***
— Принцесса, с тобой что-то не так, — с волнением констатировал факт Сударь, поправив сползший клетчатый плед на плечах Арины. Та уже успокоилась и неспеша глотала горячий чай с ромашкой, хоть и больше предпочитала кофе. Никита настоял на том, чтобы в этот раз девушка выпила именно чай. Отказать не смогла, глядя в такие растерянные и совершенно ничего не понимающие карие глаза. — Ник, ну я же уже сказала, что всё нормально. Просто перенервничала. — Арина. Ты врёшь неплохо, но уже подозрительно, что твои нервные срывы такие частые. В ответ молчание и пустой взгляд прямо в глаза. Губы Шульц задрожали, пальцы сильнее обхватили кружку до дрожи, и парень выхватил её из женских рук, поставив на столик от греха подальше. Вдруг менеджер снова начала беззвучно плакать, глотая слёзы и только иногда шмыгая носом, склонив голову вниз. У Сударя внутри просто ураган бушевал, он не знал, что с его малышкой такое, и не понимал, что с этим делать. Любая попытка успокоить либо в итоге ничего не даёт, либо девушка успокаивается только на десять минут. И ведь молчит, партизанка, не рассказывает причину истерик. В этот раз он так просто от неё не отстанет. — Милая, посмотри на меня, — серьёзным тоном попросил Никита, и Арина подняла голову, поджав губы, глядя в глаза парню, — Ты сейчас вытираешь слёзы, мы идём в ванную, умываемся, а потом ты мне рассказываешь, что творится на душе. Я понятно объяснил? Уже нельзя было говорить мягким успокаивающим голосом, как с ребёнком. Дима много раз так делал с Даником и с Эмилем, когда у них начиналась паника: начинал громко разговаривать, будто ругаться, чтобы достучаться до замыленного сознания. Неплохой ход. И сейчас тоже сработало. Шульц кивнула, судорожно выдохнув и вскочив с дивана, скинув плед. Никита поплёлся за ней в ванную, легко касаясь плеча в качестве поддержки. Умылась ледяной водой и успокоилась девушка сама. Наверное, взяла себя в руки наконец. Она долго глядела на своё отражение в зеркале, ведя разговор с самой собой в голове, кидая взгляд вниз. — Помнишь, — начала ровным голосом, безэмоционально, — две недели назад, или около того, мы тусили в клубе? — Помню. Мы неплохо так напились. — Верно, а потом всю ночь не спали сами и мешали спать соседям. Классно первый раз у нас прошёл, если в общем говорить. Так к чему я это… А ты помнишь, предохранялся или нет? Взгляд на парня, всё ещё в зеркало. В синеве заплаканных глаз зажёгся насмешливый огонёк, а в уголках затаился неподдельный страх. Сударь молчал. Уже появились предположения, к чему весь этот разговор, и он уже думал, что делать дальше, если догадки окажутся верны. — Нет. Не предохранялся. — А у меня задержка, — улыбнулась Арина, и в глазах её снова заблестели слёзы, — И ещё я стала быстро уставать. — Так, ну это ладно, мы с этим разберёмся. В больничку сходим, проверим. Только не смей психовать и плакать, слышишь? Не смей, — Никита подошёл к Шульц вплотную, обжёг горячим дыханием шею и обнял со спины, — Ты боишься? Чего именно? Девушка тихо шмыгнула носом, прижалась щекой к виску парня, сплела их руки в замок. Она молча наслаждалась присутствием человека, которому доверилась больше, чем родителям, отдала всю себя без остатка и получила, на удивление, то же самое в ответ. — Я боялась, что ты меня бросишь после этой новости. А так меня больше ничего сильно не беспокоит, — улыбнулась менеджер, уставшим взглядом пробежалась по комнате, — Ты же меня не оставишь? — Дурочка, что ли? Нет, конечно. В мои ближайшие планы становиться отцом, правда, не входило, но раз уж так вышло, причём по моей глупости, то уже ничего не поделаешь. — Почему по твоей? По нашей. Я же тоже должна была головой думать. — Ну, знаешь, под властью алкоголя думать плохо получается. Шульц хихикнула, прикрыв рот рукой, после чего начала вытирать остатки потёкшей туши под глазами. Сначала Никита просто любовался девушкой, но потом ушёл в гостиную, чтобы найти для неё хорошую больницу и проверенного гинеколога. В крайнем случае можно обратиться по этому вопросу к Диме, наверняка у него есть соответствующие связи.***
