Зима, весна, лето и осень —
Я пройду через все времена года своей жизни. Пусть начнутся перемены: Любовь — это оазис в песках, Что ускользает меж пальцев, А причины в моей жизни. Нужно всё изменить. Свободный перевод Freedom Fry — The Seasons
Да, блядь, я думал целый день, как задать чёртов вопрос Снейпу. Думал столько, что словно во сне что-то резал, мариновал, упаковывал, осматривал, выбрасывал, маркировал, проверял… Разумеется, сначала я забил на это, потом перед глазами вновь появилось чужое улыбающееся лицо — и это было не лицо Снейпа. Я вновь посмотрел видео (раз десять), будто это могло дать мне хоть какой-нибудь ответ, поискал в интернете статьи (но ничего не нашёл), снова попытался забить, удалив ссылку из сообщений и почистив историю, затем бесцельно побродил по квартире, отыскал страницу винодельни и перешёл на видео, отбросил телефон и снова подобрал, чтобы увидеть сообщение от Энтони: «Я оказался прав, и ты постеснялся предстать передо мной, проиграв спор? Что сказал твой шеф-повар?» И тогда я осознал, что совсем забыл о ставшем уже обыденным визите в книжный магазин, отправившись прямиком домой, чтобы заниматься всякой хуйнёй. И чтобы успокоить свою совесть — хотя при чём здесь совесть? — на следующий день решил всё-таки спросить у Северуса, вот только с какой стороны подойти к этой теме — не представлял. Впервые моя концентрация на кухне упала ниже плинтуса, и я чуть не совершил ошибку, добавив в маринад лишний ингредиент. Что не осталось незамеченным: Гестия, покинув на мгновение зону раздачи, многозначительно кашлянула, отодвинув в сторону базилик. — Я закончил, — на всякий случай озвучил я и без того понятный факт, повернув к ней план заготовок. — Ты куда-то спешишь? — Нет. То есть да, — не нашёл я ничего лучше, чем указать на набор ингредиентов в стороне и добавить: — Дашь разрешение? — Северус же разрешил, — пожала она плечами. — Плита крайняя, второй стол, набор ножей… — Гестия, я в курсе, — рассмеялся я. Она вздохнула, потерев переносицу: — Привычка. Стоило ей вернуться на своё место, я с облегчением вздохнул: сегодня была смена Глэдис и Роберта, а те, в отличие от Андерсена, больше концентрировались на том, что у них на руках, чем за спиной. Поэтому мешаться никто не будет, и я подумал, что к Северусу лучше прийти с дарами: вариациями блюда, чтобы отвлечь его своим энтузиазмом, а пока он будет занят, пробуя омлет, расспросить его. И я вновь что-то резал, варил, жарил, оформлял, мысленно выстраивая наш с ним разговор, в какой-то момент осознав, что одно дурацкое видео полностью перекрыло мою озабоченность предложением Снейпа включить блюдо в меню и неожиданным (или вполне ожидаемым) поворотом событий в отношениях с Тони. Это раздражало. Получив на вид две одинаковых тарелки, я с опаской выглянул в зал, пробежавшись глазами вдоль столиков, и услышал позади насмешливый голос: — От кого это ты прячешься? Подскочив на месте, я резко обернулся. Северус стоял за спиной, скрестив руки на груди, и выжидающе смотрел на меня: — Мне тут шепнули по секрету, что ты сегодня немного рассеянный. Это из-за вчерашнего предложения? — Нет, — покачал я головой. — Пройдём на твоё место, — уже более серьёзно сказал он, заметив обе тарелки. Мы вернулись туда, где нам не должны были помешать — разделочный цех находился напротив морозильной и холодильной камер. И пока Северус разглядывал оба блюда, я нервно разглядывал его, нервничая не из-за приготовленной мною еды, а из-за череды вопросов, которые никак не хотели звучать непринуждённо. — Так от кого ты прятался? — повторил Снейп свой вопрос, взяв приборы и разрезав первый омлет: с мальками угря. — Смотрел просто, много ли клиентов, — отмахнулся я. — А то на кухне необычайно спокойно сегодня. Он ничего не ответил, вновь начиная медленно жевать. «А вы знакомы с Томом Риддлом?» — мысленно произнёс