Не смотри наверх

Тео Нотт был из той породы людей, от которых по-настоящему никогда не знаешь, чего ждать - даже в детстве, а знакомы они с Драко были, можно сказать, с пеленок. Еще ребенком он производил сугубо благоприятное впечатление на взрослых их круга, о чем вспыльчивому и часто воинственному сыну никогда не забывал напоминать Люциус. Теодор, казалось, никогда - даже в пять лет - не выходил из себя, держался уверенно, спокойно и с достоинством, в любой ситуации улыбался располагающе и мягко - даже сталкиваясь с грубостью, угрозами, отвратительным поведением или собеседником. Разумеется, еще тогда его манеры были безупречны - всех их дома муштровали и били по рукам за любое нарушение этикета. В общем, Тео обладал удивительной способностью очаровать и заболтать любого. К тому же, в отличие от однокурсников, лишь он с годами не приобрел высокомерие, в целом свойственное всем избалованным чистокровкам, и за несколько лет на Слизерине закономерно взращиваемое до такой крайности, которая просачивалась в любое общение в весьма отталкивающих формах. Вот только при всём при этом было невозможно определить, что этот вежливый и обаятельный парень на самом деле думает или чувствует. Возможно поэтому Волдеморт и выбрал именно его, думает Драко мрачно, бегло просматривая новостную сводку волшебных журналов, которые Теодор принес с собой. - Он будет недоволен, - заключает наконец, отбрасывая последний из них в сторону. - Тут нет ни слова о налаживании контактов с новым правительством и прошедшей встрече в Париже. Ты проебался, поздравляю. - Он и не ждет, что это будет быстро, - возражает Тео, сохраняя расслабленный вид, которому Драко как обычно не верит ни черта. - Если не вышло у Нарциссы и Паркинсонов, то что говорить о нас с отцом - это была лишь первая поездка, так, вызвать интерес, намекнуть на грядущие перестановки. Потрясти лакомой добычей перед мордой льва. Всё скоро изменится, и Европа не оставит этого незамеченным, слишком уж много в тамошней верхушке неравнодушных к бонусам нашего режима, сам знаешь. Драко знает - слишком хорошо - и в душе даже рад, что Тео всё еще мальчишка, как и он сам. Обаятельный, хитрый, умеющий производить нужное впечатление, но всё еще теряющийся на фоне угрожающей фигуры Нотта Старшего, который рядом с ним, вероятно, выглядел как полный отморозок. Гораздо менее привлекательно, чем того бы хотелось Лорду, не говоря уже о принимающей стороне - в этом, собственно и была главная проблема Пожирателей в лице предыдущего поколения. Все они прослыли жестокими фанатиками еще в восьмидесятые, и потому внешний мир отказывался вступать в переговоры с пропагандируемым ими режимом - сколько бы новое Министерство не пыжилось и не пыталось подстелить соломки. Правда в том, что в соседних странах было немало тех, кто с удовольствием бы поддержал политику Лорда, если бы это принесло им еще больше власти. Вот только террор, который его приспешники обрушили на магическое сообщество восемнадцать лет назад принес лишь дестабилизацию, зверства и череду смертей, а забыт до сих пор не был. Чтобы переубедить их - и склонить чашу весов в свою пользу - режиму требовались не только привлекательная идеология и формальная законодательная упорядоченность, сулящая выгоду и безопасность правящей верхушке. Режиму нужны были новые лица и персонажи - такие как Тео. Обходительные, благополучные, еще не замаравшие репутацию приступами кровожадности или сроком в Азкабане. Всем своим цветущим видом доказывающие, что не так страшен черт, как его малюют, и опровергающие предшествующую панику касательно Пожирателей и их садистских замашек. Тео идеально подходил на эту роль, за исключением того, что был слишком молод, а потому Лорд не мог ввести его в игру слишком уж быстро, поэтому пока просто назначил своим протеже и отдал приказ подготавливать почву. Драко, выросший рядом с этим парнем, был уверен, что первые побеги они увидят довольно скоро, несмотря на то, что сказал минут назад. - В любом случае, сегодня мы его реакции не узнаем, - хмыкнул он, откидываясь на стуле. - После Швейцарии еще не было аудиенций. - Вы здесь уже пару дней, нет? - уточняет Тео как бы невзначай, ничем не выдавая своего интереса - правда в данном случае интерес и так