Северная роза Тархистана

Первое, что почувствовал Питер, придя в себя – невыносимая боль во всём теле. Особенно в голове. Воспоминания о том, что случилось, были довольно смутными, но спустя несколько минут трудных размышлений, король пришёл к выводу, что, видимо, во время побега нарнийцев из пещеры что-то пошло не так и сам король получил тяжёлое сотрясение. Эта мысль вызвала даже некоторое удовлетворение: значит, всё не так плохо, если он смог проанализировать своё состояние. Питер попытался приподняться – от боли в рёбрах и голове вместе с воздухом из лёгких вырвался сдавленный стон. Аслан, как больно! Питер не смог подняться и снова упал на камни. Руки дрожали, отказывались повиноваться. Перед глазами всё покрылось звёздами, дыхание сбилось, лёгкий шум в ушах усилился и стал почти оглушающим. «Надо встать.» Мысли двигались так медленно, будто Питер пытался их проговорить вслух, превозмогая бессилие. Тело бунтовало, не желало подчиняться; жаждало покоя; просило о бездействии: лежи и не двигайся, пока не трогают! Прошло не меньше часа в борьбе, пока король, наконец, не смог встать на четвереньки. С трудом удержав равновесие – голову тут же повело куда-то в сторону – и преодолев короткий приступ тошноты, он открыл глаза. Сквозь пелену он смог различить громадную неподвижную белую голову – единственное светлое пятно среди тёмных камней, что различалось даже во тьме, окутавшей всё вокруг после обвала. Лишь несколько тусклых лучей пробивались сквозь оставшуюся незаслонённой толщу льда у самого потолка. Дракон был мёртв. Питер это понял, как только позволило зрение. Неподвижные безжизненные глаза смотрели прямо на убийцу в застывшей тупой ярости. Король испытал облегчение от увиденного, и опустил голову, собираясь с духом перед новым усилием. С трудом сохраняя равновесие, почти наощупь выбирая, на что опираться, он подполз к стене и сел, прислонившись щекой к холодному камню. Боль была беспощадная. Он не позволял, не мог себе позволить потерять сознание сейчас. Хотя, быть может, этого и не произойдёт. Король плохо соображал, но напряжённые размышления в конце концов привели его к неутешительным выводам. Он остался совершенно один в заваленной камнями пещере с тяжёлой формой сотрясения головного мозга и сильными ушибами, если не трещинами в костях, что могло ещё больше затруднить передвижение. А оно было необходимо – Питер не мог оставаться здесь. Дожидаться облегчения бессмысленно. Надо искать выход из пещеры, пока он ещё может заставлять себя двигаться. Идти хоть куда-нибудь… Хотя, нет – надо подумать. Опять думать… Ущелье, в котором находилась пещера, густо заросло кустарником. Дракон слишком велик – кусты были бы все смяты и обломаны. Но отряд продирался через нетронутые заросли. К тому же, драконы – звери кровожадные и без еды не могут долго. Однако, на лагерь нарнийского войска он не нападал… Его шкура была прочной и поддавалась напору только в ближнем бою, что Питер проверил на своём опыте, и это доказывало: дракону нечего было бояться отпора вооружённых до зубов воинов. Зверь просто не знал о лагере, а значит выход находился вдали от стоянки, либо же там, где стоянка была сокрыта достаточно хорошо от слуха, нюха и зрения крылатого чудища. Все эти размышления и успокоили короля, и ввергли в отчаяние. Даже если он найдёт выход – кто сможет поручиться за то, что в таком состоянии он сможет добраться до своих? Однако, Питера волновала скорее не собственная возможная гибель в этих пещерах, а родные. Его терзала даже не тревога – страх. Чуть заторможенное мышление подбрасывало изображения того, что станется со страной и с его семьёй, если он погибнет здесь. Пусть он – король над всеми королями и королевами Нарнии, но страна процветала – он это чувствовал – только пока они четверо вместе. Можно допустить, что он не вернётся из похода. Армия будет его искать, чтобы хотя бы иметь если не живого короля, то доказательства его гибели. Вот в Нарнии становится известно о его смерти. Вести быстро