Не смотри наверх

часть вторая

Гермиона с самого начала знала, что это закончится плохо. Всё это. Начиная всеобщими жалкими попытками последних недель делать вид, что ничего не случилось. Что того отвратительного скандала в палатке посреди ночи не было. Что Рон никуда не уходил, бросив их из-за ребячества и усталости, не вынуждал сестру уйти следом. Что они с Гарри не оставались вдвоем со всем этим дерьмом. Джинни, разумеется, тогда не могла поступить иначе. Всем было понятно, что Гермиона останется - опять же, всем, кроме Рона. Будто и это он пытался проверить, что-то себе доказать, видимо. Впрочем, девушка давно бросила попытки понять его мотивы. Рональд был импульсивен, его сильно ранило в Министерстве, и потому он предсказуемо не выдержал первым, хотя все они к тому моменту вымотались и были на грани. По вине крестража, который носили по очереди и понятия не имели, как уничтожить. От накопившейся фрустрации: тщетные поиски ни к чему не приводили, и никто не знал, что делать дальше. Из-за подкравшейся зимы, с сопутствующими холодом, сыростью и темнотой, воем ветра под потолком палатки и промозглым сквозняком, тянущим от входа, от которого не помогали известные Гермионе согревающие заклинания. Да и в целом разобщенность и взаимное недовольство, которые появились в их общении, не способствовали общему поднятию духа. Джинни ушла с братом, потому что не могла его бросить в таком состоянии - еще не до конца восстановившегося, разъяренного, способного подвергнуть себя любой опасности. Это решение разбило подруге сердце, знала Гермиона, хорошо запомнившая тот полный слез взгляд на осунувшемся веснушчатом лице. И ввергло Гарри в еще большую подавленность. Без Джин он совсем перестал спать, так что полуночничали они уже вдвоем, часто до утра копаясь в книгах, которые были у них с собой, и пытаясь найти новые зацепки о том, как уничтожить медальон без меча Гриффиндора или клыка Василиска. И вот теперь, когда меч нашелся (и лишь Гермиона, в отличие от остальных, догадывалась, благодаря кому старый артефакт так удачно оказался на дне озера, а деллюминатор безошибочно привел ребят на помощь Гарри), вдохновленный этой маленькой победой Рон расхаживал по лагерю со своей фирменной виноватой улыбкой. Полагая, очевидно, что заслуживает прощения за одно то, что вернулся, по дороге удосужившись разрубить мечом чертов медальон. Проблема в том, Гермиона была с этим категорически не согласна. Гермионе хотелось орать каждый раз, когда она видела плохо скрываемое самодовольство в его глазах - и слышала очередное предложение на счет того, что же делать дальше. Каждая из озвученных другом идей звучала глупо, по-детски, и смахивала больше на план самоубийства, нежели на что-то выполнимое в условиях, когда на поиск Избранного были брошены все силы Пожирателей. Особенно сейчас, после того, как они с Гарри попались в Годриковой впадине, а с уничтожением медальона Реддл наверняка понял, что именно они ищут. Все предложения Рона звучали как опасная авантюра в духе их сентябрьской плохо спланированной вылазки в Министерство, откуда они чудом выбрались живыми и потеряли своё единственное безопасное место - дом на Гриммо. Гермиона и тогда была против - и до сих пор считала, что оказалась права. Она настаивала, что проще было бы подкараулить Амбридж на её личной территории, но для этого требовалось потратить слишком много времени на подготовку и сбор информации: ребята понятия не имели, где Долорес живет, и как это выяснить. Поэтому планирование могло растянуться на неопределенное время, и Гарри не захотел рисковать, что Волдеморт обнаружит крестраж у себя под носом и перепрячет его. Так что да, они добыли злосчастный медальон - и оказались на улице. Рона ранили, что в итоге только усилило разлад между ними. Проблема в том, что Гермиона в глубине души уже какое-то время знала: все закончилось. Они больше не были семьей. Вернее, не так - ребята были её близкими, все трое, не только мальчишки, Джинни тоже, и она