Знаю, я говорил тебе сотни раз:
Ты — лучшее, что со мной случалось, Я бы не хотел быть где-либо, где тебя нет. Теперь ты знаешь: я полюбил это место, Знаешь, что полюбил твою благодать И я не хочу быть где угодно без тебя. Я буду главным человеком в твоей жизни, Или ты — светом очей моих, И смогу справиться с твоим безумным сердцем. Я хочу просыпаться рядом с тобой до конца времён, Что ж, можем остаться здесь навсегда. Мы, как две прямые линии. Две прямые линии. Свободный перевод Walking On Cars — Two Straight Lines
Тем же вечером Энтони сообщил мне, что вернётся в пятницу: он собирался навестить родителей. А затем предложил поехать с ним (не обязательно знакомиться с ними, а просто проветрить мысли в путешествии), от чего я вежливо отказался — и не только из-за работы. «Боишься остаться со мной наедине», — усмехнулся он. «Думаю, это будет самой меньшей из моих проблем, — парировал я с лёгкой улыбкой. — Вот когда ты начнёшь рассказывать историю каждого камушка по пути, тогда посмотрим». «Не перегибай палку: у тебя всегда найдётся эффективный метод заткнуть меня», — сощурился он. Я принял его предложение и заткнул. Впрочем, затыкал я его множество раз, как и он меня — тот вечер, да и ночь тоже были чрезмерно странными: я никак не мог найти себе места, не в силах совладать с трепещущим внутри волнением. Вот только было не совсем понятно, творилось подобное безобразие из-за Энтони или по вине статьи. У меня создавалось ощущение, что всё это происходило не со мной, а с кем-то другим, а я просто следил за развитием событий, словно зритель в кинотеатре. Под конец короткая ночь превратилась в бессонную. А на следующий день Снейп помахал перед моим носом печатным изданием газеты со словами: «У тебя из-за этого круги под глазами?» Я не стал ничего отрицать, а он кивнул самому себе, заявив: «Ты ведь не расстроился?» — «Почему я должен быть расстроен? Конечно, я не хотел нигде засветиться… Но обзор исчерпывающий», — заметил я, а он поморщился и покачал головой: «Ужасный обзор. Они сжали до одного абзаца „кулинарную чушь“ и углубились в личности, когда важен не ты или я, а они, — еле заметно указал Северус подбородком в сторону зала, — и то, что у них на тарелках. Но это не цепляет читателей, а вот лёгкий скандальный налёт — ещё как. В последнее время мы интереснее рок-звезд». «Но с чего они взяли, что именно я — твой „протеже“?» — спросил я, медленно перевернув рыбу и начиная снимать кожу. Возможно, мастер-класс по разделке и правда не стал бы лишним. «Совсем не сложно проследить твой путь, — пожал он плечами, — да и фотография получилась весьма красноречивой. Гм, — Северус замолчал, разглядывая уже очищенные филе, — меня тревожит, что это может оказать на тебя негативное влияние». «Намёк сделан грамотно, — я отнял взгляд от рыбы. — Скорее, они скомпрометировали тебя: шаг влево, шаг вправо — расстрел. Я не могу облажаться, иначе каждое слово обернётся против нас обоих. Это… — я усмехнулся, — даже мотивирует». Что было истиной в последней инстанции. Я должен был стараться ещё отчаяннее, иначе невольно подставил бы Северуса: кулинарные критики беспощадны, но и одновременно справедливы. Многим до лампочки, что у Северуса три звезды (а иногда это лишний повод позлорадствовать): провалюсь я — будет отвечать он. И не только за меня, но и за каждого повара на этой кухне. А статьи так и полезли из всех щелей: блоги, кулинарные журналы, локальные газеты… Некоторые больше внимания уделяли самому ресторану, другие — меню, третьи — Северусу и его восхождению. Однако везде мелькало