очевиден. Все Пожиратели смутно ощущали неладное уже какое-то время - что порядком усилилось в последние несколько недель. Метка вела себя странно, то оживала без вызова, то словно застывала окончательно и вообще не ощущалась, а потом вдруг вгрызалась в предплечье так, будто норовила вырвать из-под кожи вены вместе с сухожилиями и прорасти в кость. Магия метки была нестабильна как никогда прежде, и Драко, который находился рядом с Лордом гораздо больше других, ясно понимал одно - по какой-то причине тот теряет силы. Возможно именно поэтому он с таким остервенением пытался найти палочку - даже сунулся в Швейцарию в своем состоянии. Гриндевальд устроил целое представление, которым только подтвердил догадки Драко, а потом рассмеялся смерти в лицо, когда взбешенный Лорд отдал приказ. Умирая, еще умудрился поскрестись легиллиментным толчком о его защиту и, заинтересовавшись, Драко все же снял ментальный блок. Так что неозвученные последние слова старика теперь то и дело всплывали в памяти. “Не вини себя, мальчишка, - вкрадчивый шепот еле заметно коснулся сознания. - Тогда на башне и сейчас - ты освободил нас обоих, Альбуса и меня. Знай, что хотя бы это зло тебе простили задолго до твоего рождения”. Не сказать, что Драко уж очень ломал голову над этим ребусом - мысли, будто рой взбешенных пчел роились вокруг Грейнджер, которая спустя двое суток после допроса Беллы так и не пришла в себя. Хорошо хоть, ему не нужно было её будить и тащить в еще более стрессовую обстановку. После произошедшего Драко даже не знал за что больше опасался: за магию девчонки или за её психику. И, если честно, понятия не имел, что будет, когда Лорд восстановится после путешествия и таки захочет вырвать из нее ответы. После их возвращения Волдеморт никого к себе не пускал - что, несомненно, к лучшему, потому что Драко и без его закидонов не находил себе места от беспокойства. Так что, если Теодор рассчитывает, что он как-то прояснит ситуацию, то пусть сразу идет нахер. Мэнор по обыкновению оставался пороховой бочкой, вероятность взрыва которой Драко порядком устал караулить, да и в секретари Лорда его, благо, пока никто не записывал. - Тео, я убиваю для Лорда, а не составляю его расписание, - утомленно напоминает он, уходя от прямого ответа и с интересом наблюдая за реакцией однокурсника. - Не переживай, думаю, он вызовет тебя одним из первых. Ваше направление сейчас одно из самых приоритетных. Совет Крови даже потребовал исключения твоего отца из их постоянного состава, мол, сложно разорваться между делами внутригосударственного назначения, войной с орденом и внешней политикой. На самом деле, истерики у Беллатриссы случались каждый раз, когда ей казалось, что драгоценные внимание и расположение Лорда направлены не преимущественно на её персону, то есть, примерно по несколько раз в неделю, так что её требования подобного рода давно никто не принимал всерьез. - Что ж, посмотрим, как они этого добьются, - флегматично пожал плечами Тео и ненадолго задумался, прежде чем задать неожиданный вопрос. - Знаешь, о чем меня спросила жена шведского министра магии? - Просто мечтаю узнать, - фыркнул Драко, всем своим видом показывая, что на самом деле мечтает только об одном - чтобы Тео поскорее свалил. - Она спросила, почему я не в школе, - выдал тот, и легкомысленность с которой Теодор бросил эту фразу, заставила Драко замереть и, на мгновение забывшись, воззриться на него с удивлением. Казалось бы, совершенно безобидные слова, упомянутые вскользь, шутки ради. Вот только Драко глубоко сомневался, что Тео может говорить что-то просто так. Он никогда не был его другом - хотя сейчас они и оказались в одной лодке - оба волей своих семей ближе к Лорду чем кто бы то ни было, без права на выбор и всё такое. Так что он хотел от Драко? Какой реакции ждал? - И что ты? - с деланым безразличием все же уточнил Малфой, крутанув перо в пальцах и смеривая Теодора еще одним испытующим взглядом. - Ты знаешь, что я лишь посредник, так что, в случаях, когда у меня нет ответа, моя задача правильно переадресовать вопрос, - покачал головой Тео. - К тому же, как я могу претендовать на то, чтобы меня воспринимали всерьез, если у меня даже диплома по ЖАБА нет? Это ведь не магглам лапшу на уши вешать