Я мог бы быть кем угодно,
Одинокий глупец, стоящий под солнцем. Твоё сердце бьется чистым золотом, Я люблю тебя, но ты никогда об этом не узнаешь. Calvin Harris (feat. Hurts) — Under Control
Казалось, я целую вечность шёл по подиуму, а затем расставлял по тарелке перед каждым из членов жюри. На их столе уже находилось пять порций творения Либерти, и мне с трудом удалось перестать пялиться — сам бы с удовольствием попробовал. Чёрт… Я бы усомнился в себе, если бы не отсутствие желания подсчитывать шансы — всё равно ничего не изменишь. Больше от меня ничего не зависело. Когда тарелка опустилась перед Томом, мы на мгновение зацепились взглядами друг за друга. Кажется всего секунду, что он медленно прикрывает веки, Том транслировал мне: «Всё будет хорошо». И я подзарядился от его стальной уверенности, непонятной мне силы, затаившейся в тёмной радужке, — его стержня, — чувствуя последний вздох подаренного им вдохновения. И вот он судьбоносный момент: отступив на несколько шагов, я остановился рядом с Макулой. Тот был напряжён, что отражалось в чуть поднятых плечах, плотно сцепленных перед собой руках и застывшем взгляде. Все остальные уже вернулись на кухню и теперь наблюдали за нами, как мы за ними минутами ранее. Можно сказать, я впитывал малейшее мимическое изменение, пока они пробовали блюдо Либерти. Большая часть еды оставалась на тарелке: всё-таки восемь разных блюд — весьма плотный «ужин» для полуночи. Тем не менее некоторые тарелки покидали стол жюри пустыми. В случае Берже и Деверо я заметил несколько таких. Росс же съедала почти всё, в то время как Бора пробовал едва ли не по чайной ложке и тщательно пережёвывал, чем-то напоминая мне Северуса. Когда дело дошло до Тома, я старался не смотреть, поэтому прикипел глазами к пустому пространству меж кресел, пока до меня не донёсся голос Фонси: — Прошу судей приступить к дегустации завершающего эти соревнования блюда. Гарри, вы успели дать ему какое-нибудь название? — Eiswein, — произнёс я. Уроки Геллерта не прошли даром. Я невольно посмотрел на Тома, заметив промелькнувшую насмешливость, и тут же переключил внимания на возглас Лоренцо: — Виноград под коркой льда… Штрудель кажется также покрытым слоем снега. Метафорично, мистер Поттер! Вы даже не представляете себе насколько, Лоренцо. Судьи приблизили к себе тарелки, а я вновь опустил взгляд, ощущая себя как тогда, в ресторане. Внутри всё ещё сидел неподвластный мне страх, заставляющий избегать прямо столкновения с чужими эмоциями во время первой дегустации. Мне показалось, что вокруг воцарилась гнетущая тишина, но наступила она лишь в моём воображении: зал продолжал гудеть, через экраны наблюдая за тем, как члены жюри пробуют моё блюдо. Я резко поднял взгляд, уставившись на Тома. Он разглядывал штрудель с каким-то непонятным мне выражением лица, а затем медленно опустил нож, и я почти услышал хруст карамельной веточки, теста и… моих нервов. Его рука двинулась в сторону, захватив соус, а следующий момент губы сомкнулись вокруг вилки. Капля соуса соскользнула, и язык захватил её, всего на секунду проскользнув меж губ. Я невольно поднял глаза, встретившись с ним взглядом, и подавил судорожный вздох. Можно ли испытать оргазм от того, как кто-то пробует творения твоих рук? Мог бы — на досуге поинтересовался бы у Северуса. Мне пришлось переключить внимание на остальных, чтобы не привлекать лишнее к себе. Кох крутил перед собой тарелку, будто расщепляя её на молекулы. Бора, опустив взгляд, жевал, отрезая очередной кусок. Росс уплетала за обе щеки, закономерно опустошая тарелку. Максим же смотрела на меня. И я вновь опустил взгляд, заставляя себя стоять прямо. Неужели всё так плохо, что она не хочет даже пробовать?.. — Мистер Поттер, мистер Либерти, — обратился к нам Фонси, — пройдите к другим участникам, пока жюри завершают трапезу, — а затем он повысил голос, адресуя послания всем нам: — Через десять минут мы узнаем впечатления от блюд и имена победителей этого года! Словно во сне, я развернулся и вернулся на кухню, где застыли остальные участники. — Страшно? — послышался голос Берже, и я перевёл на него взгляд. — Скорее тревожно. — Вы хорошо держались, — кивнул он. Либерти вернулся на своё место и пребывал в некоем подобии транса. Мне