моё имя и фотография с курсов, где я стоял рядом с тремя судьями и пожимал руку Снейпу. Наверное, СМИ действовали на опережение, мол, нужно обязательно упомянуть его, авось зажжётся новая кулинарная звёздочка, а мы были единственными, кто забыл напечатать «Гарри Поттер». Ну а если не зажжётся, то ничего страшного: прошёл его час славы, и хрен с ним. Разумеется, с каждым моим упоминанием где-нибудь взгляд Андерсона становился всё колючее, в какой-то момент подарив мне ощущение, что скоро из его глаз выстрелят лазеры, продырявив меня, но, к моему удивлению, тот молчал и никак не комментировал вопиющую «несправедливость». «Он никогда не признает этого, но уважает тебя и завидует в равной степени», — обронил Коппер, когда объект нашего разговора что-то обсуждал с Гестией. «Ага, как только попробовал угря, так сразу и зауважал, — усмехнулась Тамсин. — Не верь Бену, Гарри. Олаф просто выжидает, но стоит тебе отвернуться — клац!» «На самом деле он очень добрый и чувствительный», — возразил Коппер с толикой веселья. «Глубоко в душе...» — пробурчал Стюарт. «А ты, малявка, три как следует свой перец и молчи, — цыкнула Тамсин. — Не дорос ещё обсуждать его Величество». Мы дружно рассмеялись как раз в тот момент, когда Олаф вернулся на своё место. Он недоумённо переводил взгляд с одного на другого, а затем махнул рукой, дескать, идите в жопу, весельчаки. Тогда мне показалось, что на душе становится легко не просто временами, будто редкими просветами, а на постоянной основе. И такого я не чувствовал давно — словно непроглядный туман вокруг меня оседает, позволяя дышать свободнее и видеть дальше. Быть может, это и было тем самым освобождением от прошлого — без понятия. Не знаю, что меня вело во вторник и в среду, но я машинально забредал в книжный магазин, устраивался на свободном кресле и наслаждался шелестом страниц. А потом понимал, что мне не хватает Энтони за плечом, словно он был неотъемлемой частью магазина, а без него — тот терял часть своего очарования. Сам же Энтони не забывал слать мне снимки разных мест, но я не пожалел о своём решении: всё же работу нельзя было отменить, а сейчас, как я это ощущал, каждое моё решение могло стать судьбоносным для моего будущего. И тем не менее я не отказывал себе во внимании: переписка становилась километровой, а улыбка растягивалась до ушей. Тони: Надеюсь, ты ещё не спишь Тони: Потому что мне нужно авторитетное мнение Далее шла фотография огромного костра с людьми вокруг. Явно на пляже. Тони: Мне тут предлагают прыгнуть через него Тони: но я не знаю, что будет, если я вернусь к тебе с обуглившейся задницей… Я чуть не подавился, а смешок утонул в глотке чая. Гарри: Обещаю быть аккуратным Тони: Даже так? Тони: Я думал, ты предложишь мне альтернативный вариант Гарри: Не люблю альтернативные варианты Тони: Тогда хорошо, что я универсален Тони: Скажу, что мне приказали беречь свою пятую точку Гарри: Интересно Гарри: что твоя пятая точка делает на пляже в это время? Тони: Участвует в вакханалии? Рассмеявшись, я положил голову на руку, поспешно отправив: Гарри: Какой скучной жизнью я живу Тони: А я ведь предлагал! Тони: Сейчас бы бегали голышом по пляжу Тони: Сказка, а не жизнь Гарри: Боюсь, мне теперь нужно следить за своей репутацией Гарри: Уже вижу заголовок Гарри: "Подопечный Северуса Снейпа был заснят, когда бегал голым по пляжу" Гарри: "Этому наш великий шеф-повар учит на своих курсах?" Чай остывал, я оставлял его на столе и шёл в спальню, пока не отключался под записанные Энтони аудио про обелиск на главной площади, про удивительные