с помощью простых фокусов. - О, ну удачи с этим, - коротко хохотнул Драко. - Думаешь, из-за сердобольности какой-то женщины тебе позволят доучиться? Ну-ну. - А почему нет? К тому же, речь не только обо мне, - кивок в его сторону, - известных им прецедентов несколько, все хорошо знают, чьими руками был убит Дамблдор. Тебе не позволили вернуться в школу - хотя давно оправдали. Это мешает обстряпать всю историю так, как ему хотелось бы, мол, старик выжил из ума и представлял опасность для подрастающего поколения, не говоря уже о том, что якобы был замешан в преступном сговоре с Орденом. Всем по-прежнему очевидно, насколько это притянуто за уши - а пока ты отстранен от занятий, в истории вообще отсутствует логика. - И теперь ты всерьез думаешь, что сможешь повлиять на это решение? - со всем присущим ему скепсисом поинтересовался Малфой, но, стоит признать, Тео все же смог удивить его. И намерением - и тем, что вообще завел этот разговор. - Я думаю, что в данном случае оно очевидно, так что просто хотел предупредить, - возразил тот. - Отец собирается поднять этот вопрос, в конце концов, это лишь несколько месяцев, и не так уж мы оба нужны здесь. Тот же Снейп умудряется большую часть времени проводить в школе, но приходит на собрания. На это Драко отмахнулся: - Снейп типа на особом счету, забыл? - Ну, прямо скажем, не только он, - серебристый плащ, который Тео перекинул через локоть вставая, блеснул чешуёй. - Странно, было бы да? Вернуться в школу. После всего, что произошло. Да уж. Это как умереть и вдруг узнать, что после смерти тебя отправляют упырем шляться по миру живых, кисло подумал Драко. Не хватало еще. - Хогвартс уже не тот, - сказал хмуро, вспоминая скупые письма и еще более редкие рассказы Блейза. За последние полгода они виделись раза три, не больше. Школа стала походить на колонию строгого режима. Неважно даже, насколько чистой была кровь студента - под муштру так или иначе попали все, даже те, кто формально оказался в привилегированном положении. — Разве Панси тебе не пишет? Да и вообще, решение еще не принято, так что не бери в голову. Лучше иди домой и проспись с дороги. Думаю, когда он раздуплится, вызовет всех, так что не пропустишь. Но если не созовет собрание, я дам знать. Да, они с Теодором не были друзьями, но такую мелочь Драко был не против для него сделать - особенно учитывая, что тот рассказал, когда мог бы вполне оставить его в неведении. Тео, кажется, хотел что-то добавить, вот только разговор прервал хлопок перемещения домовика. - Господин, юная мисс, она проснулась, - огорошил Ганс новостью. - Уже пыталась выйти из комнаты, отказывается есть, швырнула в Ганса и Марли посудой, и очень злится. - Ну еще бы, - фыркнул Драко, тоже поднимаясь и с трудом сдержав вздох облегчения. Хоть какая-то приятная новость за день - Грейнджер соизволила прийти в сознание и даже, судя по всему, не растеряла всю свою спесь. - Не знал, что та рейвенкловка склонна к столь сильным проявлениям агрессии, - удивленно заметил Теодор, когда они вышли в коридор. То, что Малфои забрали к себе Лавгуд не было секретом, поэтому из услышанного парень сделал свои выводы. Собственно, поддерживать его заблуждения не было никакого смысла - Лорд ясно дал понять еще по дороге назад в Англию - нужно, чтобы все знали. Чтобы это послужило примером, иллюстрацией нового порядка, так он кажется тогда сказал, так что Драко, скрипя сердце, приходится позволить коту выпрыгнуть из мешка. - Речь не о Полумне Лавгуд. Егеря поймали Грейнджер. Тео даже останавливается на мгновение, наконец позволив себе выразить какие-либо эмоции. - Вау. Не повезло девчонке - да и Ордену в целом, - подытоживает он невесело. - Это может здорово повлиять на затянувшиеся поиски Поттера, верно? Даже если она ничего не знает, из нее выйдет великолепная приманка, потому что рано или поздно он сам полезет её спасать. - Ну да, особенно когда узнает, что с ней сделали, - договаривает Малфой хмуро, в очередной раз думая том, насколько это изощренно расставленный капкан. Всё сложилось как нельзя удачнее для Лорда. Теперь ему даже не нужно пытать девчонку или угрожать ее убить, что в очередной раз докажет потенциальным союзникам, какой он напрочь поехавший психопат. Ведь нашелся куда более