Думаю, я тону — вот-вот задохнусь.
Я хочу развеять твои чары, околдовавшие меня. Хочу поиграть в игру, Хочу выяснения отношений! Ты доведешь меня до погибели... Похоронить её [любовь], Я не разрешу тебе похоронить её, Не дам задушить её, Не позволю убить её! Наше время истекает... Ты не способен загнать её под землю, Неспособен остановить её крик! Я хотел свободы... Связал! — я скован. Я пытался отречься от тебя, Но я зависим. Теперь, когда ты знаешь, что я в ловушке, Испытываешь восторг. Ты и не подумаешь о том, Чтобы положить конец этой одержимости! Muse — Time is Running Out
Отличное он для этого время выбрал — ни дать ни взять. — Как ваша супруга, мистер Риддл? — ровным тоном осведомился я. Как Ваша супруга, пока вы непонятно чем занимаетесь с бывшими работниками? — Просто прекрасно, — ответил Том незамедлительно, но вежливость была колючей. — Временно заведует новым офисом в Москве. — Приятно слышать, — усмехнулся я. Вот оно как: пока та отсутствует, он — развлекается, она приезжает — и миру вновь является примерный семьянин? — Вас не смущает, что вы поднялись в номер отеля с мужчиной и по совместительству персональным помощником Вашей конкурентки и пробыли там наедине продолжительное время? Заткнись, Гарри! — Нет, — его губы дрогнули в улыбке, а у меня зачесался кулак. — Тревожишься за мою честь и доброе имя? — Просто утоляю любопытство, — сдержанно парировал я. — Это и было твоим срочным делом ко мне? — Прошу прощения, мистер Риддл, но мне сейчас некогда, — отрезал я, повторив всё, вплоть до его интонации, и, отделившись от балюстрады, направился к двери. Но не успел сделать и шагу, как меня буквально поставили обратно. Чужие руки обвились вокруг талии и перенесли на прежнее место, а обжигающее дыхание коснулось уха: — Прекрати играть со мной, Гарри! Это я-то играю?.. Ярость с привкусом ревности вскипела в крови, и, убрав его руки, я развернулся на ходу. — Сказал мне человек, который появляется в моей жизни и исчезает, когда ему угодно. Том сощурил глаза, шагнув ко мне, и я отступил, упёршись поясницей в каменную преграду, когда он процедил: — Сказал мне человек, который избегает любого намёка на серьёзный разговор! — Сказал мне человек, который преследует меня, а затем делает вид, что мы незнакомы! — Сказал мне человек, который врёт, что он счастлив! — глухо рыкнул Том. — А я действительно счастлив! — скривился я и понизил голос до шёпота: — У меня есть всё: любимая работа, куча друзей, новая любовь… — Новая любовь? — усмехнулся он, помрачнев. — Новая любовь или жалкая попытка вытравить меня из себя? — Оу, — растянул я губы в ехидной улыбке: — Ты-то о попытках вытравить знаешь больше всех! А кого ты пытался вытравить мной? Нотта? Том окинул меня взглядом, будто оценивая товар на рынке, и по слогам протянул: — Почему бы и нет? — Отвратительно, — прошептал я, ощущая, как внутри что-то оборвалось. — Неужели ревнуешь? — поддел он меня. — Ты же счастлив в компании своего нового «возлюбленного». — Счастлив! — подтвердил я, повышая голос. — А ты ведёшь себя по-детски! — И поэтому ты побежал за мной, — заключил Том. — С кем поведёшься, от того и наберёшься. — Я шёл к себе в номер… — Которого не существует. — Тебе-то откуда знать! — Так просто, как спросить в администрации, останавливался ли здесь некий Гарри Поттер, и получить отрицательный ответ. Я ощутил, как кровь прилила к щекам, и фыркнул: — Номер забронирован на имя Энтони… — О, почему же он тогда не спустится и не составит тебе компанию? — А что же Нотт? Боится спалиться на публике, потому что любовник снова женат? — Уснул. Тебе ли не знать, как это утомляет, — протянул Том, и я вздрогнул. Это было равно пощёчине. — Спасибо за напоминание. И тогда в ресторане тоже: без тебя я бы не шагнул на следующую ступень