Оставь меня в оковах
Избавь меня от позора. Приласкай меня муками, Ведь я пал на колени и молю тебя, "Пожалуйста!", а ты говоришь: Не взывай к милосердию, Предстоит ещё слишком много боли. Не проси о милосердии. Hurts — Mercy
Я редко задумывался о существовании судьбы, о выборе, о предопределённости, о случайности… Как иначе назвать то, что любой сделанный нами выбор может повернуть жизнь на сто восемьдесят градусов? Опоздай мои родители в тот день хоть на пять минут, они бы никогда не встретились на дороге с пьяным водителем; останься мы с дедом дома, смогли бы вовремя вызвать скорую для Геллерта; пойди я следом за Томом, чтобы поговорить, мы бы оказались далеко от взрыва… Крохотные решения, которые выливаются в разные ситуации: иногда это вздох облегчения и собственное нервное «пронесло», иногда — бесконечные минуты ожидания и чужое сочувствующее «не повезло». Говорят, у каждого свой час, говорят, что от судьбы не уйдёшь: судьба это и удачное разрешение, и неудачный финал; говорят, что избежание несчастья — тоже судьба, как и встреча своего конца из-за чистой случайности. Так, наверное, легче принять случившееся. Если вверить исход в руки судьбы, кажется, что ничего не изменить априори и поэтому винить себя не имеет смысла. На всё воля божья, да. — Держи, — послышался голос Снейпа. Он протянул мне стаканчик с дымящимся кофе. — Спасибо, — я сжал его, ощущая покалывающее тепло бумаги. Северус опустился рядом, посмотрев куда-то в сторону. ...Когда двери скорой закрылись, увозя Тома, я даже не задумывался, действуя едва ли не механически. Наврал фельдшерам, узнал, в какую больницу везут пострадавших, кое-как отделался от полицейских, собиравших личные данные всех гостей, поймал такси (точнее, опередил человека, вызвавшего его) и поехал. Приехал и понял, что я никто Тому, что мне вряд ли что-то скажут, вряд ли пустят в зал ожидания… Поэтому просто стоял, не понимая, что мне делать дальше. Уехать? Невозможно. Я не представлял, как мне оставаться дома, ничего не зная о его состоянии, не понимая, увижу ли я его снова или… Нет, это были просто упущенные моменты. Однако и здесь я тоже был бесполезен. Меня послали обратно, сказав, что даже родственников пускают с разрешения врача — для всех остальных доступ закрыт, если пациент в критическом состоянии или без сознания, чтобы дать разрешение на посещение. А я, блядь, не знал, в каком он состоянии, и мне не говорили, потому что всё упиралось, что я совершенно посторонний ему человек. Не знаю, насколько отчаянным или безумным я выглядел со стороны, но после моих метаний ко мне подошла девушка, медсестра, наверное, — я вообще плохо соображал в тот момент, — и отвела в сторону. Она усадила меня в зале ожидания отделения скорой помощи, попросив подождать здесь, и ещё сказала, что оттуда прекрасно видно всех прибывших. Что я могу здесь спокойно подождать, пока кто-нибудь из родственников явится, и уточнить у них статус пациента — вряд ли они откажут мне в такой информации. Мне стало смешно. Вряд ли откажут? У кого я буду спрашивать? У его нынешней жены? У бывшей, может быть? Только их я знал в лицо и заранее понимал, что они мне ничего не скажут: кто я, что я, чтобы задавать им такие вопросы? Какую отмазку я могу сказать его супруге? Что я просто мимо проезжал и узнал о случившемся, решил узнать, как тут мой бывший начальник? Возможно, я сам накаркал всё своими мыслями во время состязания: мои страхи попросту воплотились в жизнь. Оставалось лишь ждать и надеяться, что мне повезёт и в больницу приедут Малфои — хоть и непрямые, но всё-таки родственники. А были ли другие близкие у Тома, я понятия не имел. Кроме дочери, но о Дельфи я боялся задумываться, боялся рассуждать, как тяжело ей будет и скажут ли ей вообще о случившемся — лучше уж придумать красивую сказку на время, чтобы не пугать ребёнка. Я смотрел перед собой, и картинка временами будто