красивый способ надавить на поттеровский синдром спасателя. - Он отдал её мне, - все же пояснил Драко, видя озадаченное выражение однокурсника. - Как подарок. За службу. - Он... что? - даже в полумраке коридора было видно, как от лица Теодора на мгновение отхлынули краски, и его черты застыли напряженной маской, впервые на памяти Драко утратив извечное располагающее к приятной беседе спокойствие. Надо отдать ему должное, он быстро взял себя в руки. - Салазар, Драко, какая мерзость, - скривился он с чем-то, что, видимо, должно было напоминать сочувствие, вот только было очевидно наигранным. Стало ясно одно: Тео было отвратительно то, что подразумевал под собой такой подарок. - Сочувствую, что придется носиться с грязнокровкой, - добавил он поспешно, будто пытаясь сгладить свою реакцию. - Что-то не помню, чтобы в школе ты был сильным поборником за превосходство чистокровных, - прищурившись, возразил Драко. Тео и правда никогда не лез в это. Не поддерживал обычные для слизеринцев насмешки и издевательства, которе те по традиции обращали на магглорожденных студентов и, в частности, на одну кудрявую заучку, не участвовал в пьяных обсуждениях парней о том, как это - спать с девчонками - магглами. Ни интереса, ни отвращения - ничего, только безразличная интеллигентная сдержанность, поэтому такое от него слышать было по меньшей мере странно. Однокурсник, видимо, и сам понимал, насколько жалко это прозвучало, поэтому сдался. Убедившись, что они все еще одни, выдал негромкое: - Ладно, мне претит идея насилия над женщиной, ясно? Даже над Грейнджер - над кем угодно. Это признание Драко позабавило, учитывая, какой контингент составляла большая часть Пожирателей. - Да ты, я смотрю, с умом выбирал сторону, чувак, - поддел он, скривившись, и похлопал Тео по плечу, сам не понимая, какого черта взялся его подбадривать. - Ладно, тогда радуйся, что столь щедрый дар Повелителя достался не тебе. Как, в общем-то и вся грязная работа - этого Драко добавлять не стал. В конце концов, у них обоих не спрашивали, когда бросали в пекло, и именно то, что Драко больше досталось, сейчас дало ему возможность защитить Грейнджер. Хотя, конечно, назвать это защитой можно с очень большой натяжкой. О чем она обстоятельно и в подробностях расскажет ему в самое ближайшее время, не сомневался Драко.

***

Гермионе снились топкие сны, полные гудения магии и скрипучих перешептываний незнакомых голосов. Снился Хогвартс и зловещие бесформенные фигуры в небе, охраняющие купол замка по периметру, изморось, которую оставляли на земле тени, отбрасываемые ими, шпили башен, съедаемые туманом. Снились дожди, заливающие леса, те самые, по которым они совсем недавно скитались с ребятами, и подтаявший снег, пожелтевшей коростой с черными краями сползающий с болот и вековых корней. Снился Драко, смотрящий на неё в окно родительского дома, снизу вверх, дорожки воды, сползающие по стеклам, желтые огни машин, пролетающих мимо и кроваво-красная роза в собственных пальцах, рассыпавшаяся на ворох лепестков, магией умноженных в десятки раз - прямо как тогда, в сентябре. Он сказал ей в тот день, поднявшись-таки наверх, что она дура - раз сунулась сюда одна, ведь слежку на дом мог поставить кто угодно. А еще - что специально выбрал цветок именно такого цвета - Гриффиндорского, в конце концов, это ведь был ее день рождения. Вот только глядя себе под ноги, Гермиона не могла развидеть в лепестках кровавые кляксы. Проблема в том, что в её снах все происходило иначе. Драко не шел в комнату - он продолжал смотреть на неё, ухмыляясь и стоя внизу под дождем, а её легкие вдруг сводило хрипами и болью. Гермиона из раза в раз начинала кашлять и задыхаться, долго, мучительно, пока не выхаркивала из собственного тела изжеванные красные лепестки - такие же, как те, что валялись у ног. Такие, как плащ на Беллатриссе в ночь нападения на их лагерь, как еще не запекшееся “грязнокровка”, вырезанное зачарованным кинжалом на запястье. И даже глядя на её мучения, Драко снова и снова оставался неподвижно стоять внизу, молчать, жестоко улыбаться с холодом и превосходством - почему-то поигрывая палочкой Дамблдора в руке. А потом приходила тьма - наваливалась клубящимся облаком из-за его спины, просачивалась сквозь щели