разумом. Он нравился ей своим благородством и стремлением спасти своих людей и отстоять своё положение. А оказалось, что за безупречным внешним фасадом отважного и верного человека, скрывалась личность коварная, расчётливая, и до безрассудности жестокая. Тот знойный летний день навсегда запечатлелся в памяти наивной Фань Хуа. Прослышав утром от преданной служанки о возвращении Вэнь Хонга, молодая наследница клана, исполненная радостного предвкушения в спехах, побежала на встречу возлюбленному, но то, что предстало перед её глазами, уничтожило самую малую каплю тепла, заставив её сердце заледенеть от ужаса. Гробовая тишина окутала склоны гор. Дорога к храму оказалась усеяна трупами, и кровь обагрила сухую землю. А тело бессмертного даоса, её отца, всё ещё подававшего слабые признаки жизни, было залито свежей кровью с головы до ног. В его покрасневших, широко раскрытых глазах застыли боль и ненависть. С губ срывались последние судорожные вздохи. А юноша над ним, склонив голову, смотрит без раскаяния и поднимает меч. Едва оправившись от потрясения, перепуганная до смерти девушка делает резкий шаг и восклицает: — Вэнь Хонг, остановись! Хладнокровный клинок наносит удар, разлетаются кровавые брызги. Одновременно с этим раздался полный боли девичий крик, и та оседает на пол. Фань Хуа проглотила подступившую к горлу тошноту. Щёки её засверкали влагой, а в глазах заблестели слёзы. Со всхлипом, произносит почти дрожащее: — Почему… почему ты это делаешь? — боль сдавила внутренности. Проходит какое-то время, и звучат шаги палача. Прежде чем она потеряла сознание, девушка услышала закостеневший голос: — Вы получили по заслугам. Боль утраты так и осталась свежи в глубине памяти демона, оставив отголоски в давно остывшем сердце. — Тем ярким летним утром, он омыл кровью мой народ. Истребил всех… унося собой расколотые души моих сородичей. Мо Сюаньюй молча выслушивал из уст демона рассказ, её слова сливались в поток сознания, честные, откровенные, наводящие на новые вопросы. Вспоминая детали из прочитанных записей, он размышлял, складывая в уме картину, пытаясь прийти к верному заключению. Юноша хмуро посмотрел на неё и осторожно поинтересовался: — В сложившейся обстоятельствах меня смущает причина, по которой он оставил тебя в живых? Обида и гнев сверкнули в глубине зрачков демона. — Не торопись с выводами! — Её зубы стучали. Она гневно произнесла дальше: — В его представлении, я была слишком слабой и бесполезной, Вэнь Хонг посчитал лишним марать об меня руки, лично поведав мне об этом. — «Чтобы ты вечно помнила о своей ничтожности.» — Поведал ей предатель тогда. Мо Сюаньюй слегка растерялся, силясь произнести логичную, но для ушей демона жестокое предположение. Он прикусил губу, но в итоге не сдержался и самым опрометчивым образом озвучил свои мысли: — А что, если всё произошедшее он сделал не по воли своей, а под властью силы клинка? — Всё же, об этом в его истории как раз и упоминалась. Фань Хуа скривила губы и покосилась на юношу недобрым взглядом: — Стоит ли мне принять во внимание, что молодой господин пытается обелить честь того предателя? Лицо Мо Сюаньюя даже не дрогнуло. Пусть он почувствовал от неё волны угрозы, юноша, не сводя с демоницы полного участия взгляда, неспешно выдохнул: — Позволь мне отметить, что клинок, которым воспользовался наследник Вэнь, воздействовал на его сознание. Подобное сравнимо с тем, что дух завладел телом, а хозяин телесной оболочки становится её заложником. Не исключено, что, пролив кровь, жажда убийства прекратила своё влияние на человека. После многозначительной паузи, он сменил тон: — То самое лезвие, что ты так драгоценно хранишь все века, переполнен кровожадным желанием. Благодаря тому, что ты убиваешь других, при этом хранишь его подле себя, он впитывает энергию умерших в страхе и боли тех душ. Тем самым, обуздав его. Сама, являясь не слабой нежитью и потомков богоподобных, ты способна противиться его влиянию, но окажись