А пока кто-то разбирался с истериками или пыхтел над новыми роликами, Дима и Эмиль до сих пор спали на тесном, но мягком и уютном диване, прижимаясь друг к другу непозволительно близко, дыша почти в унисон. Младший пробудился от того, что кто-то громко закрыл дверь. Оглушительный звук заставил сморщиться и протяжно глухо застонать, всем видом показывая, что парень недоволен. И всё же глаза он не открыл, всё ещё нежась в объятиях любимого мужчины, пока тот ещё спит. Тепло, исходящее от него, снова завлекало в сладкую дрёму, и сквозь пелену скомканных мыслей пришло осознание, что Эмиль счастлив. По-настоящему. Заснуть больше не вышло, поэтому Иманов просто лежал, не двигаясь, вперив взгляд в стену, о чём-то задумавшись. Дима до сих пор не проснулся. Парень взглянул на спящего, подняв голову. Ресницы его подрагивали, вдоль переносицы косо протянулся солнечный луч, губы приоткрыты. Выглядел так Масленников очень мило, но всё же могучие оголённые плечи и медленно вздымающаяся и опускающаяся широкая грудь говорили о том, что в нём сокрыта огромная мощь и мужество. Рядом с таком великаном ничего не было страшно и на душе становилось спокойно. Пальцы сами скользнули с талии выше, вдоль живота, протянулись от груди к шее ровной и уверенной линией, едва касаясь чувствительной и, на удивление, нежной кожи. Рука задержалась на шее, а когда начала подниматься дальше, её внезапно перехватили горячие пальцы Димы, сжав запястье. Иманов удивлённо посмотрел в серые глаза. Взгляд у старшего был насмешливый и тёплый, всё ещё сонный. Кудрявый тут же смущённо отвернулся, будто его застали за чем-то неприличным и постыдным. — Это покушение на моё тело? — хриплым спросонья голосом спросил Масленников, улыбнувшись. Пальцы всё ещё сжимали тонкое запястье. — Извини, не знаю, что нашло. Просто захотелось к тебе прикоснуться… — снова установив зрительный контакт, объяснился младший, перейдя на шёпот. — А чего извиняться? Мне приятнее просыпаться от чьих-то тёплых и ласковых прикосновений, чем от трели будильника, — усмехнувшись, Дима выпустил из плена руку парня и переместил свои ладони на его спину, — Желание касаться ещё не ушло? — Нет. — Тогда продолжай. А Иманова уже окатило первой, пока слабой, но точно ощутимой волной возбуждения от бархатистого голоса, близости и последней сказанной фразы. Дима словно дал разрешение на действия парня, а сам спокойно, но с любопытством наблюдал. Именно поэтому кудрявый продолжил исследовать руками уже разгорячённое тело Масленникова, только на этот раз чертя невидимую линию уже сверху вниз. Заметив лёгкое удивление в серых глазах, которые уже успели снова приобрести голубоватый оттенок, Эмиль отчего-то стал действовать увереннее. Пальцы прошлись по плечам, ключицам, груди, исследуя до мелочей всё напряжённое тело, каждую выпирающую косточку, каждый изгиб, медленно беспрепятственно прочертили линию вниз, ближе к самой чувствительной зоне. Кудрявого вело в сторону от того, как соблазнительно и красиво его пальцы скользят по белой коже. А Дима уже не был напряжён, наоборот, под нежными ласковыми руками полностью расслабился. Влекло к Эмилю всё сильнее и сильнее, и всё труднее и труднее становилось сдерживать себя, чтобы не прижать спиной парнишку к дивану и не взять его здесь и сейчас. Перед сном Масленников снял только футболку, поэтому