песчаные бури за городом, про тройку небольших ветряных мельниц… Слушать его было приятно, а голос действовал на меня лучше любого снотворного, и главное — спал я крепко. Без сновидений. И даже утро четверга, встретившее странным ажиотажем, не смогло никак повлиять на приподнятое настроение выспавшегося человека. Не успел зазвенеть будильник, как Гермиона полностью разбудила меня видеозвонком: — Гарри Джеймс Поттер! — буквально прорычала она. — И ты нам ничего не рассказал? Я рассмеялся, заметив Рона на фоне с выпуском «Еда&Вино» и сочувственным выражением лица. — Я ведь написал. — Написал, что тебе поручили готовить угря! — выдохнула она, сощурив глаза. — Знаешь, как это звучит? Что твой ассортимент для разделки пополнился… Почему мы должны узнавать из прессы о том, что тебя повысили?! — Ну, не совсем повысили, просто теперь два раза в неделю я готовлю одно из блюд, — пожал я плечами и зевнул. Рон театрально нахмурился, склонившись вперёд: — «Я просто два дня в неделю стою и переворачиваю говяжью котлету в Макдональдсе», — сымитировал тот мою интонацию. — Герми, может, он уже зазнался? — Зазнался, — кивнул я уверенно. — Даже Кассандра знала, — уныло протянула Гермиона. — От Кассандры сложнее отвязаться: она по четыре раза на дню интересуется моим настроением и физическим состоянием. Возможно, уже завела личное дело у себя в кабинете, — рассмеялся я. — Смотри-ка на этого наглеца, он ещё и ржёт, — обвинительно ткнул пальцем в камеру Рон, а в глазах застыло неподдельное веселье. Повисла тишина, а затем смех стал дружным, чтобы спустя секунду Гермиона улыбнулась: — Поздравляю, Гарри. Рон, повиснув у неё на плече, кивнул. — Вы сможете выбраться как-нибудь на выходных? Гермиона с сожалением покачала головой: — Сейчас нет такой возможности. Разве что в июне: дело наконец-то продвинулось. — Собираетесь сажать? — Сделали уже разметки поверх земли. Но это займёт время. — Понимаю, — вздохнул я, глянув на время. — Твой дед знает? — внезапно спросила она. — Не-а. Я хотел сказать ему при встрече, но что-то он не торопится, — скривился я, вспомнив, как Альбус ворчал во вторник, что у него на носу чемпионат и приедет он, когда освободится. Вот только я прекрасно знал, что чемпионаты шли последовательно и непрерывно до самого лета, а дед просто не мог отказаться от участия, позволив кому-то другому выиграть. — Хочешь впечатлить его? — проницательно уточнил Рон. — Хочу, чтобы он был спокоен за меня. — Может, он откладывает с поездкой, потому что боится? Ты ему ничего не говоришь, а раз не говоришь, значит, «хвастаться» нечем, — за секунду провела параллели Гермиона. — Я бы подумала, что ты молчишь с целью не расстраивать меня. — Просто ты очень много думаешь, солнышко, — хмыкнул Рон и тут же получил локтем в бок. — Мистер Дамблдор умнее меня, — возразила она. — Но это не значит, что он так же загоняется. — Будет даже лучше, если Альбус соберётся к июню, — изрёк я. — Не хочу, чтобы он ехал один. Они с пониманием кивнули: — Посмотрим, может, мы приедем все вместе. — Так, — я вновь глянул на время, — мне пора, — и резво вскочил с кровати, удерживая телефон перед лицом. — Вечером созвонимся? — В десять? — Буду ждать. Звонок завершился, а я пулей метнулся в ванную, понимая, что уже опаздываю. Поэтому одевался наспех, застёгивая рубашку, пока умывался, и зашнуровывая ботинки одной рукой, пока второй орудовал зубной щёткой… Приглаживал непокорные волосы и отвечал Кассандре, спускаясь в гараж — пешком я явно не успевал, — и заказывал кофе, не сходя с мотоцикла, что аукнулось