смазывалась, оставляя за собой остаточный след. Появлялись и исчезали люди, проходя мимо, вдалеке мелькали каталки, куда-то спешили врачи, слышались покашливания, нарастал гул голосов — раненных было достаточно. А потом появился Северус, но подходить ко мне не торопился: он что-то сказал в приёмной, потом сделал звонок и только тогда подошёл. «Я не знаю, что мне делать», — помню, как у меня вырвалась эта фраза. На его лице отразилось беспокойство, когда он сел рядом и просто ответил: «Подождём». Только ждать я не хотел. Я понимал, что всё равно ничего не смогу сделать, никакими целебными магическими силами я не обладал и чуда сотворить не мог. Если он в реанимации, я бы точно так же ждал, только в другом месте, как и если он в операционной или в отделении интенсивной терапии. Возможно, это ожидание было бы в разы хуже — ожидание вердикта, — но я, по крайней мере, знал бы, что с ним, в отличие от полного отсутствия информации здесь. Может быть, он вообще… В груди всё сжалось и заныло, и я сгорбился, запустив пальцы в волосы и начиная медленно перебирать пряди. Нет, быть такого не может… Однако слова Северуса про ожидание имели другой подтекст. Через пять минут к нам подошёл врач. Снейп поднялся, пожал ему руку, и они отошли, о чём-то переговариваясь. Неизвестный покачал головой, и Северус нахмурился, разведя руками, а тот криво улыбнулся, и мне показалось, что я услышал: «…Добьёшься, что меня уволят». Снейп, кажется, возразил, и тот перевёл взгляд на меня, вздохнув. Врач оказался Ричардом Монтелем — заведующим хирургическим отделением. С его позволения мы оказались в другом зале ожидания — том самом, — но Монтель тут же предупредил, что, если родственники потребуют устраниться, он ничего не знает и никого здесь не видел. Присутствие Северуса ещё можно было как-то объяснить, так как оказалось, что он близкий друг Люциуса Малфоя и уже потом — Тома, а моё — никак. В том случае, если я не хочу обозначать связывающие меня с пациентом отношения. И даже если хочу, всё равно нужно подтверждение. Так мы оказались здесь, но ситуация не сильно поменялась: нам по-прежнему было ничего не известно. Рука дрогнула, и я сделал несколько глотков. Прошло около получаса, наверное. По сути, совсем мало, но мне эти минуты показались нескончаемыми. — Откуда ты знаешь Монтеля? Ты же не отсюда… — спросил я шёпотом в попытке хоть как-то отвлечься. — Он тоже. Клуб Флоренцо Маглера. Я вопросительно посмотрел на него, и он пояснил: — Кружок интересов в университете Саргоны. Началось всё с произведений Маглера, а потом перекинулось на множество других сфер — медицина, религия, литература, астрономия, гастрономия — и собрало людей с разных факультетов: там я познакомился с Ричардом, да и с Люциусом тоже. — А с Томом?.. — Люциус представил нас: думал, что тот сможет переманить меня в качестве повара. — Ты отказал? — Момент был не самый удачный: я собирался открывать собственный ресторан, поэтому покончил с работой для других. Повисла тишина, и я вновь сделал несколько глотков — кофе был совершенно безвкусным. — Не хочешь спросить, почему я здесь?.. — Гарри, я же не идиот, — пожал он плечами. — Ты дважды пытался скрыть от меня факт вашего знакомства. Какой в этом смысл, если вы «виделись от силы пару раз»? Том, в отличие от тебя, напротив, ничего не скрывал, признавшись тоже дважды: один раз мне и присутствующим за его столом, второй раз — сотням людей. Неужели ты бы любому рассказал о своих мечтах? «Начинаем сбор винограда, мистер Поттер». «Сэр, а Вы знали, что я мечтаю стать поваром?» — Снейп усмехнулся. — Если, конечно, он вас не строил по утрам в шеренгу и не заставлял выкрикивать своё имя, возраст и мечты. Скажи ты мне, что между вами протянулись дружеские или наставнические отношения за время стажировки, это бы выглядело более правдоподобно. А так вывод напрашивается сам, — совсем тихо заключил он. — И прекрати плакать