Северная роза Тархистана

Две недели… Когда горы и равнина, разделявшая Северные земли и нарнийские леса, остались позади, над головами воинов сомкнулась прохладная, звенящая птичьими трелями сень. Тропа, ведшая войско домой, как месяц назад вела на войну, была еле заметна. Леса у северной границы Нарнии были малообитаемы, кроме неговорящих птиц и мелких зверьков некому было встретить героев, и путь их лежал в относительной тишине. Через пару дней им встретилась стайка галдящих на все лады соек, которая, увидев выходящих на холмистую равнину, поросшую ковылём и пыреем, редкими цветами дикого мака, раскричалась: «Наши! Наши! Государь едет! Государь едет!». Услышав эти голоса, многие солдаты с облегчением вздохнули: дома. Почти дома. Осталось ещё чуть-чуть. Уже на следующий день солдаты стали отделяться от общего строя и возвращаться в свои дома. Первой ушла большая часть фавнов и сатиров – те, что не служили во дворце и не жили вблизи столицы. Войско всё равно не стало бы переправляться на другой берег Великой реки, поэтому обитатели Равнины Фонарного столба не стали продолжать путь и с благодарностью распрощались с Верховным королём. Ещё через пару дней ускакал отряд свободных от службы в замке кентавров, которым предстоял ещё путь почти в неделю длинной до Тенистого леса. Так войско всё уменьшалось и уменьшалось, - уходящие рассыпались напоследок в благодарностях государю и были провожаемы его усталой, но довольной улыбкой, - пока не остался относительно небольшой отряд нарнийцев где-то в сотню луков, мечей и копий, не считая воинов генерала Рада. Буря разразилась ночью, когда до цели оставалось несколько суток. На утро отрядам пришлось разгребать бурелом. Грязь и слякоть под ногами очень мешали идти коням и людям, и дорога заняла гораздо больше времени, чем ожидалось. Весь день моросил неприятный холодный дождь. Из-за недавней непогоды место для стоянки нашли с трудом, да и то малопригодное для сна, но уставшим путникам уже было всё равно: все до одного засыпали, не донося головы до свёрнутого плаща и сёдел – кто на чём спал. От навалившихся непрошенных приключений у Питера уже переставшая почти о себе напоминать голова разболелась так, что солдаты с ним опасались заговаривать без крайней надобности, такой он был злой. Да и сам Орей не подпускал к государю солдат, желая помочь и без того измученному долгой дорогой и грузом ответственности королю. Во время привала Питер так и не смог уснуть. На следующий день небо прояснилось. Пригревало мягкое солнышко, даже пели птицы, вылетевшие из своих укрытий. Лучи подсушили вязкую почву, и отряд двигался уже спокойнее и быстрее чем вчера, однако, никто не спешил. Стояла тишина, продрогшие от сырости нарнийцы и орландцы наслаждались долгожданным теплом и шли и ехали, подставив лица свету восходящего светила. Ближе к полудню генерал Рад велел трубить общий сбор и подъехал к Верховному королю. Мужчина церемонно поклонился: - Ваше Величество, наша миссия подошла к концу. Теперь наш путь лежит в родные горы. - Благодарю за службу, генерал, - с усталой, но явно удовлетворённой улыбкой кивнул Питер. – Передайте от меня моё глубочайшее уважение и самую искреннюю благодарность королю Луму. Жаль, что я не могу этого сделать лично, но не премину подтвердить мою благодарность письмом, как только мы доберёмся до Кэр-Параваля. Счастливого пути. Генерал снова поклонился, распрощался менее официально с Ореем и развернул коня к дороге, ведшей на юг. Следя за тем, как уходит орландская кавалерия, Питер несколько кисло пробормотал себе под нос: - Скатертью дорога… - Я смотрю, Вам лучше, государь, – полунасмешливо улыбнулся Орей. Питер бросил на него многозначительный взгляд. Не прошло и часа после того, как нарнийцы покинули место