для меня яростным возгласом сзади: «Да езжай уже, кретин!» И тем не менее я чувствовал себя превосходно. День стал ещё лучше, когда я зашёл в ресторан, заметив едва ли не праздничную атмосферу и приподнятое настроение всех, включая Северуса. Тот что-то активно обсуждал с Септимой, но чем сильнее та хмурилась, тем шире он улыбался. Кивнув ему по дороге, я зашёл в раздевалку, выкидывая опустошённую картонку с кофе и разминая мышцы плеч. — Тридцать восемь меню к обеду, — налетел на меня Стюарт. — Ты представляешь, сколько времени я потратил, — он вытянул руки, показывая мне несуществующие мозоли. — Я не знаю, как буду справляться, — сокрушённо выдохнул Акерли и уселся на скамейку. — С энтузиазмом, если никто не отменит бронь, — заключил я, застёгивая куртку. Общее воодушевление было понятно, как и стресс. Впрочем, определённость в меню дарила некоторые привилегии: исключала «тысячи» закусок и вариативность вторых блюд. Приходя в ресторан, клиент знал, что ему предложат, а мы знали, что нам готовить заранее. С другой стороны, некоторые блюда обладали повышенной сложностью исполнения, что подгоняло временные рамки. Разумеется, в любой таверне тарелка кальмаров в кляре, к примеру, сервировалась в качестве закуски на целый стол из четырёх-пяти человек, что многое упрощало, у нас же порции шли индивидуально… — Как ты с этим справляешься? — прогнусавил он, привлекая к себе внимание. — Очень быстро передвигаясь, — насмешливо ответил я. — Пятьдесят человек — это не так уж и много, Стю. — Не так уж и много?! Я покачал головой, убирая волосы за уши — возможно, Гермиона была права, и мне стоило посетить парикмахерскую на днях. — Ресторан рассчитан на сто человек. Казалось, Акерли сейчас упадёт в обморок. — Снейпу стоило бы увеличить штат поваров, — просипел он. — Это опять намёк? — рассмеялся я. Тем более в случае чего Северус сам заступал на смену вместе с нами, скидывая все свои дела на Вектор. — Ну уж нет, у меня и так постоянный стресс, а стоя над плитой — я сойду с ума. Акерли аж покраснел от натуги. — Что, уже не нравится на моём месте? Он развёл руками: — Я никогда и не стремился быть поваром. — Ты уже повар, — напомнил я. — Как бы да, а вроде бы и нет… Кстати, если я очень толсто нарезал угорь — скажи. Я лишь кивнул, направляясь на кухню, а он посеменил за мной, что-то бурча себе под нос. — Вот и наша юная звёздочка, — меланхолично поприветствовал меня Олаф, стоило переступить порог. Бен, видимо, ещё не появился, что было странным: он никогда не опаздывал. — А Коппер? — я переместился на своё место, приступив к проверке чек-листа. Андерсен пожал плечами, делая то же самое. — Стю, где грибы? — поинтересовался я, сверяя список заготовок. — Ой, — вздрогнул он. — Что «ой»? — нахмурился Олаф. — Вот, — тотчас указал Акерли. — Просто место перепутал. — Ты их заморозил? — уточнил я, рассматривая поблескивающие на поверхности кристаллики льда. — Я случайно, — съёжился Стюарт. — Он не справляется! — трагично пробасил Андерсен и упёрся руками в стол, будто это был конец света. — Не существует кухни без изъяна, — примирительно изрёк я и указал Стюарту глазами на кладовую. — Исправь это. Акерли и след простыл, а Олаф нервно глянул на часы. — Где Бен, чёрт возьми? Теперь уже я пожал плечами в ответ. Марлин возилась около моечной, Тамсин что-то напевала себе под нос, когда на кухню зашёл Северус, а за ним — Гестия. Оба выглядели напряжёнными. — Гарри, Олаф, пожалуйста, подойдите, — подозвала нас Джонс. Андерсен мрачнел на глазах. — Что-то случилось? — Утром Бен упал в душе, — сообщила