Я буду ждать тебя на краю жизни,
Прошу, позволь обнять тебя, Прижать к себе, чтобы быть рядом. Позволь смотреть в твои печальные глаза, Которые сияют среди этих огней В тенях моей лжи, И если я потеряю тебя, Пожалуйста, не опускай руки, И если ты потеряешь себя, Не сдавайся. Время утекает прочь от нас, Растворяется в воздухе, Пока мы рвёмся В противоположных направлениях. Прошу, позволь обнять тебя, Прижать к себе, чтобы быть рядом. Дай мне время, дай мне немного пространства — Дай мне ещё один шанс. Свободный перевод Matteo Gravante — Hold You Close
Всё было размыто: Снейп что-то ещё говорил, я кивал, проталкивая ком за комом в горле и силился выглядеть непринуждённо. Я даже, кажется, улыбался и нёс какую-то чушь про угря… А потом сбежал, воспользовавшись тем, что грядёт смена блюд и мне нужно быть на кухне, чтобы помочь с десертом. Я не смотрел на Северуса, понимая, что он может задержать меня, ведь прекрасно знает, что Тамсин не нуждается в помощи, а десерт уже готов… Но он не остановил. Я машинально вернулся на кухню, заметив выжидающего Олафа, который напряжённо спросил о произошедшем в зале. Я вроде бы пожал плечами и вполне будничным тоном заверил его, что гости просто интересовались блюдом. Потом я даже предложил свою помощь Тамсин, получив в ответ весьма дельную рекомендацию: «Подыши свежим воздухом, Гарри». И последовал совету, услышав последним возглас за спиной: «Он просто перенервничал — с кем не бывает?» В голове царила сумятица из образов. Внимательный взгляд… голос, интересующийся у меня вином, использованным для соуса — намёк или профессиональное любопытство? — и движение руки, сжимающей ножку бокала и поднимающей тот зачем-то — может быть, он сказал тост? Растянутая на губах улыбка, адресованная незнакомому собеседнику, волосы чуть длиннее, чем я помнил… и кольцо на безымянном пальце. Нарезав очередной круг, я остановился. Приноровившись игнорировать его за август, словно своего рода «митридатизм», я полностью растерял этот навык за прошедшее время… Моё хладнокровие трещало по швам. Хотелось предъявить Северусу за то, что он заставил меня выйти в зал и продемонстрировал, будто какой-то экспонат… Нет, всё это неправильно. Дело не в Снейпе — да и не виноват он ни в чём, — а во мне и в Томе. Будь на его месте кто другой, ничего бы из этого не произошло: я был бы в полном порядке, а не стоял бы за рестораном, пиная мифические камушки на асфальте. Как же мне хотелось сейчас закурить, чёрт… Потому что один взгляд тогда — и причина по имени Том заставила искать решение на дне бутылки и стрелять у тоже вроде как бросившего Рона сигареты. Один, блядь, взгляд — и я вновь на крыльце гостевого домика курю и слушаю музыку, ощущая его пристальный и тяжёлый взгляд. Коснувшись щёк, я яростно растёр кожу и мысленно надавал себе оплеух. Мне нельзя было прикасаться к сигаретам. Да и не стоит оно того: подумаешь — увидел Тома. «…Никотин и смола убивают вкусовые рецепторы» — прозвучал в мыслях голос Ромильды, и я тяжело вздохнул, пнув простецкий пластиковый стул. Зачем его притащил Стюарт — непонятно. Как и зачем я его пинаю. Абсурд и пиздец. Нет, всё это пиздец как раздражало, буквально выбешивало меня. Нарезав ещё один круг, я сделал пару глубоких вдохов и опустился на стул. И выбешивало всё это потому, что я вёл себя как конченный дебил. Не сданная смена, полный зал клиентов, а я покинул кухню, да ещё и протёр униформой все углы, что только можно было. Осталось лишь, чтобы на меня голубь насрал… «Это бункер на случай появления нежеланных гостей?» — вспомнилось сообщение Гермионы, и взгляд сфокусировался на мусорном баке. — На фиг, — шёпотом рыкнул я, закашлявшись от раздражающего горло звука. Что я творю? Северуса наверняка озадачило моё исчезновение, но тело начала бить нервная дрожь, а внутри меня всё будто сжалось в непонятный ком столь же неясных эмоций: раздражение, предвкушение, неприязнь, томление и тоска… Я не хотел показываться им на глаза в таком состоянии — не хватало ещё, чтобы меня приняли за слабонервного. Что, впрочем, именно так и выглядело со стороны: я