раньше времени. — Я не плачу, — противоречиво тряхнул я головой, оставляя стаканчик в стороне. — Значит, в зале моросит прямо на твои щёки. Коснувшись лица, я ощутил тёплую влагу. — Это пот… — Конечно, — кивнул Северус. Я судорожно вздохнул и ощутил, как он обхватил меня и ткнул в своё плечо, будто маленького ребёнка. — Мне страшно, — еле слышно прошептал я. — Это нормально — бояться за дорогих твоему сердцу людей. Нормально плакать навзрыд, а не с каменным лицом подтирать ручьи «это что-то в глаз попало», — журчал его голос, а я сжимал сильнее чужую рубашку, чувствуя, как жжёт глаза и перехватывает дыхание. — Что, если… — Даже не начинай, — перебил он меня. — Не надо, не делай пессимистичных прогнозов. — Но они ничего нам не говорят… — Потому что прошло всего… сколько? — Целая вечность, — уверенно отозвался я. — Да уж, больничные коридоры навевают тоску — этого не изменить. Я отстранился от него, вытирая рукавом лицо, и поднял взгляд, когда он откуда-то достал платок и протянул мне. Стирая с лица не только влагу, но и пыль с сажей, как оказалось, я выдохнул: — Спасибо. — За что? Однако ответить я не успел: вторые двери открылись, и я увидел Беллатрису, а за ней — Нарциссу Малфой. Они мгновенно остановились, с толикой изумления уставившись на меня, а я замер, ощущая, как сердце ухнуло вниз. Что мне следует сказать в такой ситуации?.. — Северус? — отмерла первой Нарцисса, переводя взгляд на Снейпа. — Предвосхищая твой вопрос, мы с Томом были вместе в Зионе, — ответил тот. — А он что тут забыл? — послышался звенящий голос Беллы. — Давай не будем усугублять и без того сложную ситуацию, — примирительно предложила Нарцисса. — Я лишь интересуюсь, или это запрещено? — предельно чётко заявила она, а затем обратилась ко мне: — Кто Вы, чтобы присутствовать здесь? — Я… я… — горло свело судорогой, и я оборвал себя на полуслове, убирая платок в карман. Я понимал, что мне нечего ей ответить: я не друг, не партнёр, даже не любовник… Просто бывший стажёр, с натяжкой — бывший любовник. Беллатриса опустилась на стул напротив нас, закинув ногу на ногу, и выжидающе уставилась на меня: — Что вы… вы? — усмехнулся она. — Просто… я, — голос не слушался. Я сжал ткань штанов, сглотнув вязкую слюну. — Гарри, Вам не нужно ничего объяснять, — вмешалась Нарцисса, и только тогда я смог сфокусироваться на матери Драко. Её лицо было бледным, мимика — будто застывшей от напряжения, волосы — спешно собранными в хвост, а под глазами залегли круги. — С какой стати? — вскинула брови Белла и цыкнула. — Я хочу знать, почему здесь находится совершенно посторонний Тому человек… «…Совершенно посторонний Тому человек», — прозвучало будто приговор. — Гарри здесь по той же причине, что и ты, — внезапно изрёк Снейп, слегка отклонившись назад. — И насколько я знаю, ты у нас теперь Лестрейндж. Или снова Блэк? — Я мать его ребёнка, — прошипела та, — и всегда буду его семьёй. А он кто такой? — указала она на меня подбородком, уколов ядовитым взглядом, в котором читалось, что Белла прекрасно всё понимает. — Если следовать нормам больницы буквально, а ты, видимо, воспользовалась семейной книгой, — парировал Северус, — то находиться здесь может только его дочь, Антонина и ты в качестве сопровождающего Дельфи. Ребёнка я здесь не вижу, так почему ты здесь? Она буквально задохнулась от возмущения, когда послышался голос Нарциссы: — Белла, успокойся. Сейчас не время… — Ты просишь меня успокоиться и делить пространство с одной из его подстилок?! — процедила она, сощурив глаза. — Давайте позовём сюда всех, кого он трахал за это время, чего мелочиться! Может, ты рассчитываешь, что тебе что-нибудь перепадёт после его смерти? — хмыкнула она, поддаваясь вперёд, и развела руками: — Думаешь, что, подставив свой зад, ты заработал на строчку в завещании? Я вздрогнул, холодея изнутри. — Ты переступаешь все границы, — предупредил Северус. — Неужели тебе