Eiswein

Ты не слушаешь, мы просто ссоримся —Это борьба со мной, с собой, и я, Мы больше не можем пытаться скрыть это, Можно сказать, ты не слышишь, Как я борюсь с собой сегодня вечером. Не могу пытаться бороться и с самой жизнью, Которая мне принадлежит, — Никто не будет любить тебя сильнее, чем я. Сегодня вечером Сделай или умри, Борись или отступи, Но никто не полюбит тебя сильнее меня. Свободный перевод Sheldon Riley — More Than I

      — Гарри, — повторил он и неторопливо приблизился.       Я замер, поняв, что мне нужно представить их друг другу, и сейчас даже был бы рад своевременному обмороку… Но, как назло, усталость неумолимо отступала.       Может, симулировать?       Я представил на мгновение своё тело, падающее плашмя на пол, поднявшуюся следом шумиху и быстро отмёл эту идею.       — Мистер Риддл, — начал я, пытаясь звучать ровно, — позвольте представить вам Энтони Голдштейна, моего…       — Друга, — заключил за меня Том. — Я помню, вы рассказывали, Гарри.       Что ты творишь, чёрт возьми!       Я глянул на него исподлобья. На чужом лице замерла предельно вежливая улыбка, вот только мне казалось, что можно было отравиться от одного лишь взгляда на неё — в этом они были похожи с Лозэ.       — Энтони, а это Том Риддл, мой…       — Бывший руководитель, — перебив меня, изрёк Тони и точно так же улыбнулся. — Я же смотрел трансляцию и слышал оценки жюри.       Том протянул ладонь, а Энтони сжал её. Мне показалось, что они не руки друг другу сжали, а моё сердце стиснули, когда я услышал хруст костяшек.       — Очень приятно, — спокойно изрёк Риддл       — И мне, — подтвердил Энтони.       — Я раньше вас здесь не видел.       — Недавно пришёл.       — Дела не позволили присутствовать?       Что в переводе означало: «Пропустил важный для Гарри момент?»       — Семейные обстоятельства. С вашим уровнем занятости, мистер Риддл, вы, наверное, меня понимаете.       «Небось Вы всю жизнь пропускаете из-за работы».       — Умение эффективно управлять временем для меня очевидная необходимость.       «Не зазнавайся, щенок».       — Чтобы достичь этого, полагаю, нужен приличный опыт. У меня ещё всё впереди, — парировал Энтони.       «И не надейся, старикашка!»       — Главное, не упустить момент, мистер Голдштейн, — осклабился Том. — Однажды откроете глаза и поймёте, что цифру в паспорте не стереть.       «Сам скоро таким будешь!»       Мой внутренний переводчик дал сбой на этом моменте. Коснувшись висков, я мягко помассировал их.       — Головная боль?       — Усталость, — поднял я взгляд на Тома, и будто из воздуха появился официант с подносом, на котором стояла чайная чашка.       — Выпейте.       — Что это?..       — Ссанхвачха, — ответил Том, когда я взял её в руки.       Внутри плескалась коричневая жидкость, похожая на чай. Я вопросительно уставился на Риддла и сделал глоток, пробуя прохладный напиток. Он незамедлительно пояснил:       — Жожоба, астрагал, имбирь, корни реманнии, астрагала, пиона, дудника и прочие целебные растения…       «Я, сука, такой умный».       — Корейский чай. Бодрит, снимает усталость, помогает при простуде, — заключил Энтони.       «Но я умнее».       — Необходим при моём ритме жизни и уровне занятости, — насмешливо пояснил Том.       «Зато у меня опыта больше».       — Увлекаетесь традиционной восточной медициной?       «Опыта в травках?»       — Я много чем увлекаюсь.       «И в травках в том числе».       — Вы очень внимательны к бывшим стажёрам, мистер Риддл.       «Гарри тоже входит в список ваших увлечений?»       — Обслуживание в моих отелях всегда на высоте, мистер Голдштейн.       Я чуть не подавился и, допив залпом горьковатую жидкость, поставил чашку на поднос.       Вам, похоже, и вдвоём интересно.       — Господа, — выдохнул я, — пойду подышу воздухом, если вы не против.       Том нахмурился, Энтони перевёл на меня взгляд.       — Как самочувствие? — осведомился Риддл.       — Готов к бою. Благодарю за чай.       Мне и правда полегчало — будто чашку крепкого кофе выпил.       — Мы можем продолжить разговор в галерее, — предложил Энтони.       — Это будет излишне… — еле слышно выдавил я, но меня, видимо, не услышали.       — Можем и продолжим, — поддержал Том, а я мысленно приложился головой.       Разве это справедливо? Как самому подниматься в лифте с Аланом, так хотел избавиться от меня поскорее, а сейчас прилип как банный лист!       Когда Энтони пошёл вперёд, я гневно уставился на Тома и заметил, как уголки его губ дрогнули в улыбке.       — Поспешите, Гарри, — подтолкнул он меня взглядом, а затем склонился, будто отодвигая появившийся на пути стул, и буквально на грани слышимости прошептал: — Могу ли я воспринимать Eiswein как ответ?       Толпы мурашек пробежали вдоль шеи, и я ускорил шаг, резко вырвавшись вперёд, а затем чуть не врезался в спину Энтони. Тот оглянулся и встревоженно спросил:       — Мутит?       — Нет, просто оступился, — указал я на порог. — Мистер Риддл, вы хотели поговорить о чём-то конкретном?       — Да, — улыбнулся он, останавливаясь ровно на том месте, где мы целовались.       Сцепив зубы, я опустил взгляд.       Что он задумал?..       «Если играть, то играть до падения занавеса», — хороший совет.       — Прямо так? — уточнил я.       — Вы спешите куда-нибудь? Или вас смущает присутствие мистера Голдштейна?       — Меня нет, а вас? — сощурил я глаза.       — Меня тем более. Он ведь всем с вами делится? — перевёл Том взгляд на Тони.       — Всем, — вклинился я. — Представляете, неделю назад меня преследовал безумный таксист.       — Неужели какой-то маньяк? — Том осклабился.       — Uber теснит местное такси, видимо, он отчаялся, пытаясь заработать лишнюю двадцатку, — предложил Энтони, а я невольно хмыкнул.       — Определённо так и было.       — Так что вы хотели мне сказать, мистер Риддл?       — Хотел сделать деловое предложение, — изрёк он, слегка облокотившись на балюстраду.       Я нахмурился:       — У меня контракт.       — Я знаю, — кивнул он, — и обсудил это с Северусом, прежде чем прийти. Он оставил решение на ваше усмотрение, Гарри, так как оно никак не противоречит контракту. Я хочу выкупить у вас рецепт штруделя.       Я удивлённо моргнул.       — Но рецепты не подлежат охране через авторское право…       — Меня не интересует просто виноградный штрудель, а исключительно Eiswein. Я хочу именно ваш процесс и оформление. Если высокая степень оригинальности и воспроизведение на носителе, материальном или нематериальном, совпадают в произведении, оно может быть защищено авторским правом: визуальная часть и вкусовая.       — Лишь в теории, мистер Риддл, — усмехнулся я. — На практике же, если вы воспроизведёте всё, вплоть до веточки, а я подам на Вас в суд, всё равно проиграю: рецепты никогда не имели авторских прав. Мне кажется несправедливым продавать то, что в любой момент могут скопировать под другим именем.       — Вы волнуетесь обо мне или предлагаете воспользоваться вашим трудом без разрешения? — на лице Тома появилась насмешливая улыбка. — Во-первых, вы забываете про закон о недобросовестной конкуренции. Во-вторых, не рассматриваете возможность обращаться с рецептом и процессами приготовления — соусом, к примеру, — как с промышленной тайной. Ведь авторская кухня всегда несёт в себе эту особенность.       — Зачем вам этот рецепт? — спросил я, пристально уставившись на Тома в попытке выследить малейшие мимические изменения.       За этим предложением явно что-то скрывалось.       — Он мне необходим, — спокойно ответил тот, а мне показалось: «Потому что он мой».       — Не интересует, — выдохнул я.       Том слегка склонил голову, будто рассчитывал на такой ответ.       Нет, он определённо что-то замыслил.       — Собираетесь превратить Eiswein в простое воспоминание? — с нажимом уточнил Том.       — Почему бы и нет? Воспоминания важны. Важнее денег, — кивнул я.       — Я могу предложить чисто символическую цену, если экономическая составляющая вопроса вас возмущает или смущает. Может быть, вы на пути становления голодным поваром?       «Разве повар может умереть от голодной смерти?»       