трясся, потел, бледнел, кряхтел на кухне, а потом и вовсе улизнул на улицу. Скорее всего, Олаф подумал, что я на грани обморока. Моё состояние было не столь далеко от этого: я стоял в зале минут пять-десять, а ощущал своим помутнённым сознанием, будто провёл там целую вечность. Так не должно было случиться. Естественно, у меня была мысль, что когда-нибудь я с ним столкнусь, и эта мысль сопровождалась отсутствием любой реакции. Я бы его увидел, он бы меня увидел — и мы бы прошли мимо друг друга в полной тишине. Что было, то прошло. И именно к этому плану я пытался приспособить его внезапное появление: Том — обычный клиент, пришедший в ресторан отобедать, и мне без разницы, готовить для него или для кого-то другого. Моё дело маленькое: жарить-парить и не высовывать нос из кухни. А для этого надо попросить Снейпа больше не тыкать в моё авторство, будто это какой-то подвиг… Он же не выходит на сцену и не говорит всему залу: «Вот он я, автор понравившихся всем вам блюд». Так зачем нужно было вытаскивать меня на обозрение? Набрав в лёгкие побольше воздуха, я медленно выдохнул в попытке отпустить напряжение и унять дрожь. Всё это скомпрометировало меня. Я должен был вежливо попрощаться с остальными, ведь за столом сидели и другие люди, а я молча ускакал на кухню, будто за мной гнались адские гончие, едва не столкнувшись в дверях с Маркусом — ещё чуть-чуть, и несколько десертов оказались бы на полу, не будь тот столь проворным. Перед ним тоже надо бы извиниться потом. В далёкий гул машин врезался громкий звук полицейской сирены, заставив меня вздрогнуть. С детства его ненавидел: сердце уходило в пятки и на душе становилось тревожно. А сейчас мне нужно успокоиться, вернуться на кухню (где, безусловно, Андерсен посвятит мне нелестную оду) и заняться делом. Всё это желательно до того, как появится Снейп и ему сообщат, что после своего первого опыта, я ушёл блевать на улицу — просто картина маслом. Как там сказала Тамсин? С кем не бывает… Вот со мной бы не было, если бы ни кое-кто, решивший именно сегодня посетить ресторан. Мог бы завтра припереться, к примеру… Нет уж, пусть наведывается когда хочет: хоть сегодня, хоть вчера, хоть через неделю — мне то что? Бесит. Хлопнув себя по коленям в попытке преисполниться воодушевлением и безразличием одновременно, я встал и поморщился, когда волна боли прострелила руку: ожог на пальце дал о себе знать. Только теперь я осознал, что не только палец, но и вся конечность нещадно ноет. И кажется, практикуясь в медитации, я опоздал: послышались шаги, и хлопнула дверь — Северус пришёл по мою душу. Опустив взгляд, я заскрежетал зубами, пытаясь собрать разбегающиеся мысли. Хоть вытаскивай из бака мешок с мусором и вновь туда его забрасывай… Всё равно придётся объясниться с ним, вот только отговорки здесь не прокатят и мне очень повезёт, если он сам придёт к умозаключению, что я всего лишь немного перенервничал из-за готовки. Ну, или засмущался знакомством с публикой. Не мог же он позвать меня из-за тех слов о фанатской любви?.. — Гарри, — низкий, приглушённый голос заставил меня вздрогнуть. Увы, принадлежал тот не Снейпу. Потерев ожог, отчего боль неприятно куснула за конечность, я расслабил мышцы лица и медленно повернулся. Том стоял на ступеньках. Такой весь идеальный, что меня аж затошнило. Хоть вытаскивай из бака мешок с мусором и бросай им в него, чтобы испортить эту… порочную безупречность. Или наглую рожу — всё-таки это более подходящее определение. Я невольно нахмурился и тут же вновь расслабился: — Вам не положено здесь находиться. Том едва заметно пожал плечами, вполголоса возразив: — Северус позволил. Вот как… — Надеюсь, вы не бродили по кухне в таком виде, — я невольно махнул в его сторону рукой и сцепил зубы. Определённо, не стоило тереть ожог: руку начало дёргать. — Гм, за этой дверью коридор, — озадаченно обернулся Том, заставив меня мысленно стукнуться головой об эту самую дверь. Конечно же это третья дверь, Поттер, ведь две другие ближе… — В коридоре есть вход на кухню, — обстоятельно пояснил я. — А Вы, по-видимому, зачем-то меня