даже показалось, что он молится… — Я думал, вас это расстроит, — еле слышно произнёс я. — Вы были в своём праве, Гарри, — столь же тихо ответил он, — но удивили меня выбором, — а затем Берже опёрся на полку, поворачиваясь ко мне вполоборота. — Вы ведь понимаете, что наша импровизация лишь на словах является таковой? — Понимаю. — И всё равно рискнули? — Положился на своего внутреннего гения, — криво усмехнулся я. — Самонадеянно, — улыбнулся Берже. — Вы были когда-нибудь по другую сторону? — Не посчастливилось. — И каков процент выигравших?.. Он ничего не ответил, но по его выражению лица можно легко было понять: единицы. Мы вернулись на наши места, и я взглядом поискал Северуса, заметив его неподалёку в компании какой-то женщины. Та, склонившись к его плечу, что-то говорила, а Снейп, внимательно прислушиваясь, кивал. А затем он посмотрел на меня и что-то ответил собеседнице, которая в ответ едва заметно нахмурилась и тоже удостоила меня пристальным взглядом. Ожидание становилось невыносимым, но я пытался не смотреть в сторону судей и поэтому вновь обратился к Берже: — Как происходит судейство?.. — Вы не прочли правила? — тот вскинул брови, насмешливо фыркнув. — Это мой первый раз, — пояснил я и хмыкнул. — Как-то не успел уточнить все нюансы, да и не ожидал до самого конца. — Ничего сложного в системе нет: пара соперников выходит вперёд, каждый из членов жюри коротко объясняет свои впечатления — сильные и слабые стороны — и делает свой выбор в пользу одного из блюд. Выигрывает тот, у кого больше голосов: три, четыре или все пять. И никакой тебе десятибалльной шкалы? Я вздохнул, а Берже, будто прочитав мои мысли, добавил: — Три года назад работала балльная система, но её решили заменить. — Почему? — Без понятия, — пожал он плечами. — Это решается организаторами. — Минутку внимания! — раздался голос Фонси. — Прошу пройти вперёд мистера Пауэлла и мисс Деверо. Заряжённая до этого атмосфера стала куда более напряжённой, стоило прозвучать этим словам. Я смотрел, как оба соперника направляются вперёд и останавливаются напротив жюри. Я пытался прислушиваться к словам Максим, потом Коха… Но слышал лишь шум, будто страх и тревога, всё это время дремавшие под тоннами других мыслей, теперь вылезли наружу. Я видел, как опустились плечи Пауэлла, как он вздрогнул; видел, как Том что-то говорил, отчего тот ещё больше поник; видел, как оба возвращаются: раскрасневшаяся и радостная Деверо, а Пауэлл — бледнее смерти. Аплодисменты взорвали зал, и я будто вынырнул из-под толщи воды, когда Либерти вопросительно смотрел на меня. Что случилось?.. — Мистер Поттер? — позвал он. Твою ж… Я попытался скрыть свои эмоции, когда понял, что буквально выпал из реальности почти на пятнадцать минут, что длилось судейство, и обернулся, понимая, что остались только мы, а затем шагнул вперёд следом за Макулой. Как я мог всё прослушать? Ноги ощущались ватными, а тело била мелкая дрожь, но мои попытки удержать непроницаемую маску на лице увенчались успехом. Мы одновременно остановились, став центром всеобщего внимания, и я кашлянул, прочистив горло. Фонси оказался рядом и значимо произнёс: — Время узнать результаты последней на сегодня дуэли! Удачи обоим. Послышались сдержанные аплодисменты, которые тут же стихли, будто всем не терпелось узнать имя победителя, и Максим перевела взгляд с меня на Либерти: — Макула, безусловно, это вкусно. Чужие губы дрогнули в улыбке, когда та продолжила: — Густой, сливочный вкус, к моему удивлению, идеально сочетается внутри тонкой обёртки из пасты. Манго не самое популярное дополнение к утке, и тем не менее здесь оно к месту. Баланс специй впечатляет: очень просто его нарушить, ведь тропические фрукты обладают весьма выраженным вкусом. Иными словами — запросто можно переборщить, воюя со сладостью. Так что это было впечатляющим блюдом. — Благодарю, — отозвался Либерти, слегка склонив голову. Максим спокойно улыбнулась и перевела взгляд на меня, отчего внутри всё похолодело. — Гарри, ваше творение, по правде говоря, сложно охарактеризовать… — она задумчиво посмотрела на стол, а затем снова на меня. — Едва ли могу придраться к тому, что классическая комбинация винограда и шоколада была бы здесь уместнее: белого, к примеру, поддерживая