я. И почему на «вы»? Чёрт. «Откуда ты знаешь Тома? Откуда ты знаешь Тома Риддла? Вы друзья с Томом Риддлом? Сев, а где ты познакомился с Том Риддлом? Я тут наткнулся на одно видео, и ты там с Томом Риддлом. Вы знакомы? А ты случаем не знаешь, заходил ли Том Риддл в ресторан, ведь вы друзья. Я прав?» Я мысленно вздохнул, прикрыв на мгновение глаза. Ну что такое, блядь. — Ты слушаешь меня? — Северус вопросительно смотрел на меня. — Прости, что? — Так, в чём дело? — напряжённо поинтересовался он, оставляя вилку в стороне. — Нервничаю из-за блюда, — спешно ляпнул я. — Как оно? — Ангулас не повлияли существенно на вкус, но ухудшилась текстура… — И цена блюда увеличилась почти втрое. Северус кивнул: — Оно того не стоит. Вино добавило кислинку в баланс вкуса, убрав чрезмерную активность рыбьего жира, — этот вариант предпочтительнее. — Я согласен, — машинально ответил я, потому что вчера сам долго мучил оба блюда, пытаясь понять, чего не хватает, а чего в избытке. Северус щёлкнул у меня перед глазами пальцами, вскинув брови: — Приземлись уже на эту бренную землю, Поттер! — Ты знаком с Томом Риддлом? — в лоб спросил я и порывисто вздохнул. Зачем столько репетировать, чтобы потом облажаться за секунду? Брови Снейпа поползли выше: казалось, он был столь же озадачен этим вопросом, как я смущён своей нерасторопностью. Даже без присутствия Тома я продолжал попадать в нелепые ситуации из-за него. — Разумеется я с ним знаком, Гарри. Но как это связано с тем, что ты витаешь в облаках? Я открыл было рот и тут же закрыл его, прежде чем ответил ему «никак». Потому что это «никак» означало, что я дебил, который просто стоит и задаёт рандомные вопросы о незнакомых мне людях. Мне захотелось скрыться в морозильной камере и остудить голову. Северус упёрся рукой в стол, продолжая сверлить меня пытливым взглядом: — Ты не заглядывал в нашу винную карту? — Что? — Господи, Гарри! — воскликнул он, рассмеявшись. — Ты сегодня хорошо спал? С мотоцикла не падал, случайно? — Спал отлично, — буркнул я. — И случайно не падал. Северус сощурил глаза. — В нашей стране мало рестораторов, которые не знакомы с Риддлом, если у ресторана есть лицензия на продажу алкоголя. Вы, конечно, не обязаны разбираться в винах, — добавил он, будто объясняя этим мой вопрос. — Винодельни Gaunt в воскресенье презентовали «D’hielo Flebil»: до этого момента ни одна винодельня нашей страны не производила ледяное вино, только вино из морозилки. — Нельзя сказать, что оно производится здесь, — возразил я. — Виноградники находятся в Германии — это почти что импорт. — То есть ты в курсе, что мы будем продавать его в нашем ресторане? Я осоловело моргнул, отняв взгляд от тарелки. — Нет. — Не в курсе? — Да-да… — я кашлянул. — А должен? Снейп замолчал, окинув меня вдумчивым взглядом. — Получается, что он наш поставщик? — спросил я осторожно, нарушая неловкую паузу. — И всё? — Что значит «и всё»? — нахмурился Снейп. — Ты, наверное, много контактировал с ним раньше. Может, он твой друг, — пожал я плечами, пытаясь казаться безразличным. — Почему тебя внезапно это обеспокоило? — Ты приглашал его в ресторан? — оба вопроса были заданы одновременно. Северус покачал головой: — Ты сегодня очень странный, Гарри. Я, блядь, всегда до нелепого странный, когда дело касается Тома! Конечно, я мог сказать, что был у него стажёром, и поэтому мы знакомы, однако существовала возможность того, что Снейп непременно обмолвится обо мне в таком случае: «А у меня работает твой бывший стажёр. Как тесен мир!» Что-что, а такое счастье мне было без надобности: я не хотел, чтобы Том знал, что я вернулся в город, откуда буквально сбежал, позволив ему вздохнуть с облегчением в тот день. И потому собравшись с мыслями, я начал бессовестно врать: — Просто мой дед увлекается винами, поэтому я много об этом знаю и, естественно, знаком с винами производства