разлетаются за пределами королевства. Сьюзен и Эдмунд ещё в Тархистане, Люси на троне осталась одна. Кто сказал, что южная империя не захочет попытать счастья, возымев такой шанс? Брат и сестра из гостей мгновенно могут стать пленниками, если не покойниками. А Люси… Милая Люси! При всей твоей отваге, как сможешь ты удержать страну, погружённую в хаос от свалившихся невзгод, сохранить её свободу? Конечно, король Лум может ей помочь, но и его сын сейчас в Ташбаане! Тисрок не преминет избавиться от наследника Орландии или же может использовать его для шантажа. Что сделает Лум, если тисрок потребует его невмешательства в конфликт с Нарнией в обмен на сына? Возникший перед глазами образ принца отвлёк Питера от горестных раздумий. Светлые непослушные, как и сам мальчик, вихры и голубые глаза, худощавое телосложение – внешне он был настоящим орландцем. Но – Великий Аслан! – это же настоящее наказание для короля – столь своенравный и проказливый наследник. Орландцы приезжали на турнир в честь визита тархистанского царевича. Король Орландии, всегда служивший примером братьям-королям, без единого намёка на напряжение или отвращение к собеседнику, мог говорить с тархистанцами где и когда угодно, к чему совершенно был неспособен Корин, умудрявшийся без зазрений совести говорить любую правду высокомерным соседям в глаза. Питер, глядя на это, незаметно посмеивался, хотя и поддерживал Лума в нравоучениях. Бедный ребёнок! Его воспитывали все: от отца до королей и королев Нарнии. Хотя Питер всё же старался не злоупотреблять этим, памятуя о печальном опыте четырнадцатилетней давности. Наверное, Корин поэтому не обижался на него за редкие замечания и прислушивался к Верховному королю охотнее, чем к прочим «учителям». Питер не заметил, как в размышлениях, стал погружаться в сон… Вокруг него теперь то и дело раздавались шаги и цокот копыт – придворные и гости спешили вниз по парадной лестнице к выходу из замка, чтобы занять свои места на трибунах и полюбоваться турниром. Мистер Тумнус, обеспокоенный приездом тархистанцев, задержал Питера для разговора, но закончить они не смогли. Корин, вооружившись не так давно подаренным ему мечом – совсем лёгким и тонким, больше похожим на шпагу – нёсся по коридору к лестнице. Питер успел его словить за шкирки как раз в тот момент, когда мальчик пробегал мимо него. - Куда Вы так спешите, Ваше Высочество? - Как? А турнир? - Благовоспитанные принцы, как мне казалось, являются вовремя, а не прибегают впопыхах, - король критически осмотрел внешний вид мальчика, - в незастёгнутом жакете и незаправленной рубашке. Лучше уж придите позже, но в подобающем виде. Видимо, для принца всё это не имело ни малейшего значения, но он не стал спорить, сделав вид, что признаёт свою ошибку, и принявшись приводить себя в порядок. - Я столько турниров видел, но ещё ни разу не смотрел, как соревнуются политические враги, - с горящими глазами говорил мальчик. – Это же гораздо интереснее! - Я бы сказал, что это напрягает, но, пожалуй, соглашусь с Вашим мнением. - Я так хочу поучаствовать! – теперь Корин говорил почти с тоской. – Но отец говорит, что я получу на это право, только с совершеннолетием, когда меня посвятят в рыцари. Питер улыбнулся на это. Вот как объяснить мальчишке, что ему совсем ненужно торопиться? Принц не раз признавался, что завидует братьям Певенси – они получили рыцарский титул гораздо раньше. Но что за удовольствие, становиться рыцарем в военной обстановке? Нет, Корина не смущало и это. Многозначительно переглянувшись с мистером Тумнусом, Питер произнёс: - Ваше Высочество, если Вас это утешит, я Вам обещаю, что в первый же день Вашего совершеннолетия я сам возведу Вас в рыцари и поговорю с королём Лумом, чтобы он устроил в честь этого турнир, который станет Вашим дебютом. Корин потерял дар речи от восторга и чуть не забыл про турнир. Пообещав немного поберечь обещание Верховного короля в тайне, он вместе с Питером отправился на трибуны и, согреваемый радостной надеждой, мужественно