выбранную вами тематику. Замерев в ожидании и не получив больше ничего, я тихо её поблагодарил. Что ж, мне было сложно понять, как интерпретировать её слова… Что моё блюдо оказалось столь ужасным, что ей даже слов было не найти?.. Может, что оно недостойно комментария? Или же совсем ей не понятно? Вариантов была уйма, и все приводили к неутешительным выводам. — Довольно элегантно представлено, — послышался голос Коха, которому Фонси дал слово. Я буквально отключился от происходящего, слушая, как тот хвалит каннеллони, чуть ли не воспевая дифирамбы каждому ингредиенту, их балансу и презентации. —…Утиная грудка весьма сложна в приготовлении, тем не менее начинка тает на языке. Макула, сочно, свежо, ароматно! Браво! — заключил Кох, и вновь я оказался под прицелом: — Мистер Поттер, скажу сразу: я не сладкоежка и к десертам отношусь довольно-таки отстранённо… Однако вы смогли заставить меня усомниться в том, так ли это на самом деле. Спасибо вам за это блюдо. В этот момент я ощутил себя странно: я понял, что где-то крупно облажался. Скупость в словах и в эмоциях, в принципе, меня никогда сильно не беспокоила — Северус вообще тогда ничего не сказал об угре, ни плохого, ни хорошего, — но в сравнении с реакцией на пасту Макулы разница была очевидной. Такую встречу называют «прохладной»: даже забавно, что Eiswein встретили весьма прохладно. Бора уже успел обсудить блюдо Либерти, пока я всё глубже погружался в себя. И погружался в недра своих мыслей не в страхе или разочаровании, а в попытке понять, где допустил ошибку. — Мистер Поттер, с одной стороны, это достойная презентация довольно-таки странного сочетания. С другой, что может быть более обыденным? Вытяжное тесто — рискованный шаг, когда у тебя в запасе нет нескольких часов, и я ценю, что вместо использования покупного вы решили рискнуть. Как и рискнули, остановившись на полпути, исключив сладкие соусы или мороженое и подав штрудель с тем, что идеально подходит пасте, кстати. Соус идеален. — Благодарю вас, — я медленно кивнул. Означало ли это, что блюдо так себе? Или что из всего блюда ему понравился лишь соус, а тесто вроде приятного бонуса?.. Сложно понять, что они хотят этим сказать. Я, конечно, обманывал себя. Если прислушаться к тому, что говорили Макуле, всё было предельно понятно. — Прошу вас, мисс Росс, поведайте нам о ваших впечатлениях, — улыбнулся Фонси. — Божественная утка, Макула! — начала та, озаряя весь зал ослепительной улыбкой. — Всё собрано в одну гармоничную композицию. Я бы, наверное, предпочла другой сорт манго, чтобы усилить ароматные нотки, но это так — мелочи… Она что-то ещё говорила, а Макула кивал, пока у меня в голове крутился один-единственный вопрос: и почему, блядь, мне кажется, что я уже давно проиграл, хоть ещё не началось голосование? — Спасибо, — тепло улыбнулся Либерти, стоило Росс замолчать. — Гарри, — торжественно обратилась она ко мне, — хрустящее тесто, сочная начинка, густое покрывало соуса… но мне не хватило сладости. Правда, что сорт винограда выбран удачно, — едва заметная кислинка раскрывает весь вкусовой потенциал, — но, в отличие от Ульриха, я истинная сладкоежка и предпочитаю, чтобы десерт оставался десертом. Однако у вас получился действительно интересный эксперимент, поздравляю. Вот и всё. — Благодарю, — выдохнул я. Ну да, мне изначально было известно, что импровизация — это рисковое предприятие, чего уж тут отрицать. Видимо, шампанское сегодня буду пить не я, но как бы то ни было, это оказалось полезным опытом. Сглотнув вязкий ком в горле, я перевёл взгляд на Тома. Его вердикта я боялся сильнее всего, что противоречило здравому смыслу, ведь его отношение к кухне было самым отдалённым из всех членов жюри. — Буду донельзя банален, Макула, — неторопливо произнёс он, — но это было чертовски вкусно. Я не могу представить на месте манго яблоки или же апельсины. Думаю, что вкусовые сочетания в этом блюде просто фантастические… И Том туда же. Завидовал ли я? Расстраивался ли? Ощущал ли огорчение?.. Было сложно понять, что я вообще чувствую в этот самый момент. Наверное, как сказал Берже, я был чересчур самоуверенным: не каждый порыв вдохновения оканчивается чем-то путным. В любом случае дилемма с Макулой и деньгами удачно разрешилась сама по