They say that I'm wanted Hear the whispers in the streets Better start running 'Cause nothing scares me
Яркое свечение наполняло каюту изнутри, делая ее похожей на цветастый калейдоскоп. Свет отражался от настенных канделябров, иллюминаторов и застывших глаз светлячков, с ужасом взирающих на бочки с мерцанием. Последняя перевозка, которую им удалось сорвать, была как минимум в полтора раза меньше, что не могло не вызвать приступ ярости у каждого из присутствующих. Актуальная ситуация наталкивала сразу на две мысли: лаборатории Силко, в которых с утра до ночи пахало половина Зауна, расширялись с каждым днем, но самое главное — сколько же золотых он отдал за то, чтобы Пилтовер закрыл глаза на такой груз? Руки Кейсо мелко подрагивали от негодования и презрения к продажным миротворцам, совету и людям высоких чинов. Она не видела то колоссальное количество яда, которое в последствии развезлось бы по городам Ионии или Ноксуса, но отвратительный едкий запах, казалось, уже въелся ей под корку, вспыхивая фантомными воспоминаниями даже там, где мерцания попросту не могло быть. Светлячки на фоне метушились, аккуратно расклеивая взрывчатку, тонко выставляя радиопитание, как их тому учила девушка. Сама же она стояла неподвижно по центру каюты, сжимая в руках маску, и пыталась насытиться голосами единственных близких людей, которые у нее остались. Она вслушивалась в хриплый смех, бесконечно льющийся из их уст, шутки в сторону друг друга, а иногда и в доносящиеся глухие звуки: вероятно, это Экко раздавал подзатыльники всем, кто портачил с механизмами. Ее губы дрогнули в улыбке: эти люди рисковали своими жизнями ради дела, в которое верили, и даже не задумывались лишний раз об этом, шутили в самое неподходящее время и, она была уверена, улыбались всегда так неуместно, даже когда на фоне бушуют пожары. Но оттого не менее искренне — в этом она также была уверена. Уму непостижимо, как такие безбашенные люди смогли сплотиться, ужиться под одной крышей, а самое важное — отдать свои веру и надежду в ее руки. Кейсо уверенно сжала в руках маску, когда услышала снаружи дирижабля посторонний шум. Она не имела права их подвести, и это были единственные истина и дорога, в которых девушка была уверена. За добро следовало всегда отвечать добром, а раз уж миротворцы после каждого прихода в Заун оставляли после себя след из разрухи и чужой крови, значит, в них не было ничего святого, и даже если ее альтруистичная часть натуры была против, они должны были ответить за все грехи. — Уходите, — повернулась она лицом к остальным. — Я сама все закончу, — Кейсо кинула Экко свою маску, и тот словил ее, удивленно вытягиваясь в лице. — Не хочу подвергать вас опасности, будет лучше, если они не увидят меня в ней. — Что, если что-то пойдет не так? — парень запрятал маску в сумку после того, как остальные, коротко кивнув девушке, поспрыгивали с дирижабля. Он оглянулся на шум приближающихся миротворцев с такой злостью, словно готов был кинуться на них в любую секунду и разорвать на куски. — Шанс один к сотне, если у тебя не получится, то что тогда? — он схватил ее за руку, вопросительно взирая в светлые глаза девушки, словно боялся отпустить, и его голос понизился до хрипа. — Я не вынесу, если в этой игре в хороших полицейских потеряю еще и тебя. — Твое сомнение во мне почти что оскорбляет, — хмыкнула Кейсо, на мгновение притягивая Экко в быстрые объятия, и тут же отстранилась, не желая лишний раз поддаваться эмоциям. — Все будет в порядке, вот увидишь. А если нет, вы обязательно найдете другой выход. Будь так добр, сделай одолжение, а я их пока отвлеку, — она кивнула в сторону бочек, хитро улыбаясь, и Экко, словив ход ее мыслей, хмыкнул в ответ и пихнул ногой одну из емкостей с мерцанием, прежде чем вскочить на свой скейт и вылететь через задний люк каюты. Груз, как домино, стал заваливаться один на второй, разливая по полу светящуюся жидкость. — Что там за шум внутри? Кто бы там ни был, выходи, иначе мы откроем огонь, — Кейсо довольно потянулась, проходясь пальцами по ионному посоху за спиной, и встала у входа в каюту, прислушиваясь к шагам. Один, второй, третий, прогибающаяся половица под чьей-то грузной ногой, но