перенёс укоризненный взгляд отца. Питер вздрогнул, вырываясь из дрёмы. Совсем рядом в полной тишине пещеры раздавалось пронзительное чириканье, раздражившее обострённый слух. Превозмогая боль, Питер поднял глаза. Рядом с ним на камнях сидела малиновка. Нарнийская малиновка. - Бедная,.. я… ты из-за меня… здесь осталась? – тихо спросил он, улыбаясь. Но птица всё сидела, склоняя маленькую голову то на один бок, то на другой. Потом она отлетела, снова пристроившись на камнях и выжидающе смотря на человека. - Чирик! – раздалось снова. Птица будто звала его за собой. Что же, это лучше, чем сидеть тут. Неизвестно откуда, но Питер ощутил прилив сил. Сцепив зубы, он поднялся на ноги. Стоило ему сделать шаг – птица поднялась в воздух и повела его вглубь пещеры. Питер, шатаясь и на заплетающихся ногах, шёл за ней. Он не пытался и не хотел хотя бы примерно понять, как долго это продолжалось, - слишком мучительно было высчитывать время, которое уходило на преодоление себя. Он не знал, но солнце успело скрыться за горизонтом, когда даже выдержке Питера пришёл конец. - Стой,.. по… подожди! Д… дай… отдохнуть! Птица сделала круг и вернулась, усевшись на камни; нахохлилась, будто готовясь ко сну. Питер, задыхаясь, без сил опустился на землю. Голова болела безжалостно, но он так устал, что стоило дыханию чуть выровняться, мгновенно провалился в темноту. Так прошёл ещё день и начался новый. Пока Верховный король шёл за малиновкой, что вела его к выходу на свободу, в лагере нарнийцев царила суматоха. Любившие своего короля и полководца нарнийцы, оставшиеся под командованием генерала Орея, ждали от него решительных действий: мысль о гибели государя казалась кощунственной – и воины хотели найти его. Орей не стал выжидать. Спустя всего несколько часов первые поисковые отряды вышли из лагеря и отправились искать входы в пещеру, продвигаясь всё дальше и дальше от лагеря и всё больше тревожась, что приближение границы владений великанов может заставить их прервать поиски, так ничего не добившись… 8го июля, ещё до восхода, Орей распорядился отправить новый отряд и сам встал в его главе. Все прекрасно сознавали, что это будет последняя попытка, и провожали отряд в полной тишине, посылая вслед полные надежды взгляды… Солнце поднималось незаметно, постепенно пробуждая холодные горы от сна. Его свет проникал теперь везде и всюду, куда только мог дотянуться беспрепятственно. И Питер, впервые за эти дни увидевший свет солнца, на несколько мгновений замер, не веря, что его путь подходит к концу. Осознание близости свободы оказалось сильнее голоса рассудка. Больше почти не поднимая головы, чтобы не оступиться, молодой человек полез по исцарапанным когтями и чешуёй камням к выходу из пещеры. Когда он был у цели, малиновка чирикнула в последний раз, вспорхнула и улетела. Добравшись до выхода, Питер снова поднялся на ноги и выпрямился, зажмурившись от светящего прямо в глаза солнца. Свобода… Аслан, не верится! У него не осталось сил ни на какие чувства. Да он и не видел, чему можно радоваться. Разве тому, что он может умереть не в холодном подземелье, а под голубым небом. Король даже не думал о том, чтобы попытаться найти дорогу к лагерю. В его власти осталась только пара шагов. Когда глаза немного привыкли к свету, Питер взглянул вперёд. Он плохо видел и почти не слышал ничего из-за шума в ушах – потому вдруг оказавшийся перед ним отряд нарнийцев ввёл его в ступор. У генерала Орея, стоявшего во главе отряда, и остальных солдат на лицах читалось всё: от тревоги до радости. Кажется, они что-то говорили. Питер не понимал, что. Внезапная боль вновь пронзила голову. Он закрыл глаза, покачнулся и привалился к стене. Ноги уже не держали. Сквозь пелену, окутавшую его, он ощутил, как его поднимают и несут чужие руки. Лёгкий свежий ветер коснулся лица, и сознание Верховного короля поглотило долгожданное забвение, так непохожее на тяжёлые, не приносящие облегчения сны, заменявшие ему отдых во время долгого блуждания под горой.