Вот засранец!       Усмехнувшись, я покачал головой:       — И сколько вы готовы заплатить?       — Назовите цену.       — Миллион, — насмешливо изрёк я.       — Согласен, — не раздумывая ответил Том.       Осоловело моргнув, я тут же пояснил:       — Я просто пошутил…       — А я нет: не терплю шуток в делах, Гарри, — предельно серьёзно заявил он.       Посмотрев в сторону, я потерялся взглядом в дальних огоньках домов.       — Я не знаю…       — Что не знаете?       — Расценок, мистер Риддл.       Как вообще можно оценить стоимость рецепта? Услуги шеф-повара по составлению меню для ресторана — да. От трёхсот до десяти тысяч в зависимости от уровня ресторана и самого шеф-повара, а сколько стоит один рецепт?       — Значит, вы согласны?       — Согласен подумать, — поправил я его.       — Что ж, тогда позвольте дополнить деловое предложение, чтобы вы видели всё в перспективе. Оно включает и конкретную часть с вашим участием. Я хочу предложить вам поставлять штрудель в ресторан Зиона по воскресеньям. Вы можете готовить дома, и в таком случае мы оформим договор на поставку, или же я могу предоставить вам место здесь как повару — это уже на ваше усмотрение.       — Хотите лишить меня единственного выходного?       Хочешь связать меня по рукам и ногам? Или, может, купить? Или… дать официальный повод встречаться на выходных в отеле и кувыркаться?       Я сощурил глаза.       — Мне казалось, что готовка — не только ваша работа, но и страсть, Гарри, — тёплые интонации его голоса моментально обволокли, будто уговаривая. — А страсть не различает дни недели.       Внезапно ощутив рядом присутствие, я скосил взгляд на Энтони. Он тут же едва заметно повёл плечами, мол, я не могу тебе ничего посоветовать… Однако странный отпечаток раздражения на его лице мне не понравился.       — Хотите довериться новичку? Вы могли бы просто купить рецепт и позволить вашим поварам воплотить его. Зачем вам я?       — Новичку, впечатлившему Олимпию Максим и Эйлема Бора? Вы на удивление скромны, Гарри. Но хочу спросить, это просто удачная комбинация продуктов, с которой вам повезло, или воплощение вас самого как повара? Согласен, можно купить идею у художника и поручить нарисовать картину кому-нибудь другому, однако результат всё равно будет отличаться: техничное исполнение и более индивидуальный подход. Понимаете, к чему я веду?       — Понимаю, — глухо отозвался я.       Необязательно, конечно, что поводов для встреч станет больше — вряд ли Том постоянно встречается со всем персоналом. Нет необходимости и со мной встречаться, даже если я решу готовить здесь… И всё равно мне казалось, что он пытается закинуть удочку и поймать меня. Приковать к тому, что будет ему подконтрольно. А может, я просто был слишком высокого мнения о себе и низкого о своём блюде. Возможно, штрудель и правда покорил его настолько, что он увидел в этом удачный шанс. Всё-таки, как он сказал, блюдо, пришедшееся по вкусу Максим и Бора, хорошее вложение.       Очередная загадка.       Тем не менее это был отличный повод всё решить здесь и сейчас… Мне всего-то нужно десять минут, может, даже меньше.       — Мы можем обсудить детали?       — Прямо сейчас? — уточнил Том.       — Желательно, — согласился я и перевёл взгляд на Энтони: — Ты не возражаешь, если я отойду на десять минут?       — Нет конечно. Для подобного всё это и затевается, — понимающе улыбнулся он.       — В таком случае вы не возражаете, если я тоже найду вас минут через десять? — я вопросительно посмотрел на Тома и едва успел заметить промелькнувшую во взгляде неуверенность. — Я же обещал подумать. Мне нужно собраться с мыслями.       Очередная гонка со временем.       — Понимаю, — кивнул он и переключил внимание на Тони, сухо кивнув ему: — Приятно было познакомиться, мистер Голдштейн.       Вопреки кажущейся вежливости, слова звучали как предупреждение, и я невольно нахмурился.       И что это должно означать? Нет, ну какого хрена… Кто-кто, а Том уж точно не имел права ревновать так показательно!       — Это взаимно, — ответил Энтони ему в тон.       Том вновь одарил меня придирчивым вниманием.       — Не потеряйтесь в толпе, Гарри.       «Не задерживайся».       Ага, бегу и падаю.       Я лишь моргнул в знак согласия, и он, отделившись от балюстрады, направился к выходу.       Энтони молчал, а я смотрел на город и ощущал, что впервые наступившая в его присутствии тишина угнетает. Я сказал Тому, что мне необходимо собраться с мыслями, однако времени, чтобы обдумать свою речь для Тони, у меня не было, особенно после подобного разговора. Само собой, пассивная агрессия мне могла только показаться, но я сильно сомневался, что недавняя пикировка методом напускной вежливости и выдержанных в яде улыбок была простой светской формальностью.       Не могу же я сказать: «Не обращай внимания, Энтони, его в детстве волки покусали».       — Думаю, ты поэтому интересовался Гонтами, — внезапно изрёк он, продолжая смотреть перед собой, — но умолчал о том, что проходил стажировку у одного из них. Это ведь он твой настырный таксист и отправитель десертов? Я не упрекаю, Гарри: если ты умолчал, значит, у тебя на то были свои причины, — он перевёл взгляд на меня. — Но всё же хочу поинтересоваться: что это было?       — Разговор или...       — Ты отлично понимаешь, о чём я.       Я положил ладони на холодный камень и мельком оглянулся, но никого вокруг не нашлось — все, наверное, навёрстывали социальную часть мероприятия, задвинутую назад во время соревнований, обсуждали результаты и наводили мосты. Все, кроме меня.       И как уместить столько всего в несколько фраз?..       Горько улыбнувшись, я сжал переносицу и моргнул пару раз, понимая, что время близится к часу ночи, а сна нет ни в одном глазу. После того напитка усталость, к моему удивлению, и правда растворилась без следа — можно сказать, сейчас я был просто умиротворён.       Хорошо бы сохранить такой настрой до конца вечера…       — Мы с друзьями должны были проходить стажировку на виноградниках виноделен Гонтов, — тихо начал я. — Но в секретариате универа допустили какую-то ошибку и бронь отменилась, а здесь, сам понимаешь, в июне свободных мест днём с огнём не сыщешь. Нашим «начальником», по сути, был не он — группами студентов на стажировке занимался другой человек. Именно он связался с Томом, и нас поселили в гостевом домике на территории его особняка. Мы не должны были сталкиваться, но всё равно столкнулись, — я перевёл взгляд на Энтони, но тот вновь смотрел куда-то вдаль. — Я никогда не влюблялся с первого взгляда и вообще не верил в подобную чушь, а тут будто напасть какая-то. Мне казалось, что это просто временное помутнение рассудка — кто ж так влюбляется?..       Я пытался и отвлечься, и забыть, и переключиться на других людей — толку ноль. Чем сильнее я старался, тем больше увязал во всём этом. А потом наш начальник по семейным обстоятельствам взял больничный на несколько дней, и мы оказались под руководством Тома. Мне кажется, он тогда всё понял. Затем это повторилось. Вскоре динамика изменилась, но одно осталось прежним — это была безответная любовь с моей стороны. Любовь, закончившаяся одной ночью, потому что на следующий день я узнал, что он женится. Я переехал к знакомой, дождался конца августа, закончив стажировку, и покинул Провэнзу.       Вот и всё.       Потерев ладонью камень, я вновь посмотрел на Энтони, на этот раз встретившись с ним взглядом, и добавил:       — А примерно полторы недели назад мы встретились в «Prophecy».       — И ты не рассказал, потому что или не доверяешь мне, или всё ещё любишь его и щадишь меня, — заключил он. — Жалость, Гарри, это обоюдоострый меч.       — Между им и мной ничего толком и не было, — сипло возразил я. — А сейчас я не понимаю, что за чертовщина происходит…       — Не было, но ты хочешь, чтобы было.       — Я намеревался оставить прошлое в прошлом, Энтони.       Он вздохнул, склонившись над балюстрадой, и посмотрел куда-то вниз.       — Сложно это сделать, если ещё не пройдена точка невозврата… Ты готов забыть о нём прямо сейчас? Клин клином не выбьешь, Гарри. Это сказки. Ты должен снять с паузы ваши с ним отношения и закончить их или же продолжить.       — Я уехал — это и есть точка невозврата.       — Но ты вернулся, — криво улыбнулся он.       — Я вернулся сюда из-за работы, а он женился, — отчеканил я.       — И роль любовника тебя не устраивает, — кивнул Энтони, а затем выпрямился и приблизился ко мне. — Эти десять минут… Ты собирался мне что-то сообщить?       — Я не знаю, — прошептал я, потерянно глянув на улицу.       Гул машин нарастал, поднесённый порывами ветра, и я вновь услышал вдалеке сирену.       — Если есть куда, всегда есть шанс вернуться. Всё может кончиться плачевно, но это будет твоей точкой невозврата, после которой ты сможешь начать с чистого листа. Или же ты найдёшь, то что искал всегда.       — Ты что, предлагаешь мне попробовать?..       — Я ничего не предлагаю, — натянуто улыбнулся он, — просто болтаю, чтобы не особо задумываться о том, что сейчас меня отшивают.       — Я просто…       — Теряешь голову, — заключил Энтони. — Я понимаю, поверь мне.       Прости.       Я слегка склонился, ткнувшись ему в плечо, и замер. Тишина вновь стала обволакивающей и… печальной.       — Скажи, что из меня охуенный друг.       — Из тебя охуенный друг, — повторил я за ним.       — Да я просто Будда.       — Столь просветлённый, что я даже не ожидал.       — Долгие годы медитации, знаешь ли, — усмехнулся он.       — Мне бы тоже не помешало…       — Ты мне всё равно нравишься — это так просто не изменить, — внезапно сказал он.       — Симпатия взаимна, Тони, — шепнул я.       — Но оттенок иной, — я ощутил, как он вздрогнул.       — Иной, — подтвердил я, а потом вздрогнул сам, когда порыв ветра всколыхнул волосы и сирены завыли совсем рядом.       Мы выглянули одновременно, посмотрев вниз. Пожарная машина остановилась у дверей отеля, а за ней несколько машин скорой помощи останавливались одна за другой. Оттуда поспешно выбегали фельдшеры с носилками, двери хлопали, из отеля выбегала охрана и о чём-то говорила с остановившейся последней машиной полиции…       Что?..       — Что происходит? — озадаченно пробормотал Энтони.       Я машинально оттолкнулся назад, кинув взгляд на дверь, и рванул туда, ощущая, как волосы на затылке шевелятся, когда, буквально влетев внутри, услышал гул голосов, плач, крики, грохот, скрип… В нос ударил запах дыма, жжёного пластика и спирта.       Шагая вперёд, словно в замедленной съёмке, я стал свидетелем воцарившегося внизу хаоса.       В центре зала полыхало несколько очагов пламени, захвативших кухни; пол превратился в скопище каких-то частиц: кусков, тарелок, стекла… — я с точностью не мог рассмотреть; что-то наподобие платформы, будто разрушенная сцена, накренилось в одну сторону и, казалось, вот-вот упадёт; опоры валялись на полу вместе с металлическими конструкциями, а опорные колонны зала были обуглены, словно произошёл взрыв в нескольких местах сразу…       Пыль, обломки, люди… Бегущие в разные стороны люди, которых пытались направить к выходу… Раскрытые двери, снующие пожарные вместе с медперсоналом — цветовые пятна в клубах дыма.       Мне мгновенно стало плохо.       Я терялся, пытаясь охватить взглядом произошедшее. В горле стало першить: тяжёлый, пронизанный гарью воздух обжигал лёгкие.       — Гарри, надо идти, — будто из-под толщи воды раздался голос Энтони, и я посмотрел на него, не понимая, что он говорит.       — Прошу всех успокоиться! Не толпитесь, покидайте зал по очереди через боковые выходы, следуя инструкциям, — раздавались громогласные указания откуда-то снизу. — Пожалуйста, не мешайте службам экстренной помощи…       Зашумела вода.       Я смотрел вниз, замечая то, что упустил ранее из-за завесы дыма и пыли — пятна крови на валяющихся когда-то кремовых скатертях или занавесках… Всё перемешалось в одну массу. И людей на полу, которым оказывали помощь.       Что здесь произошло?       — Надо идти, — напряжённо повторил Энтони.       