любила их всем сердцем - так же, как любила родителей, которых больше никогда не увидит. Любила настолько, что отдала бы свою жизнь за любого из них, не задумываясь. Но они больше не были Золотым Трио - единым организмом, сердце, отвага и голова которого всегда действовали слаженно, делая их в каком-то смысле непобедимыми. Они больше не были детьми, которые выживали вместе и решали проблемы друг друга - уход Рона послужил этому наглядным подтверждением. Они вообще больше не были детьми: дети не участвуют в войнах. И потому мальчишеские предложения Рона так злили её. Друг вёл себя так, будто не понимал, что всё это серьезно. Что они действительно могут умереть. Что еще одна такая эгоистичная выходка, и его могут поймать где-нибудь, подвергнуть пыткам, выйти на Гарри или на Орден. Что недостаточно хорошо продуманный план, любая глупая ошибка может стоить им всего. Малфой рычал ей это в лицо в гостиной дома Ника после того, как узнал, что они в очередной раз по-идиотски попались и лишь на чистой удаче выбрались живыми. И Гермиона еще тогда прекрасно понимала, что он прав. Именно такие мысли крутились в её голове изо дня в день. Никому не может везти вечно. Об этом она настойчиво напоминала друзьям, когда они вечерами в палатке обсуждали свои дальнейшие действия. Самая же большая проблема оказалась в том, что Гарри в этот раз не стал её слушать. Окрыленный успехом от уничтожения медальона, воссоединением с Джин, примирением с лучшим другом и, к тому же, открытием, которое они сделали насчет символа из книги Барда Биддля. Гарри не стал слушать, а Гермиона уступила. Вопреки её возражениям, они-таки решили встретиться с отцом Полумны - именно там патруль сел им на хвост. Возможно, сработало заклинание слежения, или виной был какой-то артефакт, подброшенный Ксенофилиусом, уже неважно, думала она, рассматривая в нескольких дюймах от своего изуродованное лицо оборотня, целый год являвшееся ей в кошмарах. Лавгуд призвал патруль, уйдя от которого и не обнаружив погони, они позволили себе облегченно выдохнуть и расслабиться. Нельзя было этого делать. - Сладкая девочка, - пропел Сивый, проводя пальцем по её челюсти и заставляя поднять подбородок, чтобы внимательно изучить лицо, убедиться, что перед ним на самом деле она. - Вот мы и встретились вновь. Странно. Первые секунды Гермионе даже не было страшно или омерзительно - просто пусто и немо внутри. Мозг всё еще приходил в себя от спонтанно принятого решения и последующего маневра. Пытался поверить, что ей удалось вытащить их. Что она одна - наедине с пожирателями, совершенно беззащитная. Хотя всего считанные минуты назад, посмеиваясь над шуткой Гарри, шла за горелкой и чайником. Надо было, как нормальная волшебница, просто воспользоваться акцио и призвать чертову посудину к себе, подумала Гермиона с запоздалым сожалением. Но она оставила мантию с палочкой и всем остальным на лавке и пошла за посудой.. Драко и в этом оказался прав. В конце концов Гермиону убьёт именно тот факт, что она родилась в семье магглов и привыкла решать многие вопросы именно маггловским способом. Захотелось истерически рассмеяться. Видимо, так проявляется шок. Она с шумом втянула носом воздух, что, со стороны, наверное, выглядело как всхлип, и её передернуло. - Ты не представляешь, пташка, как я ждал нашей встречи, - с предвкушением проворковал оборотень, приближаясь к ней вплотную, пока его свора рассредоточилась по палатке, шаря по углам и полкам, и с интересом наблюдая за происходящим. Сивый пах в точности, как Гермиона помнила. Как пах прошлым Рождеством, когда скрутил её на поле у дома Уизли, как пах в видениях, которые она видела в камне. В них он стоял по ту сторону решетки, и, точно так же ухмыляясь, говорил, что убедил Волдеморта отдать себе подружку Избранного за особые заслуги. Тогда он находился дальше, но от него всё равно разило: немытым телом, перегаром и смрадом зловонного дыхания. В этот раз рядом не было Эйрлиссы, чтобы прервать леденящие кровь в