***
Арсений поднимается со спокойствием на сердце и в душе, сейчас он хочет просто проведать Сережу, целого и невредимого, а с остальным он будет разбираться гораздо позже. К его удивлению, когда он оказывается в квартире Матвиенко и открывает дверь в спальню в него с разъярённой яростью летит подушка: — Ты ублюдок, Попов! Нахуй так пугать?! — орет на него Сережа, захлопывая ноутбук. Не сложно догадаться, что он наблюдал за ситуацией по камерам. — А если бы там оказались патроны?! — Ну не оказались же, — весело говорит Арс. Видеть живого, пускай и бунтующего друга, намного приятнее, чем его бессознательное тело. — Придурок… — бубнит Сергей. — Кто бы говорил. Тебе положен постельный режим, а ты в ноут залипаешь, — после этих слов Попов убирает из рук друга заветный механизм слежки. — Кстати, где Позов? — Я попросил его спуститься и глянуть че у вас там происходит, раз мне вставать видите ли нельзя, — начал ерничать Сережа. — И нервничать кстати тоже. Дима молодец, что так поступил, а то не хватало еще раз тебя из комы вытаскивать, — с шуточной угрозой парировал Попов. Через некоторое время в комнату зашли Антон с Димой. Что-то явно они долго задержались внизу, что не могло не удивлять двух других наших героев. Затем парни переглянулись и, кивнув чему-то своему, Дима подошел к Арсению: — Мы можем поговорить тет-а-тет? — Конечно, — сказал Попов и они покинули спальню больного. Антон с легкой улыбкой проводил их до двери, обернулся, взглянув на поднявшего брови Серёжу, и усмехнулся. Матвиенко так редко не в курсе происходящего, это заставляет Антона чувствовать себя таким важным, посвящая друга в недавно произошедший «конфликт». И плевать, что Дима ещё получит по шее от Серёжи. В этот момент Позов тяжело вдыхает перед Арсом. Он знает, что проебался. Понимает, что Арс и не принял его слова всерьёз. И сам хочет извиниться от всего сердце, потому встречаясь с насмешливым взглядом, уверенным от знания по какой именно причине они вышли, Поз забывает всё, что хотел ему сказать. Момент, когда ты понимаешь, что пора вырасти из того самого бунтующего подростка, готового говорить то, что приходит на ум и повзрослеть, обдумывая нужные слова. Но делать это перед тем, кто запомнил тебя именно школьником — та ещё сложность. Арсений принял их такими, какими они были, так по какой причине Дима вздумал себе, что ему стоит строить из себя мудрого мужика? — Я невъебенно перегнул палку. Наговорил полной хуйни. Я никогда даже не думал о том… ну после того, как вскрылось, что ты жив… будто тебе правда стоило помереть на той крыше. Знаю, жизнь не была бы легче случись это, — он облизывает губы, слова сами льются и уже не хотят останавливаться. — Антон мой друг, он, блять, единственный кто постоянно был рядом и даже, когда я смирился с твоей потерей, смог отпустить, а он нет, понимаешь? Мне было невыносимо смотреть на него, наблюдать в какую жесть он себя втягивает. Я не хочу видеть его таким ещё раз. Не хочу видеть твоей смерти. Почаще наставлять на себя дуло пистолета, готовым разорвать башку на части, если так сильно готов на всё ради своих людей, думаешь, приятное зрелище? — с проглядывающими слезами на глазах говорит Дима, вспоминая ту решимость Арса. Ненужный ебанный героизм. — Пришел извиняться, а в итоге вновь обвиняешь? — А ты доёбываешься только до последних слов? — усмехается Поз. — Мне жаль за свое поведение на крыше. Эмоциональная уравновешенность, когда Серёжа при смерти не для меня. — Знаю, — Арсений кивает. У него давно не было разговоров по душам, со временем отвыкаешь так легко говорить о своём. — Не буду утаивать: твои слова задели. Потому что правда там была. Без меня вас ждала жизнь куда спокойнее… Дима не собирался дослушивать доводы Арса, нахально перебивая взмахом руки. — Ты чем меня слушал? Вспомни, что мы и без тебя ворвались в этот мафиозный движ. Только разница в том, что теперь я и Антон хотим в этом участвовать. Из-за вас. Мы готовы рискнуть ради тебя, Сережи. Вы полные придурки, что сумели пробраться в сердца. Я давно не чувствовал себя таким живым, как сейчас, и могу сказать о таком и про Антона. — Упрекаете меня в