Я ощутил, как меня потянули за руку, и машинально последовал за ним, прикрывая лицо рукавом — внизу дым был более едким и густым.       Где Том?..       — Подожди, — я резко остановился, теряясь в потоке испуганных людей, и попытался найти его, исследуя визуально толпу, однако никого похожего не видел.       Слишком много людей… Платья и костюмы мелькали перед глазами. Целые, грязные, порванные… Серые стали чёрными. Блядь!       Оглянувшись, я отошёл в сторону, вглядываясь в пустые пространства, покоцанные увядающим пламенем.       — Нужно идти, — настоял Энтони.       — Я не могу, — прошептал я.       Не сейчас.       — Гарри, ты не найдёшь никого в этом хаосе, — дёрнул меня Энтони.       Да, это было глупо. Это было неосмотрительно и, опять же, самонадеянно. Я не понимал, что делаю, да и вообще ничего не понимал, действуя на чистых инстинктах, диктовавших мне, что надо его найти. Просто надо его найти, и всё разрешится. А если не найду, не смогу покинуть зал… Если не найду, я не знаю, я просто… Чёрт, чёрт побери!       Я рванул в сторону против потока людей, чуть ли не сталкиваясь с ними, продолжая цепляться взглядом за изумлённые, напуганные, яростные гримасы       и продолжая путь с одной-единственной мыслью в голове. Оклик Энтони потонул в шуме паникующей толпы, а я вынырнул где-то сбоку, чуть не упав, когда зацепился за металлический трос, валяющийся на полу.       Больше всего пострадала зона кухни…       Но Том не должен был стоять у сцены, не должен был находиться рядом с кухней — чего ему там делать? Боже, пусть только он слонялся где-нибудь вдалеке, пусть вышел в уборную, пусть…       Почему мы не услышали взрыв?..       Пытаясь понять, в какой части зала нахожусь, так как слой застывшей в воздухе пыли и дыма здесь был плотнее, а дышать — тяжелее, я шёл вперёд, разглядывая лица попадавшихся мне по дороге людей, и по-прежнему не находил его. Вдалеке виднелись всполохи пламени, мелькали красные куртки, что-то где-то падало, шевелилось; я слышал кашель, какофонию из голосов, стонов и торопливой речи медиков, состоящей из одних инструкций.       Содрогнувшись всем телом, я застыл, когда увидел, как фельдшеры удаляются с очередными носилками, а пожарные ограждают зону, аккуратно убирая обломки металлической конструкции.       — Сэр, здесь небезопасно, — прозвучал голос впереди, и я отшатнулся, вновь чуть не упав, когда под ногами оказался перевёрнутый поднос и стёкла.       Размазанная по металлу кровь вызвала приступ тошноты, и я сглотнул комок в горле.       — Вам плохо? — ко мне подошла невысокая девушка. — Вы ударились головой?       — Нет, — глухо отозвался я.       — Гарри?! — внезапно окликнули меня, и я оглянулся.       Северус в два шага преодолел расстояние, избегая штырей. На бледном лице проступило облегчение, когда он сжал мои плечи, оглядев всего, и ощупал, будто в поиске ранений.       — Ты в порядке?       — А? Да-да, — выдохнул я и осёкся.       Может, он видел?..       — Прошу всех на выход, — наполнил стоявший неподалёку пожарный.       Где-то раздался стон, и по спине пробежал холодок.       — Пойдём, — потянул он меня за руку.       — Мне нужно найти его…       — Сейчас не время, — покачал он головой.       — Ты видел Тома?       Я обогнал его, только сейчас замечая, что чужой костюм весь в саже, в пыли и в каких-то пятнах, волосы растрёпанные и влажные, а на лице следы царапин.       — Гарри, блуждая здесь, ты можешь пострадать. Если он цел, то покинул зал, а если нет… ты не врач и ничем не сможешь ему помочь, пойми, — строго изрёк он, а в глазах застыла мольба. — Пойдём. Может, пока мы тут бегали, он уже вышел на улицу.       Я тряхнул головой, коснувшись лица в попытке прийти в себя.       Конечно, он был прав… Вот только мне было чертовски страшно. Этот блядский страх, подогреваемый воем сирен снаружи, сжимал сердце в тисках, и я продолжал вглядываться в лица всех вокруг, словно потерявшийся в лесу мальчик, с каждой секундой паникуя всё сильнее.       — Что произошло?       — Не знаю, — Северус покачал головой. — Я стоял спиной к этому месту. Зону оградили и сцену должны были собрать к часу…       Он уверенно шагал вперёд, а я буквально задыхался, едва поспевая за ним.       — А остальные?       — Не знаю, — скосил он взгляд, и я шумно выдохнул, заметив всколыхнувшееся волнение в его глазах.       Не я один паникую, не я один не понимаю ничего, не я один умираю от волнения…       Что с тётей Энтони?       Чёрт!       — Где ты был?       — В галерее с Энтони. Мы даже ничего не услышали.       — Это хорошо… Большая часть участников была близко к сцене. Саркейра сказал, что видел, как ты ушёл, — понизил он голос, вновь подхватив меня под локоть, когда я замедлился.       Участников, а судей?..       Я страшился даже самой мысли, что Том в качестве члена жюри мог находиться вблизи сцены… И я не знал, что мне делать с этим страхом, как его убаюкать, как заставить на время отступить, чтобы действовать рассудительно — меня буквально тошнило им.       — Пожалуйста, не задерживайтесь в холле и выходите на улицу, — информировали всех покидающих зал, жестом приглашая продолжать идти.       Стоило войти, как очередной порыв ветра хлестнул по лицу.       На улице всё было ещё хуже: столпотворения людей, скорых и полицейских машин, подъезжающих такси… Мигалки, которые озаряли всё вокруг ярким ало-синим светом. Я пытался понять, где мне найти его в этой неразберихе, и слышал лишь шум голосов, проклятый вой сирены, звук колёс от носилок, металлический скрежет, хлопанье дверей и звук мотора...       — Ты не ранен? — спокойно спросил Северус, заставляя меня остановиться.       — Нет, — покачнулся я.       — Шеф!       К нам спешил Олаф и остальные.       — Где вы болтались, блин, мы тут чуть не поседели в ожидании! — пробубнил он, уставившись сначала на меня, а потом на Северуса.       — Всё нормально, — успокоил его Снейп с расслабленной улыбкой на губах.       Как у него так получается?..       Гестия, прикрыла лицо руками, будто сдерживая рыдания, а я судорожно выдохнул. Меня начало колотить и пришлось стиснуть кулаки, чтобы руки не дрожали. Я не мог позволить себе момент слабости.       — Вы видели членов жюри? — голос звучал глухо и сипло.       — Максим там, — указал Олаф подбородком, и я тут же перевёл взгляд на неё.       Олимпия сидела неподалёку. Выглядела она напуганной, но целой.       — А Бора вроде задело, но не сильно, — добавил он. — Видел, как ему обрабатывали руку.       — Я видела Росс, — вмешалась Джонс. — Она тоже кого-то искала, но была в полном порядке.       — А Тома Риддла видели? — вместо меня задал вопрос Северус.       — Нет, — покачал головой Андерсен. — Как и Коха.       Фитилёк надежды мгновенно потух.       Может, он вообще ушёл из зала и теперь руководил частью эвакуации. Ведь это его отель, а раз персонал помогает, то и он тоже должен разбираться с этим бардаком. Кто-то должен был вызвать скорую и прочие службы? Вряд ли бы он стал сидеть тут, пока там кромешный ад…       Тогда я тоже себя накрутил, придумывая всякое: от аварии до зомби-апокалипсиса. А оказалось, он просто был занят.       Надо было успокоиться и просто спросить. Если он внутри, то охранники отеля точно в курсе, а если снаружи, то, скорее всего, о его местоположении знают полицейские, раз этого его собственность.       — Пойдёшь искать Тома? — тихо спросил Северус.       Ответить я не успел, так как сзади послышался раздражённый крик:       — Прошу вас, посторонитесь! Не толпитесь на выходе! — и мы выстроились в линию, отходя на несколько шагов, когда мимо поспешно прошли медики с каталкой.       Я услышал стук собственного сердца, прежде чем он окончательно стих, а воздух застрял в лёгких.       Слипшиеся от крови волосы, мертвенная бледность, прикрытые веки, кислородная маска на лице — время будто бесконечно растянулось и тянулось, и тянулось… и тянулось, пока я следовал глазами за бледным пятном: пока я смотрел, как Тома проносят мимо. А потом чей-то голос вновь рыкнул:       — Блядь, да посторонитесь же вы! В СТОРОНУ!       Время вновь ускорилось, дверцы скорой захлопнулись.       Завыла сирена.