жилах картинки, не было Драко, чтобы остановить оборотня, как он сделал тогда, на зимних каникулах. Слизеринец учил её сражаться до последнего и всеми средствами, учил быть готовой к убийству - и сейчас, глядя в жестокие глаза, и ощущая, как внутри всё холодеет и проваливается вниз, Годрик, Гермиона была готова. Она отдала бы все за возможность произнести убивающее заклинание или просто всадить колюще-режущее ублюдку в живот - вот только, как назло, под рукой не оказалось ни палочки, ни ножа. У неё не было даже порошка мгновенной тьмы. Тот тоже остался в мантии - да и обездвиженная, Гермиона бы все равно не смогла им воспользоваться. Их застали врасплох. Как же глупо. Всё, что Гермиона успела сделать - это бросить сдернутый со стенного крючка портал ребятам на стол и рявкнуть “Не возвращайтесь за мной”. Джинни среагировала быстрее мальчишек и утянула их в перенос, здраво оценив ситуацию. Выхода не было: или уходить без Гермионы, или пропадать всем. Гарри и Рон бы остались, знала она, выбрали бы погибнуть вместе, и потому была благодарна судьбе, что рассудительная подруга оказалась рядом. Кто-то должен был их вытащить - пожиратели появились одновременно и их было слишком много. В следующее мгновение лучи парализующих заклятий ударили по пустому месту за столом, и лишь один - тот, что целился в Гермиону, попал в цель. Что бы ни привело егерей к ним в лагерь, оно обошло установленные утром свежие охранные чары и позволило им пройти через магическую завесу так, будто незваные гости свои - совершенно незамеченными. Какой-то новый подвид следящих чар, способный не просто снять защиту, а обмануть её - видимо, новая разработка министерских магов или пожирателей. Значит, Малфой не соврал ей тогда, сказав, что сейчас очень много сил брошено на борьбу с сопротивлением и поиск оставшихся членов Ордена. Годрик, Гермиона ведь всегда была начеку - и только по вечерам, собственноручно обновив барьер магии, окружающий лагерь, позволяла себе несколько часов полноценного отдыха - правильные чары, думала она, не могут подвести. Её погубило маггловское происхождение и излишняя самоуверенность в себе. И то, что она не смогла отговорить друзей от очередной опасной затеи. Как непредсказуемо, надо же, - съехидничал в голове знакомый мрачный голос, и Гермиона мысленно отмахнулась от него. Странно, что даже на волосок от смерти его присутствие незримо ощущалось рядом - нездорово, глупо, но от этого, почему-то становилось немного легче. Смотреть в горящие предвкушением жестокое звериное лицо, прислушиваться к полным яда словам Драко, звучащим в голове, и заставлять себя думать, шевелить мозгами, вместо того, чтобы беспомощно холодеть от ужаса. Использовать любое доступное оружие, напомнила себе девушка, до крови закусив губу. Её ум - тоже всегда был оружием, верно? Так что думай, Гермиона, напомнила она себе, не отвлекайся. Думай, что может его остановить? Что может остановить его лапы, которые, сжав плечи, похабно прошлись вниз по рукам, прежде чем грубо обхватить её за бедра под свист и гогот других пожирателей. Некоторые из них уже начали рыться в сумках, оставленных ребятами, изучая содержимое палатки, но тоже прервались, чтобы насладиться шоу. Или поучаствовать, добавил в голове все тот же предупреждающий голос, уже чуть более угрожающе. Ну же, Грейнджер. Думай. Они не убьют её, знала Гермиона - после того, как их видели в доме Батильды Бэгшот, пожиратели узнали, что подруга Избранного всё же в Англии, а не в бегах со своей семьей, как писал Пророк прошлой весной. И её лицо тоже появилось на листовках с пометкой: разыскивается и особо опасна, дополнив впечатляющий список других разыскиваемых новым правительством Орденцев. Как близкая подруга Гарри, и как последняя, с кем его видели, Гермиона была ценна для другой стороны и прекрасно знала об этом. А еще о том, что всех важных заключенных по правилам сначала переправляли в поместье Лестрейнджей или Малфоев - Драко сам так сказал, когда они виделись в