когда заскрипела открывающаяся дверь, девушка замахнулась и со всего размаху зарядила зашедшему туда, куда удалось дотянуться. Тот, с шумом втянув носом воздух, схватил ее за запястье и выволок из каюты, сгибаясь пополам от боли. — Кажется, мелкая паршивка, я тебя уже предупреждал, чтобы ты не попадалась мне больше на глаза. Мужчина с омерзением отбросил девушку от входа в дирижабль, и тот продолжил свой плавный путь по направлению к хекс-вратам. Миротворец поправил мундир и недовольно потер грудь, ощущая ноющую боль в солнечном сплетении от хорошего удара. — Сэр, это та же бродяжка из Зауна, которая чуть не подпалила Вас во время последнего визита в нижний город? — осмелился спросить один из миротворцев, но тут же сник под убийственным взглядом шерифа. — А что, господин Маркус так и шествовал с опаленной голой задницей до самого Пилтовера? — хохотнула девушка, и солдаты затряслись, стараясь сдержать смех. — Оружие на землю, руки вверх, — отчеканил шериф ледяным тоном, наставляя на девушку ружье. — Сейчас же, или клянусь, я застрелю тебя к чертовой матери прямо здесь. — Кажется, в последнюю нашу встречу Вы обещали задушить меня собственными руками, — хмыкнула девушка, откидывая палку к ногам Маркуса. — Что ты делала на дирижабле, направляющимся в Ионию? — игнорируя ее выпады, спросил мужчина, тыкая ее краем ружья. — И я уже сказал — подними руки вверх, чтобы я их видел. — О, ну раз Вы настаиваете, — Кейсо вытянула запястья из-за спины, медленно поднимая их вверх, и именно в этот момент мужчина заметил маленькое устройство в ее руках. Он вытянулся в лице, порываясь вперед в попытке отобрать. — То я покажу вам, что делала на том дирижабле, — послышался тихий щелчок детонатора в руках, и девушка практически ощутила кожей, как шериф едва сдерживает желание кинуть ее вниз прямо отсюда. — Бум! Ее громкий смех перекрыл оглушительный взрыв дирижабля, и Кейсо на мгновение зажмурилась, теряя ориентацию в пространстве. Чистый воздух смешался с запахом горящего мерцания, а сама девушка согнулась пополам, едва сдерживая рвотные позывы, пока на кожу мелкими пылинками стал опускаться пепел. Дикий звон заполонил все вокруг, и она на ощупь поползла в сторону, пытаясь сбежать с места событий, когда мужская рука грубо схватила ее за волосы, дернув на себя. — Я лично побеспокоюсь о том, чтобы тебе светила самая темная и холодная камера в Темном Омуте, можешь мне поверить, — донеслось до нее, словно через глухую стену, и она довольно оскалилась. — Хекс-врата… — послышались со стороны удивленные шепки гражданских, которые шли мимо корчащихся от взрывной волны миротворцев. — Показалось, или они пошатнулись? Люди стекались к обрыву, над которыми ранее проплывали дирижабли, и во всю глазели на мерцающий свет хекс-врат, поврежденных от дирижабля, который практически добрался до них к моменту взрыва. Когда пыль немного рассеялась, все увидели, как портал вокруг башни, напоследок мигнув несколько раз, потух с громким хлопком. Казалось, в это мгновение весь Пилтовер погрузился в идеальную тишину, которая затянулась на долгие секунды, словно в замедленной съемке, прежде чем взорваться шумом испуганной толпы.***
Камера, в которую ее с размаху бросил Маркус, отдавала плесенью и гнилью, словно предыдущего пленника так и оставили подыхать в этом холодном склепе. Голова раскалывалась от глухого удара, и девушка тихо зашипела, проклиная шерифа до седьмого колена. Маркус, вероятно, был ее излюбленной мишенью для озорных проказ, которые светлячки позволяли себе устраивать миротворцам. И если Силко с его командой был сущим злом во плоти, которое светлячки желали вырубить под корень, то Маркус был обычным среднестатистическим говнюком, которого волновали разве что собственная шкура да пара лишних золотых в кармане. Кейсо помнила, когда заносчивый полицейский спустился в Заун, вероятно, в первый раз. В те далекие времена, когда Вандер был еще жив, а нейтралитет между нижним и верхним городом держался лишь на шатких обещаниях с обеих сторон. Тогда, несмотря на свой достаточно юный возраст, миротворец, следовавший за тогдашним шерифом Грейсон, показался ей неприятным, но верящим в свое дело типом. Кейсо не любила