***
Солнце в привычной манере уже с утра пораньше выкатилось на горизонт, озаряя своими яркими лучами каждый лепесток. Оно стало греть, а природа начала оживать, словно очнувшись ото сна. Было прекрасно вдыхать чуть промёрзший воздух через нос, а выдыхать через рот, оставляя после себя клубок дыма. Раньше Россия так делал, когда только был маленьким. Они дурачились с Украиной, брали соломку, та, которая с солью продавалась, и затягивались, создавая иллюзию на сигареты. Ох, и дал им тогда по шее недовольный папа. Как они могут, пионеры херовы, стоят и курят, хоть и не по-настоящему. Приятно на душе стало, как будто не было этих пыток страшных, коим подвергся недавно парень. Он больше не подросток, ему уже целых семнадцать лет, ошалеть можно. Время так быстро летит, русский уже практически два года под боком нациста. Это злило, ведь никак своим Россия не помогал и буквально был зверушкой рядом с немцем. Стоило это исправлять. Либо бежать, либо так нагадить Рейху, чтобы тот ещё год на ноги встать не мог. Хм, поджечь дом? Нет, слишком опасно, там же дети, собака и его друг... Что же ещё... Яд? Начинал пробовать, но дальше обыкновенного снотворного не заходил. А Рейх сидел рядом и гадал о чём же пленник думает, так глупо улыбаясь. Видно о чем-то хорошем, ведь впереди их ждёт ой какая неприятная встреча. Фашистская Италия... Слишком энергичный, импульсивный и эмоциональный мужчина, что достаточно не свойственно для стран. Он — наследник великих просторов своего предка, но пока-что даже имя свое оправдать не может. Итальянец что-то между другом и подсосником, с одной стороны дружит лично с Рейхом, с другой во всем пытается угодить. Однако внешность обманчива, ах да, вы же ещё не знаете как он выглядит. Мужчина роста этак метр восемьдесят, волосы его иссиня-чёрные, но удивительно, что в лучах солнца отдаёт зелёным оттенком. Всё его тело, начиная от шеи и заканчивая ступнями усеяно в татуировках. Италия оказался диким и нелюдимым. Но дань уважения Рейх фашисту отдавал, во времена создания новой идеологии. В начале Ягер, как и другие государства, создавал на своих территориях национализм, воспитывал в людях любовь к родине, но совсем скоро эта тактика двинулась в крайность, создавая понятия нацизма. Вот так любовь к Родине перетекла в другое русло, став ненавистью к другим расам.***
Здание Рейхстага предстало перед хозяином и его гостем в полном величестве. Громоздкие башни и колонны, вычурный орнамент на стенах, большие красные флаги... Всё это создавало вид чего-то могущественного, подстать Нацистской Германии. Вместе с восхищением, Россия весь сник, понимая, что это здание является не только парламентом Германии, но и змеиным логовом. А мать змея сейчас тащится где-то позади, внимательно следя, чтобы Цветаев не сбежал. Рейх идёт уверенно по огромному холлу, он здесь частый гость всё-таки. Россия же плетётся неуверенно, не хотя отворачивается от прожигающих взглядов немцев. Русский оказывается здесь чужим, одиноким. Только вот Ягер наоборот вселяет чувство защиты, как бы ужасно это не звучало. Практически два года содержания Цветаева дали о себе знать, Вернер теперь не казался чужим. Наоборот, знакомым, даже очень. Не обращая внимания на своих подчинённых, Нацистская Германия шел уверенно, знал где находится Италия, а потому и спешил. Совсем скоро они оказались в очередном коридоре, оставшись вместе совершенно одни. Тогда Рейх и начал, сменил свой темп шага на спокойный, расправил свои затёкшие руки, чуть вытягиваясь. — Это здание горело в тридцать третьем, его подожгли коммунисты, — России на такое только приподнял брови, пытаясь подстроиться под шаг Германии, — Сгорел не только зал заседания, но и купол. Возможно если бы не этот акт нападения, то нацисты бы не пришли к власти. Видишь как забавно получается? Виктор, чуть приоткрыв свои пухлые губы, попытался вникнуть в слова немца. Поджёг коммунистами Рейхстага и вправду привёл к тому, что немцы проголосовали за Гитлера? Это звучало так странно, поэтому с прищуром посмотрев на Ягера, он стал ждать ещё деталей. — Тогда у нас и так были недобрые отношения с коммунистами, а после поджога немцы быстрей решили выбирать Адольфа, понимая, что коммунисты точно не намерены ждать. Видишь? Порой пакость врага может помочь , — Рейх, остановившись возле огромного гобелена, сделанного под флаг Нацисткой Германии. Свастика, закручиваясь, выглядела