последний раз, и их недавний разговор с Лавгудом это подтвердил. - Нет, - выдохнула она, наконец, пытаясь заставить голос не дрожать. - Вы не можете, вы знаете кто я и должны доставить меня в Поместье Лестрейндж. - Уу, обычно никто туда спешит, - присвистнул кто-то из присутсвующих с издевательским смешком. - Слышь, Фенрир, девке даже круцио от Беллы милее твоей компании. Оборотень замер, но не отстранился, обдумывая её слова и поглаживая по коленке. В горле поднялась желчь. - За меня объявлена награда, насколько мне известно, - добавила Гермиона уже громче, так, чтобы слышали все присутствующие. Уповая, что хоть кто-то из них все же захочет последовать обычному регламенту или хотя бы поведется на вознаграждение. - И немаленькая, насколько я знаю. В случае незамедлительной передачи под стражу. Ей даже удалось выделить нужное слово интонацией, прежде чем голос все же сорвался. - Думает, если грела постель Избранного, теперь выше нас, - хмыкнул другой, тот, что стоял поближе, и добавил, с ненавистью, - маленькая грязнокровная сучка, которой пора напомнить её место. Хватит тупить, покажи нам её сиськи, Сивый, или отойди, я сам займусь. Это, по всей видимости, убедило оборотня, и он оживился. - Видишь ли, солнышко, вряд ли у нас будет возможность поиграть с тобой, после того, как мы передадим тебя Тёмному Лорду, а нам бы так этого хотелось, не правда ли? - ухмыльнулся Сивый, ногтем прорезая толстовку Гермионы от горла до пояса одним движением - будто та была не толще бумаги. Те, что стояли вокруг, согласно закивали и довольно заулюлюкали. - Да и честно говоря, учитывая, что мы - все мы, - добавил он, обводя присутствующих многозначительным взглядом, призывающим поразмыслить над дальнейшими словами, - упустили твоих друзей, вряд ли Тёмный Лорд будет очень уж доволен. Самой щедрой наградой в нашем случае станет круцио вместо авады, сладкая, так зачем же рисковать и устраивать вашу встречу? Зачем портить ему и себе настроение в такой замечательный день? Мы можем просто пустить тебя по кругу, здесь и сейчас, ты порадуешь нас своим юным телом и своими сладкими криками, птичка, а потом исчезнешь навсегда, а с тобой и все проблемы, которые ты живая могла бы принести нам или нашему господину. - И то верно, - согласно закивал второй пожиратель, делая шаг вперед и стаскивая кофту Гермионы с её плечей. - Учитывая, каким пыткам нынче подвергаются пленные, это даже милосердно с нашей стороны, крошка. Не отдавать тебя на растерзание нашей дорогой Беллатрисе, а сделать так, чтобы для тебя все закончилось просто. И, - хмыкнул он, пошло блеснув глазами, - относительно быстро. Если будешь благодарной маленькой шлюшкой и постараешься сделать нам приятно. Кажется, Гермиона даже не думала, когда слова призыва слетали с губ - автоматически, будто мантра, которая была на них всегда. Она не планировала этого делать, не продумывала наперед. Знала только, что не хочет умирать в сегодня, вот так, в лапах этих чудовищ. Что, если ей и суждено умереть в плену, то она будет бороться до конца, и хотя бы кого-то из них прихватит с собой, раз уж они так удачно подставились - нарушив прямой приказ. Гермиона не думала о том, какой опасности подвергнет друзей, если её будут допрашивать - слепой инстинкт выживания взял верх над любыми логическими доводами. А имя, которое вселяло ужас в сердца стольких людей и не произносилось под страхом смерти, казалось парадоксально сладким на губах - только оно могло отложить её собственную гибель и остановить руки, похотливо шарящие по её оголенной коже и стремящиеся избавить от остатков одежды. - Волдеморт, - выдохнула она, почти не дыша. Повергая всех присутствующих в шокированное напряженное молчание, где очевидно было всем - ничего уже не изменить. Прошло меньше минуты, прежде его разорвали в клочья новые хлопки аппартации. Где-то высоко над крышей палатки раздался треск магии, а потом ткань над их головами вспыхнула и исчезла, свисая с краев обугленными лохмотьями. В образовавшийся