в отношениях. — На какую ещё ступень? — подался он вперёд. Его лицо окаменело, брови опустились, делая взгляд глубже, а крылья носа гневно затрепетали. Я хмыкнул, повторив его слова: — Неужели ревнуешь? Ты же счастлив в компании… — Ревную, — резко перебил он меня без тени улыбки. — И нет у меня никакой новой любви. Не успел я осмыслить его ответ, как меня буквально вжали в угол меж колоннами, не оставляя ни шанса на побег, а кожу обожгло прерывистое дыхание. Сладко, мучительно больно коснулись его губы моих, вырывая жалостный стон, который тут же потонул в яростном поцелуе. Казалось, Том готов был меня сожрать, буквально вскрывая мой рот и врываясь языком вглубь. Я лихорадочно вцепился в него, смяв в ладонях ткань пиджака, чтобы удержаться на месте, когда он вжался в меня всем телом, и мне почудилось, что ещё немного — и мы сольёмся не только друг с другом, но и с колоннами. В ушах стоял шум, в груди стало тесно, словно я не мог вместить в своём теле всё, что испытывал в тот момент… Слишком сильно, громко, насыщенно; слишком много его самого, и вкуса, и аромата, забившегося в лёгкие, словно тот и не покидал меня никогда. Мне не хватало воздуха, будто нос заложило, сердце громыхало, загнанно стуча и ударяясь о рёбра, заставляя меня желать согнуться пополам, чтобы унять этот выброс всего: адреналина, дофамина, серотонина, эндорфина… Не в силах совладать с собой, я всхлипнул, чувствуя, как мир вокруг кружится и не думает останавливаться, и обхватил его за шею, запуская пальцы в жёсткие пряди волос и оттягивая голову назад, чтобы сделать вдох, как ныряльщик перед погружением, и вновь накрыть чужой рот, поочерёдно покусывая каждую губу, ворочая языком внутри и сходя с ума от бушующего внутри сумасшествия. Меня колотило, когда я смог оторваться от него и снова поймать мягкую кожу, слегка сжав зубы, пока в ужасе не осознал, что мог оставить след. — Том… — сдавленно прошептал я, откинув голову назад и болезненно ударившись затылком. — Я всего лишь просил подождать год, а ты что наделал?.. — выдохнул он мне в губы. — Решил свести меня с ума? Когда это?.. — Когда это ты просил? — приглушив удивление в голосе, спросил я. Том повторил за мной, задумчиво склонив голову набок, будто взвешивая, серьёзно ли я спрашиваю или нет. А меня передёрнуло, когда невдалеке послышался приглушённый смех. Резко переместившись в сторону и чуть ли не отдавив Тому ноги, я упёрся руками в перила, будто всё это время любовался видом. Риддл остался стоять в тени, прислонившись к колонне. — Ты порвал письмо, выбросил его, может? — спросил он вполголоса, будто больше обеспокоенный этим, чем возможностью быть застуканным минутами ранее. — Какое ещё письмо, Том? — вздохнул я устало. Меня будто заставили весь день наматывать круги по футбольному полю, а потом ещё и током шандарахнули. Я был физически утомлён, но в то же время — переполнен энергией, эмоционально подавлен и одновременно взбудоражен донельзя. — Мисс Грейнджер сказала, что передала его, — продолжил он гнуть свою линию. — Летом, письмо, Гермиона? — перечислил я, напрягая память. — Эм… Ты про открытку? — Какую ещё открытку?.. Сложно было разглядеть в полумраке его выражение лица, но мне показалось, что он нахмурился. — Гермиона передала мне конверт, и я спросил у неё, что это такое, а она пожала плечами, заявив, что я сам пойму, и ушла. Внутри я нашёл открытку с видом города и словами: «Удачи. Том». Я скривился, вспомнив, в какую ярость тогда пришёл, перечитывая эти два слова, будто в насмешку над собой: мол, удачи тебе в будущем, но ты навсегда запомнишь этот город и меня. Что, впрочем, оказалось не так далеко от правды. Гермиона тогда извинилась, сказав, что хотела сделать как лучше, а получилось как обычно: через жопу. Том почти лениво