Гестия и тут же добавила, жестом призывая к спокойствию: — Ничего фатального не произошло: Коппер всего лишь потянул лодыжку. — Однако он не сможет выйти сегодня на работу, — заговорил Северус. — У нас есть ещё час в запасе, но я хотел бы узнать ваше мнение, прежде чем действовать. Сегодня у меня нет возможности заменить его, поэтому вариантов у нас несколько: я могу вызвать Роберта или Глэдис, могу вызвать Диего или же не вызывать никого, и вы заткнёте пробоину сами. Вопрос относится как к тебе, Олаф, так и к тебе, Гарри. Да уж. Опустив взгляд к полу, я ощутил нервную дрожь. Что ж, именно для таких случаев, все должны знать обо всём — вот только я ещё не участвовал в полноценном обслуживании зала от начала до конца. Одно дело приготовить множество порций одного-единственного блюда, другое — готовить пять разных блюд… Пять, конечно, не двадцать пять, но и не кальмары в кляре. — Возьмёшься? — обратился ко мне Олаф. Из его интонации исчезла вся язвительность, а лицо приобрело каменное выражение. — Я согласен, если ты согласен, — осторожно ответил я. Северус перевёл взгляд с него на меня и кивнул: — Не подведите меня. Стоило ему покинуть кухню, как я вздрогнул всем телом и сгорбился, ощущая себя грузным и неповоротливым. — Так, Поттер, выдохни и пошли: час в запасе был с Беном, а нам с тобой не хватит часа. — Тамсин, — окликнула её Гестия. — На тебе десерт. — Само собой, — кивнула та. Я же тряхнул головой, почувствовав, что шапочка чуть не упала и нервно прочистил горло. Внутри всё словно сковало льдом — определённо это был страх. — Что, когда дело дошло до грандиозного финала, ты струсил? — поинтересовался Олаф, опять же без тени насмешки. — Я не струсил, но соврал бы, сказав, что мне не страшно, — как можно более спокойно отозвался я. — Здраво, — согласился Андерсен, чем вызвал моё удивление. — Сегодня, как назло, одновременная оборачиваемость столиков — это и плюс, и минус. — Подожди, это одна большая группа? — Да. Как только в зал выплывет твой угорь, считай, мы справились, — Олаф прикрыл на мгновение глаза и шумно вздохнул. — Просто готовь, как готовил всё это время — в субботу ты же смог… — Ты что, меня подбадриваешь? — вскинул я брови. — Естественно. Не горю желанием работать с диктаторами, мямлями и занудами… Удивительно, что ты — мой лучший вариант на сегодня, — хмыкнул он. — Всё, поехали. И стоило ему сказать эту фразу, как всё и правда завертелось. Из моей головы испарились лишние мысли, а тело двигалось само — ужасающая сила концентрации заставляла всё внутри натянуться струной. Руки перемещались, сковороды менялись, масло шипело, вода журчала, ножи глухо стучали от столкновения с досками, тарелки мелькали перед глазами… И поджилки начали трястись, когда Гестия крикнула, что «гости прибыли». Казалось, куда уж быстрее, но стоило требованиям Джонс прозвучать на кухне, как движения ускорились почти вдвое. Возможно, слишком увлечённый своим делом, я раньше не замечал этого лихорадочного ритма, или, может, прямое участие в процессе меняет восприятие: мне чудилось, что мы всё стали делать едва ли не с механической скоростью. Олаф изредка бубнил что-то, Тамсин продолжала напевать, Гестия внимательно следила за всем, что творилось на плите, и контролировала формат блюд, заканчивая каждую порцию самостоятельно, прежде чем в загрузочной появлялись Ромильда с Маркусом. Между вторым и третьим блюдом на кухне появился Северус, но я даже не заметил, что он включился в процесс, пока очередной десяток тарелок не покинул кухню, а он не исчез так же внезапно, как