он у любого другого заклинателя сейчас, не могу точно утверждать, что ему бы далось удержаться от побуждения пролить чужую кровь… — Хм? — звук прозвучал с ноткой провокации. — А ты настолько уверен в себе, что не пошатнётся твоя сила воли, коль овладеешь им? — Вовсе нет. Чуть окажи я слабость и этот клинок сделает свой ход. Точно также сведя с ума господина Вэнь. — Вздор! — Демоница злобно рассмеялась и голос её цинично прозвучал: — Не даром мне создалось впечатление, что ты пытаешься оправдать его, но позволь мне обозначить одну деталь, которая, видать, тебе неизвестна… Она прекрасно помнит потрясавшую, ужасающую её правду. Придя в сознание, она увидела потолок своей обители. Ещё немного сонная, она подумала: «Почему служанка не разбудила меня?» Только спустя какое-то время она вспомнила, что произошло. Сон мигом отступил, сердце взволнованно заходилось, руки сильно задрожали. Она резко встала из постели и сделав пару широких шагов к двери, остановилось. Стояла непривычная тишина. Немного колеблясь, она открыла двери настежь и в отчаянии побежала по коридору, не заботясь о своём внешнем виде, столь лелеяном ею при любых обстоятельствах. Умом она понимала, что произошедшее не было сном, но в сердце Фань Хуа берегла надежду на то, что хоть кто-то остался цел и невредим. «Может, то был лишь дурным сном? А вдруг мне открылись возможности прорицать и то оказалось предупреждением от небес?» Но маленький огонёк надежда угас в тот же миг, когда девушка добралась до большой и просторной комнаты для принятия гостей. Покачиваясь, она с трудом ухватилась за стену, но не устояла и упала на колени. Произошедшая резня не была сном. Полы её комнаты залиты кровью её служанок, лица которых навеки застыли в предсмертных страданиях. Сидя на полу, Фань Хуа закрыла лицо руками. Ей вдруг стало трудно дышать, она заплакала, а на уста затряслись. — Нет, нет, нет, нет… — повторяя про себя, она заикалась и не могла вымолить и слова больше. Горло сдавило и рыдания заполнили усеянную комнату трупами. Её боли и печали не было конца. Повторяла она всё про себя: — Я не должна была терять сознание — отец умер прямо на моих глазах… Фань Хуа должна была что-то предпринять! Мысли вихрем пронеслись в её голове, она кое-как нашла в себе силы встать и бросилась бежать в тот храм, куда ей никогда не разрешалось входить. Отец всегда убеждал, что входить туда ей опасно, что удушающая энергия может плохо сказаться на здоровье дочери. Пошатываясь на дрожащих ногах, она добралась до храма и поражённо остановилось. Тела заклинателей и драгоценного отца исчезли, остались только следы засохшей крови, свидетельствовали доказательством хладнокровного и жестокого убийства её родных в этом месте. С пустым взглядом в опухших глазах она медленно побрела внутрь, где ждал могильный холод и такая же ледяная статуя божества. Убитая горем, девушка молча осела на колени, не спуская негодующего взгляда с изваяния, с дрожащим голосом, она проревела: — Коль ты наш бог, разве мог ты допустить со своим народом подобное зверство… Она ни к кому не обращалась, совершенно не предполагая, что каменная статуя откликнется на проповедь. — Становясь божеством, следует позабыть о своём статусе в бытность смертным, и отречься от мирской суеты. С широко раскрытыми глазами, в неверии и страхе, её взгляд встретился со взглядом безразличного духа. Эти слова всегда произносил её отец. Часто она с ярким огнём в глазах смотрела на него снизу-вверх в восхищении, находя его мудрость верной. Но сейчас, сидя на холодном полу с побелевшим лицом, задыхающейся от боли утраты, эти слова вызывали в ней неописуемый гнев. — В конце концов вмешательства божества на судьбу его народа приводит к полному хаосу. — Продолжил дух. Лицо Фань Хуа побелело, взгляд опустел. — Кому-то на пути встречаются несметные богатства, а кому-то страдания. Я вижу твоё будущее, дитя. В сплошной черноте. И будет так, если надуманное в жизнь воплотишь. Трясясь