в оконных рамах, забивала ноздри и глаза, лишая ориентации и опоры - и вот тогда Драко вдруг оказывался за её спиной. Возникал из морока его продолжением, угрожающей тенью. Сдавливал мертвой хваткой и без того истерзанную спазмами грудину и обдавал горячим дыханием оголенную шею, нашептывая в кромешной темноте на ухо: “вот теперь ты моя, Грейнджер”. Темнота больше не была её привычным союзником - не спасало ни зрение лимы, ни унаследованные от той магические инстинкты, потому что в темноте из этих кошмаров не было ничего природного. Только всепожирающая-противоестественная скверна, которая, казалось, гонялась по венам вместо крови в обхвативших Гермиону руках. Драко из кошмаров уже не был собой - всего лишь проводником этой тьмы. А потом всё заканчивалось - только для того, чтобы прокрутиться в её измученном бредящем разуме снова и снова. Гермиона не знала, сколько времени прошло и что-таки заставило её, наконец, проснуться, вырвав из лап кошмара. В просторной комнате, где она оказалась, открыв глаза, было тихо и свежо. Ветер влетал в открытое панорамное окно, открывающее обзор на огромный пустой сад перед поместьем. Сумрачное небо над ним висело недружелюбно, налитое темными тучами, плохо пропускающими дневной свет. Комната принадлежала Драко, поняла она сразу удивительно ясным после долгой отключки сознанием: повсюду пахло им - лесом и мятой, немного сигаретами. Да и постельное белье, на котором она проснулась, явно не предназначалось для содержания заключенных, потому что ткань казалась баснословно дорогой - гладкая, прохладная и чуть блестящая, похожая на шелк. На прикроватной тумбочке рядом стоял графин с водой и тонкая хрустальная емкость с одной-единственной красной розой - при виде её внутренности неприятно оцарапало узнавание. Возможно, еще находясь в бреду, Гермиона просыпалась, и именно цветок запустил череду страшных ассоциаций, которые вызвали дальнейшие кошмары. Откинув одеяло, Гермиона поежилась и свесила ноги с постели - запах, впрочем, не пропал - на ней обнаружилась одна из малфоевских футболок. Словно в насмешку. Годрик, только не это. Гермиону затрясло от открывшейся перспективы, и дело было не только в Драко. Не в том, как умело он все это дело обстряпал. В конце концов, только благодаря его появлению девушка всё еще дышала, а Белатрисса не убила её прямо там. Просто еще весной Гермиона слишком устала быть пленницей - настолько устала, что начала к этому даже привыкать - и вот это оказалось самое страшное. Больше всего пугала не безвыходная ситуация, в которую она попала, а отсутствие у себя нормальной человеческой реакции. Паники, истерики, отрицания - только какое-то странное остервенелое спокойствие. Совершенно нездоровое и очень злое. Сходив до ванной и обратно, Гермиона изучила себя в зеркале. Чудовищно растрепанная и до безобразия худая после многонедельных скитаний по лесам девушка в отражении вопросительно смотрела на Гермиону черными глазами, в глубине зрачка которых притаился какой-то лихорадочно-сумасшедший блеск. Вернувшись в комнату, она рывком распахнула приоткрытую створку балкона и подставила мокрое после умывания лицо ветру, который разносил в воздухе мелкую ледяную крошку из смерзшегося дождя. Уличный мрамор вгрызался холодом в босые стопы, помогая окончательно проснуться. Она прошла вперед, свешиваясь с перил и всматриваясь в уходящий вперед садовый лабиринт из плюща, сбросившего на зиму листья. До земли было три этажа - комната Драко располагалась на последнем, так что о том, чтобы попробовать как-то безопасно спуститься, и речи идти не могло. Сад действительно оказался невероятных размеров, но было видно, что им никто не занимался. С помощью магии легко можно поддерживать цветение и в холода, вот только хозяевам, очевидно, было не до того. Поэтому на огромной территории, прилегающей к Мэнору, раскинулась спящая и от того еще более зловещая пустошь. Учитывая обстоятельства, поместью это даже шло - было бы более чем странно жить с чудовищем под одной крышей и каждый день видеть из окна цветущие как ни в чем не бывало цветы или слышать пение экзотических птиц, приветствующих новый день. - Мисс должна отойти от края, - решительный голос домовика за спиной заставил Гермиону вздрогнуть и обернуться