ярко на красно-белом фоне. — Вот поэтому я и не советую тебе делать что-то мне во вред, — резко произнёс Рейх, пока его жевалки сжались, а взгляд приобрёл отстранённый блеск, — Никто не знает как сложится твоя судьба, русский, но со мной ты точно будешь под защитой. Россия сглатывает, взгляд его так же устремляется на свастику. Страшно становится от осознания, что Рейх хочет предложить ему защиту... — Защита от... Самого себя, не так ли? — осмеливается уточнить РСФСР, всё ещё не поднимая напуганного взгляда. Боится, что Лоренц или Сигаль могли проговориться о мыслях России, подставляя его. Ведь не спроста Нацистская Германия начал этот разговор. — Ты знаешь, что делают с русскими после того, как они возвращаются из плена? Они становятся врагами Родины, им нет доверия, нет сочувствия, ведь никто не знает, что пленник мог делать у врагов. Хватает и нескольких месяцев, чтобы соотечественники простились со своим товарищем, принимая его теперь за врага. А ты... Ты был у меня два года. Два года ты бездействовал, сидел у меня под боком. Хитро прищуривается, вытаскивая свою козырную карту, вовремя припрятав её. Рейх смотрит на Россию с усмешкой, знает за какие ниточки стоит тянуть. — И поверь, если я окажусь на суде перед союзниками, я замолвлю словечко про то, как ты жил и какие отношения у нас были, Русланд. Поэтому в твоих же интересах помогать мне, ведь если я выиграю, то оставлю тебя в живых, — ответить России не дают, резко приближаются, хватаясь длинными пальцами за подбородок парня, а после затягивают в грубый, чуть кривой поцелуй куда-то в уголок губ. Виктор, оторопев, быстро отталкивает от себя немца, тяжело дышит и смотрит на него взглядом, полным ненависти и отвращения. Кривится, но на такое получает лишь смешок. Рейх, не дожидаясь, продолжает свой путь, слыша, как сзади поспевает и сам Россия. Ну уж нет! Если Рейх думает, что сможет так легко переманить у себе Россию, то пусть обломается. РСФСР в конце концов не щенок, чтобы послушно бегать за каждым, он сам в праве решать, что будет. И уж поверь, дорогой немец, если Виктор захочет, то Виктор сделает. Слова Вернера дают полностью противоположный результат, лишь больше разогревая пламя бунтарства.***
Фашистская Италия оказывается в одном из кабинетов, видно Рейх выделил ему эту комнату в личное использование. С самого начала в воздухе витает запах чего-то пряного, отчего Россия морщится, вспоминая масла, коими его растирал Рейх. Фыркает, держась за спиной Рейха, который, видя друга, вскидывает руки, щурясь. Италия, по сравнению с нацистом, на удивление кажется больше, развалившись на кресле. Ноги итальянца небрежно закинуты на дубовый стол, а в руках покоится тонкая скрученная сигаретка. Стоит завидеть гостей, как фашист с наигранным удивлением охает, моментально вскакивая. Он слишком шумный и резкий, поэтому Россия, давно отвыкший от такого, неловко жмётся к Рейху. Мужчина в свою очередь немного сжимает ладонь русского, даря мнимую защиту. Италия, своими пронзительными янтарными глазами смотрит на Цветаева, чуть наклоняясь в сторону пленника. А после щёлкает своими острыми зубами, выпуская дымку ядовитого запаха. Россия, повинуясь инстинкту самосохранения, испуганно пятится назад, кашляя от табачного дыма. Оба мужчины смеются с этого, пожимая друг другу ладони. Италия, не смотря на его вульгарный образ и поведение, одет скромно и официально. Стоит, весь такой галантный, в пиджаке, в прямых классических брюках, а на шее лежит аккуратно заправленный в жилетку красный галстук. Немцу, кажется, даже нравится видеть Фашистскую страну в подобном наряде. Он одобрительно кивает, безмолвно начиная их встречу. Россия же глуповато отходит от немца в бок, присаживаясь на небольшой, но удобный диванчик. Немного сжимает ткань под собой, ощущая напряжение. Италия буквально ест его взглядом, постоянно с прищуром вглядываясь именно в глаза. Если немец и смотрел на Виктора, то обводил глазами всё, а итальянец... Пристально смотрит, часто оборачиваясь. Рейха такой расклад тоже немного тревожит, но они не в тех отношениях, чтобы волноваться за ревность. Невольно РСФСР вспоминает один из выученных отрывков, верча слова в голове. "Они сошлись. Волна и камень, Стихи и проза, лед и пламень Не столь различны меж собой. Сперва взаимной разнотой Они друг другу были скучны; Потом понравились; потом Съезжались каждый день верхом И скоро стали неразлучны. Так