солдатов Пилтовера, но уважала их стремление служить своему делу. С годами стычки с шерифом стали напоминать игры в кошки-мышки, а сам Маркус превратился из хорошего солдата с собственными принципами в посредника для контрабанды Силко. И все же, несмотря даже на то, что это являлось предметом ссор с Экко, она не считала Маркуса исчадием ада. Конечно, на его месте она, скорее, сгорела бы заживо, чем уступила Силко с его извечным кнутом и обещанным пряником. Но если бы тот вдруг взял на мушку Экко или кого-то из светлячков, какой выбор она сделала бы? К сожалению, упорные размышления не приводили ее ни к какому конкретному решению, оттого она перестала играть роль судьи для окружающих давным-давно. Холод камеры пробирал до костей, и она поплотнее закуталась в куртку Экко, заношенную ею практически до дыр. Вокруг стояла идеальная тишина, так, словно ее оставили в пустующем здании посреди одинокого острова, но из-за легкого оглушения после взрыва Кейсо не могла понять, куда именно приволок ее шериф. Даже внутренние часы — и те подводили, и девушка устало вздохнула. Казалось, шериф и вправду сделает все возможное, чтобы упечь ее за решетку до конца дней. Прошло долгих несколько часов, показавшихся девушке парой суток, прежде чем она услышала приближающиеся шаги людей, щелчок дверной скважины, а затем ей в нос ударил крепкий запах хорошего табака — такого, который в Зауне себе может позволить разве что Силко со своими прихвостнями. Кейсо хотела что-то съязвить на эту тему, но отшатнулась назад, когда ее резко дернули с пола и поднесли, судя по опаляющему дыханию на щеках, прямо к лицу. — Если из твоего поганого рта прозвучит хоть писк, я выпорю тебя розгами на глазах у всего Пилтовера, ты меня поняла? — зашипел ей в лицо Маркус, скривившись, когда ее брови взлетели вверх, а губы исказила многозначительная ухмылка. Девушка явно хотела что-то ответить ему, но лишь подняла руки в примирительном жесте, показывая, что согласна с его правилами. — Гордись, обычно отбросы из нижнего города не удосуживаются разбирательства совета, но тебе удалось переполошить весь город, так что тебя уже ждут. Дорога чуть ли не через весь верхний город была намного бóльшей пыткой, чем даже холодная камера какой-то темницы у самого края Пилтовера. Патруль, провожавший ее по брусчатым улицам, специально подталкивал ее вперед, стоило ей запнуться об очередной камешек, и в конце концов она не удержалась на ногах, хорошенько припечатавшись носом о землю. Дорога была ей неизвестна, а скорый шаг миротворцев никак не облегчал задачу. Добравшись до высоких ступенек в центральное здание, мужчины подхватили ее под обе руки, потащив наверх, словно она была каким-то особым буйным заключенным. Кейсо едва сдержала порыв двинуть одному из них между ног за такое унизительное обращение, но за этим последовало бы что-то похуже, а глупой девушка себя уж точно не считала. Зал был наполнен несколькими десятками людей, по крайней мере, нестройный хор голосов звучал именно так. Все копошились, усаживались по местам и без конца что-то шептали о нижнем городе и проживающих там нецивилизованных слоях общества. Кейсо сцепила зубы, услышав пару не особо лестных высказываний в свой адрес, и сжала кулаки: все эти напыщенные индюки обладали не просто предвзятым мнением о Зауне и его населении, казалось, они буквально не снимали волшебных очков, через стекла которых любой житель нижнего города выглядел жестоким головорезом. Скрип ножек стульев усиливал мигрень и скоро наверняка довел бы девушку до сумасшествия, если бы не чей-то отдаленно знакомый голос, призвавший всех к тишине. Кейсо мотнула головой, пытаясь сбросить все еще отдающийся на задворках сознания гул от взрыва, когда ее в спину толкнула чья-то рука, подвигая к центру зала. Девушка прикрыла глаза и прислушалась: очевидно высокий свод из-за долгого эха, едва заметный звон стекол, рассевшиеся по кругу господа. «Мать честная, неужто Маркус и вправду не солгал», — пронеслось в ее мыслях. Она медленными, скользящими шагами продвигалась дальше, пока не достигла центра зала. Хеймердингер прокашлялся и, расправив плечи, начал читать монотонным голосом. — Перебежчик из нижнего города, именуемого