появился. Гестия не подгоняла нас, но и лишних пяти минут не давала — потому что лишними они, увы, не были. Я не знал, сколько времени прошло — по ощущениям целый день, — когда Тамсин активно начала взбивать яйца, позволяя нам заниматься угрём и соусом. — Как тебе? — между делом поинтересовался Олаф, переворачивая куски рыбы, словно делал это с самого рождения. У меня же вспотели ладони, я успел слегка обжечь палец и чуть не выронил сковороду, мысленно чертыхнувшись. — Блядски прекрасно, — буркнул я. — Ты сносно справляешься, — заметил он, не отрывая взгляда от своих рук. — Я ожидал, что вся нагрузка ляжет на меня, а ты свалишься где-нибудь с обмороком, но… — Олаф усмехнулся, резко снимая с огня рыбу, — от тебя есть польза, Поттер. Сейчас я понимал, почему меня не особо напрягла новая роль: пока Олаф с Беном и Тамсин занимались всем остальным, я готовил на своей скорости, можно сказать, на своей волне. На курсах же приготовить по две-три порции каждого блюда не являлось серьёзным вызовом и проверкой скорости или выдержке, а дома, где никто не стоит над душой, тем более. Нужно было признать: я оказался морально не готов к такому ритму. И ни о каком соперничестве не могло идти и речи. — Первый десяток пошёл, — вздохнув, оповестил я. Тамсин отвлеклась на десерты, а я вернулся к омлету, пока Олаф выкладывал новую порцию угря на сковороды. — Устал? — с ложной участливостью поинтересовался Олаф. — Ножки болят, ручки отваливаются? — Уши вянут, — беспечно ответил я, переключившись на грибы. — Заливай, — кивнул он, и я сделал. А ноги и правда устали от напряжения, как и шея, плечи, спина… Буквально всё тело ныло, будто я впервые готовил дольше двух часов — чертовщина какая-то. Может, я виноват: не стоило бросать бег. — Не тормози, Гарри, — окликнула меня Гестия. Мгновенно перевернув омлет, я заметил дрожь в руках. — Если бы ты всё сделал идеально, я бы подумал, что ты не человек, — хмыкнул Андерсен, и я скосил взгляд, отбросив подгоревший омлет. Время буквально растягивалось на глазах, заставляя спешить, а затем ощутимо ускорялось, не позволяя мне передохнуть между одной сковородой и другой в страхе, что я что-то упущу или, наоборот, переборщу с соусом и тот зальёт всю тарелку. Поэтому, когда последние восемь порций покинули кухню, а Тамсин окликнула нас, я в конце концов смог расслабить плечи и понять, какой долгий путь мне предстоит сделать, чтобы стоять столь же ровно, как сейчас стоит Олаф, будто ничуть не утомлённый всей этой одиссеей. То есть одиссеей для меня и обычным трудовыми часами — дня него. — Глазурь, Гарри, — напомнил он, скосив взгляд. — И расслабься: худшее уже позади. — Не издевайся над мальчиком, — укорила его Тамсин и улыбнулась мне, шепнув одними губами: — Привыкнешь. — Или не привыкнешь, — всё-таки услышал её Олаф. — Десерты должны быть минут через пятнадцать, — громко огласила Гестия с едва различимым вздохом, а затем покинула кухню. Казалось, не только я перевёл дыхание. — А что мне делать с замороженными грибами? — послышался неуверенный голос Акерли. — Съешь их прямо так, — отозвался Олаф, буквально порыкивая, и бедный Стю вновь спрятался в своём цеху. В попытке успокоить набатом стучащее в груди сердце я издалека наблюдал за Марлин, загружающей грязную посуду в корзины, а затем переключил внимание на воркующую с любовью над десертами Тамсин. Наблюдал и не заметил, как на кухне вновь появилась Джонс. — Гарри, подойди, — позвала она, и у меня душа ушла в пятки. Выглядела та напряжённой, если не откровенно недовольной. — Я перепутал соль и