отделился от стены и подошёл ко мне: — Полагаю, мисс Грейнджер оказалась умнее и тебя, и меня, обманув обоих. Я непонятливо моргнул, а он добавил: — Раз ты не желал меня слушать, я написал письмо, — Том коротко усмехнулся, будто сам факт его существования казался ему забавным. — И не нашёл ничего лучше, чем отдать его Гермионе? — нахмурился я. — А что бы ты сделал, отдай я тебе конверт? Порвал его? Кинул бы им в меня? — чужой голос задребезжал, балансируя между хриплым басом и свистящим шёпотом. Поджав губы, я опустил взгляд. Что ж, он был прав: я бы, скорее всего, закинул бы письмо на дно какого-нибудь ящика… Но потом бы всё равно вскрыл конверт, как долгое время открывал старую переписку не в силах её удалить. — Я посчитал, что если ты не будешь знать от кого оно, то начнёшь читать, а потом, когда осознаешь, будет уже поздно. Поэтому я и передал его ей, а мисс Грейнджер сказала, что отдала, и по факту действительно так и сделала. — Это ничего не меняет, — покачал я головой. В кармане завибрировал телефон, и, достав его, я глянул на экран. До десяти осталось пять минут. — Теперь уже ничего, — добавил я, подняв взгляд. — Мне нужно идти. — Ничего не меняет?.. Ты так сильно на меня обижен, что готов погубить нас обоих? — Я не обижен, я просто… — оборвав себя на полуслове, я кашлянул. — Теперь всё сложно… Да и раньше тоже. Ждать год? А потом что? Ты в курсе, что это самая частая просьба к любовникам: «Подожди год, два, несколько месяцев, ещё несколько дней…» И знаешь, что противнее всего, Том? — подняв взгляд, я вскинул брови. — Я бы ждал и верил, как наивный дурачок. И ради чего? Чтобы жить в иллюзии, что когда-нибудь всё изменится? Ты даже на мои слова тем утром не ответил. — Я не разбрасываюсь словами, если не в силах взять за них ответственность, — сдержанно ответил Том. Время на экране перескочило, оставляя мне четыре минуты. — Что ж, зато член суёшь куда попало без зазрения совести, — горько усмехнулся я. — Ты всегда делаешь преждевременные выводы, а затем на их основании убегаешь от разговора? — проигнорировал он мой выпад. — Я не убегаю, просто не вижу смысла… И даже если ты прав, а я притворяюсь счастливым, мы не сможем с этим ничего сделать, Том. — Повторяю, ты всегда делаешь преждевременные выводы, а затем на их основании убегаешь от разговора? — Тогда ответь мне честно... — Я всегда отвечал тебе честно. — У тебя была связь с Ноттом шесть лет назад? Он кивнул, а я, помедлив, задал следующий вопрос: — Ты любил его? — Гарри… — Ты обещал отвечать! — Да, — веско ответил Том. Значит, в этом он признаться не боится… — Он бросил тебя?.. — сипло спросил. Потому что это многое бы объясняло. — Я закончил наши отношения, — спокойно заявил Том. — Тогда что вы делали в твоём номере сегодня? — Разговаривали, и он кое-что забрал. Сердце ушло в пятки, а в горле встал ком, который заставил меня прохрипеть: — Свои вещи? Осталось три минуты. Том вздохнул, сжав на мгновение переносицу: — Да. — Ты возобновил… вашу связь? — голос не слушался. — Вы встречались в отеле?.. Риддл отнял руку от лица и посмотрел на меня: — Я сделал ровно то, что делаешь сейчас ты: пытался себя обмануть. — Я не пытаюсь… Он криво усмехнулся, перебивая меня: — Будем честны друг с другом, Гарри. Мы оба думали, что это пройдёт, что это должно пройти со временем, и оба ошибались. Кем бы ты меня ни считал, но я просто человек со своими слабостями и дефектами. — Ты знал, что я вернулся в город? — еле слышно спросил я. — Видел тебя в начале апреля, — спокойно изрёк он, не отводя взгляд, и сделал паузу, будто в ожидании моей реакции. — Мы возвращались после осмотра нового здания для офиса, а ты полусидел на мотоцикле около ресторана, смеялся, разговаривая с какой-то девушкой. Потом она забралась к тебе сзади, и вы