люди (первый каюсь я) От делать нечего друзья." Россия старательно пытается вспомнить откуда эта строчка, только вот быстро сдаётся. Вообще, первые месяца мучительного плена в одиночестве только стихи и помогали ему не чувствовать себя мёртвым. Так что каждый выученный слог ложился на уста легко. Переводя глаза со своих рук на мужчин, он и вправду подмечает, что Рейх с Италией разные. Один резок, другой спокоен, полные противоположности. Однако находят тему для разговора. Тц, начинают беседовать о войне, отмечая недавние сражения. Кажись немец недоволен тем, как Италия ведёт себя на фронте, поэтому очень быстро тема смолкает. Только вот находится новая интересная деталь в виде русского. Фашистская Италия, не стесняясь, протягивает руку, пальцем указывая на Россию. — Не думал, что ты содержишь русского у себя под боком, — как-то уж слишком странно извивает тему, — Ещё не наигрался? Знаешь, хоть породистых и берут щенками, но этот парень точно тебя до добра не доведёт. Рейх, сидя до этого спокойным, резко хмурится, чуть скалясь от такого. Его задевает не только то, что Королевство против РСФСР, однако ещё и то, что в глазах Италии Россия несёт угрозу великому государству. — Я сам решу, что делать с ним. Не лезь к нему, иначе последствия тебе не понравятся, — Фашистская Италия, словно не слыша этих слов, выжидающе смотрит на русского, и не получая ответа от пленника, недовольно выдыхает. Россия же сидит тихо, боясь, что сейчас на него снова накинутся. Разговор снова уходит в новое русло, поэтому Россия спокойно располагается на диване, скучающе ожидая. Они спорят, смеются, повышают и понижают тона. Всё это ужасно нервирует Цветаева, который усердно пытается понять, что здесь черт возьми происходит. Шум из немецких и итальянских реплик проезжается по бедным нервам России, заставляя русского чуть потирать виски. Благо, Рейх сидит спиной к нему, так что видит его только Италия. Буквально через часа два в дверь стучатся, и получая быстрое разрешение, быстро заходят, учтиво вскидывая руку и наклоняя голову. Подбегают к Рейху, что-то шепча в ухо. Лицо немца вытягивается, а после чуть краснеет от злости, моментально скалясь. Италия учтиво кивает, давая уйти. Обещая моментально придти, Вернер покидает кабинет, оставляя русского и итальянца наедине. Атмосфера становится ещё тяжелее, теперь Италия даже и не пытается скрыть своего назойливого взгляда. Резко он кашляет, привлекая внимание. Россия сжимает руки у себя на коленях, стягивая ткань брюк. Фашист снова сидит вальяжно, размякнув в кресле. — Можешь идти если что, — эта фраза заставляет РСФСР удивлённо приподнять брови. В плане... Уйти за Рейхом или.. — Нет, я без шуток. Мне поебать, что будет с тобой, если ты сейчас уйдёшь. — Но как же... Разве я могу просто спокойно выйти отсюда? — на это Италия немного думает, а после кивает. Вряд ли будут вопросы к спутнику Рейха, да и прикрыться персоной нациста можно было. — Ты же сам видишь, что войну я не дотерплю. Просто покинь здание через главный вход, а если будут допрашивать, накричи, скажи, что если ты сейчас позовёшь Рейха, то им мало не покажется. Его здесь все боятся, ну... Кроме меня, — Италия лениво начинает длинным ногтем играть с окурками, сгребая выжженные частички в кучку, — Я не протяну и до следующего года, а Рейх холоден ко мне. У тебя мало времени, русланд. Наверное ты думаешь, что здесь всё нечисто? Нет, я знаю, что умру, а ты выживешь. И мой ребёнок выживет, а потому хочу вам лучшей судьбы. Да и как я могу не нагадить этому кретину с раздутым эго. Запускает руку в свой пиджак, выискивает что-то, но не найдя денег, раздраженно выдыхает. — Прости, тебе придется самому как-то. Держи путь из Германии куда-нибудь.. Хм.. Даже не знаю... Беги в Югославию например, может быть в Чехию, но точно не в Польшу, там хуже всего. Возможно даже в СССР сможешь вернуться. Россия, неуверенно встает, проходится к двери, а после получает кивок. Благодарно улыбается, произнося тихое "Grazie", единственное слово на итальянском, которое он знает. Без Вернера в коридоре страшно, однако благо на ему никто не попадается, пока он сворачивает на лестницу к первому этажу. Там уже стоят немцы, которые странно косятся в его сторону, но счастье России в том, что его с утра вычурно одели по последней моде. Сначала и не подумаешь о том, что русский здесь в заложниках. Плана нет, но Россия готов к переменам.