искали. Поэтому неудивительно, если бы, нарушив все санитарные нормы, заявились туда. «Как заявился сюда, нарушив все мои меры предосторожности», — мысленно добавил я и вновь посмотрел на дверь, путь к которой мне весьма очевидно загораживали. Если я вернусь в таком виде на кухню, то сам эти нормы нарушу. — Что вы сказали Северусу? — напряжённо спросил я. Том шагнул вперёд, спускаясь на нижнюю ступеньку, и моим первым порывом было отойти, но я буквально заставил себя стоять на месте и сохранять видимое хладнокровие. — Я просто рад знать, что смог повлиять на тебя и ты оказался здесь, занимаясь тем, что тебе было по душе, — мягко, словно убаюкивающе все мои инстинкты, протянул он. — Ты счастлив?.. Рад, что смог повлиять на меня? Рад, что я оказался здесь? Счастлив ли я? Он что, серьёзно? Я даже не успел подумать, а слова уже сорвались с языка: — А вы, мистер Риддл, счастливы в браке? — Речь ведь не обо мне, — покачал он головой. — Вы для этого покинули зал? Чтобы поинтересоваться, счастлив ли я? Может, хотите прочитать мой опус о счастье? — с каждым словом раздражение всё росло, и я терял контроль над мимикой, чувствуя, как пульсирует вена на виске, а брови сходятся на переносице, вопреки желанию хмуриться. — Ответ положительный: я крепко сплю, много работаю, обзавожусь новыми хобби, отдыхаю в приятной компании — наслаждаюсь жизнью, если вкратце. Точнее, наслаждался, пока меня не вытащили в зал, испортив тем самым замечательный день, — сам того не понимая, я приблизился к нему, будто надвигающаяся туча. Ярость, вышедшая из-под контроля, клокотала внутри всеми невысказанными претензиями, хоть я и понимал, что предъявлять мне ему нечего: он волен обедать там, где хочет… Это мои проблемы, что я остался всё тем же идиотом с той же реакцией, приправленной теперь бушующей в душе яростью и тоской, и чем-то неопределённым, чёрт возьми! — Просто хотел удостовериться, что у тебя всё хорошо, — как ни в чём не бывало ответил он. «И что это тебе даст?» — хотелось мне крикнуть. Я цеплялся глазами за черты лица, пытаясь понять, о чём он думал, направляясь сюда, о чём сейчас думает, стоя передо мной. Пытался, но не понимал. Не понимал и продолжал смотреть, продолжал смотреть на него и делать себе хуже — почему всё, что с ним связано, подобно замкнутому кругу? — И выразить моё уважение тебе, как повару: ты прекрасно готовишь, — задумчиво добавил Том. — Вы уже это говорили, — машинально отозвался я, ощущая, как панцирь, износившийся с августа, трескает под давлением чужого взгляда. — Вам следует вернуться. Как и мне. Я глянул на соседнюю дверь и поморщился: мне нужно было в раздевалку. Второй вариант — обойти ресторан и зайти с главного входа, что выглядело более привлекательно, чем столкнуться с Томом в дверях и идти с ним плечо к плечу. То есть второе выглядело более привлекательно, но первое было целесообразнее… Блядь! Это второе было целесообразнее, ведь плевать я хотел на него с высокой колокольни, а первое казалось и глупым, и причудливым, и… Это полнейший бред. Поставив стул на место, я развернулся, решив воспользоваться главным входом. — Твоя смена заканчивается через полчаса, — то ли вопрос, то ли утверждение прилетело мне в спину, стоило сделать шаг, и я замер как вкопанный. В четверг и в субботу я действительно освобождался после обеда, а подобная осведомлённость означала, что об этом ему любезно сообщил Северус. Вопрос — зачем? И зачем Том уточнял детали моего рабочего графика? Я повернулся, вскинув брови в немом вопросе. — На перекрёстке с Маламор обустраивается наш новый офис, — пояснил он нейтрально, посмотрев куда-то в сторону. — Тему фуршетов я собирался доверить Северусу… — Я этим не занимаюсь, — отрезал я. — И, насколько знаю, Северус тоже. К счастью. — Он согласился, — отрезвил меня Риддл. — Вижу, он во всём с тобой соглашается: и поваров на смотрины выводит, и в сердце ресторана пускает, и особые услуги предоставляет, — помрачнел я, ощутив, как по спине пробежал неприятный холодок. На меня будто ведро ледяной воды опрокинули, а следом — кипятка. Хотелось и дрожать, и, ошпарившись, шипеть. Потому