его виноделен… — Ты хочешь, чтобы я вас познакомил?.. — непонятливо спросил Северус. И я мысленно перекрестился. — Нет! Конечно нет… Зачем? Я просто наткнулся на статью, и мне стало интересно. — На какую статью? — Уже не помню — какой-то интернет-портал подкинул. Наверное, о первом ледяном вине в нашей стране, — увернулся я. Сердце гулко стучало, словно это был не разговор, а бег с препятствиями. — То есть ты весь день сам не свой, потому что тебе было интересно, знаком ли я с Томом? — с толикой скепсиса уточнил Снейп. — Ага, — активно закивал я. — Ну знаешь, моему деду так нравятся его вина, что он превратил мистера Риддла в кумира, поэтому мне стало весьма любопытно, когда оказалось, что кто-то близкий знаком с ним лично… Это как прикоснуться к мечте. — Ты говорил, что твой дедушка собирается приехать. Я могу его познакомить… Только этого не хватало! — Зачем? Кумиры должны оставаться кумирами. Так издалека на них смотреть, как на звёзды в небе, — выпалил я на одном дыхании. Северус вновь сощурил глаза, внимательно разглядывая меня, чем заставил выдавить из себя широченную улыбку во имя достоверности своих показаний. — Кстати, я подготовил техническую карту. Отправлю её тебе вечером, — попытался соскочить я с темы. — Может, ты заболел? — спросил Северус. Я пожал плечами, потому что был болен со стопроцентной вероятностью: одно лишь его имя делало из меня абсолютного идиота. И как, интересно, это лечится? А что, если от этого наваждения вообще не избавиться?.. — Это стресс, — не спеша изрёк я. — Вся эта тема с блюдом очень волнительна для меня: всё-таки это твой ресторан, твоя репутация, а ты собираешься рискнуть. На мне лежит огромная ответственность теперь, поэтому я несколько встревожен предстоящем. Встревожен, но ещё и предвкушаю — странное состояние. Кажется, это прокатило. Что, впрочем, неудивительно, ведь это была правда. — Так говоришь, словно я собираюсь включить в меню сырую колбаску на палке и смотреть, как отреагируют клиенты, — закатил он глаза. — Но я понял тебя. — А ещё ты должен понимать, что совместить обязанности стюарта и свои было не так уж сложно по временным рамкам, — между делом заметил я, — потому что я мог делать всё параллельно. А вот готовка означает, что мне придётся оставить свой цех и перейти в горячий, что может сказаться на скорости подачи… — Это будет новое меню дегустации. Доступное в четверг и в субботу на обед, — пояснил он. — В четверг тебя заменит Акерли, — посмотрим, как он справится, — а в субботу ты и так свободен. Я замолк, рассеянно коснувшись лица. — Ты планируешь меня снова повысить? — Я планирую посмотреть, как вы оба справитесь с новыми обязанностями, — хмуро заявил он. Если сейчас меня назначили неким пятым потерянным элементом в команде, то официальное повышение вело к тому, что кого-нибудь пришлось бы подвинуть, как любил выражаться Стю. Это означало, что Северус или готов просто так уволить одного из поваров, или же кто-то не справлялся всё это время, и он искал решение этой проблемы. Андерсен был первым на очереди, но, скорее, из-за конфликтного характера, чем из-за способностей — поваром он был отличным. Однако я мысленно молился, чтобы это был не Коппер: встать в пару с Олафом стало бы смертельным ранением для моего терпения. — Я обновил договор на поставку рыбы, — заявил Снейп, а я напрягся. — В четверг ты будешь готовить двадцать порций — все остальные будут принимать участие и запоминать. Я буду присутствовать, но заготовки на тебе. — Ты собираешься закрыть ресторан? — Как и с любыми изменениями в меню, Гарри. — Но это всего лишь одно блюдо… — Ты что, не расслышал меня? Новое меню дегустации, — повторил он чуть ли не по слогам. — Завтра я сделаю объявление, и ты вместе со всеми получишь технологические карты. Разумеется, остальная часть меню на мне и на остальных. Мы схлестнулись взглядами