через плечо. Невысокое создание стояло в проеме окна с весьма решительным видом, что заставило её невесело хмыкнуть. - Привет, можешь называть меня Гермиона, и тебе не стоит так переживать, - покачала головой она примирительно, но отойти не спешила, - я не собираюсь прыгать. По видимому, домовика это совершенно не убедило, потому что с щелчком его пальцев девушка почувствовала легкий рывок и в следующий миг оказалась в комнате. - Ганс не верит Мисс, Мисс должна понять, - виновато прижал уши к голове, оправдываясь за свою наглость. - Хозяйка велела глаз не спускать с Мисс на случай, если она решит что-то с собой сделать. Наверное, со стороны Миссис Малфой это было весьма предусмотрительно - но Гермиону действия эльфа разозлили даже больше, чем она сама от себя ожидала. Ярость на нарушение личного пространства и полное игнорирование её совершенно искреннего обещания вспыхнула мгновенно. Где-то глубоко внутри в этот момент наверное окончательно умерла ярая защитница прав домовых эльфов, потому что девушка, слишком привыкшая к тому, как её беспрекословно слушалась Кена, процедила приказ практически с ненавистью: - Пошел прочь отсюда. Разумеется, это не сработало - здесь был Мэнор, а не поместье Блэков. Эльф с несчастным видом вытаращил на неё свои виноватые водянистые глаза, заставляя замок на окне защелкнуться с помощью магии. - Простите Мисс. Вам нужно поесть. Марли принесла вам завтрак, - лапки домовика махнули в сторону входа в комнату - рядом с дверью расположилось два высоких кресла и небольшой столик из красного дерева, рядом с которым обнаружилась еще одна эльфийка с резным подносом в руках. По комнате разнесся запах кофе и выпечки, от которого девушку резко замутило. Пусть подавятся своей едой, обозленно подумала она, наблюдая как домовики суетятся и расставляют на столе тарелки, наполнения которых хватило бы человека на четыре, не то что на одну семнадцатилетнюю волшебницу, находящуюся на грани истощения от постоянного недоедания. Которую, в добавок, сейчас буквально тошнило от переполняющего её гнева. - Марли принесла для Мисс свои лучшие кексы, - просияв, сообщила ей вторая домовичка, когда Гермиона сделала несколько шагов в сторону еды. - И кофе, хозяин велел подать вам его в первую очередь после пробуждения. - Да что ты говоришь, - вкрадчиво поддакнула она, подходя к одному из кресел и с преувеличенным интересом ведя пальцем по отполированному до блеска подносу. Надо же, видимо, действительно серебро. Чертовы снобы. А в следующий миг Гермиона сделала то, чего никогда не сделала бы раньше - и что заставило домовиков втянуть головы в плечи и буквально посереть от ужаса. Рывком надавив на край, она обрушила все, что стояло на столе на пол, оставляя темные пятна и брызги от кофе из кофейника на белоснежном ковре с пушистым ворсом. Или, кажется, это была небольшая шкура какого-то не слишком удачливого животного, которому в любом случае уже все равно. Одна чашка, впрочем, осталась стоять на краю столешницы, и Гермиона, скрыв наслаждение, сделала большой глоток, прежде чем запустить ею о стену - для пущей показательности. - А теперь. Зовите. Драко, - прорычала она с расстановкой, складывая на груди руки и устраиваясь в кресле поудобнее, ведь сложно было сказать, сколько займет ожидание. Одно Гермиона решила для себя абсолютно точно. Добровольно она не будет делать ничего из того, что от неё ждут в этом доме. По крайней мере пока не поговорит с ним. Ганс на этот раз правильно истолковал её поведение и, больше ничего не спрашивая, переместился - чего нельзя сказать о Марли, которая, причитая, стала устранять устроенный бардак. Закончив, домовичка подняла на Гермиону весьма смущенное лицо. Неловко переминаясь на месте и бросая нервные взгляды на её голые ноги - край футболки не прикрывал ничего выше линии бедер, дрожащим голосом она все же предложила: - Быть может, мисс хочет надеть что-то.. более подобающее для разговора с молодым хозяином? В шкафу есть чистые вещи для Мисс, размер должен подойти. На это Гермиона только мрачно рассмеялась. - Скажи.. Марли, - едко поинтересовалась она, чуть нагнувшись к созданию и прищурившись. - Разве Миссис Малфой велела вам охранять еще и мою добродетель? Гермиона и сама не знала, откуда в