сейчас руки Иманова встретились с преградой в виде штанов. Но это ненадолго его задержало, и пальцы скользнули под плотную ткань, остановившись на бедренных косточках на несколько секунд и идя дальше. Но когда они коснулись резинки трусов, Дима перехватил руку Эмиля, останавливая, а второй поднял его голову за подбородок властным движением, так, чтобы их лица, а в особенности глаза, находились на одном уровне. — Если ты сейчас же не прекратишь, я не смогу себя сдержать, — почти прорычал он, а глаза помутнели. — Не вижу в этом проблем, — младший слишком уж разгорячился, его накатило волной возбуждения ещё тогда, когда пальцы коснулись ключиц, поэтому останавливаться он точно не собирался. — Это офис. Здесь люди. А мы, между прочим, даже не в моём кабинете. — И что? — взгляд игривый, хитрый. На лице мелькнула смелая ухмылка, а небрежные выбившиеся пряди закрыли обзор. — Ну ты и любитель адреналина, — старший резким и ловким движением буквально в две секунды уложил парня на спину, сцепив его руки в замок и прижав их к дивану, а сам навис сверху, — За это я тебя и люблю. Эмиль растерялся от неожиданного действия со стороны Димы, ведь ещё недавно вёл игру он, а теперь сам попал в ловушку. И всё же чувствовать на себе тяжесть чужого тела, видеть перед собой только хитрый властный взгляд серо-голубых глаз, не иметь возможности хоть как-то пошевелить руками — всё это почему-то приносило нереальный кайф, ещё сильнее возбуждало. — Теперь моя очередь над тобой издеваться, — с усмешкой прошептал Масленников и завлёк Иманова в нетерпеливый страстный поцелуй, сминая, покусывая его губы, вскоре скользнув языком в рот. Он действовал грубо, вдавливал в диван, не давал опомниться и перевести дыхание, тут же лез за новым поцелуем. Но, несмотря на это, внимательно следил за эмоциями младшего, чтобы понять, что ему нравится, а что нет, ждал стоп-сигнала. Но его не было. Смелые тёплые руки скользнули под футболку, освободив запястья кудрявого, начали гулять по стройному худому телу, и Эмиль охотно подался им навстречу, выгнувшись в спине, силясь сблизиться с парнем ещё больше, хотя уже было некуда. Дима немного отстранился, разорвав страстный обжигающий поцелуй, взглянул в карие глаза. — Я не могу больше, Эми. — Не сдерживайся, я не против. — Точно? Ты уверен, что хочешь этого? — Точно, Дим, ещё никогда так уверен не был. — Тогда подожди тут немножко, я схожу за кое-чем, — мягко произнеся, старший на этот раз нежно поцеловал Иманова, после чего поспешно встал и ушёл из комнаты. Его не было буквально одну минуту, но младшему казалось, что ожидание занимает вечность, зато удалось нормализовать дыхание. А в дверях появился Дима, который еле ноги переставлял, закрыл дверь на замок и чуть ли не подбежал к парню. В руках его виднелся небольшой тюбик, и Эмиль засмеялся. — Серьёзно? Ты всегда при себе смазку имеешь? — сквозь тихий смех с издёвкой спросил кудрявый, наблюдая за тем, как старший снова нависает сверху, улыбаясь. — Мало ли, — ответил он, отбросив тюбик куда-то рядом на диван, и тут же потянулся к губам Иманова, нежно касаясь их, языком исследуя рот, чертя им линию идеально ровных зубов, параллельно руками пытаясь, не глядя, снять одежду и с себя, и с лежащего под ним парня. Получалось плохо. Пальцы не слушались, к тому же делать всё на ощупь неудобно. Эмиль сразу заметил заминку в действиях Димы и начал помогать ему, при этом не забывая прижимать его ближе к себе, чтобы чувствовать жар и тяжесть мужского тела. — Котёнок, ты меня с ума сведёшь, — на выдохе прошептал Масленников, когда вся лишняя одежда хаотично валялась на полу, и уже ничего не мешало. — В этом смысл, — таким же шёпотом прохрипел от нетерпения