уехали. Мне показалось, что ты был счастлив и оставил всё позади. — Значит, ты знал, что я работаю в ресторане? — Знал. — И позвал меня в зал специально? Зачем? — А зачем ты пошёл за мной сегодня? — развёл он руками, будто это было очевидно. Две минуты. — То есть, — я усмехнулся, — ты благодарил меня тогда за то, что моё счастье тебе только привиделось, — и, запнувшись, медленно проговорил, смотря ему в глаза: — Как же это эгоистично. — Не спорю. — И что ты решил тогда? Что будешь мозолить мне глаза и всё вернётся? Том внезапно покачал головой со смешком: — Ты нападаешь на меня за то, что делал сам: брал что хотел, не особо думая о последствиях. Сощурив глаза, я невольно отступил: — И какую роль ты мне предлагаешь в своей пьесе? — Я предлагаю тебе попробовать… — Попробовать что? — перебил я его и раздражённо вздохнул: — Быть любовниками? А потом ты будешь возвращаться к своей жене, а я — к Энтони? — на этих словах на его лице заиграли желваки, а я вновь усмехнулся, покачав головой. — Антонина здесь ни при чём, — с нажимом заявил он. — Энтони тоже, — согласился я с ним. — Но, в отличие от тебя, я так не смогу. Я бы мог соврать, сказав, что всё понимаю, что бы ты там ни написал и что согласен стать твоим грязным секретом в номере отеля… Вот только это не так. Я знаю себя и знаю, что никогда не соглашусь на вторую роль, потому что не люблю делиться, потому что буду хотеть тебя целиком и полностью для себя, — перешёл я на еле различимый шёпот. — А если этому не бывать, то лучше и вовсе всё забыть. Или попытаться, по крайней мере. — И ты снова не слышишь меня, — сказал он. — А знаешь почему? Потому что боишься. Думаю, тебе даже полегчало, когда Драко рассказал о моём браке, потому что так ты лишний раз доказал себе, что тебе суждено быть несчастным. Ты вломился в мою жизнь и просто ляпнул «я тебя люблю», считая, что этого достаточно, чтобы я по щелчку пальцев всё изменил, словно мне восемнадцать. И с той же простотой ты запретил себе на меня смотреть, со мной разговаривать, слушать меня. Не обманывайся, — в его тоне проявился насмешливый упрёк, — ты это сделал не потому, что тебе так было легче, а потому, что, выслушай ты меня, понял бы, что всё может быть далеко не так, как ты себе нафантазировал: не только ситуация, но и я сам. Но если всё не так, значит куда сложнее, а кому нужны сложности в твоём возрасте, когда можно просто ткнуться в подушку, пострадать и пожалеть себя. — Ты не знаешь, о чём говоришь, — рыкнул я. Одна минута. — Ты тиран, Гарри. Всё или ничего: я или полностью твой, или вообще не нужен, — спокойно изрёк он. — Но твоим я полностью быть никогда не смогу, и дело не в Антонине, а в том, что у меня есть дочь. Она и работа будут отнимать меня у тебя на постоянной основе. — Это другое, — сипло возразил я. — Да, так кажется сначала, а потом… — он усмехнулся, опустив взгляд. — Тебе пора. — Что?.. — Ты спешил на состязание, разве нет? — он указал глазами на дверь. — Поспеши, все уже собрались. — А ты?.. — Пропущу вступительную речь Фонси: она усыпляет меня, — поведал он отчуждённо и медленно отвернулся, положив ладонь на балюстраду. Я застыл на мгновение, сверля взглядом его спину, пока телефон яростно не завибрировал, оповещая, что уже десять, и, как во сне, шагнул к дверям. — Двенадцатый этаж, второй номер — если ты всё-таки решишь усложнить себе жизнь, — послышалось за спиной. — В противоположном случае я приму это как окончательное «нет». Я вздрогнул, машинально толкнув дверь. Почему… Почему всё так обернулось?.. И стоило мне перешагнуть порог и ступить на первую ступеньку, как на экранах высветилась заставка и стали появляться имена:«Ричард Пауэлл VS Селин Деверо
Тимоти Берже VS Хьюго Торсен
Педро Саркейра VS Джулия Фаучи
Макула Либерти VS Гарри Поттер»