готовности помереть ради вас, когда сами сделали тоже самое? Похвально. — Любовь делает нас другими. Арсений не мог не согласиться с этим. Хлопает друга по плечу, подталкивая к выходу. — Извинения приняты. Пора вернуться к нашим. В комнате слышен громкий смех Антона, который довольно взглянул на Диму — Серёжа же наоборот, закусил губу, всем видом пытаясь показать сколь глупо себя повёл супруг, хотя вовсе и не винит его в этом. Арсений закатывает глаза, вспоминая какие все же придурки собрались здесь. Дима присаживается на кровать мужа, греется от едва ощутимых сквозь одежду да тёплого одеяла соприкосновений с бедром Матвиенко. Ждёт, готовится к подколу, который обязан был последовать, судя по радостному Антону, что выболтал всё. Только получает он лёгкое поглаживание пальцев по своей руке и это куда лучше. Серёжа не может на него злится, такое просто невозможно. Да и для чего это, если данная тема уже закрыта — они всё решили между собой, а тратить то драгоценное время, которое у них есть на мусоленье одного того же никому не всралось. — И что теперь? — разрушает повисшую тишину Сережа, оглядывая всех в своей спальне. Он тут не один, что безумно радует. — Пока особых опасностей не имеется, я позволю себе провести спокойный вечер в кругу близких, — с улыбкой Арс устраивается поудобнее в кресле. — Как раньше? — хмыкает Антон, кладя руки на плечи мужа. Тот поднимает голову, всматриваясь в такое родное лицо и кивает. «Как в лучшие времена» — понимает каждый присутствующий. Безоговорочно было принято отойти от обсуждения дел насущных: буквально за пару недель была вероятность потерять двоих, а Совет… до него ещё есть время. Всё успеется. Как и этот вечер, который решились выделить только на себя. Предаться старым воспоминаниям: вспомнить как именно всё между ними закрутилось, поднять эго Арса, припоминая каким ахуительным учителем он был. Антон хотел добавить, что быть училкой Попову шло куда лучше нежели главой мафии, но сумел сдержаться, все же это будет не к месту. Думать о том, как все могло сложиться иначе будь их жизнь другая, не будь в ней таинств, загадок, риска — как бить по больному. Зачем надумывать лёгкий, более приятный исход всего, когда в реальности вам подобное никогда не светит? Вот и Антон это понимает. Приходится довольствоваться тем, что есть. Они есть друг у друга и этого достаточно. Вместе справятся, просто обязаны. — Так приятно видеть нас особо и не изменившимися. Да, ответственности на плечах стало куда больше, и сердечко все чаще пропускает удары, как выстрелы слышатся. Но, блять, мне все также ахуенно комфортно с вами, ребят. Как и тогда, — резко прочувствовался Серёжка. — Так будет всегда, — сжимает его руку Дима, чувствуя как позади другая парочка кивает головами. В этом и есть их дружба: из раза в раз оставаться рядом, осознавать свои ошибки, умея вовремя извиниться, беситься и переживать за пострадавшего, защищать своего. Это был первый спокойный вечер, за все то время, что они были женаты. Казалось, что они и правда вернулись на много лет назад, что нет никаких забот, а завтра никогда не наступит, потому что рано или поздно им придется вернуться в реальность, но сегодня эта четверка смогла позволить себе полноправный отдых.***
На следующее утро Арсения ждал сюрприз. Проснувшись, он спустился в главную залу уже ожидая там шумящую толпу из своих людей, однако в холле было пусто, как и в других помещениях их штаба. Все было до ужаса непонятно, пока к Попову не подбежал запыхавшийся Поперечный: — Арс, пошли, у нас для тебя есть сюрприз, — сказал мужчина, переводя дыхание. — Что? Какой сюрприз? Что вы уже успели натворить? — с некой опаской в голосе спросил Арс, однако ответа не последовало, Данила лишь схватил Арсения за запястье и повел за собой. Ничего не понимающий «Граф» шел следом, не понимая куда его волокут. Когда они дошли до стадиона, на котором, под присмотром Масленникова, все новички бегали, нарезая, по всей видимости, уже не первый круг по полю. А когда Поперечный окликнул Диму, Масленников с улыбкой обернулся и поприветствовав Арса, и приказал всем остановиться. Запыхавшиеся и уставшие парни