проём медленно падал снег, летели всполохи темного дыма, из которых через мгновение рядом вышли трое пожирателей - один в обычной форме, и еще двое в красных плащах. Иерархия - еще одно нововведение, вспомнились Гермионе слова Малфоя. О том, что Лорд пытается упорядочить свое войско, ввести систему званий и поощрений, чтобы это можно было затем внедрить в процесс управления государством. Ведь на этот раз он планировал не просто сеять террор и хаос, и вырезать всех без разбора, как тогда, в семидесятые - он хотел править. А потому бардак и несубординация, царившие в рядах ПСов в его отсутсвие, больше не устраивали Реддла. Алые плащи были знаком приближенности к Лорду. И сейчас - пусть и ненадолго, это сыграло Гермионе на руку. Егеря будто бы съежились, уменьшившись в размерах - оба мужчины сделали по шагу назад и опустили руки, почтительно склонив головы, когда первая, самая миниатюрная из фигур прибывших откинула капюшон. - Мадам Лестрейндж, Беллатриса, - вокруг пробежал рокот приветствующих голосов. - Так-так-так, и кто тут у нас, - поинтересовалась она, сузив глаза, - раз вы, недоумки, посмели оторвать нас с мужем от ужина? Приблизившись, женщина мазнула по Гермионе взглядом, полным омерзения, и, судя по тому, что никакие другие эмоции на её лице не отобразились, не узнала. Гуляющий в лишившейся навеса палатке ветер вгрызался морозом в оголенную кожу, но Гермиона, все еще во власти обездвиживающих чар, не могла прикрыться и только крупно дрожала, буравя женщину ненавидящими глазами. - Салазар, Фенрир, сколько еще раз повторять, я ненавижу, когда при мне трахают грязь, - добавила она, скривившись от вида остатков её толстовки, валяющейся в ногах, и расстегнутых джинсов. - Разве эта девка стоила моего времени? Круцио! - оборотень взвыл, падая на колени, и, когда второй красный плащ достал палочку, следом за ним рухнул другой пожиратель, который успел облапать Гермиону. Оба корчились в муках в её ногах. Почти не чувствуя предплечий от холода, Гермиона слушала их крики и потерянно думала о том, стоила ли игра свеч. Не было даже удовлетворения, только ужас и осознание, запоздало расползающееся внутри. В словах егерей был резон - попасться в руки Беллатрисы Лейстрендж, вероятно, было гораздо хуже. Да, они бы изнасиловали её и собирались убить после - но, возможно, немного смекалки или везения - и ей удалось бы сбежать. В палатке было по-прежнему полно вещей, которыми можно было бы воспользоваться для побега. Но теперь.. - Мадам Лестрейндж, мы нашли это, - встрепенулся один из патрульных, молодой и прыщавый, до этого шаривший по их с ребятами сумкам, - и решили, что он стоит вашего внимания, - подобострастно добавил парень, протягивая меч Гриффиндора, найденный среди вещей у кровати Гарри. - А девчонка просто удачно подвернулась под руку, - добавил нелепо состряпанное оправдание он. - Белла, - предупредительно понизил голос её спутник. - Посмотри, это.. - Дай сюда, - рявкнула женщина, совершенно забыв о Сивом. Призвав к себе меч, поднесла его к лампе, чтобы рассмотреть получше. Подняв голову, сузила глаза и требовательно спросила, опасно повысив голос: - Откуда он? Вы не представляете, какую ценность имеет эта вещь, олухи! И где остальные пленные? Я вижу четыре кровати, каждого из них нужно допросить! Егеря начали нервно переглядываться: никто из них не спешил признать, что еще троих они упустили. - Они ушли, - сипло выдавила из себя Гермиона, снова обращая на себя внимание пожирательницы. - И вам их не догнать. Воспользовались порталом в случайное место назначения, который уже не отследить. Лицо женщины исказилось гримасой гнева. - Беллатриса, - заговорил третий новоприбывший в маске. В отличие от первых двух, на нем была обычная черная мантия. Голос звучал надтреснуто и глухо, но показался Гермионе смутно знакомым. - Посмотри внимательно. Это же грязнокровка Поттера. Гермиона Грейнджер. Черные глаза снова сфокусировались на лице Гермионы - в этот раз пристально, остро, с обжигающим