***

- Вы в этом уверены, генерал? - Я не могу по-другому трактовать эти слова. - Но это совершенно не похоже на правдоподобную причину! Орей чуть вздёрнул бровь, услышав эти слова. - Вы делаете большую ошибку, оценивая великанов наравне с людьми, генерал. Эти существа не только тугоумны, но и суеверны, в чём Вы смогли убедиться. А на обман у них не хватит сообразительности. - И слава Аслану! Моим солдатам не терпится вернуться в родные орландские горы. Да и нарнийцы, как я слышал, ждут отъезда не меньше. - Мы все хотим домой. Но, боюсь, придётся подождать, - кентавр вздохнул, а когда заговорил снова, его голос приобрёл задумчивую интонацию. – Согласие – это, конечно, хорошо, но для дальнейших действий нужно одобрение государя, а он… Он не договорил. Из груди вырвался новый, глубокий вздох, а лицо Орея стало встревоженным. Генерал Рад, тоже обеспокоенный, так и не дождавшись слов, спросил кентавра: - Как Его Величество? Орей многозначительно взглянул на собеседника. Рад встретил отряд, привезший Верховного короля вчера утром в лагерь. И его встревоженность состоянием государя Нарнии была неменьшей, чем у самого Орея, когда он нашёл короля на входе в пещеру. - Плохо, - наконец, прозвучал ответ. – Целители поражены тем, что он смог осилить такую долгую дорогу в столь тяжёлом состоянии, не говоря уж о том, что он ничего не пил и не ел всё это время. Воистину, милость Аслана к нашим правителям просто не знает границ! - Остаётся только молиться, чтобы он пришёл в себя. При последних словах генерала Рада, шторки шатра Верховного короля раскрылись. Вышедший оттуда целитель-фавн с уважением поклонился обоим генералам. - Государь вас зовёт. Переглянувшись, полководцы поспешили в шатёр вслед за фавном. Внутри царил полумрак, витал запах каких-то трав. Двое из целителей, сопровождавших войско в походе, суетившиеся последние часы у постели короля, теперь стояли спокойно и внимательно следили за подопечным. Питер, бледный, с перевязанной головой, полулежал на постели в закрытыми глазами. Он слышал, как вошли генералы, и, дождавшись тишины, тихо и медленно заговорил: - Какие новости? - Посланник от великанов пришёл, - доложил Орей, стараясь говорить негромко. – Они отступают за реку через Большой мост и обещают больше не возвращаться. - Причины. - Они боятся того, кто смог убить дракона и остаться живым. Просят, чтобы мы не преследовали их и тоже покинули горы. - Хоть какая-то польза от донесения моего солдата, - прозвучал голос Рада, после чего мужчина прибавил с нескрываемым сожалением. – Государь, я должен извиниться за произошедшее. Это моя вина. - Генерал, - Питер перевёл дыхание и продолжил ещё тише. – Ваша ошибка нас спасла. Не надо извиняться. Последовала продолжительная тишина. Король молчал, так и не взглянув на посетителей, а те ожидали, что Его Величество продолжит свою речь, обеспечив ясность дальнейших действий. Но Питеру было ещё сложно вести долгие беседы, мысли путались. Орей прервал молчание, подойдя к королю и наклонившись к нему, чтобы избавить от лишних усилий: - Какие будут распоряжения, государь? - Отправь грифонов, чтобы они проследили за великанами, - он чуть помолчал. – И приступай к подготовке отъезда… Как только придут вести… об уходе великанов,.. мы должны отправиться домой. - Да, государь. - Идите, - с заметным облегчением от конца утомительного разговора ответил король. Генералы удалились, и через пару мгновений до Питера донеслись отдаваемые ими приказы и беготня. Великий Аслан, какое счастье иметь тех, кому можно доверять с закрытыми глазами! Причём в прямом и в переносном смысле…