от ярости, охватившей сердце, Фань Хуа прокричала: — Все мои родные погибли ужасающей смертью, а я лишь хочу за них отомстить! Коль не вмешиваетесь, зачем остановить пытаетесь?! Как божество, которому веками поклонялись потомки, он хорошо понимал их мысли и чувства. Потому никак не отреагировал на отступничества своей последовательницы. Фань Хуа пребывала в состоянии глубоко горя и не менее глубокой досады; все мысли её занимала лишь смерть Вэнь Хонга. — Не могу я повлиять на твоё решение, лишь направить тебя на правильную тропу, и всё равно не послушаешься и свернёшь. Дух бросил на неё внимательный взгляд и сказал: — Ордену Цишань Вэнь предначертано небесами падение. Поскольку прямой наследник Вэнь решил передвинуть шашки вэйци на доске, маневрируя чужими жизнями, тогда, несомненно, отыщется иная сила, готовая вернуть все испорченные фигуры на свои места. Скорбь во взгляде Фань Хуа тут же сменилась холодным светом лютой ненависти. — Мои предки вели длинные древние записи о различных демонических расах, их слабостях, способах противостояния им. И, наконец, о том, как стать мстительным призраком или кровожадным демоном — путь к этому лежит через дорога в иной мир и испить полную чашу страданий. Это решение далось мне нелегко, ведь я добровольно шла на смерть, но прежде чем казнить себя, я запечатала собственное тело с теми, кого «он» решил оставить непогребёнными. На седьмой день, когда охваченная гневом душа Фань Хуа вернулась на землю, гора уже успела погрузиться во власть холодных ветров и мрака. Некогда зелёная и процветающая вершина стала неузнаваемой, даже воздух вокруг окрасился в чёрный цвет от затаённой злобы, ибо там всё ещё оставались невинно убиенные, чьи души оставались несчастными и тем, что не были захоронены. Пусть те были слугами дома, они также обладали силой и бессмертием, которых наследник Вэнь, похоже, недооценивал. Фань Хуа питалась этой демонической энергией, её дух стремительно рос, и в течение нескольких дней, будучи призраком она обрела разум и уже понимала свои действия. То было благодаря текущей в венах бессмертной крови. Фань Хуа всю свою сознательную жизнь провела на горе, никогда с неё не спускаясь. Отец и учителя всегда говорили ей, что мир людей несёт в себе опасность. Теперь же, никого рядом не было, чтобы защитить её и удержать от злого умысла, затеянное ею. Те беззаботные времена ушли безвозвратно и исправить сделанное уже невозможно. Фань Хуа культивировала чёрную энергию, из спрятанных фолиантов, о которых Вэнь Хонг не знал, изучала тёмное чародейство и из слабого призрака, стала несущая духом раздора. Бессмертная торопилась, ибо хотела, как можно скорее поквитаться со своим врагом. Это импульсивное решение едва не погубило девушку, и ей пришлось почти заново начинать то, чему она успела научиться почти за год. Одинокая душа в течении нескольких лет совершенствовала свои силы, и с готовностью покинула гору. Долгие месяцы она исследовала мир и вела поиски Безночного города. Когда она наконец-то добралась до пункта назначения, война успела давным-давно окончится, армия Вэнь Хонга одержала победу, и признали его истинным наследником Вэнь Мао, который занял своё законное место. Он успел завести семью и несколькими наследниками. Столь шокирующие новости заставили её оцепенеть. Но куда поразила та боль, которая схлестнула всё её мёртвое естество… — Молодой господи, знаешь ли ты о старом поверье, согласно которому душа человека, замурованного в фундамент или стены здания, делает его крепче? Человек, которого моя родня приютила, оказался неблагодарным отродьем: убив всех членов клана, он замуровал их души в стены главного дворца Солнца и Пламени. Там стенали и мучились бесчисленные души умерших, но их завывания могла слышать только Фань Хуа. Слабая и беспомощная, оставшись одна, истерзавшая свою душу жаждой мести, она вернулась в этот мир с горечью и каменным сердцем. Ничто не могло заставить её отказаться от