Иманов. Старший, улыбнувшись, взял тюбик, выдавил оттуда немного геля на пальцы и взглянул в карие глаза. — Первый раз, я так понимаю? — кудрявый тихо угукнул, смутившись, — Если будет больно, говори, хорошо? Только когда младший уверенно кивнул, Дима развёл его ноги немного в стороны, неспеша, будто наслаждаясь моментом и запоминая каждую мелочь, приставил пальцы с гелем на тугое колечко мышц парня, и от неожиданного чувства прохлады он слегка вздрогнул. Масленников, не отводя внимательный тёплый взгляд от лица Иманова, медленно вставил один палец внутрь и начал разрабатывать тугие стенки, при этом стараясь не доставлять сильного дискомфорта. Парень под ним выгнулся в спине, вцепился руками в его плечи и судорожно выдохнул, привыкая к пока неприятным ощущениям. Старший его понимал, поэтому, чтобы отвлечь от процесса растягивания, наклонился и накрыл его губы своими, нежно и неторопливо сминая их, почти незаметно добавляя ещё два пальца внутрь. Вскоре Эмиль уже начал получать какое-то новое, неизведанное до этого удовольствие, сам выгибался навстречу приятным ощущениям, и тогда Дима понял, что тот готов к чему-то большему. Закинул его ноги на свои плечи, одарив тёплой улыбкой, медленно вошёл в него нежным слабым толчком, остановившись, дав привыкнуть. Эмиля накрыло мощной волной удовольствия, возбуждения и нетерпения. Весь остальной мир, — там, за дверью, — будто перестал существовать, и сквозь мутную пелену всяких разных ощущений парень видел перед собой только серо-голубые глаза. Получив знак, что можно продолжить, в виде слабого кивка головы, Масленников начал двигаться, входя глубоко, почти на всю длину, но плавно и медленно. Младший извивался, давил в себе громкие стоны, запрокидывая голову и прикрывая глаза от новых и дико приятных ощущений внутри. Вскоре толчки стали резче, сильнее, быстрее. Дыхание прерывистее, чаще. На шее Димы появились первые капельки пота. Мысли путались в сладкой пелене чувств и эмоций, руки блуждали по стройному телу Иманова. — Тише, родной, — тяжело дыша, напомнил старший, когда стоны парня стали чуть громче. Звукоизоляция у них на студии хорошая, но перестраховаться не помешает. Кудрявый послушался, поджимал губы, когда стоны так и вырывались из груди, сжимал зубами пальцы, чтобы звук был тише. Руки Димы крепко сжимали бёдра младшего, направляя на себя, ускоряясь потихоньку, а взгляд всё не уходил от лица парня. Когда же оба почувствовали, что уже на грани пика, Масленников начал двигаться ещё быстрее и входить всё глубже, уже на всю длину, Эмиль же стал гладить свой изнывающий от нехватки внимания член, и хватило буквально пары движений, чтобы глаза закатились сами собой, рука на плече Димы сжалась сильнее, и на живот выплеснулась вязкая жидкость. Последний стон волей-неволей вышел довольно громким. Ещё несколько резких и сильных движений, и старший излился внутрь Иманова, не удержавшись. Хриплый стон, и мужчина лёг на парня, обессиленно уткнувшись носом в его плечо. Тело било крупной дрожью. Оба молчали, наслаждаясь уютной тишиной. Эмиль зарылся пальцами в волосы Димы, перебирая их, тяжело дыша и глядя в потолок. А тот лишь обдавал горячим дыханием шею, обвив руками торс парня. — Как ты думаешь, — начал кудрявый, когда дышать стало легче, а сердце оставило попытки вырваться из груди, — нас кто-то услышал? — Фиг знает. Когда я вышел, девочки кряхтели в коридоре, видимо, в магазин собирались, а Никита в наушниках в гостиной сидел. — Тогда никто не должен был услышать. Ещё немного парни понежились на тёплом и уже не таком тесном диване, а после встали, привели себя в порядок и пошли работать, как ни в чём не бывало. Сказать об их отношениях остальным ребятам решили немного потом.