Зауном, пытался подорвать хекс-врата, использовав синтетический наркотик, известный под названием «мерцание». Выслушав отчет шерифа полиции, а так же его подчиненных, мы пришли к умозаключению, что перебежчик, далее именуемый, как обвиняемый, был застигнут врасплох отделением таможенной службы и уличен с доказательствами. Посему обвиняемый, желая уничтожить доказательства, решил взорвать их, дабы увеличить свои шансы на помилование… — Идиоты, — тихо выдохнула себе под нос девушка, медленно качая головой, и советник запнулся, явно не ожидавший посторонних звуков. — Простите? — Я говорю, что вы идиоты, — громче сказала она, все так же низко опустив голову. — Ваши служебные псы готовы кинуть за решетку любого, чтобы продолжать покрывать контрабанду. А вы считаете, что раз я из нижнего города, значит, мы там все как один преступники. Сколько лет вы заносите нас всех под одну гребенку, сажая в тюрьму без разбора? В Зауне есть разные люди, с разными желаниями и целями, и многие ненавидят чертово мерцание похлеще вашего, уж будьте так уверенны. Как вы думаете, как создавалась эта гадость? На ком ставили опыты и тестировали первые эксперименты? На случайно приблудившихся туристах из Пилтовера? Нет, пока вы бездействовали, от мерцания страдали чьи-то родные и близкие! — обвинение, выдвинутое советом, переходило любые границы, которые она могла стерпеть. Воспоминания о тех темных временах заметно всколыхнулись в душе, но тут же отступили назад, возвращая дыхание в норму. — Хотя куда уж вам, укрывшимся за стеной безопасного уюта. — У вас каждый второй продажная скотина, — процедил за спиной Маркус, вызывая у девушки лукавый взгляд. — Уж кто бы говорил, господин шериф, — она сделала шутливый поклон, и тот едва не затрясся от гнева. — Как Ваше имя? — вновь подал голос советник, делая какие-то пометки в длинном свитке, и Кейсо неопределенно обвела взглядом трибуны. — Разве Вам нужно знать мое имя, чтобы посадить за решетку? — Мы даем шанс оправдать и защитить себя, — ответил йордл, и девушка развернулась в его сторону, жалея, что не обладает способностью прожигать дырку взглядом. — Мне не нужна защита, а тем более Ваша, — она вскинула глаза, пытаясь сосредоточиться в той стороне, откуда звучал советник Хеймердингер, но не нашла звука, за который можно было зацепиться. — Ты… — послышался голос из-за трибун совета, и все обернулись на Джейса, который с удивлением и новым интересом взирал на девушку. — Ты не видишь? — Это называется слепота, мистер Талис, или Вы привыкли здесь не говорить о таких позорных недугах? — по залу прошелся тихий ропот, и все вновь уставились на девушку, которая передернула плечами, ощущая пару десятков взглядов. — Наверное, Вы думаете, откуда я Вас знаю? Так, к слову, Вас ненавидит каждый второй бродяга Зауна, ведь Ваш голос вещает с рекламных дирижаблей по ночам так громко, что нижний город уже выучил наизусть, что «Пилтовер — город прогресса», а так же все прилагающиеся расхваливания хекс-врат, — ядовито процедила девушка. — Она так ловко зарядила шерифу под дых своей электрической палкой, что я бы никогда не подумал, что она слепая, — послышался тихий шепот одного из полицейского, и все дружно загоготали, через мгновение сникая под убийственным взглядом Маркуса. — Что за электрическая палка? — вдруг поинтересовался Хеймердингер, вопросительно взирая на шерифа, и тот нехотя кивнул своим подчиненным, чтобы те вынесли изъятое оружие совету. Прошло несколько минут тишины, изредка нарушаемых вздохами наблюдателей, недовольных долгим ожиданием, да тихим перешептыванием ученого с двумя своими протеже. Кейсо не пришлось даже напрягать слух, чтобы расслышать их общее непонимание и ни на чем не завершенную дискуссию, поэтому она не сдержала ухмылки, внутренне ликуя, что хоть что-то может поставить этих самодовольных засранцев в тупик. Проблема девушки была в том, что она считала любые инструменты, создаваемые ею для светлячков, произведением искусства, вот только жизнь не предоставила возможности их использовать. Кейсо всегда любовно оглаживала мушкеты, подключала заряды на пушках и натирала до скрипа каждую шестеренку — просто потому, что больше с ними она ничего