задуманного. Достаточно долго следя за поведением охранников, ей удалось прокрасться незамеченной в одну из беспокойных ночей. Фань Хуа всегда отличалась добротой и отзывчивостью, но, став озлобленным призраком, она равнодушно отнеслась к возможности причинить вред безобидному человеку или лишить его жизни. В конце концов, именно это собиралась сделать призрак с предателем Вэнь. Подпитываясь энергией ближайших стражей покоев нового главы ордена, Фань Хуа незаметно пробралась внутрь. Её слегка удивило, что бывший возлюбленный не разделил ложе со своей женой. Но то было уже неважно. В Вэнь Хонг ждал её прихода, лёжа в постели и выглядя крайне нездоровым. Глава клана, казалось, постарел на десятки лет! Щёки его глубоко запали, а кожа сморщилась. Казалось, перед нею живой скелет, до того он был худ. То — сущая кара с небес, проклятый клинок высосал из него жизненную энергию. Заклинатель, следующий правильного пути, воспользовался тёмной реликвией и ею же отнял жизни бесчисленных бессмертных существ. Ранее являясь любимцем небес, нарушил правила и был за это справедливо наказан. А справедливость беспощадна. — В тот день его дух покинул мир живых. Но не так, как пожелала того я и души моих сородичей. — Сомкнув губы, лицо её омрачилось. — Я не смогла удовлетворить свою жажду мести, ведь этот предатель Вэнь расколол свою душу и отдал частицы своими сыновьям! Таким образом, я не могла дотянуться до них и забрать их жизни взамен! Мне же… достался до ничтожности маленький осколок, да унести собой проклятый клинок!.. И сколько бы Фань Хуа ни пыталась приумножить свои силы и тем самым напасть на сыновей и дальнейших потомков Вэнь Хонга, наложенная на них защита не позволяла ей даже приблизиться к ним! С каждым родившимся наследником, развитие их золотого ядра становилось всё крепче и мощнее, пока семейная ветвь не достигла Вэнь Жоханя, прославившегося одним из величественных заклинателей своего времени. Спустя годы, Фань Хуа развила свои способности и стала сильным демоном, способная умертвить весь род. К тому времени её сила могла посоперничать с силой последним главой Вэнь, но тот владел внушительной армией, с которой сражаться в одиночку бесполезно. Никто не мог преодолеть жестокий орден Цишань Вэнь. Однако, наложить проклятие всё ещё могла… — Стены дворцов Безночного города построены на человеческих горестях, на крови и костей павших. Земли, некогда избранные бессмертным праведным Вэнь Мао, предназначенные для мира и процветания, впитали в себе тёмную обиду по вине его неблагоразумных потомков. Потому и не жить в счастье там людям греховным, они будут подвергаться истязаниям, и смерть их окажется такой же безжалостной! Фань Хуа открыла глаза. В них словно отразилось прошлое и все пережитые ею невзгоды. Сквозь потоки слёз она прошептала: — Я не забуду. Никогда не забуду! Мо Сюин посмотрел на несчастную девушку и хотел что-то сказать, но не мог найти нужных слов, чтобы утешить её. Как бывший литературовед, этот человек блистал красноречием, его слова могли вызвать всепоглощающую жалость и сочувствие, желание помочь и неутолимую боль в груди, как будто читатель сам переживал эти горести. Сейчас Мо Сюаньюй мог похвастаться удивительной выдержкой, но его слова не отличались столь сердечной теплотой в этот момент. Молчание затянулось, и в конце концов он так ничего и не сказал. Но Фань Хуа успела окончательно успокоиться. Когда она подняла голову, в её взгляде читалась усталость, накопившаяся за все предыдущие десятилетия. — Мне не понять тебя. У молодого господина проглядывается удивительная тёмная мощь, а тратишь свой исключительный дар на развитие духовной энергии? Мо Сюин вздохнул, он испытывал лёгкую тяжесть в груди. — Мне не свойственно использовать тёмное искусство. Изначально я честно ответил, что не желаю сражаться с тобой, и пусть это звучало чересчур простодушно, но я желаю всё решить миролюбивым образом. Слушая твою историю, я могу только сказать, что обратился