вниманием, а потом, без предупреждения, на девушку обрушилась её магия: - Легиллименс. Круцио. Драко ведь сдержал обещание - тогда, летом. Он не был бережен в том, как учил её, и сейчас Гермиона была благодарна ему, как никогда: именно благодаря его урокам, она оказалась хоть немного готова. Белла не щадила её разум, ей было плевать, в каком состоянии она оставит его, покинув мысли Гермионы, она проламывала стены ментальной защиты и одновременно переламывала ей все кости пытающим заклинанием, тело беспомощно заходилось в дрожи агонии, не способное даже не конвульсии - обездвиживающие чары по-прежнему заставляли оставаться в вертикальном положении. Кажется, Гермиона впервые в жизни кричала так, что у неё заложило уши - она плохо помнила потом, но именно крик стал в тот момент единственным способом выпустить съедающую внутренности всепоглощающую боль. Годрик, только теперь она до конца поняла, почему родители Невилла попали в Мунго. Поняла, почему Драко никогда этого не делал - даже после того, как Гермиона попросила. Почему тренировал, не причиняя боль, хоть и предупредил, что на допросах не погнушаются круцио или чего похуже даже во время сеансов легиллименции. Один раз испытав такое, ни за что не захочешь подвергнуть этому другого человека - если ты не долбаный психопат. Драко просто не мог сделать этого с ней, потому что сам не единожды проходил через подобное. Но и того, чему он-таки её научил - на удивление - оказалось достаточно. В мучительном бреду подкидывать Беллатрисе нужные воспоминания было гораздо проще, чем пытаться выстроить новую защиту - от боли в голове все смешивалось в пеструю кашу, разобраться в которой даже опытному легиллименту нелегко. Ментальные стены обрушивались, не выдерживая напор из магии и физического страдания. Зато эмоции и адреналин переполняли до краев, а Гермионе оставалось лишь подпитывать ими нужные картинки: Вот егеря вламываются в палатку, и она сразу понимает, что ей не спастись. Вот пальцы Джин ловят воздухе брошенный ей портал, а другая рука тянется к Гарри. Вот Рон, повинуясь возгласу сестры, хватает её за локоть. Секунда - и их уже нет. Вот Гарри - несколько недель назад - выходит из леса и сбегает вниз к лагерю с мечом в руке. Гермиона еще не знает, почему он весь мокрый, и откуда взялись оба Уизли, следующие за ним. Вот друг говорит ей - месяцем ранее - пока они танцуют в палатке после ссоры с Роном, что им нужно как-то найти клинок. Белла отмахивается от этого воспоминания, как от ненужного, и Гермиона с готовностью подсовывает ей другое, в котором Гарри рассказывает про серебряную лань и меч, найденный на дне озера. Гермионе делает усилие, перебарывая боль и заставляя себя оставаться в сознании - и ей всё же удается смазать в памяти продолжение того разговора. Меньше всего ей хочется, чтобы Беллатриса услышала про уничтоженный накануне крестраж и, придя в ярость, разорвала девушку на кровавые кусочки прямо на месте. Потому она поспешно перекрывает воспоминание другим, более свежим, ярким, отвратительным - и наслоенным на застарелое-застрявшее нагноившейся занозой внутри еще с прошлого Рождества. Направляет измученное сознание в русло только-только пережитых эмоций и шока, собственных ужаса, стыда и отчаяния, перемеженных с неудержимо-животным-слепым желанием выжить. На отвратительный вкус табуированного имени на языке. Это как будто даже срабатывает. Гермиона чувствует, как внимание Беллы с голодным злорадством переключается на её глупое решение активировать табу, на панику и омерзение от столкновения с Фенриром. Как пожирательница с явным удовольствием смакует последующие картинки, в которых сама Гермиона тонет, не в силах справиться с эмоциями, будто в зловонном удушающем болоте. Вот похотливые руки Сивого скользят по её телу на поле рядом с горящей Норой, прежде чем он говорит ей, что они отложат до другого раза и взмывает в небо. Вот, всего несколько минут назад, его коготь разрывает на ней толстовку, и два мужчины начинают