не могла сделать. На кой черт ей нужен был пистолет, если она даже не видела, в кого стреляет? Зато размахивать небольшим складным посохом с ионным зарядом она могла сколько захочет. — Это ты сделала? — наконец, спросил Хеймердингер, стоило остальным членам совета начать раздраженно намекать, что пауза изрядно затянулась. — А Вы думаете, только Вы умеете создавать что-то? Или забыли, что раньше для механизмов использовались лишь ручная работа да металл, а не магия? — Что и откуда тебе известно об этом? — сощурил глаза йордл, все еще увлеченно разглядывая творение девушки. — Шутите? Об этом уже знают даже на самых захолустных улочках Зауна, если бы Вы хотели держать это в секрете, явно не открывали бы свои пресловутые хекс-врата и не разглагольствовали бы налево и направо о том, что хекстек — это дорога в будущее, — со стороны советника, в руках которого так и остался посох, послышались щелчок и едва заметное тиканье, заставившее девушку снисходительно хмыкнуть. — А вот туда нажимать я бы не советовала, иначе магнитная волна спровоцирует ваш драгоценный хекстек и взорвет здесь все к чертям. — Магнитная волна? — переспросил незнакомый ей голос. Виктор уставился на девушку нечитаемым взором, пока Хеймердингер спешно отключал запущенный им механизм. В зале повисла неловкая тишина, и по мере того, как до них стал доходить смысл ее случайно брошенных слов, зрачки Виктора стали постепенно расширяться. Он медленно перевел глаза на напарника, встречаясь с таким же ошарашенным взглядом, и уже готов был сорваться с места, чтобы поспешить проверить эту теорию, но заливистый смех девушки вернул его на землю. Слова, так легкомысленно слетевшие с ее уст, сейчас искренне забавляли ее. Она не просто смеялась, она в открытую хохотала над сложившейся ситуацией. — Только не говорите мне, что великие умы Пилтовера не додумались до того, чтобы использовать магнитное поле на своем сверхустройстве? — она потерла руками глаза, смахивая проступившую влагу от длительного смеха, и выпрямилась обратно, надменно мелькая глазами в сторону ученых и хмыкая. — А я-то думала, что здесь сидит прогресс общества. — Ты же слепая, — процедил тот самый незнакомый ей голос, так сильно удивившийся ее предположению. — Как ты могла создать такое? Кейсо склонила голову вбок, ощущая, как собеседник внимательно изучает ее, она могла поклясться, что он практически пыхтел от негодования, ведь какая-то нижнегородская выскочка только что высмеяла его, Талиса, и многолетние исследования одной фразой. В конце концов, неприятное покалывание с кожи пропало, вероятно, мужчина отвел свой пропитанный злобой взгляд. — Загвоздка в том, что вы считаете любой недуг проблемой. Мы же считаем это преимуществом и козырем в рукаве, — она сделала небольшую паузу, словно давая всем присутствующим пищу для размышлений, и Виктор не сдержал мимолетного взгляда на свою трость. — Вы не умеете сосуществовать со смертельными болезнями, мы же привыкли так жить и выживать, даже выносить из этого выгоду. То, что вы никогда не увидите глазами — я прочувствую пальцами. То, что не станет доступно вашему зрению, используйте вы хоть всю магию мира, мне будет доступно иным способом, — она мягко коснулась своих ушей. Очередная тишина, опустившаяся на зал совета, натолкнула многих находящихся здесь на мысль, что это заседание сильно отличается от остальных. Моментами даже некоторые советники ощущали себя неуютно, словно это не они решали чью-то судьбу, а все было с точностью наоборот. Хотела девушка того или нет, но она била по неустойчивым местам их наспех спланированной и построенной части системы, связанной с научной стороной Пилтовера. Советников пробрала едва заметная неуверенность, которую очень легко было спутать с липким страхом — если одна представительница нижнего города готова была подставить под сомнение, что ученый состав делает все возможное для исследования и безопасности хекстека, то на что способны несколько таких продвинутых умников? Вероятно, эта мысль посетила сразу нескольких людей. Первым опомнился Хеймердингер, глухо прокашлявшись и вновь заняв свое место за общей трибуной. — Когда-то много лет назад мы хотели создать программу лояльности