расставания. Посланный вперёд разведчик-кентавр вернулся весь в мыле. - Государь, дальше дороги нет. Буря поломала деревья, придётся сделать крюк и зайти в Кер-Параваль с южного тракта. - Сколько это займёт? – недовольно спросил Питер. Однако, был ли он недоволен увеличением пути или усилившимся при словах разведчика неприятном ноющим предчувствием, что возникло после его странного сна, - думаю, даже сам король этого сказать не мог. - Несколько лишних часов. - Не нравится мне всё это... – покачал головой Питер, но отдал приказ сворачивать: благо, кентавр их нагнал как раз на развилке. Солнышко уже стало сильно пригревать. В тени деревьев многие стали клевать носом, но сам Питер, хоть и не спавший всю ночь, уже и забыл об этом. Предчувствие всё усиливалось, ему было неспокойно. Глаза блуждали по лесу вокруг, будто что-то выискивая. Орей заметил состояние государя, но на его вопрос тот ничего не смог ответить. Внезапно раздавшийся вдали стук дятла заставил его невольно вздрогнуть. Питер поджал губы с досады: позор какой, испугаться дятла! Он прикрыл глаза не пару мгновений, чтобы успокоиться. Какое-то время ему и правда удалось ехать спокойно. Лес всё не кончался. До ушей нарнийцев стал доноситься шум моря, когда на глаза Верховному королю попалось что-то ярко-красное, зацепившееся за колючий кустарник. Питер подъехал и отцепил нечто. Орей удивился, как поменялся в лице государь, рассматривая находку. - Что это? – спросил кентавр, подходя ближе. Питер поднял взгляд на него. - Тархистанский шёлк, - тихо процедил он, раздражённо отбросил кусочек ткани и спешился, осматриваясь. Вместе с ним к следам начали присматриваться и два фавна-следопыта, шедшие почти впереди всей колонны. Дорога, от места их остановки была вся истоптана конями, однако, след шёл не по всему тракту. Отряд бесцеремонно пронёсся по редколесью, о чём свидетельствовали безбожно обломанные и порубленные деревца, кустарники и нижние ветки деревьев. - Всадники здесь были давно. Наверное, больше восьми часов назад, - заключил один из следопытов. - Следы ведут от моря... – задумчиво проговорил король. Питер снова взлетел в седло, уже не обращая внимания на лёгкое головокружение. – Слушайте приказ: Орей и ещё десять воинов - за мной, остальные - продолжайте путь. Эридан, - один из кентавров вышел вперёд, – ты встанешь во главе, доведи их до столицы. Надо проверить, что здесь забыли наши темнолицые соседи. Отделившийся от колонны небольшой отряд отправился по следу незваных гостей к морю, пока остальная часть продолжала путь домой. Двенадцать нарнийцев передвигались быстро, и потому очень скоро, после краткой скачки, след их вывел на небольшую поляну у самого моря. У берега на якоре стоял нарнийский корабль, знаменитая «Звезда», в которой Питер с ужасом узнал судно, что должно было увезти его брата и сестру в Ташбаан. С трудом справившись с эмоциями, он отдал приказ обыскать корабль и первым взбежал на борт. От увиденного у него несколько потемнело в глазах: на палубе лежали бездыханные тела команды корабля. В висках застучало. Питер осмотрелся ещё раз, боясь найти среди них тело брата или сестры, но к его облегчению их там не было. Сопровождавшие его нарнийцы рассыпались по всему кораблю. Питер услышал сзади тяжёлый стук копыт Орея. - Что это всё означает? - Здесь есть и тархистанские солдаты, - ответил генерал. – Если кто-то из них ещё жив, мы узнаем в чём дело. - Государь! Питер вскинул голову. Из дверей, ведших на лестницу в трюм, высунулся фавн. Его встревоженный вид не сулил ничего доброго, и король поспешил к нему. Внизу в глаза сразу бросился ещё один фавн, суетившийся над кем-то – трудно было разобрать, он сидел спиной к королю и загораживал собой человека: а это был человек, судя по ногам – единственному, что Питер мог видеть. Однако, стоило фавну отстраниться, Питер, позабыв обо всём на свете и выронив меч кинулся к бесчувственному брату. В первые мгновения короля прошиб страх, когда он подумал, что Эдмунда убили. Дыхание было слишком поверхностным, незаметным, и Питеру пришлось прижаться ухом к груди брата, чтобы услышать биение сердца. Страх отпустил. Король только сейчас заметил, что фавн срезал верёвки, которыми были связаны ноги и запястья Эдмунда. Старший осмотрел его на предмет ранений, но он был цел. Только вид был измождённым и губы сухими, как от обезвоживания. - Дай флягу, - он обернулся ко второму фавну. Требуемое было тут же предоставлено. Питер вынул из-за пазухи тряпицу, которую в последнее время носил постоянно с собой, после того как заметил, что омоченная в тёплой воде она приносит небольшое облегчение при вечных головных болях; намочил её и протёр лицо брата. Прохлада и влага привели его в чувства. Затуманенный взгляд безразлично бродил по сторонам, но стоило ему проясниться, Эдмунд побледнел ещё больше, а потом вцепился брату в плечи: - Пит, откуда… Руки у него дрожали то ли от слабости, то ли от напряжения. Мысль он так и не закончил, чуть не упав обратно, и Питер ему помог сесть, облокотившись спиной о сундук, что стоял рядом. - Пей, потом всё скажешь, - сказал он, сунув брату в руки флягу. Эдмунд пил жадно, хоть и не долго: видимо, опасаясь, что от желания выпьет лишнего. Но, когда он вернул флягу, говорить не начал. Прояснившаяся голова вернула и воспоминания, и осознание всей глубины ужаса сложившейся ситуации; первый порыв рассказать Питеру обо всём разбился в дребезги при мысли, что уже слишком поздно что-то исправлять. И встревоженный взгляд любящего брата только распалял угрызения совести. Но Питер сдаваться не собирался. - Тебе лучше? – спросил он. Когда брат кивнул, он сделал короткую паузу, и задал мучавший его вопрос: - Эд, что стряслось? Где Сьюзен? При имени сестры брат вскинул на него взгляд. Эдмунд только сейчас заметил, что Питер плохо выглядит и голову его охватывает белая, свежая повязка, с ярким красным пятном на лбу: явно недавно кровившая рана. Эд осторожно поднялся на ноги, поддерживаемый братом. Питер смотрел на него, стараясь по глазам понять, что так мучает младшего короля. Разум отказывался принимать все догадки. Однако, Эдмунд скоро развеял все сомнения, открывая страшную правду: - Это Рабадаш. Нам пришлось бежать из Ташбаана из-за него. В пути нас настигла буря. Когда она утихла, нам пришлось причалить. А на берегу Дарго нам принёс весть, что к нам приближается вооружённый отряд тархистанцев. Мы успели отправить с Сервом в Орландию Корина, а потом… - Эдмунд опустил глаза, не в силах больше выносить взгляд старшего брата. – Я виноват. Их было слишком много. Сьюзен увезли в Ташбаан. Восстановилась звенящая тишина. Даже фавны в ужасе замерли, не смея издать ни звука. Эдмунд ждал взрыва гнева, крика, заслуженного удара, – не сказать, что Питер так делал, но молодому человеку тогда казалось, что подобное за такой «проступок» будет ещё и меньшим злом, – ждал чего угодно, но только не молчания. Он с трудом заставил себя снова посмотреть на государя. Тот смотрел перед собой невидящим взглядом даже не на брата, а мимо него, в пол. На щеках играли жевалки. Питер тяжело и глубоко дышал. В какой-то миг, будто опомнившись он медленно развернулся, поднял меч и также медленно пошёл наверх, держась за перила. Эдмунд и фавны поспешили за ним. Выходя на палубу, Питер замер, схватившись рукой за голову. Он стоял, закрыв глаза, а внутри у него вскипала ярость, направленная на Рабадаша, пылающая, как пожар, и горькая, от осознания, что все предчувствия сбылись в точности, как и предсказывал сон. Немного придя в