себе. — Гарри, — будто окликнул он меня, и я сфокусировал взгляд на Риддле, когда тот едва заметно улыбнулся: — Я пробовал разные штрудели: с яблоком, с грушей, со сливами, с вишней, с клубникой... — он заметно поморщился, словно это было отвратным воспоминанием. — Но такого, как ваш, никогда. Причина не в винограде, а в сочетании — он не сладкий и не солёный, больше похож на закуску: для главного блюда сладости слишком много и мало — для десерта. Очень противоречивые ощущения — будто составляющие штрудель ингредиенты воевали меж собой. И это было впечатляющей бойней, — убаюкивающе заключил он. — Спасибо вам за такой подарок. Почему все слова звучат так двояко?.. Я не мог понять тональность каждого комментария: по отношению ко мне это не казалось ни похвалой, ни критикой — составить определённое мнение было попросту невозможно. — Спасибо, — сдержанно кивнул я, встретившись с Томом взглядом. — Что ж, время подвести итоги! — воскликнул Фонси, красуясь перед столами судей. — Прошу вас обоих встать за линию. Каждый раз получая голос, вы должны делать шаг вперёд. Кажется, мы с Макулой одновременно поморщились — что за дебилизм? — и отошли назад, словно готовясь к забегу с препятствиями. Весь зал замер вместе с нами и обратил свой взор в сторону Максим. — Иногда отсутствие слов красноречивее длинной похвалы, — заявила она, гордо вскинув голову и послав мне мягкую улыбку. — Отдаю свой голос Гарри Поттеру. Я вздрогнул и не смог скрыть своего удивления. — Мистер Поттер, шагните вперёд, — напомнил Фонси, и я машинально передвинулся. — В данном случае я окажусь приверженцем более понятной комбинации вкусов, — заявил Кох, кивнув Либерти. — Макула, мой голос ваш. Мы поравнялись, и я заметил, как Максим едва заметно вскинула брови, будто выбор Коха её удивил. Однако в следующий момент выражение её лица вновь стало вежливо-серьёзным. — Меня же, напротив, захватила эта неизвестность и до сих пор не отпускает, — мягко пояснил Бора. — Отдаю свой голос вам, Гарри. Будто во сне, я шагнул вперёд, чувствуя затылком пристальное внимание. — Джорджина, кто же покорил вас? — не без присущей ему театральщины спросил Лоренцо. — Этот выбор был весьма непростым, но я отдаю свой голос Вам, мистер Либерти, — сообщила Росс, и Макула снова оказался рядом со мной. Казалось, что воздух раскалился, а пол под ногами вибрировал. Мы одновременно посмотрели на Тома, замерев в ожидании своего приговора: кому он отдаст голос, тот и победит. Риддл же внезапно поднял руки, обезоруживающе улыбнувшись: — Мне придётся воздержаться от выбора. По залу пронеслась волна шепотков, а за ней неразборчивый гул. — Что вы имеете в виду? — изумлённо поинтересовался Фонси. Том помедлил, прежде чем ответить: — Должен принести свои извинения, но я совсем упустил из виду, что Гарри — мой любимый... — едва ли не ласково протянул он, а у меня сердце остановилось, — повар, — заключил Риддл с хищным оскалом, который тут же исчез под улыбкой, полной доброжелательности. — Мистер Поттер был моим стажёром, именно тогда я узнал о его страсти к готовке, а затем я попробовал блюдо в «Prophecy» и не смог забыть его… вкус. Всё это вместе не позволяет мне быть беспристрастным в своей оценке, будь то в негативном или позитивном ключе. Я мгновенно почувствовал, как щёки запылали, и мысленно взмолился, чтобы это было всего лишь внутренним ощущением, но никак не румянцем. Блядь… Какого хрена это звучит так двусмысленно?! — Но в таком случае у нас ничья!.. — сипло воскликнул Фонси, будто ожидая, что его слова оспорят. — Это не первый раз, когда «No filo dun cuchillo» чествует пятерых победителей, — внесла ясность Максим. — Ваша правда, Олимпия, — кивнул Кох и посмотрел на Фонси. — Насколько я знаю, воздержание от голосования не запрещено правилами, а вот непредвзятость жюри — это обязательно требование к каждому из нас. — Непредвзятость? — усмехнулась Росс. — Мы все так или иначе знакомы друг с другом. — Быть с кем-то знакомым и работать под его началом — не одно и то же, — возразил Кох. — Я считаю справедливым решение Тома. — Поддерживаю, — мягко кивнул Бора. — Так как это полностью моя вина — стоило подумать раньше о вынужденном нейтралитете, — считаю своим долгом взять ответственность за подобный