сахар? — первое, что пришло мне в голову. Гестия озадаченно моргнула, а затем покачала головой. — Хуже? — голос дрогнул, и я взволнованно сглотнул. Что я мог перепутать? Да, блядь, множество вещей, в какой-то момент действуя на чистых рефлексах. — Не томи, Джонс, — раздался голос Андерсена за спиной. — У него сейчас инфаркт случится от перенапряжения. — Тебя просят выйти в зал, — спокойно объявила она, обращаясь ко мне и игнорируя его. — Мы оба в ответе, если что-то не так с блюдами, — вновь вмешался Олаф. — Андерсен, помолчи, — приказным тоном осадила та его, тут же «попросив» меня: — Выйди в зал, Гарри. Ноги ощущались тяжёлыми, когда я двинулся к дверям, вытерев руки по пути и машинально прислушиваясь к тому, как Джонс напоминает Андерсену об иерархии, а тот раздражённо смеётся. Это вполне могли быть жалобы, как в любом другом ресторане. То, что это заведение принадлежит Снейпу, не означало, что в какой-то момент не появится недовольный сервисом клиент и не потребует призвать к ответственности виноватых. Буквально врезавшись в двери, я поморщился, когда та чуть не снесла меня со спины, и вылетел в зал, резко остановившись и одёрнув куртку. Не хватало только распластаться на полу перед клиентами — тоже мне повар, творец, протеже гения… Мысленно фыркнув, я невольно поёжился. Столы были слегка переставлены, а сама группа — рассредоточена группами по шесть-семь человек, которые как раз заканчивали доедать угря. Гадать, что это за мероприятие, можно было вечность: более-менее официальный дресс-код ни о чём не говорил. Это мог быть день рождения, деловой обед или встреча одноклассников — да что угодно. Мельком глянув на непринуждённую обстановку вокруг, я искренне позавидовал их спокойствию — пока здесь царил дзен, внутри меня бушевал шторм из вопросов и сомнений. Я искренне ощущал весь вес ответственности на своих плечах, ведь готовить было моим и только моим решением… Я мог отказаться, и тогда Северус вызвал бы кого-нибудь на замену — кого-нибудь, кого не позвали бы после в зал, чтобы вынести приговор. А доверительные отношения не подразумевали особого отношения, о чём я всегда знал: оплошаю — отвечу, как все остальные. Потому что на месте Снейпа я бы не доверил это новичку, и доверие это было сопряжено с рисками. Заметив ожидающих Ромильду, Маркуса и Найджела, я ступил вперёд, следующим увидев Северуса. Тот стоял ко мне спиной около одного из столов и о чём-то рассказывал, активно жестикулируя. До меня донёсся дружный смех, и Северус оглянулся, подзывая жестом. В отличие от Гестии, он не казался рассерженным, что, впрочем, могло быть обманчивым ощущением — Снейп идеально владел собой на публике. Однако трусить я не стал — некуда деваться, — неторопливо направившись через весь зал к нему. Каждый мой шаг отдавал звоном в ушах. За столом, где он стоял, сидело трое незнакомых мне людей: две женщины и мужчина. Все они посмотрели в мою сторону, заставив мысленно собраться — не хватало только устроить очередное шоу. Бегло оглянувшись, я увидел, как Ромильда кинула в мою сторону ободряющий взгляд. — Это и есть автор понравившегося вам блюда, — донёсся до меня довольный голос Северус, словно тот говорил об успехах своих детей самое меньшее, и я вновь посмотрел в его сторону, чувствуя, что в одно мгновение дышать становится нечем. Сжав в ладонях низ куртки, я застыл рядом со Снейпом, встречаясь глазами с другими — цвета горького шоколада, заключённого в ободок золотистой обёртки из-за бликов света. Слегка склонив голову, на меня смотрел Том. За столом их оказалось четверо.