***
Спал Эмиль, на удивление, крепко и спокойно. В этот раз ему даже что-то снилось, правда, что именно, он не запомнил. Но проснулся точно с отличным настроением, что очень было заметно по сияющей улыбке и привычному веселью. Встав с дивана, парень увидел, что Дима так и остался на кресле, заснул вот так сидя, так ещё и в неудобной позе. Наверняка потом будут спина и шея болеть, и на недовольства Масленникова Никита выдаст что-то вроде: «Дед уже не молодой, пора на пенсию». И снова получит отрезвляющего пенделя, как всегда происходит. Мысли эти заставили улыбнуться Иманова ещё шире. В который раз он почувствовал, что эти люди — вторая его семья. Младший заботливо убрал с колен старшего ноутбук, который успел разрядиться за ночь, и поставил его на зарядку. Решил дать Масленникову поспать, ведь тот и так сутками напролёт работает. Сам же стащил с дивана плед и накрыл им Диму, не май месяц на дворе, на студии холодно из-за открытой форточки. Эмиль тихо прошёл к столу и взял свой телефон, взглянув на время. 7:32. Рано как-то вскочил. Не зная, чем себя занять следующие полтора часа, кудрявый закрыл форточку, плюхнулся на диван, поджал под себя ноги и стал напряжённо думать. В итоге через каких-то две минуты все мысли смешались в одну липкую кучку, поэтому думы думать он перестал. Взгляд как-то сам упал на парня на кресле, чьё мирное и тихое сопение нарушало устоявшуюся тишину. Такой милый, когда спит. Как ребёнок прям. Младший всё внимательнее всматривался, разглядывал без стеснения черты лица, скулы, слегка искусанные из-за нервов губы, подрагивающие ресницы, медленно перешёл взглядом вниз, к шее, к выступающему кадыку. Рядом с ключицей виднелся побагровевший засос, что доставит старшему много хлопот. Но от этого почему-то бросало в жар, и парень даже позволил странным мыслям остаться в голове, засесть надолго, жрать изнутри. «А ведь это даже красиво по-своему, как-то особенно. Мои губы побывали на коже Масленникова. С ума сойти» Хотелось себя ударить за подобные мысли, такого смачного леща себе дать, чтобы аж звёздочки в глазах заискрились. Но Иманов не мог с собой ничего сделать. Почему так происходило из раза в раз, он тоже не знал, и это непонимание и неизвестность добивали. Уже не совсем себя контролируя, а, может, наоборот, что-то осознав, Эмиль медленно встаёт с дивана, бесшумно подходит к креслу и опирается рукой о подлокотник, разглядывая друга с нового ракурса, задумавшись, зачем он вообще подошёл. Но вскоре внутри что-то щёлкает, и парень тянется ближе к лицу Масленникова, протягивает руку и осторожно проводит тыльной стороной ладони по его щеке. Медленно, пробуя новые ощущения на вкус. Колени подрагивали. Сердце так сильно билось о грудную клетку, отдаваясь стуком ещё в горле и ушах, что, казалось, скоро разорвётся. Дыхание участилось, как только парень осознал, насколько близко его губы к губам Димы, но что-то заставило его остановиться. Совесть? Страх? Да хрен его знает. Всё же Иманов стремительно отстраняется и уходит в другую комнату, ступая по полу так же бесшумно, но в голове столько разных мыслей, что о необходимости быть тише младший забывает и громко закрывает дверь, затем, прислонившись к ней спиной, медленно сползает вниз. В глазах начинают блестеть слёзы, которые давненько не посещали парнишку. — Что же я творю, Господи…***
Как бы ни был смешным этот факт, но Дима проснулся ещё тогда, когда его накрыли пледом. Он просто не хотел разлепить глаза, чтобы отдохнуть ещё немного, но последующих событий вот никак не ожидал. Старший всё чувствовал. Прикосновение рук к скулам, горячее и такое сбившееся дыхание на коже. Пробежался табун мурашек, а пульс подскочил так быстро, что даже удивительно. Но даже тогда не открыл глаза, то ли ожидая чего-то, то ли боясь спугнуть Эмиля. Дима понял, что это он. На студии никого кроме него не было, а если бы кто-то ещё приехал, он бы это понял. И когда Иманов резко отстранился, а через несколько секунд послышался громкий стук двери, старший неожиданно понял для себя, что ему хотелось чего-то большего. Почувствовал разочарование. Досаду. А потом тоску. Открыл глаза, бесцельно глядя в потолок. Единственный вопрос, который крутился у него в голове уже несколько минут: «Почему он отстранился?»***