для жителей нижнего города. Дать им шанс на то, чтобы показать себя, доказать, что они могут идти рука об руку с нами, вносить свой вклад в развитие и быть на ровне с Пилтовером. Мы хотели дать шанс незаурядным умам на иную жизнь, если они сами того захотят, показать, что мы готовы идти навстречу, если будем видеть ответное желание с их стороны, — спешно заговорил ученый, и Кейсо ощутила, как ее изнутри скручивает от отвращения к этим словам. Голос советника и вправду звучал искренне, словно он не знал, что миротворцы не дают им и шанса, чтобы высунуть нос из нижнего города, потому что воспринимают как потенциальную угрозу, словно не знал, что жители нижнего города, скорее, сгниют от голода, холода и болезней, нежели согласятся пожать руку одному из местных вельмож, обещая быть «прилежным» гражданином в их новом обществе аристократов. Слышал бы его слова Экко, уж точно бы рассмеялся, но у мальчишки не было того, что сопровождало Кейсо на протяжении всей жизни, того, что, вероятно, было присуще всем заинтересованным ученым: азарта и готовности истратить себя и свою жизнь до последней капли, чтобы создать нечто уникальное. Это то, что сидело в ней, казалось, еще с рождения, и то, что она никогда бы не смогла себе позволить, потому что безумные и гениальные идеи всегда стирались под натиском потребностей светлячков. Их жизни были куда важнее, чем новые открытия, и Кейсо это понимала. Возможно, если бы ее жизнь сложилась немного иначе, она смогла бы жить на улицах Пилтовера и воплощать мечты в реальность. Но как бы там ни было, девушка была благодарна Зауну за то, что ему удалось воспитать в ней способности жить одним днем, получать удовольствие от самых незначительных мелочей и знать цену человеческой жизни, которая временами бывает очень скоротечной. — Да, мы хотели, и у нас не вышло. Они не поддаются перевоспитанию! Разве Вы не помните, господин советник, что дело едва не дошло до революции? Все, что умеют эти отбросы — кидать взрывные устройства по жилым кварталам, поджигать и крушить! — прозвучал чей-то истеричный мужской голос. — Не говорите о них, как о животных! — пригрозил Хеймердингер, качая головой, а затем обратился к девушке. — Так как Вас зовут, мисс? — Кейсо, — хмыкнула она, все еще впечатленная грубой речью одного из советников, буквально ощущая нутром, как вытягивается лицо йордла при ее словах. — Кейсо Ред’орн. — Ты, — выдохнул он, медленно вставая со своего стула. — Ты дочь Ториуса и Мейв Ред’орнов?! — Надо же, так я Пилтоверская знаменитость? — самодовольно протянула девушка, сдувая прядь волос с лица. — Ее родители жили в проулке Падидли и работали в лавке часовых механизмов у мистера Роуча, — поспешил обратиться Хеймер к совету. — В том магазинчике, где скупается весь Пилтовер. Я не был очень хорошо знаком семьей Ред’орнов, но прекрасно помню их дитя, родившееся незрячим и с самого ма́лого возраста проявлявшее интерес к работе родителей и самого Мистера Роуча. Как… Как ты оказалась в нижнем городе, ведь ты же урожденный Пилтоверец… — он неверяще впился в нее взглядом, не понимая, что же могло произойти. — Пилтовер не мой дом и никогда им не был! Я росла в Зауне почти всю сознательную жизнь, там — люди, которые дали мне кров и тепло. Мы можем прекратить прогулку по аллее моей памяти?! — Кейсо сорвалась на крик от неприятно кольнувших воспоминаний, но тут же резко выдохнула, возвращая скучающий тон речи. — Честно говоря, мне уже осточертело стоять здесь и притворяться придворным шутом, развлекающим ваши аристократичные задницы. Позади послышалась отборная ругань, затем едва слышный свист, и только спустя мгновение Кейсо ощутила, как ее спину обожгло горящей полосой. Конечно, было неприятно, но если Пилтоверские солдаты считали, что это может хоть на секунду сравниться с тем, что ей приходилось переживать в Зауне, то ей было их попросту жаль. — Раньше кнут бил побольнее, неужто миротворцы обзавелись щадящим вариантом? Или это из твоей личной коллекции, Маркус? — кинула она ему через плечо, хмыкая на поднявшийся балаган в зале. — Маркус, — рявкнул властный женский голос, которого Кейсо ранее не слышала. — Мы относимся с уважением к нашим гостям. Не так