раздевать Гермиону под улюлюканье других егерей, собравшихся посмотреть. Беллатриса заливисто смеется и выдирает себя из сознания девушки, оставляя после себя ощущение, будто над тобой и впрямь надругались, а напоследок вывернули все внутренности наизнанку просто ради забавы. Как раз в этот момент обездвиживающее перестает действовать. Гермиону нещадно скручивает болезненным спазмом, вынуждающим пропороть коленями землю, а потом сильно тошнит - желчью и недавним скудным ужином, отстатки которого теперь пачкают обувь попавших под круцио пожирателей и её собственные пальцы. - Глупая маленькая грязнокровка, - обманчиво ласково тянет Белла, прежде чем взять Гермиону за волосы и дернуть вверх, заставляя подняться с четверенек и запрокинуть голову с болезненным стоном. - Ты и правда думала, что наше появление тебе как-то поможет? Или, может, рассчитывала на легкую смерть? Я вытрясу всё из твоей милой умной головки, не сомневайся. Это будет приятная и интересная игра, которая закончится тем, что ты сломаешься и выдашь мне мальчишку на блюдечке, и весь Орден в придачу. А когда ты станешь не нужна господину, мы, так уж и быть, найдем тебе применение, подобающее золотой девочке Дамблдора. Учитывая, какую услугу ты оказала нам, любезно пригласив прямо сюда, я даже не буду давать этому сброду закончить начатое. Но очень скоро ты удивишься, как много действительно преданных нашему господину слуг, - на этом она с презрением плюнула в сторону приходящего в себя от пыток оборотня, - будут рады встрече с тобой. Люциус, - обернувшись, обратилась она к пожирателю в черном, который пришел с ними, - передай новости Тёмному Лорду. Все эти, - небрежный кивок в сторону присутствующих, - предстанут перед ним и будут умолять о милости за то, что упустили мальчишку. Прочесать каждый миллиметр их лагеря, - отдала она приказ оставшимся егерям, - надеюсь, вы обнаружите что-то стоящее ваших никчемных жизней, сосунки. - Я, пожалуй, сам здесь все осмотрю, может, найдется еще что-то полезное. Что-то, что выведет нас на след парня. Не люблю доверять дилетантам и юнцам, - презрительно фыркнул второй мужчина. - Девчонку в камеры? - Нет. Дома и без неё достаточно пленников, чтобы вы с братом развлекались, Рудольфус, так что не жадничай, - возразила Беллатриса, хихикнув и предвкушающе облизнув губы. - К тому же, я устала слушать постоянные вопли ваших подопечных. Ты же знаешь, у меня от них голова раскалывается, так что мы с Люциусом заберем её в Менор, где и продолжим нашу славную беседу в комфорте и уединении, - пожирательница утомленно покачала головой и сделала многообещающую паузу для пущего эффекта, - как девчонка с девчонкой. Бросив расфокусированный взгляд на выход из палатки, Гермиона с тоской подумала о том, что могла бы хотя бы попытаться сбежать - терять уже все равно нечего - оставайся в теле хоть немного сил. Пытка измотала её организм настолько, что она буквально повисла на собственных волосах в цепкой хватке Беллатрисы. Холод, впивающийся в конечности и открытые участки тела, приносил спасительное онемение, прогонял остаточную от круциатуса боль, набрасывая поверх глаз ватное одеяло забвения. Если бы только удалось выбраться наружу, в лес, скрыться среди деревьев - они никогда бы её не нашли, даже если бы призвали в подкрепление еще один отряд. Сожаление затопило её, проваливающуюся все дальше в ледяную тьму, клацнуло-выстрелило по истерзанным нервам глупыми домыслами как-могло-бы-быть - местные леса ей не принадлежали, но все равно Гермиона ориентировалась в них лучше любого человека или волшебника. Это много раз спасало ребятам жизни за последние месяцы - жаль, что не спасёт её и сейчас. Хорошо хоть, друзья уже далеко. Хотя бы об этом, умирая, не придется жалеть. А вот её личная удача сегодня, кажется, исчерпала себя - как и лимит на глупые необдуманные действия. Хотя опять же, она с самого начала подозревала, что всё это закончится весьма паршиво, подумала Гермиона устало, наконец, теряя сознание.