В комнате же, закрытой от чужих ушей и глаз, парень чуть ли не захлёбывался слезами. Рыдал тихо. Чтобы, не дай Бог, Дима не услышал. Все те переживания, эмоции, чувства, мысли наконец выплеснулись наружу в виде этой противной солёной воды на щеках, подбородке, некоторые капли попали на одежду. А через десять минут на Эмиля обрушилась суровая реальность, от которой не скроешься, не убежишь, придётся жить с этим фактом. Дима для него не просто друг. И сколько бы раз не твердил себе, что нет, лучшего друга он никогда в жизни не полюбит, где-то в сердце отзывалось на эту мысль что-то. Больно, словно осуждающе. И сейчас Иманов только догнал, насколько хреновая ситуация получается. Влюбиться по уши в лучшего друга, причём натурала. Руки сами нашарили телефон в кармане, который Эмиль захватил со стола, когда уходил, по привычке. Открыв тикток, парень замер от свежего эдита, который создал очередной талантливый фанат. Хотя, скорее, фанатка. Эмиль досмотрел эдит, после чего горько усмехнулся, выключил телефон, небрежно швырнув его куда-то в сторону. В голове была полная каша. Вообще ничего конкретного не крутилось. Но хотя бы слёзы больше не текли, видимо, лимит исчерпан. Что ж, оно и к лучшему. Уткнувшись носом в колени, юноша нервно кусал губы, думая, что делать дальше.***
— Ой, Димка, привет, — слишком уж радостная Арина ворвалась в комнату, словно вихрь, падая на диван и растекаясь на нём, нагло занимая почти всё место. Масленников успел опомниться от ситуации утром, хотя всё ещё обеспокоенно поглядывал на дверь, которая за полчаса ни разу не открылась. Но на лице его сияла улыбка, поэтому ничего понять даже девушка не смогла, — Ты один? — Нет, Эмиль ещё тут. Но он в комнате засел уже на полчаса. Работает, наверное, — без каких-либо эмоций нарочито тянет старший, вставая и идя на кухню, чтобы хоть по-человечески позавтракать. Шульц задумчиво провела его взглядом, вперив его в могучую и мощную спину. Раньше она не задумывалась, насколько они с Эмилькой противоположные. И даже несмотря на вчерашние слова друга, она причислила себя к шипперам Димиля без опаски, смело, зная, что делает. Девушка решительно вскочила с места, прикидывая, сколько Диман провозится на кухне, хватит ли поговорить с Имановым. Отступать не собиралась. Парень услышал приближающиеся шаги и молил Бога, чтобы это был не Дима, потому что он слышал женский голос, который сейчас казался слаще, чем обычно. Видимо, Бог всевозможные молитвы услышал и сжалился над Эмилькой. — Так, — вошла в комнату Аринка довольно уверенно, агрессивно даже, быстро осмотрела комнату, остановив внимательный взгляд на младшем. Тот чувствовал себя, как на прицеле, — Угу. — Привет, мышка, — натянул на себя слабую улыбку Эмиль, но выглядела она довольно реалистичной. Настолько, что даже девушка успокоилась, — Как дела? С Никитой поговорили? — Чтоб вы так с Димой говорили, ей-богу, — смеётся девушка, получая тут же по ноге подушкой, — Аххх ты! Я ему тут душу изливаю, а он! — Ладно-ладно, изливай, но только без шуточек дурацких своих, — подушку парень убрал, но так, недалеко, чтобы если что, дать ею по чьей-то наглой мордашке. — Ой, короче, поговорили мы. Ну, так, по душам, за хорошим винчиком. Чуть не поебались. Но вовремя остановились. Встречаемся мы теперь, — Шульц выглядела счастливой, аж сияла, даже ярче, чем обычно Иманов. И невольно он стал тоже улыбаться уже не натянуто, видя подругу такой. — Я рад за вас. Но жалко, что не поддались искушению… — Обойдёшься пока! Рано ещё, — фыркнула девушка, но от её насмешливого взгляда не ускользнула некоторая деталь. Глаза у парниши заплаканные. Красные. Прям видно. Арина тут же посерьёзнела, — Так. Мы что, решили устроить марафон, кто больше раз заплачет? — В смысле? — Эмиль усмехнулся, но внутри всё ещё было тоскливо, противно. — Глаза. Заплаканные. Пиздуй в ванную, умойся, я спрашивать не буду, если захочешь — сам расскажешь. Но если из-за Димана, то зря. Я чувствую. Считай это женской чуйкой. Не дав вставить другу и слова, Арина уже вышла из комнаты, а точнее выпорхнула. Эмиль закрыл лицо рукой, потёр его, настраиваясь. Мышка права, нужно держать улыбку на лице. Он же обещал Масленникову, что выберется из своего состояния. Да и показывать свои совсем не дружеские чувства к нему пока не собирается, поэтому необходимо вести себя непринуждённо.***