подошли к Попову со склоненными головами. Они стояли так еще пять минут, а затем, переглянувшись, встали на колени и начали как один лепетать: — Прости нас, мы идиоты… У Попова даже кислород из легких выбило, таких извинений он точно не ожидал, такого просто никогда не было, сколько бы препятствий он не прошел со своей командой, вместе ногу об ногу, но вот такого, пожалуй, не случалось в этой жизни. — Так, поднимайтесь, — приведя голос в порядок сказал с улыбкой Арсений. — Ваши заблуждения в мой адрес были не просто так, каждый из нас печется о своих жизнях, я немного сплоховал — вы немного струсили, такое случается. Скажем так: на этот раз я забуду все, что произошло, извинения приняты, только давайте без приклоненных колен. — поднимая своих людей сказал Попов. — Мы никогда больше не посмеем тебя предать, ты ради нас жизнью рискуешь, а мы ведем себя как подлые трусы… — сказал один юноша. — Кажется, теперь моя вера в вас может быть такой же, как и к тем кто со мной давно, — с улыбкой сказал Попов, а затем посмотрел на Масленникова и продолжил. — Где Антон с Димой? — А, это тоже часть сюрприза, пока можешь отдохнуть, — скомкано сказал Дима. — Не спрашивай, пожалуйста, ни о чем, просто доверься нам. — Вы ведете себя подозрительно, — указывая на всех парней пальцем, которые улыбались, еле сдерживаясь, сказал Арсений. — Если это опять какой-то план и я о нем не знаю, будете под моим присмотром каждое утро по сорок кругов тут наяривать. — Так, ребята, теперь нам нужно очень сильно постараться, — сказал тут же Поперечный. — Скорее-скорее, у нас много дел, — после этого все парни скрылись в штабе так быстро, что Арс даже еще кое-что сказать не успел.***
Этот вечер был до ужаса странным, как минимум потому, что Арсения не пускали вниз, как бы он не пытался туда пробраться и посмотреть, что именно затеяли его люди, его не пускали, а как максимум потому, что Попова с Матвиенко позвали вниз. Они еще полчаса спорили друг с другом из-за того, что Сережа отказывался садиться в инвалидную коляску, предоставленную Сабуровым. — Я, что, блять, инвалид? Нет, Арс, хуйня затея, я сам могу дойти. — Сережа, прекрати ебать мне мозг и сядь уже в коляску. Ты недавно вышел из комы, прекрати выеживаться. — Блять, ну я не инвалид. — Ты у меня сейчас им станешь, — оперевшись на матрас сказал Арсений. — Хорошо, не хочешь лезть в коляску, тогда я до твоего полного выздоровления запрещу Диме тебя проведывать, — Попов прекрасно знал, что эта манипуляция сработает, слишком уж хорошо он знал Сережу и его слабости. — Черт ты гребаный. Уговорил, — с этими словами, бурча себе что-то под нос, Сережа все-таки сел в коляску и они наконец спустились вниз. В холле играла музыка, в главном зале стоял огромный стол, за которым уже сидели все члены французской мафии и как только туда зашли Арсений с Сережей, те сразу поднялись со своих мест, приветствуя их. Матвиенко с Поповым проводили к их местам и пока Арсений, не понимая ничего, крутил бокал с вином, думая, что здесь происходит. Ровно до того момента, пока парни не начали вставать, говоря собственную речь. Каждый из них волей неволей извинялся за свой проступок. Все знали о чем идет речь, однако никто уже не злился. Через некоторое время они приступили к трапезе, попробовав пару блюд Сережа с Арсением переглянулись и тут же с хитрой улыбочкой посмотрели на своих мужей и, указав на пару блюд, шепотом спросили: — Ваших рук дело? — и Дима и Антон резко опустили головы, слегка стесняясь признаваться в этом. Теперь стало ясно куда эти двое мотались целый день. — Вкусно, — тихо шепнули своим мужьям Арсений с Сережей, а затем вернули свой взор ко всем собравшимся, как будто этого разговора вовсе и не было. В какой-то момент, проникшись словами своих ребят, Арс встал со своего места и, подняв бокал, начал вещать: — Я, признаюсь, удивлен сегодняшнему вечеру, видимо нужно вам побольше позволять косячить, чтобы было так спокойно, — со смешком выдал Арсений, а затем серьезно заговорил. — На самом деле я рад, что меня окружают такие люди как вы, я верю, что каждый из вас сможет защитить свою жизнь. Деньги деньгами, но мы все