ли, советник? — она обратилась к старику с детской головоломкой в руках, который тут же утвердительно закивал, и шериф нахмурился, послушно отступая назад. — Так ты… Ученый? — прозвучал все тот же голос столь тягуче, словно она осторожно подбирала каждое слово. Кейсо тихо усмехнулась — вот она, женская мудрость во всей красе: мягкая и элегантная, словно кошачья грация, но всегда скрывающая за собой хищную натуру. Кем бы ни являлась обладательница этого голоса, она импонировала девушке только потому, что не разбрасывалась громогласными фразами направо и налево, предпочитая спрашивать лишь тогда, когда ее, видимо, это интересовало. — Ученые сидят на месте и только выводят теории высших материй. Я что-то вроде… Инженера, — на мгновение задумавшись, ответила Кейсо. Спор, накрывший совет с головой, длился долго. Настолько долго, что девушка, плюнув на все это, уселась на идеально ровный мраморный пол, не в силах более стоять. Ноги ныли, а голодный живот неустанно напоминал о себе, поэтому поднявшийся гам, усиливавший мигрень, совершенно не нравился девушке. Фразы о том, что она погубит весь Пилтовер, подорвет репутацию или приведет сюда таких же дружков, мелькали особенно часто. Кейсо, откровенно говоря, скучала, и это заметил Виктор, исподтишка рассматривая, как она медленно накручивает прядь волос на палец и скучающе водит носком ботинка по полу. Она в очередной раз устало вздохнула, и Виктор, не понимая, почему она выглядит так, словно происходящее вокруг ее не волнует, не сдержал крутящегося на языке вопроса. — Почему ты ведешь себя так, словно решение совета тебя не интересует? Хеймердингер недовольно шикнул на ученика, но вопросительно поднял глаза на девушку, желая получить ответ, как, вероятно, и каждый присутствующий в зале. Кейсо удивленно вскинула брови, явно не ожидая такого вопроса, а затем на ее лице проскользнула горькая ухмылка. — Если вы считаете, что посещение Тихого Омута может напугать меня больше, чем то, что я повидала в Зауне — вы глубоко ошибаетесь, — ее голос отдался эхом от высокого свода и отполированных стен и разнесся по помещению громогласным звоном, заполняя в который раз опустившуюся на зал тишину. — Кто голосует за то, чтобы вновь попробовать ввести программу лояльности для жителей Зауна на примере мисс Ред’орн? — произнесла советница Медарда, первой подняв руку. Через пару мгновений к ней присоединился второй советник, извечно вторящий ее решениям, третьим был Хеймердингер. Остальные советники, чуть помедлив, подняли руки практически одновременно, принимая единогласное решение. Кейсо неверяще застыла посреди комнаты, хмуря брови. Происходящее здесь казалось более чем сюрреалистичным. — Что, если я откажусь? — чуть дрогнувшим голосом спросила она, неспешно поднимаясь на ноги и оттряхивая одежду. — Тогда мы отправим тебя в Тихий Омут за все свершенные преступления без права пересмотра твоей участи. Но ведь там не так страшно, как в Зауне, верно? — женский голос прозвучал с ноткой снисходительности, и Кейсо сделала для себя пометку: эта женщина была умна, как черт, и с ней никакие игры вести было нельзя. Миротворец-громила напряженно придерживал ее за плечо, нервно дергаясь каждый раз, когда белые глаза девушки мелькали в его сторону. Кейсо забавлялась от его мандража: казалось, тот думал, что она бешенное животное, готовое сорваться с привязи в любой момент. Совет медленно растекся по сторонам, советница Медарда, как позже выяснила Кейсо, отдавала распоряжение подготовить покои для их гостьи, как выражалась она, а так же подобрать подходящую одежду. Кейсо была уверенна, что она нарочно обходила стороной слова «приличная» одежда или «временная пленница», словно стараясь тонко намекнуть на свое расположение к ней. Эта женщина казалась ей коллекционером, отбирающим себе самые диковинные и многообещающие неограненные таланты. Видимо, мистер Талис был также под ее широким крылом, потому что едва ли не поддакивал каждому ее слову с по-детски наивным благоговением в голосе. Ей Богу, Кейсо подумалось, что если Медарда назовет его хорошим мальчиком, тот и вовсе залает от радости. — И что мне теперь делать? Называть ее мисс и целовать руки при встрече?! — разочарованно