и после длительной молчаливой дуэли упрямства, я сдулся: — Ладно. — Почему у меня такое ощущение, что я принуждаю тебя? — Северус нетерпеливо постучал пальцами по столу. — Не принуждаешь, — покачал я головой. — Неубедительно, Поттер, — отчеканил он. — Я рад стараться, сэр! — громко пробасил я, заметив вспыхнувшие насмешливые огоньки в чужих глазах. — Больше вопросов нет? — Никак нет! — Вот так бы всегда, — хмыкнул Снейп и, кинув на меня последний взгляд, ушёл. Вздохнув, я потёр лоб, озадаченно нахмурившись. Всё в моей жизни слишком быстро менялось: обычно требуются годы, чтобы перескочить с одной должности на другую, я же делал это за месяц. Один месяц — стюарт, второй — повар-заготовщик, и вот на третий месяц мне выпала участь и повара, и заготовщика. Неудивительно, что Олаф постоянно бубнил и ядом в меня плевался. Немалое облегчение вызывало и другое: раз Северус не сложил два плюс два, когда я спросил о Томе, и его недоумение выглядело искренне, значит, даже если они друзья (вопрос, на который он так и не дал ясного ответа), то Снейп явно не знал о том, что мы знакомы. Но раз он мог с такой лёгкостью предложить представить меня или деда Тому, значит, Снейп был уверен в том, что Риддл не пошлёт его куда подальше, ведь это выглядело чем-то вроде: «Хэй, Том, тут есть один мальчишка, который жаждет с тобой познакомиться. Освободишь часок в своём плотном графике?» — «Без проблем, Сев! Привози его, я пока ромашку заварю». Ха-ха. Очень смешно. Я вновь потёр лоб, мрачнея. Получалось, что или Северус не вдавался в подробности — впрочем, кому нужно называть поваров? — или же Том просто не обратил внимание, когда тот упоминал о нас, или, может, вообще забыл, как меня зовут, поэтому и не произошло типичного: «Гарри Поттер? А я его знаю. Надо же, какое совпадение!» Поёжившись, я отодвинул тарелки подальше. Подобные мысли горчили: я старался, убеждал себя, преисполнялся вдохновения оставить всё позади, и даже на день или два у меня это получалось, а потом одна малюсенькая деталь — и я снова тонул в этом дерьме. Пока он, скорее всего, даже не придавал случившемуся значения: был Гарри, да сплыл. Пора было смириться с тем, что иногда люди оставляют в нашей жизни более глубокий след, чем мы в их. Смириться, блядь, и двигаться дальше… Телефон завибрировал в кармане джинсов. Кое-как выудив его, я глянул на экран: Тони: Жду на скамейке. Вот куда я спешил. Спешил и совсем об этом забыл.***
Мы шли вдоль аллеи и болтали обо всём на свете и одновременно ни о чём. Например, что эта улица была посвящена королю Генриху XII, а соседняя — писателю Кларину. Что раньше именно здесь проходила ярмарка — упоминание о которой заставило меня скривиться, — но потом приток посетителей возрос, и её пришлось перенести на площадь Валеско… Что чуть дальше находился парк, где имелся секретный бункер времён Гражданской войны — там проводились экскурсии, а ещё дальше — сады принца Савóй: один из немногих сохранившихся благородных садов XVIII века. Там же находились великолепно сохранившиеся римские колонны храма Августа... — Закроешь глаза? — Энтони внезапно преградил мне путь. — М? — Просто закрой, — напряжённо шепнул он. И я прикрыл веки, чувствуя, как мою ладонь сжали: — А теперь бойся, ведь тебя ведут с закрытыми глазами непонятно куда, — он зловеще рассмеялся. — В хорошей компании хоть на край света, — парировал я с невольной улыбкой. Энтони ничего не ответил, лишь крепче сжал мою руку и потянул за собой. Шли мы от силы пять минут, когда он остановился и отпустил ладонь: — А теперь смотри вверх. И я посмотрел. Передо мной предстал довольно-таки узкий переулок с бело-карминовыми домами, где не было видно неба, потому что всё оказалось увенчано растениями. Двух-трехэтажные здания буквально становились одним целым из-за сплетения листьев. — Это зелёная улица, — пояснил Энтони. — Жасмин