к тёмной стороне для собственного благополучия. — Ха-ха-ха… Для демоницы его ответ не стал неожиданностью. — Поистине, ты действительно такой, как о тебе говорили: благородный господин. — Вовсе я не благородный, — прерывает он её. По его лицу пробежала тень недовольства, но он быстро справился с собой. Закатывая глаза, демоница снисходительно продолжила: — Вместо того, чтобы героически взяться за меч и ринуться в бой с нечеловеческой тварью, ты выбираешь диалог? — Но раньше ты ею не была, и стала такой лишь чтобы защитить себя и отомстить за родных, что пали жертвой того, кто предал вас всех. Упоминание об её прежней сущности не отозвалось в ледяном сердце откликом. — Говоришь ты складно, словно понимаешь меня, но наши с тобой ситуации отличаются. Мо Сюаньюй помолчал немного, а затем покачал головой: — Не так разительно они и отличаются. Ты правильно подметила, что я принёс себя в жертву. Я отдал единственное, что осталось мне дорого — свою никчёмную жизнь, дабы призвать в своё тело злого духа исключительной ярости и мощи, и молил об исполнении желания: стереть с лица земли семью, что так беспощадно поступила со мной и с матерью. Участливо улыбаясь, демоница мягко поведала ему: — Недавно я говорила, что твоя энергия непостоянна, она вибрирует, поскольку твоя душа была несправедлива лишена того, что ей начертано. Обычно, такое происходит со многими, однако твоя душа неполноценна и была повреждена из-за тёмной магии, а твой проступок разделил душу на две части. Одна царствовала в мире и благополучие, пока другая должна была принять на себя все наказания и страдать. И так продолжится, пока не настанет день, когда две души объединятся в одно целое. Но, насколько я могу судить, — глаза её грустно заблестели. — Этого так и не произошло. Потеряв дар речи, Мо Сюаньюй лишь мог вымолвить: — Откуда… — Таков один из законов света и тьмы. — Легко ответила девушка и посерьёзнела. — Видать, ещё не время. Твоя суть, какой бы тёмной она не была, всё ещё полна светлой ментальности. Потому и говорю — мы отличаемся, я — демон, всё также желаю причинять людям страдания. В особенности тем, кто преданно служит клану Вэнь… — Я также твёрдо произнесу сызнова: я не великодушен, а страшно эгоистичный. Использующий благо других в качестве оправдания собственных решении. Отведя взгляд, Мо Сюаньюй замолчал. Он испытывал очень смешанные чувства, открывая кому-то свои самые сокровенные мысли. Ему они настолько претили, что даже умудрился скрыть их от собственного я. — В начале своего бытия мною руководили, словно марионеткой. В последующем мире я просто существовал, доставляя радость другим, нежели себе. А в этой… изнурял себя, всячески пытался добиться успеха, чтобы услышать похвалу, тем самым служа мне веским правом продолжить существовать. В былые времена Мо Сюаньюй был личностью доверчивой и трусливой. С самого детства он подвергался несправедливому обращению, оттого вырос он с нехваткой уверенности, права голоса и самоуважения. После того, как его изгнали с позором из клана, на его долю пришлось не мало унижения и каждодневные избиения. Посему он предпочитал отступить и притвориться куда слабее, чем являлся, сворачивался клубочком и прикрывал свою голову. О том, что он стеснял всех, могли напоминать несколько раз на дню, усиливая чувство ничтожности, которое укоренилось глубоко, и последовало за ним во втором перерождении. В следующей жизни он только пытался доказать себе и окружающем что он не тот, кем был раньше. Мо Сюин переродился и старался измениться в лучшую сторону, стать лучшей версией себя: постигал науки и новые изобретения человечество, превращая свою рутину в постоянную потребность. Но вскоре до юноши дошло, что все его достижения он добивался для других, чем для себя. Таким образом оправдывая себя, что заслуживает жизнь, которую получил как данность. Осознав это, Мо Сюин не мог смириться и продолжал отрицать сей факт. Он просто не желал этого замечать, иначе в