должны прекрасно помнить, что прежде всего в этом мире важна наша жизнь и жизни дорогих для нас людей, а остальным мы уж задницы надерем! За Французскую Мафию! — подняв бокал гордо произнес он. — За французскую мафию! — тут же поддержали все члены фирмы. Это вечер воистину был волшебным: музыка, танцы, изысканные блюда и прекрасное вино — это чем-то было похоже на бал. Сегодня Арсений отдал лишь один приказ: «Веселиться, пока с ног не свалитесь!». И этот приказ сегодня выполняли правда все до единого. В один момент Арсений увидел в проеме тень, не трудно было догадаться, что за дверью кроется Артем: «Значит что-то решил» про себя подумал Попов и, предупредив парней, что исчезнет на минут пятнадцать, вышел из холла, где бушевал праздник.***
— Ты, кажется, хотел со мной поговорить, — прикрывая за собой дверь сказал Арсений. Парень напротив стоял и долго топтался на месте, что не могло не умилять Попова. Он уже подозревал о чем будет разговор, но вопреки всем убеждениям стоял и ждал, когда парень сам скажет хоть что-то. Кажется, эта пьеса затянулась, поэтому, отойдя от двери, Арсений продолжил. — Если это так, то пошли ко мне, конечно, если ты не хочешь, чтобы этот разговор был во все услышанья, — указывая кивком головы на дверь с улыбкой произнес Арс. — А с чего ты взял, что я собираюсь с тобой разговаривать? Может я пришел тебя убить? — вдруг выдал Артем. Попов не сдержал смеха, а затем посмотрел снисходительно на юношу и пояснил: — Будь это так, ты бы ворвался в холл и начал пытаться меня расстрелять среди толпы. Можешь даже не говорить о том, что просто продумывал план, в вашей семье это своего рода изюминка: действовать взбалмошно и импульсивно, — после этого Арсений взглянул на медальон на шеи Артема и, уже не став переубеждать того в своих намерениях поспорить, просто произнес: — Пошли уже. Он двинулся наверх, а Вотерфорк пошел следом. Они молчали ровно до того момента, пока не зашли в апартаменты Попова, тот сразу проводил юношу до своего кабинета и, оперевшись о стол, был готов всецело слушать, что же скажет ему этот парень. — Никогда не думал, что буду стоять и не знать как заговорить с человеком, которого всегда считал убийцей моего отца, — начал спонтанно Артем. — Ты просмотрел записи? — Только часть, дальше не смог… — выдал парень, сжимая медальон в кулак. — Это слишком для меня… И все же я должен знать, что тогда произошло? Арсений начал думать, как правильнее рассказать о том случае. Стоящий парень сейчас перед ним был уже сломлен той правдой, которую знал, а Попов понимал, что это лишь малая часть того, что тогда случилось: — Рома был хорошим главой, — начал он. — Всегда защищал своих волков, умение держать эмоции под контролем вызывало в нем уверенность. Знаешь, я даже какое-то время пытался на него походить, перенимал привычки и особенности управленца людьми. Но, Артем, если у членов любой фирмы могут быть слабости, то у глав их быть не должно, а если они есть — они должны их тщательно скрывать, чтобы эта информация не попала в руки людей, которым выгодна наша смерть. Артем вздрогнул. В этот момент слово «смерть» вызывало в нем только такие чувства. Этот парень был совсем юн, чтобы сталкиваться с таким жестоким миром, Арсений же привык быть лицом к лицу к смерти, он знал, что с его работой рано или поздно что-то может пойти не так и он проиграет бой этой самой смерти, но пока он выходит каждый раз уцелевшим, оставляя ту тлеть в надеждах на его кончину позади. В конце концов, каждый когда-то умрет и Арсений хочет просто, по-человечески, отсрочить этот момент. — Но у твоего отца была единственная слабость, о которой, пожалуй, знали все… Его единственный сын, человек, ради которого, Рома мог голову сам себе прострелить, если того потребует случай, — Арсений замялся. Даже спустя столько лет вспоминать тот инцидент было больно, тогда он впервые столкнулся с кровожадностью Совета. — В тот день у нас была общая миссия, нам нужно было вывести пленных с одного острова, но был один нюанс: Рома взял с собой тебя. После смерти твоей мамы, он не отпускал тебя ни на шаг, говорил, что сможет защитить и себя и тебя. Я тогда