ней взялось столько сарказма и эта вот злая, изможденная бравада человека, которому, по большому счету, уже плевать. Подразумевалось ведь, что Драко сделает её своей шлюхой, верно? Так какая к черту разница, что на ней надето? - Еще что-то хочешь спросить? - уточнила она, подняв брови, у окончательно сбитой с толку эльфийки. - Нет? Тогда проваливай. Спасибо хоть, дважды повторять не пришлось, и Марли поспешно исчезла, оставляя после себя легкое сожаление и неприятное послевкусие от грубости, сказанной совсем незаслуженно. Гермиона тяжело вздохнула, буравя взглядом место, где только что стояла домовичка. Она всю жизнь пыталась быть порядочной. Доброй. Не грубить. Проявлять эмпатию и сострадание даже тогда, когда самой тошно - вот только, кажется, сейчас у неё даже на это закончился всякий ресурс. Война и Малфой, и даже сложно сказать, что больше, казалось, выжгли из неё все самое достойное и хорошее. Оставили после себя обугленный пустырь, над которым бесновался ветер её злости, глодая торчащие из искуроченной земли жалкие остатки былых принципов и моделей поведения. Война и Малфой выплавили из Гермионы кого-то, кого она вовсе не узнавала, смотрясь сегодня утром в зеркало. Гарри и Рона больше не было рядом, как и Джинни, как и всех остальных - близких и не очень - всех тех, кто создавал контекст её прежней жизни, тех, ради кого она еще хотела дышать и бороться. Их снова не было рядом, и вместе с ними, казалось, окончательно стерлись линии координат, помогающие хоть как-то каждое утро отстраивать и поддерживать фасад её прежней - той девочки, которой на самом деле больше не существовало. А вместе с этим отпали все причины это делать - Гермиона только сейчас осознала, что бессознательно весь прошедший год только этим и занималась. Притворялась кем-то, кем давно не является. Что это, оказывается, выкачивало из нее последние силы. Наверное поэтому стоя сегодня босиком на балконе Малфой-Мэнора и подставляя лицо ледяному ветру посреди ада, в который грозила обратиться её жизнь, Гермиона не чувствовала ничего, кроме злости и облегчения. Не чувствовала себя пленницей - вопреки здравому смыслу и обстоятельствам. Наверное поэтому, оказавшись здесь, Гермиона впервые за много месяцев почувствовала себя по-настоящему свободно.

***

Cтоит отдать Грейнджер должное - она огорошивает его с самого порога. Драко даже не успевает поинтересоваться, что девчонка себе позволяет, когда она выдает оценивающее: - О, все стало гораздо, гораздо хуже. Не дожидаясь его реакции, встает с кресла и подходит сама, с интересом всматриваясь во что-то в нем, что видно только ей. Протягивает руку и легонько касается его груди - уже знакомым Драко жестом. Хмурясь, ведет пальцем к плечу и вдоль руки до локтя. - Говорила же, что оно быстро распространяется, - напоминает недовольно, поджав губы. - Но не думала, что настолько.. Ты что, еще кого-то убил? Спрашивая, смотрит без вполне уместного и предсказуемого для таких разговоров ужаса, скорее испытующе, и Драко не находит ничего, кроме как ответить честно, перед тем, как огрызнуться. - Гриндевальда. И знаешь, мне показалось, он этому даже обрадовался. Кстати, помнишь, я тоже говорил, - перехватывает её холодные пальцы, предупредительно сжимая их своими, - не лезть в эту историю, иначе тебя сцапают. Какого хера ты опяь не послушалась, м, Грейнжер? - вопрос не имеет смысла, зато помогает немного спустить пар. - И что за истерики домовикам? У них итак в последнее время нервы ни к черту, тебя только не хватало. Виноватой Грейнджер себя, определенно, не чувствует. - Рядом с твоей семейкой и вашим поехавшим хозяином у кого угодно будут нервы ни к черту, - парирует она, сердито сверкая глазами, и Драко сжимает её за шею сзади, под линией роста волос. Привлекает к себе почти вплотную, заставляя слушать. - Блять, Грейнжер, - качает головой и говорит уже тише, с каким-то неуместным восхищением, - здесь нельзя такое говорить, поняла? Никому нельзя, но особенно тебе. На комнате заглушка, но даже у стен есть уши, так что научись держать язык за зубами, ясно? Если кто-то услышит, если подумает, что тебе такое спускается с рук или же что ты не поддаешься контролю, то я не смогу тебя защитить. Любое проявление неуважения по отношению к