себя, Питер вернул меч в ножны. Поднеся руку ко лбу, пошатнулся. Эдмунд испугался, но ничего не успел сделать. Орей, тоже собиравшийся помочь, был остановлен одним движением государя. Питер, взяв себя в руки, побрёл на нос корабля и остановился, побелевшими руками сжимая борт судна. Кентавр подошёл к Эдмунду, лицо которого выражало глубокое раскаяние и самые жестокие муки совести, какие только он испытывал за последние четырнадцать лет, не считая времени до восшествия на трон. Младшему королю пришлось рассказать генералу снова всё, что произошло. Орей гневно нахмурился. - Рабадаш перешёл все возможные границы. Я уверен, что государь не оставит это просто так. - Меня это пугает, - Эдмунд вздохнул, смотря на поднятые плечи брата. – Ты же знаешь его характер, Орей. Он может таких дров наломать! - На то на троне и четверо правителей, - разумно рассудил генерал. – Ваше Величество, государь уважает Ваше мнение. Попробуйте его убедить. - Убедить сложно, когда я почти уверен, что он может начать действовать без моего ведома. Он прекрасно знает, что я попытаюсь с ним поговорить и охладить первоначальный пыл… А… как вы тут оказались? - Дорогу перекрыли брёвна. Мы пошли по южному тракту, а там застали следы тархистанского отряда. Государь решил выяснить в чём дело, взял с собой нас, а остальных отправил в столицу. - Слава Аслану, что вы пришли, иначе бы тут умерли все оставшиеся в живых. - А живые и правда нашлись, - прибавил Орей. – Одного, только, кажется, не можем разбудить из тех, кто не ранен. А капитан наверху, у руля лежал. Живой. Эдмунд на мгновение задумался, и у него промелькнула мысль: «Как хорошо, что мистер Тумнус плыл на втором корабле, который ушёл вперёд ещё в гавани!». - Орей, а что с Питером? У него голова перевязана. Это серьёзно? Генерал недвусмысленно мрачно хмыкнул. - Это интересный вопрос, Ваше Величество. Чтобы предупредить дальнейший интерес, позвольте мне рассказать тогда, как прошли военные действия в Северных горах, если Вы не против. Эдмунд с энтузиазмом покачал головой, выражая самый живой интерес к тому, что предлагал поведать ему Орей, и приготовился слушать. - Это была самая тихая война в моей жизни. Мы оттеснили их к границе, но на этом всё. Тугодумность великанов иногда просто выводила из себя весь лагерь: с ними невозможно было вести беседу, хотя государь предпринимал такие попытки. Великаны пытались нас выгнать, устроив пару ночных налётов. Мы потеряли из-за них девять солдат. Были две стычки – там, слава Аслану, не погиб никто, но раненных оказалось более чем достаточно. Последние две недели мы сидели на месте безвылазно. Ко всему прочему государь не сошёлся характером с генералом Радом. - Догадываюсь, почему, - буркнул Эдмунд, сложив руки на груди и сел на скамью, что была вделана в стену за его спиной. – А что у него с головой-то? Стычка? - Нет. Один из людей генерала нашёл пещеру недалеко от лагеря. Государь решил с небольшим отрядом отправиться на разведку. Спустя пару часов отряд вернулся без короля. Оказалось, что в пещере жил дракон, который чуть не погубил весь отряд. Государь каким-то образом его отвлёк и смог убить, пока солдаты уходили из пещеры. Смерть дракона вызвала обвал и вход оказался замурован. Мы исходили все ближайшие горы, пытаясь найти другую пещеру, потратили впустую дня два. Только на утро третьего чудом наткнулись на государя у единственного выхода. На него было страшно смотреть: бледный, голова в крови. Когда он упал, я подумал, что больше уже не очнётся. Но целители его выходили. К концу дня пришла весть от великанов, они захотели поговорить. К лагерю не пришли, мне пришлось скакать им навстречу, но – видит Аслан – ни капли не пожалел. Оказалось, что эти верзилы как-то узнали о том, как погиб дракон и так