сразу сказал, что затея глупая, что все пойдет по одному месту, но он так боялся за твою жизнь, что переубедить оставить тебя на попечение моего отца даже мне не удалось. Арсений видит как содрогается тело парня, как того буквально бьют в самое сердце слова, сказанные им. Он знает как больно узнать правду спустя столько лет, особенно если это касается смерти родного человека, вот только лгать не имеет права, что-то внутри вторит, что «Тема должен знать правду» — У нас почти получилось вытащить всех пленных с острова, когда нагрянул Совет. Тогда началась кровавая бойня, я не помню даже сколько людей тогда пришлось убить. Но в один момент понял, что не слышу и не вижу рядом Рому, но слышу детский плач, тогда я рванул сквозь всех трупы, которые были в твою сторону… Ты сидел на траве и пытался заставить папу подняться, а он уже был при смерти, пуля задела сердце… Он бы не дожил до больницы, даже если бы мы его попытались вытащить… Тогда он сказал мне лишь одно «Арс, прошу, защити моего сына от рук Совета». Я тогда поддался эмоциям и хотел узнать, кто эта паскуда и пытался его найти, оставив тебя в одном из убежищ. Арсений замирает, закусывая губу, а затем все-таки произносит эти слова. — Я тогда впервые облажался… Когда бойня была закончена и я вернулся за тобой, тебя уже увели люди Совета. Тогда я начал копать, искать всю информацию, чтобы тебя найти, но тщетно. А спустя уже много лет, когда я узнал, что и в моей фирме был крот, начал копать под этого скота. Тогда я и узнал, что предателем и убийцей твоего отца был Гудков. Парень начинает шататься, даже отступает на два шага назад будто не веря в эти слова: — Тогда почему… Почему… Он усыновил меня? — в горле ком и слезы лезут уже наружу. «Нельзя», говорит себе Артем, «не сейчас». — Историю знаешь? — одного кивка Арсению достаточно, чтобы продолжить говорить. — Во времена войн многие страны убивали поселения, оставляя в живых детей не старше пяти лет, их можно было еще перевоспитать, сделать из них оружие массового поражения. И те дети сражались за «свои» страны, не зная, что убивают своих же соратников и здесь та же история. Совет прекрасно знал, что ты отчасти и моя слабость, я должен был сдержать обещание, поэтому и начали тебя натаскивать и переделывать под себя так, чтобы в нужный момент ты вышел против меня. Вот только одно «но» они не учли, я знал тебя еще совсем маленьким и, пока не получил информацию о том, чей ты сын, только мог это предполагать. — Я убью Гудкова… — прорычал Артем и, оступившись, запутался в шнурках кроссовок, упав на пол. Арсений подошел к нему и сел на корточки. Артем пытался скрыть лицо, чтобы «Граф» не видел его слез, он не должен плакать, это невозможно, так нельзя, он должен быть сильным, однако Попов уже знал, что происходит внутри этого паренька, он молча начал завязывать его шнурки и говорить: — Перестань наказывать себя за то, что у тебя есть сердце. Ты не можешь защитить себя от страданий. Жить — значит горевать. Ты не защищаешь себя, закрываясь от мира. Ты ограничиваешь себя, — после этого он, завязав шнурки, поднял на него взгляд и сказал: — Не делай ничего не обдуманного, сейчас твоему мозгу и тебе нужно отдохнуть. Поэтому иди к себе в комнату. — Арс, спасибо… — тихо прошептал Артем и, встав, вышел из квартиры Попова. Арсений сел в свое кресло и, ухмыльнувшись, заговорил, словно с пустотой или не совсем с пустотой? — Интересная у тебя привычка, Demgin, подслушивать мои разговоры. — Как ты понял, что я здесь? — выйдя с балкона спросил Шастун. — Demgin, я слишком хорошо тебя знаю: твои шаги, вздохи, неуклюжие порой шевеления. Единственное, чего я не знаю — это твоих стонов, — усмехнулся Арсений, смотря как быстро становятся пунцовыми щеки его мужа. — Ты пришел через каморку? — Как? — Антон, я знаю о всех потайных ходах в своей фирме. Ладно, пошли, розовый фламинго — дитя заката, нас уже наверное потеряли, — после этого они вернулись в холл продолжать свое приятное времяпрепровождение, но Арсений уже знал, что завтра, обдумав все, Артем окончательно решит на чьей стороне ему стоит сражаться, а пока он просто предпочитал наслаждаться вечером.