не стыдно? — обратилась она ко мне, игнорируя Снейпа. — Если в тебе есть хоть капля совести, вставай, уходи и не возвращайся сюда. — Не тебе говорить о стыде и совести, — послышался ледяной голос Нарциссы. — Мистер Поттер никуда не пойдёт, разве что Том сам изъявит подобное желание, когда придёт в сознание, или же об этом попросит Антонина. А если тебя что-нибудь не устраивает, ты можешь прямо сейчас поехать к дочери и сыграть свою лучшую роль утром, заставив её думать, что Том срочно уехал в командировку. Белла презрительно фыркнула, наградив меня сконцентрированной дозой недовольства в своём взгляде, но промолчала. — Вы знаете, что с ним?.. — спросил я, уцепившись за её фразу. Нарцисса присела рядом с Беллой, сложив руки перед собой, и всей своей позой будто негласно предупреждала её не делать глупостей. — Антонина лишь сказала, что её попросили срочно приехать в больницу — его собирались оперировать. Она намеревалась вылететь первым же рейсом и будет здесь в семь утра. Оперировать?.. Нарцисса перевела взгляд на Северуса, когда тот спросил: — Люциус разбирается в отеле? Она кивнула: — Они пытаются понять, что стало причиной взрыва. — Погибшие есть? — Пока что трое, — поджала она губы. Мурашки пробежали по коже. — Это могло быть подстроено? — сипло спросил я. — Ещё неизвестно, — покачала головой Нарцисса. — Камеры для шоу над этой зоной были выключены после окончания состязания, что усложняет установление причины. Боковое видеонаблюдение зафиксировало взрыв, за которым последовало ещё несколько вдоль кухонь, будто цепная реакция. Северус нахмурился: — Думаешь, это покушение на участников? Нужно признать, Голодные игры породили целый список обиженных и невостребованных поваров. Но почему взрыв случился после, а не во время? — Не хочу спешить с выводами, — устало отозвалась она, глянув на дверь, и прошептала, посмотрев на нас: — Почему же так долго?.. Они ничего не говорили? — Они ничего не скажут, пока здесь каким-то образом присутствуют чужаки, — хмыкнула Белла, полоснув по мне взглядом. — Прошу тебя… — Просишь о чём? Разве я не права? Я не хочу делить эти моменты… — её голос дрогнул, — тревожного ожидания непонятно с кем. И я не понимаю, как ему не стыдно продолжать здесь находиться, когда — ладно не я, — приедет Долохова! И не понимаю, почему ты не на моей стороне, сестра! — Простите, — выдохнул я, посмотрев на неё и замечая чёрные следы под глазами, похожие на разводы от слёз. — Я понимаю… — Понимаешь что? Что тебя здесь быть не должно? — перебила она меня. — Тогда почему ты ещё тут? Протолкнув ком в горле, я кашлянул, пытаясь звучать нейтрально: — Мне просто нужно знать, что с ним… Я обещаю, что уйду, как только нам скажут, что с ним всё в порядке. Она едко усмехнулась, давая понять, что этого недостаточно, но промолчала, как и я, буквально кожей прочувствовав давление, исходящее от Нарциссы. Внезапно запахло медикаментами и чистящим средством, и меня замутило. Одновременно с этим я ощутил вибрацию телефона в кармане и достал его, понимая, что игнорировал мобильный всё это время, не замечая приходящие оповещения. На экране высветились пропущенные звонки от Энтони и куча сообщений. Я улавливал общий смысл, но буквы постоянно расплывались, поэтому коснулся лица в попытке понять, что это: усталость или слёзы. Тони: Просто напиши, что ты в порядке! Тони: Блядь, ну ответь же! Тони: Где ты? Тони: Прошу, ответь мне… Дальше читать я не стал, поспешно набрав: Гарри: Прости, со мной всё нормально Гарри: потом позвоню В ответ тут же пришло сухое «ок». Я понимал, что он имел право злиться, если волновался хотя бы на четверть так сильно, как волновался я сейчас. Глянув на время, я нервно стиснул телефон: вечность тянулась и тянулась, а мы ничего толком не знали. Я просто утонул во времени, уставившись в одну точку. Сколько уже мы тут сидим? Час? Может быть, два? Три? Мои нервы были натянуты до