прошипел шериф йордлу, сжимая кулаки от переполнявших его эмоций. — Ей не место здесь! — Так или иначе, это решать не Вам, господин шериф. — Когда она перережет кому-то из вас глотку под покровом ночи, вы еще задумаетесь об этом. Помяните мое слово, советник, — Маркус кинул озлобленный взгляд на девушку, довольно ухмылявшуюся на его красноречивую злость, и покинул зал, громко хлопая дверью. — Возле ее покоев выставят круглосуточную охрану, а из комнаты будут изъяты все предметы, способные хоть как-то нанести вред остальным. И, ей Богу, она же незрячая, — выдохнул Хеймер, когда Виктор возмущенно накинулся на него и Джейса с откровенным непониманием происходящего. — Вы умом тронулись? — начал горячиться Виктор. — Она едва не взорвала хекс-врата к чертовой матери, а вы готовы пустить ее в святая святых нашего города?! — Она за пару секунд натолкнула нас на мысль, до которой мы не могли додуматься последние годы. Она ищет пути решения, которые нам просто не дано увидеть, она гениальна! — возразил Джейс, который, казалось, был одушевлен идеей программы лояльности больше всех. — Она отброс! — повысил голос Виктор и тут же стушевался, не понимая, откуда в нем столько злости. — Это наш с тобой труд, Джейс, наш! Мы не для этого проводили бессонные ночи за расчетами, чтобы одна бродяжка разрушила плоды нашей жизни! — Просто, — процедил Джейс, — используй то, что она может нам дать, раз ты такой сноб. Воспользуйся тем, что подкинула нам судьба, и все, а об остальном дай позаботиться совету. Кейсо тихо рассмеялась себе под нос, слушая перепалку трех мужчин. Было забавно осознавать, что каждый из них считал ее целью или инструментом для каких-то своих амбиций, искренне полагая, что она вдруг ни с того ни с сего решит помогать им с их исследованиями. Что ж, отчасти это и было правдой, за которой, впрочем, скрывались и свои мотивы. Девушке безумно не нравился Пилтовер с его глупыми людьми, идеальными домами, выглаженными воротничками и блестящими шпилями, но возможность изучения хекстека ее буквально возбуждала, не говоря уже о том, что с его помощью она смогла бы создать что-то совершенно иного уровня. Что-то, что навсегда бы изменило ее жизнь и жизнь близких ей людей. Ради этого можно было и шкуру с себя содрать, хотя вежливо улыбаться аристократичным вельможам было куда сложнее. К горлу подступала тошнота лишь при одной мысли о том, что ей придется быть среди них, спать среди них и говорить с ними на одном языке, сдерживая порывы послать к чертовой матери. Да, ей было бы намного проще распять себя на центральной площади Пилтовера, чем стать домашней зверушкой совета, но выбора у нее не было. Либо ты цепляешься за жизнь мертвой хваткой, либо жизнь медленно топит тебя, не давая и шанса вынырнуть на поверхность. Некоторым, впрочем, удается выбраться из такой ловушки, но кем они становятся после этого? Отголосками самих себя, лишенных старых надежд и мечтаний и того, что ценили в себе больше всего. Кейсо мотнула головой: ну уж нет, она никогда не позволит такому переломному моменту произойти в ее жизни. Что бы ей ни сулила такая сделка с Пилтовером, она была уверенна, что сможет контролировать каждый свой шаг. Советник Хеймердингер, закончив спор со своими протеже, также направился в сторону выхода, и до слуха Кейсо донесся новый, непривычный, но безусловно знакомый ей звук. — Эй, ты, — окликнула она человека, не так давно назвавшего ее отбросом в разговоре с Джейсом. — Да, ты, треногий. Удивительно, что ты столь непонимающе отнесся к моему недугу, когда и сам подвержен врожденной мутации, — Кейсо вопросительно подняла бровь, легким кивком головы указывая на трость, которой тот стучал по полу при движении. — Вот его голос, голос мистера Талиса, слышно даже из Зауна, а что насчет тебя? Кто ты? Девушка уставилась точно в глаза мужчины, и тот неуютно передернул плечами. Казалось, та смотрела четко на него, прокрадываясь даже глубже, под кожу. И если бы не белая пелена на глазах, тот мог бы поклясться, что она видит получше остальных. — Виктор. Меня зовут Виктор, — нехотя ответил он, с неприязнью оглядывая расплывшуюся на лице девушки ухмылку. — Что ж, приятно познакомиться, Виктор.