перепугались, что сами захотели уйти за Большой мост и больше не возвращаться с условием, что мы не станем их преследовать. Эдмунд натянуто улыбнулся, разрываясь между виной, тревогой и, как ни странно, каким-то ироническим весельем. Характер Питера уже давно его не выводил из себя, Эд относился к нему со стоическим спокойствием, однако, в отдельных случаях, когда брат в очередной раз лез на рожон, младший король испытывал сильное желание его треснуть чем-нибудь тяжёлым за безрассудное поведение. Наверное, поэтому случаи, когда по счастливой случайности очередной проход по грани заканчивался удивительного масштаба пользой, вызывали у Эдмунда часто не вязавшийся с ситуацией смех. А случалось это не так часто. Поэтому ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы Питер снова наломал дров. Однако, сделать это было не так-то просто. Питер был не из тех, кто легко успокаивается, если его довели до белого каления, хотя получалось это далеко не у всех: молодой король был всё-таки человеком довольно миролюбивым. Рабадаш как раз обладал той редкой способностью вызвать буру во время штиля. Верховный король не в состоянии был пока анализировать. Голова раскалывалась, мысли крутились вокруг прошлых бесед с Рабадашем, и эта карусель никак не хотела останавливаться, а Питер злился, что не мог ничего с этим поделать. Наконец, оторвавшись от борта, он осмотрел нарнийцев. Это его немного протрезвило. Питер направился к Орею и Эдмунду, который, увидев, что Питер идёт к ним, поднялся на ноги. - Выдвигаемся, сейчас же! – привычным тоном распорядился Питер. – Раненных берите с собой… ммм… - он прикрыл глаза от боли, - отвезём их, а потом за мёртвыми вернёмся. - Государь, во второй раз позвольте мне одному поехать, - произнёс кентавр, глядя на короля сверху вниз с высоты своего роста. - Вам бы хоть до замка добраться. - Делай, как знаешь, - не стал возражать Питер, и Орей ушёл помогать остальным переправлять раненных и бессознательных на берег. - Пит, ты в порядке? – раздался обеспокоенный голос Эдмунда. - Лучше скажи, ты доедешь? – не открывая глаз, спросил Питер. - Доеду, - в тоне послышалось нетерпение. – Пит, ты можешь мне хоть что-то сказать? - А что я могу сказать? – не выдержал король и посмотрел на брата. Начавшая уже успокаивать усталость снова оказалась бессильна перед самым ненавистным в мире именем. – Рабадаш меня вывел! Он обнаглел вконец, и если тисрок думает, что я спущу это его сыну, то он глубоко ошибается! Я ему голову снесу и в Ташбаан отправлю в бочке с мёдом, как это делают их тарханы. У тисрока есть ещё двенадцать сыновей, переживёт как-нибудь, а моему терпению пришёл конец! Всё! Хотя, я не исключаю, что он сознательно отправлял сына на риск, а значит прекрасно знал, что его могут убить, что ещё больше облегчает мне задачу: тархистанцы не отличаются сентиментальностью. Пусть отдаёт Рабадаша мне и возвращает Сьюзен, или пеняет на себя! - Питер, ты сам себя слышишь? - возразил Эдмунд, но Питер не дал ему закончить. - Я ничего не хочу слышать… - он снова схватился за голову и облокотился о борт, но быстро оправился, хотя голос стал тише, - я ничего не хочу слышать, Эд, до самого замка. Садись к Орею, а то упадёшь с седла. И не смей извиняться! – государь знал, о чём думает брат и предупредил его желание, читавшееся во взгляде. – Ты не виноват ни в чём, ты сделал всё, что мог, если не больше. Виноват только Рабадаш, потому что не будь его – всего этого бы не случилось… И я – дурак! – зачем вообще отпустил вас. После этих слов взгляд Питера смягчился. Губы тронула ласковая, даже извиняющаяся улыбка, и он положил ладонь на плечо брата. - Я рад тебя видеть, Эд. Младший король улыбнулся в ответ с явным облегчением. Братья обнялись и вместе сошли на сушу.