— Кстати, Арин, — из-за угла показалась голова Димы, от чего девушка аж подпрыгнула на месте от неожиданности. Парень посмеялся, — Извини. — Господи боже ж ты мой, дурак что ли?! Как немцы, без предупреждения, — видеть Шульц злой было довольно забавно, учитывая что даже так она выглядела милашкой. — Ну я ж извинился уже. Ты чего так рано приехала? Никита выгнал? — в голосе явно читалась усмешка, а со стороны другого конца комнаты послышался смех ещё одного человека. Масленников перевёл туда взгляд. Эмиль полулёжа кайфовал на кресле, где недавно сидел сам Масленников, где и произошло утреннее событие. Он довольно искренне улыбался, поэтому и старший успокоился. Конфликта не будет. Девушка смотрела то на Эмильена, то на Диму, надув губки и сложив руки на груди. Ей надоело, что ещё и дня не прошло, как они с Сударем начали встречаться, а уже столько подколов и шуток. Обиженно махнув волосами, Шульц прошла мимо Масленникова на кухню, оставив ребят наедине. — Обиделась. Утречка, кстати, — произнёс младший, обернувшись к другу. Смотреть на губы чужие категорически запрещал себе. — Угу. Родной, есть будешь? Я чай сварганил твой. Ну и там по мелочи ещё в холодильнике есть что-то. Аринка щас чё-то придумает. Да, мышка? — крикнул в сторону старший. На кухне что-то упало, послышалось недовольное кряхтение. — Ну не голодными же вас оставлять? Нам сегодня много работать, — всё же долго обижаться Арина не умела, да и не хотела. — Буду. Правда я бы ещё чё-то выпил… — с тоской вздохнул Иманов, поднимаясь с кресла и подходя к Димке. — Я те дам, выпить он хочет. Рабочие будни никто не отменял, — шутливо щёлкнув младшего по носу, Масленников улыбнулся, и оба ушли помогать девушке. День обещал быть трудным.***
Сегодня на студии было много народу, но оно и понятно, готовился новый выпуск гостбастера. Замок во Франции. Дима сразу сказал Эмилю, что не берёт его с собой, только нескольких людей. Тот немного был обижен, но с другой стороны, у самого тут, в Москве, много дел. Кстати, старший постоянно жаловался Арине на жару, хотя отказывался снять толстовку. Девушка лишь злорадно посмеивалась. Люди сновали туда-сюда, чуть ли не сбивая с ног, а потому Иманов ушёл в комнату и закрыл дверь, чтобы не слышать шум голосов да остальным не мешать, под ногами не путаться. Ребята вовсю делили обязанности, обсуждали, когда нужно ехать. Даже с Ариной не поболтать, ей много работы досталось. И Эмильен уже умирал со скуки. Делать-то нечего, монтировать новую часть чтения фанфиков собирался в тишине, когда ребята уедут во Францию, и на студии будет пусто. В комнату через полчаса кто-то постучался. — Да? — коротко среагировал кудрявый, листая ленту Инстаграма и даже не подняв глаза. — Здорово, брат, — зашёл Сударь и быстренько преодолел расстояние между ними, после чего пожал другу руку и, не церемонясь, приземлился рядом, — Чё, тоже не берут на съёмки? — Ага. Как настроение после вчерашнего? — спросил с улыбкой Иманов, убрав телефон в сторону. — Зашибись, честно говоря. Я теперь не холостяк. Непривычно, знаешь. — Понимаю. Ну, мне мышка в общих чертах всё рассказала, можешь не повторяться, — Никита засмеялся на это, прикрыв глаза. — Шустрая. Слушай, а почему ты её мышкой называешь? И Дима начал. — А она маленькая, резвая, энергичная. А в первые дни ещё тише воды, ниже травы была. Вот я её и начал мышкой называть. Потом мы сдружились как-то, я секреты выдал, она… Аринка стала раскрепощённее. А Дима просто за компанию так называть начал. Но знаешь, обидно, Арина у него — «мышка», а я — «барбос», — младший надулся, а Никита стал неистово ржать. Да, такие душевные разговоры ему явно нравились. — Кстати… — еле успокоившись, начал Сударь, — А что ты будешь с меткой-то делать? — А можно что-то сделать? — Ну, я не знаю, ради интереса спрашиваю. Странно это всё просто. — Буду надеяться, что сама когда-нибудь появится. Хотя… Двадцать первый год идёт, а её всё нет и нет. Есть ли смысл? — Эмиль поник. Начало приходить осознание, что у Димы есть другой человек, его соулмейт. Рано или поздно они друг друга найдут. И что тогда? Он не знает… Сударь сочувствующе потрепал друга по волосам, затем встал и направился к двери. Выходя, он с улыбкой бросил: — Не вешай нос, дружище. И без метки найдёшь пару.***