Лорду в этом доме - считай, билет на тот свет. Хочешь жить? Засунь свои гриффиндорские отвагу и упрямство в задницу и помалкивай, конец истории. Грейнджер оттолкнула его, нервно рассмеявшись. - А с чего ты вообще взял, что я хочу? Жить? Тем более то, что ты предлагаешь - вообще-то и жизнью можно назвать с натяжкой. Молчать и быть покладистой? Безропотно стать твоей вещицей? Военным трофеем? Служанкой? Шлюхой? - перечисляя, Гермиона обняла себя руками, но злой взгляд не отвела, продолжая. - Он ведь это еще и использует, верно? Было бы глупо не воспользоваться такой возможностью и не продемонстрировать на примере, как будет работать построенный им мир. Показать нас всем. А сработает это только в двух случаях - если я подыграю, или если ты действительно меня сломаешь. Так может, проще сразу разозлить его достаточно сильно? И умереть сейчас, пока у меня осталось хоть что-то мое, пусть это лишь глупые отвага и упрямство? Драко слушает внимательно только первую треть этой тирады - дальше проходит вглубь комнаты и роется в шкафу. По завершении её слов бросает девчонке теплую мантию. - Надевай и пошли покурим, - спокойно предлагает он, - а то ты совсем распсиховалась. Когда они выходят на балкон, взмахом палочки накладывает на Грейнджер чары невидимости, и, прикурив сразу две сигареты, протягивает ей одну, так что второй огонек тоже исчезает из поля зрения, попав под действие заклинания вместе с её прикосновением. - Ты такая лгунья, Грейнджер, - повторяет Драко одно из своих излюбленных умозаключений, неспешно затягиваясь и всматриваясь в объятый дождливой дымкой горизонт. - Ты хочешь жить. Хочешь продолжать сражаться, хочешь увидеть, как вы однажды победите. Хочешь сделать все от тебя возможное, чтобы помочь своим бестолковым дружкам. И проблема в том, что у мертвецов всех этих опций нет. Смакует на языке вкус дыма и собственных слов, которые, будучи озвученными, словно набирают силу и становятся даже правдивее чем в начале - когда он просто пытался придумать, как её подбодрить. Грейнджер не перебивает, и только сигаретный дым, попеременно возникающий рядом в воздухе от каждой её затяжки, свидетельствует, что девчонка все еще слушает. - А теперь давай посмотрим, что для этого требуется, - продолжает Драко перечислять, криво усмехнувшись. - Так уж сложно промолчать, когда нужно? Брось, ты делала это не раз - возьми хотя бы ночь, когда на твоих глазах убивали директора, и ты не бросилась ему на помощь. Или вспомни уроки Амбридж, вот уж когда скромно помалкивать приходилось по несколько раз в неделю. Раздвинуть передо мной ноги ниже твоего достоинства? Наш последний секс в том отеле говорит совсем о другом. Признайся хотя бы себе: ты пойдешь на многое ради того, чего действительно хочешь, так что вряд ли тебя остановят все эти мелочи. Так что нет, Принцесса, мне даже не придётся тебя ломать, - заключает Драко мрачно, поворачиваясь к ней и немного жалея, что не может в этот момент видеть её перекошенное от злости и стыда лицо, прежде чем припечатать уверенным: - Ты все сама сделаешь. Те несколько секунд, которые она молчит, наглядно иллюстрируют, что Драко удалось донести свою мысль - пусть и в не самой щадящей форме. Но он давно успел заметить, что вот такая обнажающая уродливую правду честность всегда принималась ею лучше, чем попытки успокаивать, спорить или переубеждать - и в этом они были чертовски похожи с самого начала. - Знаешь Малфой, твое непомерное самодовольство иногда вызывает просто маниакальное желание сбросить тебя с балкона, - наконец признается прокуренная пустота в двух шагах от него весьма приунывшим голосом Гермионы Грейнджер. - Пойдем назад. Я замерзла и хочу кофе. И скажи домовикам больше не закрывать эту дверь, пожалуйста. Они, в отличие от тебя, уверены, что я собираюсь прыгать. - О, не вини их, - хмыкает он иронично. - Бедолагам только предстоит узнать, с кем они столкнулись. За что получает укоряющий тычок в бок. А потом её невидимая ладонь мягко сжимает его пальцы. - Ненавижу тебя, - бурчит Грейнджер, скорее себе под нос, чем ему, когда они заходят в комнату. Губы сами собой расползаются в улыбку. - Лгунья. Пожалуй, сегодня Драко даже готов признать, что Грейнджер права. Самодовольства ему действительно не занимать.