предела. Я гипнотизировал дверь, не моргая, пока глаза не начинали слезиться, и не понимал, почему никто не выходит, чтобы сообщить хоть что-нибудь… Если его оперируют, сколько, чёрт возьми, может длиться операция?! — Сколько его могут оперировать, чёрт побери?! — прошептала Белла, будто прочитав мои мысли. — Зависит от типа операции, — глухо отозвался Снейп. Чем сложнее, тем дольше… Коснувшись лица, я растёр щёки, ощущая на коже тошнотворный запах дыма и чего-то ещё — будто парфюма, впитавшегося в кожу. Хотелось стереть его, смыть с себя, но я боялся отойти в уборную и что-нибудь упустить. — Ты связывался с Монтелем? — спросила Нарцисса. Тот красноречиво глянул на неё, и она кивнула: — И он не прояснил ситуацию? — Обыденное «как что-нибудь станет известно, я вам сразу сообщу». — Так позвони ему снова!.. — нервно предложила Белла. — Одно дело просить о помощи, другое — злоупотреблять. — Меня беспокоит, что так долго нет никаких новостей, — тихо заметила Нарцисса. — Так вот оно что: из-за того, что ему позволили здесь находиться, я теперь не могу узнать, в каком состоянии мой муж… бывший муж, — процедила Белла. — Потому что ты стесняешься позвонить или боишься, что его выпроводят! Понятия не имею, о какой схожести говорил Том, но они с Беллатрисой были как лёд и пламя. Не знаю, какой она была когда-то, но сейчас… я не видел ни одной общей черты с Томом: скорее, схожесть эта была с Драко. — Я могу понять Ваше недовольство из-за моего присутствия, — изрёк я сухо, — но перед Вами я ни в чём не провинился, как и перед его супругой, поэтому не вижу смысла направлять на меня свою агрессию — это Вам не поможет справиться со страхом. Беллатриса сощурилась, подавшись вперёд: — Хочешь сказать, что у вас были чисто платонические отношения? Может, большая безответная любовь привела тебя сюда? — Повторю, перед Вами я ни в чём не провинился и пояснять суть наших отношений не обязан, — отрезал я. — Но если Вас это так волнует, да, я люблю его. Полагаю, как и вы, раз находитесь сейчас здесь. Если, конечно, у Вас нет скрытых мотивов, — совсем тихо заключил я, сощурив глаза. — Вот невинная овечка и показала зубки, — оскалилась она, язвительно хохотнув. Я же промолчал, когда Нарцисса внезапно поднялась: — Иди за мной. — Что?.. — Выйдем, — строго повторила Нарцисса, и было ясно, что спорить с ней бесполезно. Беллатриса нехотя поднялась, одарив меня гневным взглядом, будто это я был виноват во всех её бедах, и они исчезли за дверьми. Снейп раздражённо вздохнул, а я вновь сгорбился, разглядывая свои ладони: — Возможно, она права — мне не стоит здесь находиться. Если Том… Когда Том придёт в себя — меньше всего ему нужны чужие склоки. Здесь должно быть спокойно. Ему нужно спокойствие и отдых. Северус склонил голову, слегка нахмурившись: — Возможно, — вторил он мне, — когда Том придёт в себя, захочет видеть не её, а тебя. Вот только тебя здесь не будет, потому что ты вечно беспокоишься обо всех, даже о малознакомых тебе людях. Поверь мне, тебе не стоит волноваться о Беллатрисе. Сжав переносицу, я зажмурился и тут же вздрогнул, распахнув глаза, когда меня не вовремя посетила ещё одна гениальная мысль: — А если он меня не вспомнит? Сошедшиеся на переносице брови Снейпа медленно поползли вверх от удивления: — В смысле? — Что, если он потеряет память?.. — Или я не замечал в тебе параноика, или ты пересмотрел сериалов. Я вздохнул: — Ретроградная амнезия вполне возможна при сотрясении. — Так ты теперь у нас ещё и врач, — криво улыбнулся Северус и тут же спросил: — Вы что, познакомились с ним этим вечером? — Нет… — Тогда прекрати надумывать! Ты похож на мою бабушку, пусть земля ей будет пухом, — проворчал Северус. Глянув на часы — чёрт, чёрт чёрт! — я поднялся, еле слышно спросив: — Если он без сознания, меня ведь не пустят внутрь? Мне в приёмной сказали. — Скорее всего, нет… Наверное, никого не пустят, пока он не