Солнце стремительно скрылось за горизонт, огни ночного города завораживали. По стеклу снова начали бить редкие капли дождя, что постепенно усиливался. Домой возвращаться будет хлопотно. Зонт Эмиль не взял. Но, немного подумав, парень решил, что не так уж необходимо возвращаться в холодную, безжизненную квартиру, когда можно остаться здесь, на студии. Так и сделал. Голоса потихоньку стихли. Эмиль осторожно высунулся в проём, оглядывая хищным взглядом комнату, чтобы проверить, ушли ли все. Как и ожидалось, никого, кроме уставшего Димы, не было. Иманов вышел из комнаты, где просидел почти целый день, прошёл к дивану и потрепал друга по плечу, который лежал, закрыв глаза рукой. — Да, Эмиль, привет ещё раз. — Ого, понял, что это я. Как? Занялся экстрасенсорикой на досуге? — с нескрываемым удивлением и усмешкой в голосе поинтересовался паренёк, сев рядом со старшим. — Нет, — посмеялся Масленников, убирая свою усталость в сторону. Уж очень хотелось нормально с Эмилем поболтать, — Просто все ушли, я видел, а ты из комнаты так и не вышел. Как засел утром, так и сидел до сих пор. Что такое, а, Эмилька? — Я вообще-то выходил пару раз, внимательный. Путаться под ногами не хотел. — Дурачьё. Никто бы тебе и слова не сказал. А если бы и нашёлся кто-то умный, я бы сказал пару ласковых. Не говори так больше, даже не задумывайся, понял, барбос? — старший ласково потрепал кудряшки Эмиля и улыбнулся. А у того сердце стучит быстро-быстро, ведь эти слова для него были особенными. И даже появилась надежда, что чувства взаимны. А, может, он накручивает себя. — Понял. — Вот и умница. Кстати. Чё ты так рано утром подскочил? Полвосьмого, — Дима не собирался так оставлять утренний инцидент без внимания, без ответов. Но и прямо сказать не мог. Во-первых, стеснялся всё-таки, как восьмиклассница на первом свидании. Во-вторых, впечатлительного Эмильку лишний раз заставлять нервничать не хотелось. Но не вышло. Младшего всё равно на дрожь пробило. Но, может, не всё так плохо, вдруг Диман проснулся позже всей этой херни? — Не знаю, по привычке, наверное. А ты когда очухался? — мастер в том, чтобы скрывать эмоции, ну точно. Масленников усмехнулся, и вот это кудрявому совсем не понравилось. — Ну примерно тогда же. Только вставать не хотелось. Пытался опять заснуть, — старший смотрел на друга пронзительным взглядом, но с добродушной ухмылкой, которая сияла на его лице почти всегда. Иманов, не выдержав этого лисьего, хитрого взгляда серо-голубых глаз, вперил взгляд в пол и судорожно пытался придумать, что сказать. Ничего в голову не лезло, — Ладно, успокойся. А то ещё приступ начнётся. Эмиль хоть и облегчённо выдохнул от спокойного голоса Масленникова, но до сих пор держался в некотором напряжении, потому что серьёзные разговоры он ой как не любил. А всё шло именно к этому. Стыдно-то как… — Ну, расскажешь? Что сподвигло? Ты не бойся, я спокойно к этому отнёсся. Но неожиданно, это да. — Дим, а я не знаю. Просто вот на тебя посмотрел и… Всё. В глазах муть какая-то, вообще ничего почти не соображаю. Только потом опомнился… Ну, когда, ты понял, короче. Больше не повторится, обещаю. Не знаю, чё нашло, — рассказал всё, как на духу. Дима вздохнул, улыбнувшись, затем положил руку на плечо младшего и притянул к себе, прижимая к боку, — Ай, бля, ну ты и медведь, задушишь же! — Не задушу, не боись, — посмеиваясь, успокоил младшего Масленников, — А по поводу этого всего… Приеду из Франции, поболтаем. Но всё хорошо, не загоняйся, понял меня? — Да, понял. А когда едете? И на сколько? — Завтра в час дня, на трое суток.