чём тогда смысл его существования, почему он переродился? Он ведь должен кому-то доказать свою уникальность… Эти навязчивые мысли не давали спокойно жить, а тревожность продолжала расти. После смерти родителей всё стало ещё хуже, он боялся, что станет бременем для своих братьев, которые стали гораздо более занятыми. Он считал, что они отвергнут его, если младший не продемонстрируют всё новые и новые достижения. И хоть опосля всё выяснилось, первобытный страх никуда не исчез, навеки сопровождая Мо Сюаньюя и в нынешнем времени. Он не принимал новую возможность как данность, упорствуя в желании доказать, что заслуженно переродился. Пока Мо делал что-то полезное для других и приносил пользу, он чувствовал себя удовлетворенным, а когда он предпочитал убежать или отступить, на него накатывало раскаяние, что он совершает что-то непоправимое, почти греховное. Когда он начинал чувствовать привязанность к своим новообретенным друзьям, в нём просыпалось желание отдалиться от них, ибо боялся того, что ждёт его впереди. Верно, он давно повзрослел, но внутри ещё был тем ребёнком, а душа по нынче пребывала в смятении. Оглядываясь на свою жизнь, человек видит только то, что сделал неправильно, и людей, которые причинили боль. Его жизнь — хроника разрушений и печали. Вина и сожаление — его главные эмоции. Несчастье — пожизненное наказание, которое он добровольно решил нести. — Какое же у тебя скудное мнение о самом себе… но разве это не осталось в прошлом? Твой дух окреп, и ты готов пожертвовать собой ради других, с готовностью принимая собственное будущее. Разве не видишь, какой долгий путь ты прошёл, став сильным и выносливым, пользуешься запретными умениями, которым научился сам, несмотря на риск быть пойманным, и даже подвергаясь опасности встретиться со мной, ты идёшь и даже не намереваешься нападать или использовать хитрость. Я восхищаюсь твоим упорством и тем, что ты тренируешься ночами напролёт и даже не думаешь отступать, коль был ты бессилен перед задачей. В отношениях друзей ты добрый… и мужественно простил своих заклятых врагов, подвергавшие тебя чрезмерно жестокому обращению. Когда Мо Сюин услышал это, он почувствовал себя так, словно кто-то прикоснулся в глубоко спрятанным в его сердце заветным надеждам. — Ты знаешь слишком много подробностей обо мне. — Его сердце было встревожено, а разум потерялся во множестве самых удивительных теорий. — Разумеется, ведь о них поведал мне тот, кто и попросил меня дождаться твоего прихода. Внезапно Мо Сюаньюй вспомнил о том сне, о вторжении чужеродного создания, и что тот говорил ему раньше, и сообразил, что эти два демонических существа связаны между собой. = Ты ни разу не удивилась, как я напал на твой след и разговаривал с тобой на равных, зная практически всё, но при этом тебе не показалось странным, что я не знаю того, что ты мне поведала… — начал он вслух излагать свои выводы. — А это значит, что история, записанная в древних свитках, была написана не тобой. История рассказана из твоих собственных уст, но именно эти детали писатель опустил. — Поколебавшись, он тихо спросил демона: — почему? Знал ли об этом тот, кто написал твою историю, или же ты скрыла от него часть правды? — Молодой господин Мо смышлён. — Мо Сюаньюй напрягся, ведь не представлялся перед нею. Она, того заметив, усмехнулась. — А может тот, кто написал, намеренно утаил от тебя этой истины? — С какой целью? — Однако эта мысль в очередной раз была перебита другой: — Если только оно не пытается привести меня к какому-то выводу. — Вы уже с ним виделись, и сам, рано или поздно, догадаешься, кто он. В будущем лишь он сможет оказать тебе неоценимую помощь, точно также, как оказал её мне. В голове было множество разных мыслей, но все они, так или иначе, возвращались к диалогу с тем существом. Тогда Мо сказали, что он сам должен узнать ответ, тем не менее, похоже, что до того времени ещё далеко. — И это было только начало, но здесь моя партия была