и плющ в основном, а там, — он указал вглубь, — Бугенвиллея и Рододендрон. Сделав несколько шагов вперёд, я остановился. Сквозь листья просачивались остатки зимнего солнца, чей свет рассеивался, придавая белым стенам тёплый цвет. — Есть у этой улицы мрачная легенда, — приглушённо поведал он, подойдя сзади. — Однажды вечером в 1991 году охранник делал обход строящихся домов. В пять утра он позвонил в полицию, утверждая, что видел двухметрового призрака в мантии с длинными белыми волосами, который, улыбнувшись ему, прошёл сквозь стену. Полиция, конечно, сочла его безумным, а потом стало известно, что накануне днём в ходе работ были обнаружены два гроба с соответствующими скелетами. К плечу внезапно прикоснулись, и я вздрогнул, прошептав: — Здесь спокойно. И красиво. Здесь правда было красиво. — Тот поцелуй… Я переступил черту, да? — внезапно спросил Энтони. Слегка растерявшись, я промолчал. — Что-то изменилось, — добавил он. — Не заметил. Энтони нервно взъерошил волосы: — Ненавижу такие разговоры, — еле слышно пожаловался он. — Ты задумчив, словно мыслями где-то ещё, и раньше я бы спокойно объяснил это переменами на работе, но сейчас не совсем понимаю, виноват ли сам в твоём состоянии. — Это случилось на эмоциях, — спокойно изрёк я. — Я был взбудоражен, ты — тоже, и мы, можно сказать, спустили пар. Он едва заметно нахмурился: — Мне надоело ходить вокруг да около, — он обошёл меня, прислонившись к столбу. — Ты мне нравишься, и мне казалось, что это ясно как белый день. А вот что чувствуешь ты, я никак не могу понять. Энтони поджал губы, опустив голову. И я тоже никак не мог понять, что чувствую. — Дело не в тебе, — возразил я, ненавидя себя за то, что вечно всё усложняю, да ещё и пользуюсь типичной фразой, которой «вежливо отшивают». — Перемены на работе и правда чересчур поспешные, что радует, с одной стороны, а с другой — вводит меня в ступор. И я вроде пытаюсь не думать о предстоящем веселье, но постоянно возвращаюсь мыслями к четвергу, начинаю всё планировать и раскладывать по полочкам, когда больше всего мне хочется забыть об этом на время. Сунув руки в карманы, я следил за ним: Энтони стоял и безмолвно смотрел вниз. Спадающие на лоб волосы скрывали чужое выражение лица, и я терялся в догадках, пытаясь понять, о чём он думает — это беспокоило. Беспокоило, потому что я мгновенно осознал, что терять его не хочу. — Прости, — наконец он отнял взгляд от каменной кладки под ногами и серые глаза сфокусировались на мне. — За что ты извиняешься? — Ты хотел отвлечься с помощью этой прогулки, а не чтобы тебе устраивали мелодраматический сеанс разъяснения отношений, — усмехнулся Энтони, слегка прищурившись. Я смотрел на него и впервые сожалел, что в июне не отправился в город, не зашёл дальше, не наткнулся на книжный и не влюбился именно в него. Не влюбился до появления Риддла. Будь всё так… Будь всё так. Энтони тряхнул головой, будто мог слышать, что за сумбур творился в моих мыслях, и тут же совершенно естественно улыбнулся, словно не было этого разговора несколько минут назад: — А на десерт у нас сегодня цистерцианский монастырь IX века, — он отделился от столба, подозвал меня и тут же направился вглубь улицы. Я последовал за ним, гипнотизируя затылок в попытке понять, как на самом деле тот отнёсся к моим словам, но Энтони воодушевлённо — и ничуть не фальшивя — рассказывал о том, что на этой улице часто останавливались купцы, а вместо домов здесь был постоялый двор, оттого и такая структура. — Гласит другая легенда, — насмешливо оглянулся он, — что в результате землетрясения под землёй, принадлежащей одному из здешних домов, были обнаружены окаменелости Дейнониха почти на тридцать лет раньше, чем опубликовал своё открытие Джон Остром. Однако неудачливый палеонтолог по имени Ньют Саламандер был арестован в процессе за проникновение в чужой сад и