что, если Том постоянно будет здесь мелькать… Судорожно выдохнув, я вновь потёр ожог, и палец стало дёргать от боли. Если план на случай единственной встречи у меня был (и он пошёл прахом), то плана на случай постоянного лобового столкновения не имелось по определению. И я не собирался вновь загонять себя внутрь каких-то географических границ, чтобы избегать его — почему я должен продолжать жить себе в ущерб? «Потому что это не он мысленно стенал тут четверть часа, а ты», — добавил масло в огонь рассудок. — Надеюсь, плевать в приготовленную для меня… для нас еду, — поправил он себя, усмехнувшись, — ты не станешь. Прищурившись, я процедил: — За кого ты меня принимаешь? — За профессионала, которым ты стал, — криво улыбнулся Том, а у меня сердце сделало кувырок в груди от вида этой улыбки. — Это не первое мероприятие, что мы планируем здесь провести, — добавил он. — Прости. Они или он? Они — это кто? Волосы на затылке зашевелились. — Мне без разницы, первое или десятое — хоть безвылазно сиди в ресторане, — пока ты не просишь меня покинуть кухню, — как можно более спокойно изрёк я и уставился на свои ботинки. — Тебе понравилось вино? — Что? — я моментально поднял взгляд, непонятливо всматриваясь в него. — Ледяное вино тебе понравилось? — переспросил он, слегка склонив голову, отчего тень легла на лицо, делая чужие глаза пронизывающе тёмными. — Я больше не пью алкоголь, — безобидная ложь с моей стороны. Он едва заметно вскинул брови, но ничего не сказал, молча направившись ко мне. А я вновь застыл, наблюдая за каждым его шагом, анализируя то, как он остановился рядом и потянулся к моим волосам, стягивая шапочку с головы. — Многое изменилось, — повертев её в руке, хрипло заключил он. Мои мысли сплелись в клубок, а внутренности скрутило. — Да, — едва выдавил я. — Многое. — Мы перешли на «ты», например, — он насмешливо сощурил глаза. Чёрт! — Вам показалось. — Неужели показалось? — вкрадчиво спросил Том, скользя взглядом вдоль и поперёк моего лица, будто спрашивал совершенно о другом. На чужом лице вновь нарисовалась улыбка, и я переключился на его руку, приковав своё внимание к рукаву пиджака, затем к выглядывающему манжету рубашки, после к костяшкам, к согнутому пальцу, к кольцу. — Вы так и не ответили, мистер Риддл: счастливы ли в браке? — сухо спросил я, поднимая глаза, чтобы сразу же об этом пожалеть. Мне не следовало оставаться здесь, не полагалось смотреть на него, нельзя было стоять так близко, слушать, ощущать, трогать или желать… Но это было просто необходимо: нельзя всю жизнь бегать от своих демонов. В какой-то момент они должны стать призраками, а затем — простым воспоминанием. — Странные ты задаёшь вопросы, Гарри, — нехотя отозвался Том. Это я странные вопросы задаю? Я?.. Да это он странно себя ведёт! К чему, впрочем, мне не привыкать. Или, может, он настолько счастлив, что ответ слишком очевиден. Ну так и мой ответ на его вопрос тоже очевидный: я счастлив до потери сознания — если понадобится, улыбнусь и ничком упаду в приступе экзистенциального экстаза! Сцепив зубы, я скосил взгляд на дверь. Теперь, когда он оказался рядом, проход был свободен, а моя дилемма — разрешена. Поэтому встретившись с ним взглядом, я прошёл мимо. Маска безразличия впилась в кожу как влитая. — Гарри? — позвал он меня, когда дверь распахнулась. Обернувшись, я резко отпустил дверную ручку, тотчас поймав свою шапку, о которой совершенно забыл. — Спасибо, — внезапно изрёк Том, а уголки губ дрогнули в улыбке. Сжав головной убор в руке, я приложил немало усилий, чтобы цивилизованно войти внутрь и аккуратно закрыть за собой дверь, чтобы следом припасть к ней спиной и чуть ли не сползти вниз. И что это ещё за «спасибо»? Спасибо за обед? Спасибо, что дал помять шапку? Спасибо, что не врезал меж глаз, как только увидел? Спасибо, что не раскрыл наш маленький секрет всему честному народу? Чёрт, я же глупый, мне нужна конкретика, иначе воспалённый мозг видит в этом совсем иное. Совсем иное… Спасибо, что вернулся? Вот оно — кажется, моё спокойствие только что сделало прыжок без парашюта.