завершена. — На её лице отразилось благодушие. Сначала Мо Сюин несколько опешил, но быстро пришёл в себя. Он надеялся, что правильно понял её слова. — Ты до сих пор не отомстила клану Вэнь, и я могу тебе в этом помочь, пусть я и не уверен в грядущем, зато мне известно, как правильно действовать, дабы гарантировать, что мы выйдем победителями. — В глазах Мо Сюина мелькнуло задумчивое выражение. Он едва заметно улыбнулся: — Итак, ты выберешь мою сторону? Долго смотрела Фань Хуа на него, затем прикрыла глаза и мимолётно улыбнулась: — Да, он действительно был прав, когда говорил, что тебе удастся достучаться до меня. Кого она имела в виду, Мо Сюин не счёл нужным уточнять.***
Спускаясь вниз, Мо Сюаньюй ощущал себя крайне измождённым. Он пробыл внутри барьера достаточно долго, и когда наконец закончил общение с демонессой, то заметил, что выражения лиц всех гостей в просторном зале дома утех, выражения на лицах у всех гостей были довольные и хмельные. Некоторые из женщин успели обнажить плечи и распустить волосы, а другие сидели на коленях у посетителей, позволяя прикасаться к своим обнаженным частям тела. Зрелище, заставившее его отвернуться немедленно, являло собой картину столь непотребную, что нравственные люди не могли бы это вынести. Двое бесстыдников в состоянии алкогольного опьянения совокуплялись прямо на глазах публики! Привыкший со второй жизни ко всевозможным гнусным странностям молодёжи, он сумел проглотить отвращение, хотя щеки его горели огнем, и он сам не знал, куда отвести глаза, ища выход. Но преграда в виде хмельного Цзинь Гуаншаня возникла у него на пути. — Куда же держит путь красавица? На лице Мо ясно читалось раздражение, но вуаль скрывала нижнюю часть лица, поэтому ярость сверкала в его глазах, на которые Цзинь Гуаншань не переставал вглядываться. — Можешь представить моё изумление, не обнаружив поблизости тебя? — выдохнул близко блудник. «И думать не желаю!» — Позиция Мо Сюина явно демонстрировала намерение поскорее покинуть помещение, что не входило в планы Цзинь Гуаншаня. — А ведь с тобой искренен я был. — Улыбаясь, он положил руку на плечо. Выносливость Мо Сюаньюя была велика, но после того, как он потратил огромное количество энергии, всё, о чём он мечтал, это оказаться в уютном для него месте, где он мог бы расслабиться. Он посмотрел на руку, смело погладившую его по плечу, и, сделав шаг вперёд, резко схватил мужчину за воротник. Цзинь Гуаншань был выше подросткового тела, но в данном случае это стало преимуществом. Пытаясь оттолкнуть, глава Цзинь схватил «деву» за запястье. Его глаза расширились, будто сила в руках изнеженной девицы оказалась для него неожиданностью. Не упустив мгновения, когда он проявил неосторожность, перерождённый вцепился в его шею другой рукой. — Угх! — Цзинь Гуаншань хрипло вскрикнул, и его лицо мгновенно покраснело. Удивлённый и всё ещё немного пьяный, он соображал и двигался куда медленнее. Цзинь Гуаншань не оставлял попыток сбросить его руку со своей шеи, поэтому молодой человек приложил ещё больше усилий. Тем временем лицо главы Ордена стало приобретать все более интенсивный красный оттенок. Возможно, дело было и в стыде: сколько бы он ни старался, ему не удавалось вырваться из хватки «девушки». Недооценив своего противника, мужчина оказался намного слабее своего оппонента, приближаясь к грани потери сознания. Мо Сюаньюй улыбнулся. — Глава Цзинь слишком напорист, но даже самый значительный человек должен знать, когда нужно вовремя отступить, — добродушно посоветовал Мо и оттолкнул его Оставив отца кашлять и плеваться проклятиями, Мо Сюин стремительно побежал к чёрному входу и покинул здание. Свернув за угол, он накинул плащ, намереваясь пройти к подворотне, откуда появился, и дождаться своей темной сущности. Оказавшись поблизости, перевоплощенный быстро направился к главному входу. Ему пришлось резко остановиться и притаиться, когда заметил знакомую фигуру, стоящую недалеко от входа. — Откуда он здесь?