проступок, — спокойно пояснил Риддл. Я пребывал в оцепенении, как, впрочем, и Либерти. Что означал его выбор лично для меня: подаренная победа или же наоборот?.. Сложнее было предугадать, за кого он собирался отдать свой голос, потому что только идиот бы не понял, что Том намеренно умолчал: он не слепой, чтобы не разглядеть меня, не глухой, чтобы не расслышать моё имя, и не страдает от провалов в памяти — это исключая беседу, что мы вели ранее на глазах у всех. Нет, подаренной победой был бы его голос… Но что бы я сделал, назови он Либерти? Принял бы и понял. Так или иначе, но оба варианта казались лишёнными объективности, даже суди он беспристрастно (в чём я не сомневался), поэтому, наверное, я был ему благодарен: для меня это наилучший выход из ситуации с Макулой и собственной совестью. Да, она не должна меня мучить, но всё равно замучила бы. Лоренцо выдержал паузу, будто прислушиваясь к тому, что ему говорят и заявил: — Так как формально это не противоречит правилам соревнования, поэтому… встречайте пятерых победителей этого года! Раздались аплодисменты, и завеса тишины упала — зал буквально взорвался. Музыка зазвучала громче, и Лоренцо, будто дирижёр невидимого оркестра, вскинул руки, громко назвав: — Селин Деверо! Та прошла по подиуму под хор хлопков и остановилась рядом с Либерти. — Тимоти Берже! — продолжил Фонси. Берже поравнялся с нами, а Лоренцо тут же крикнул: — Педро Саркейра! — и, когда тот встал рядом со мной, заключил: — И, конечно же, дуэт Макулы Либерти и Гарри Поттера! Макула посмотрел на меня, я — на него. А затем он улыбнулся: в этой улыбке было столько облегчения и сдерживаемой радости (и облегчения не от собственного выигрыша, а оттого… что выиграл он не один, как мне показалось), что я не смог не ответить, улыбнувшись в ответ. — Давайте же поднимем бокалы за наших победителей! С обеих сторон появились официанты и, поставив подносы на стол, подхватили бутылки шампанского. Пробки выскочили одновременно, и пена соскользнула с горлышка вниз, когда они разлили напиток по бокалам и предложили нам, ловко передвигая подносы. Сжав тонкую ножку меж пальцев, я заметил, как дрожит рука, и буквально заставил себя прийти в чувство, подавив остаточную нервозность. — За достойное завершение «No filo dun cuchillo»! — воскликнул Фонси, поднимая бокал, и весь зал, включая нас, последовал за ним. Я сделал глоток, а затем ещё один, начиная ощущать жажду, лёгкую растерянность, беспокойство и… щемящую радость, из-за которой сердце гулко билось в груди. Мне сложно было осознать, что всё кончилось; осознать, что всё осталось позади, и я стоял здесь не в качестве проигравшего, а победителя, по-прежнему пребывающего в напряжённом ожидании… Однако отчасти так и было. Может быть, состязание и завершилось, но мне предстояло выдержать ещё несколько битв, а те обещали быть изматывающими: разговор с Томом, разговор с Северусом, разговор с Ноттом — от последнего я надеялся вовремя отделаться. Члены жюри покинули свои места, но продолжали передвигаться группой, переговариваясь. Том стоял вполоборота ко мне, беседуя с Максим, но, видимо, ощутив мой взгляд, повернул голову и едва заметно улыбнулся. Мне и так воздуха не хватало, а теперь его, казалось, и вовсе выкачали из комнаты. Проигравшие незаметно покинули кухню, и всё же я заметил краем глаза Пауэлла. Он твёрдым шагом направился к выходу, будто собирался покинуть отель, в то время как Селин оказалась в окружении людей, явно пользуясь популярностью. Берже и Либерти тихо о чём-то беседовали в стороне, Саркейра принимал поздравления, я же, оставив бокал в стороне, спустился в зал, избегая чужого внимания. Мне срочно нужно было перевести дыхание, прийти в себя и, может быть, плеснуть холодной водой в лицо. Незаметно выскользнув через боковую дверь, я направился в уборную, но стоило остановиться около раковин и включить кран, как я буквально кожей ощутил чужое присутствие. Убежать мне явно не удастся. Застывший в дверях Нотт неторопливо шагнул вперёд и, подхватив стоявшую в стороне жёлтую табличку «Туалет закрыт по техническим причинам», вытащил её наружу, тут же прикрывая за собой дверь. — Поговорим? — вопросительно протянул он. Однако это было отнюдь не предложение, а самое настоящее требование.