обвинён в недостойном поведении. Юная наследница семейства, Порпентина Голдштейн, заступилась за него и внесла залог, но его открытие кануло в небытие — Рочестер, овчарка Порпентины, утащил куда-то ископаемое. А годы спустя оказалось, что бедная собака была ни при чём: Якоб Ковальски, жених младшей сестры Порпентины, Куинни Голдштейн, обнаружил чудной «булыжник» в саду и не нашёл ему лучшего применения, чем использовать в качестве держателя для книг. — Подожди, — остановился я. — Это легенда или правда? Энтони рассмеялся, пожав плечами: — Правда в том, что мой дед, что двоюродный дед были гениальными, но до забавного невезучими в своих начинаниях, о чём неустанно вспоминала бабушка. Мы пришли. Энтони остановился напротив дома из каменной кладки и достал ключи. Дверь гаража медленно открылась, и он пояснил всё с той же ненавязчивой улыбкой: — Место находится в четырёх километрах от города. — И твоя машина здесь, потому что?.. — Потому что я здесь живу? — доверительным шёпотом предположил он. — То есть ты привёл меня к своему дому, — заключил я, уставившись на переплетённые ветви вблизи крыш. — А ты думал, зачем я тебе показал эту чудесную улицу? Если бы ты признался мне в чувствах, я хотел пригласить тебя к себе домой и соблазнить, — таинственно протянул он, — но раз ты такой чёрствый, остаётся лишь отвезти тебя в монастырь. Я рассмеялся, ощущая, как на душе становится легко. А он тем временем исчез внутри, а через секунду послышался шум мотора, и красная машина появилась в поле моего зрения и, повернув налево, остановилась. Я забрался на пассажирское место, замечая, как дверь гаража бесшумно закрывается. — И сколько же платят в наше время продавцам-консультантам, чтобы те могли приобрести Форд Мустанг? — Достаточно, чтобы взять его напрокат и красиво поставить в гараже, чтобы произвести впечатление, — заявил он с серьёзной миной, пока мы выезжали на главную улицу. — Неужели это может произвести впечатление в наше время? — наивно поинтересовался я. — Конечно, вон ты сразу заинтересовался. Не слишком претенциозно, но и не слишком скромно. — Самое то для мальчика с золотой ложкой во рту, — изрёк я. — Не преувеличивай, — хмыкнул он. — Это же не Феррари, не Ламборгини и не Астон Мартин. Я хмыкнул, вспомнив серебристый Астон Мартин Драко. — Вообще-то, тебе полагается что-то типа Форда Сьерры, который ты бы унаследовал от того самого дедушки. Энтони мягко рассмеялся: — Ты его, может быть, и не заметил, но он был там: страсть к Форду — это наследственное. Понимаешь? — Что ж, в следующий раз я заберу тебя с работы на мотоцикле, — заявил я, когда мы остановились перед светофором. — Будешь клеить меня с помощью прямоточного глушителя, мол, ты крутой и шумный? — с толикой веселья спросил Энтони. — А как же: мой байк просто зверь, — усмехнулся я, и он внезапно спросил: — Ты ведь в курсе что Мустанг — самый продаваемый спортивный автомобиль в мире? Это классика. Из чего следует, что я весьма примитивен в выборе машины. — Я бы согласился, если бы ты не ездил на нём по территории, где летом нельзя собрать ничего, кроме пыли. Что за специфический мазохизм, Тони? — Но ты не учёл одного, — деловито протянул он. — И чего же? — При нашем климате можно и зимой крышу опускать, — и в следующий момент та бесшумно сложилась. А рядом с нами остановилась точно такая же машина, в которой сидели три девушки. Они переговаривались между собой, звонко смеясь. Энтони внезапно потянулся ко мне и с лучезарной улыбкой окликнул их: — Туристки? — А вы? — спросила брюнетка, усмехнувшись краем губ. — А мы можем провести вам экскурсию, — ответил он. — В цистерцианском монастыре IX века, — весомо добавил я. Рыженькая, чем-то очень похожая на Джинни, рассмеялся и с озорством кивнула: — Тогда мы за вами, мальчики. Сзади нетерпеливо просигналили — светофор уже горел зелёным, — и Энтони газанул.