придёт в себя, — добавил он, будто стараясь меня утешить. От одной мысли, что существует шанс вновь пережить то, что я пережил после смерти Геллерта, меня тряхнуло, и Северус, видимо устав от моих передвижений по кругу, на очередном повороте потянул за ткань пиджака, заставляя сесть. Стул теперь казался чересчур твёрдым, и у меня начали болеть спина и поясница, а потом ещё и затылок прострелило тупой болью затёкших мышц, но я пытался не обращать внимания на признаки переутомления. Как бы я себя ни ощущал, всё это было мелочным в сравнении. Мне просто хотелось глянуть на Тома, хоть одним глазком, чтобы понять, что он всё ещё дышит, чтобы всепоглощающий страх, который бился у меня в груди вместо сердца… Чтобы тиски, сжимавшие мои внутренности с момента воя сирены, чуть ослабли. Уйти сейчас было попросту невозможным подвигом для меня: вернись я сейчас домой, то не смогу ни спать, ни есть, ни готовить… Вообще ничего не смогу делать, дыша одной лишь тревогой. — Это невыносимо, — выдохнул я, поджимая под себя ноги. И в тот же момент двери с обеих сторон распахнулись: с одной стороны зашли Нарцисса с Беллатрисой, с другой — Монтель и ещё один врач. Я вздрогнул, наблюдая, как тот второй медленно снимает маску и переводит взгляд с них на нас, прежде чем изречь: — Сожалею. Повисшая тишина тут же была нарушена: — В смысле сожалеешь? — взвизгнула Белла, подскакивая к Монтелю. — Что это значит? Что значит, что он сожалеет?! Я ничего не понимал, продолжая смотреть то на врача, то на Монтеля, чьё лицо приобрело вид скорбной маски, то на побледневшего Северуса, то на медленно опускающуюся на стул Нарциссу. — Вы вообще уверены, что это Том?! При нём были документы?! — рыкнула Беллатриса. Монтель отступил, а я будто обрывками слышал его медленную речь: каждое слово чередовалось с оглушающим ударом собственного сердца. Перепонки болели, и я невольно коснулся ушей, будто отказываясь всё это слышать. — Миссис Блэк, конечно я уверен, — терпеливо возразил врач. — В кармане его пиджака был бумажник, — добавил Ричард. — Его бумажник могли подбросить, — выдохнула она, судорожно проведя по волосам. — Он… он, наверное, так шутит, издевается надо мной. Вы сняли отпечатки пальцев? Я не знаю, — прошептала она сбивчиво. — Не знаю, но это не он… — Белла, я знаю Тома в лицо, — негромко сказал Монтель. — Нет, — покачала она головой. — Что с ним? — послышался еле различимый голос Нарциссы. Головная боль усилилась, и я сжал виски. Этого не могло произойти… — Нет!.. — будто в подтверждение вскрикнула Белла. Это всё я… Просто я должен был пойти за ним сразу же. Должен был! Если бы я увёл его, если бы увёл. Нет, мои родители, Геллерт... Том — это всё я. Всё я… Всё я. В груди сдавило, и я попытался вздохнуть, вслушиваясь в медленную речь врача, но слышал только звон в ушах и переменный стук: — Видимо, стоял спиной к взрыву… Насколько нас проинформировали, из-под обломков металлической конструкции, несколько тонн… — Гарри, — прошептал Северус, коснувшись моего плеча, а я смотрел во все глаза на Монтеля. Пока я пытался осознать всё сказанное, моё тело уже реагировало: казалось, температура в зале резко упала до нуля — я похолодел изнутри. Не похолодел, буквально оледенел, словно меня облили жидким азотом и засунули в морозильную камеру. Пожалуйста, замолчите… — Пять сломанных рёбер… разрыв селезёнки… была затронута печень, но мы устранили внутреннее кровотечение — первая операция прошла успешно… Гематомы… Нет, ожоги были несущественными. Прошу... —…Причиной которой стала травма головы… Не только, но и перелом ключицы и плечевого сустава, да… Снова могло открыться кровотечение… Замолчите! — Не успели вовремя… Осколки попали… Я сожалею, — повторил он, смяв маску в руках. Я не слышал, что кричала Белла, что говорил Северус, встряхивая меня. Я больше вообще ничего не слышал: в этот момент, в эту самую секунду моё сердце остановилось.