Замыкая цепь

      Владыка Майрон выделил своему новому ученику покои на самом верхнем ярусе под двумя рогами шпилей, меж которыми блистал огромный огненный глаз.       Помещение было огромное и занимало почти половину этажа. Как определил эльда, другую половину занимали личные покои Майрона. Их территории разделял широкий коридор, укрытый мягким бордовым ковром с харадским орнаментом.       «Он не доверяет мне и хочет держать ближе, под присмотром», — недовольно подметил Келебримбор.       Эльф открыл высокие двустворчатые двери красного дерева и принялся с интересом рассматривать новую обстановку. Покои Келебримбора имели роскошное убранство. Волшебное жилище состояло из отличного кабинета с небольшой библиотекой, спальни и соединявшего их приёмного зала, который служил и просторной гостиной. Все три комнаты были наполнены особенным восточным духом.       Стены кабинета были выкрашены в спокойную палевую гамму, которую оттенял глубокий синий бархат штор, сукна большого стола и обивки мебели из старого вощёного дуба. Келебримбор почувствовал себя здесь вполне уютно, как дома. В Эрегионе тоже любили именно такие расцветки. Вдоль одной из стен располагались широкий и низкий книжный шкаф с собраниями в бурых или красных переплетах. Эльда прочитал некоторые названия на корешках — фолианты по истории Средиземья и Мордора, труды по языкам и географии — стандартный набор «для красоты». Эльф отметил сам для себя, что со временем заменит эти книги на более практичные и интересные, о магии и работе с металлами. Он разобрал свой походный мешок и поставил на ближайшую полку несколько небольших рукописей в толстых кованных обложках, пару из которых он написал сам — это были труды о воздействии магии на различные минералы, способные накапливать свет, другие о свойствах различных металлов и минералов за авторством и эльфов, и гномов, и даже людей. Их он переписал в путешествиях. Келебримбор посмотрел в свой мешок — на самом дне лежали тетради с записями Феанора, труды о возможности превращения одних веществ в другие. Нолдо не стал их доставать, рассудив, что ему сейчас совершенно не до аллегорий, символизма и сумбурной философии родственника.       Помимо привычных, в мордорских покоях были и вещи совершенно уникальные, которые за четыре с половиной тысяч лет своей жизни владыка Эрегиона никогда не видел. На верхних досках книжных полок были расставлены фигурки мумаков в богатых попонах ало-золотого шелка. На стене над ними висел экзотичный харадский парадный доспех, окружённый коллекцией ятаганов восточных народов-союзников майа в роскошных кожаных ножнах, изукрашенных золотым или мифриловым плетением и орнаментом.       Каменные полы были укрыты цветастыми плотными коврами, тоже харадской работы — они особенно ценились даже и у эльдар. Под потолками красовались богатые орнаментальные фризы. С самого верха потолка свисала массивная витиеватая золотая люстра на десять свечей, а стены украшали пейзажи в овальных золочёных рамах. Скорее всего на них были изображены плодородные южные районы Мордора. Нолдо решил обязательно при случае спросить об этом элементаля.       Келебримбор прошёл далее, в изумрудную гостиную. Там были статуи валар, Ауле и Йаванны по обе стороны окна с тёмно-коричневыми гардинами, огромное зеркало до самого высокого потолка отражало большой камин у противоположной стены. Портал его был из светлого мрамора и отделан золотом. На каменной полке сверкал массивный подсвечник, а над ним тоже висело зеркало. На полу стояли красивые и высокие хрустальные подсвечники, словно сказочные деревья. Словом, освещения было вполне достаточно и для работы, и для приёма гостей.       За дверью с другой стороны гостиной оказалась спальня. Эта комната была скромнее по убранству. Цвет стен был светло-синим. Келебримбор сразу обратил внимание, что из всей палитры мордорцы больше всего любят синие и зелёные оттенки. Это и неудивительно, ведь жителям этой неласковой горной страны днями напролёт приходится любоваться только лишь на серые камни, блеклые ёжики пыльной травы и чёрные горы угля для производства. Цвета неба, моря или зелени в таких реалиях действительно будут ценны и любимы всем сердцем.       Келебримбор отвлёкся от мыслей о расцветках и продолжил изучать своё жилище. Люстра такая же богатая и ажурная, как и в других комнатах, имела стеклянные вставки — большие белые шары и множество золотых тонких цепей. Ширмы, тумбочки, небольшая танкетка, ещё одна композиция из холодного оружия — всё выглядело невероятно уютно и красиво.       Возле стен стояло несколько шкафов из ореха, а в самом центре — узкая кровать, уместиться вдвоём на которой было бы очень сложно. Впрочем, этот факт его не сильно расстроил. Нолдо прибыл в Мордор ради знаний, а не плотских утех.       Новый хозяин палат подошёл к подоконнику, распахнул двойные ставни. Окна были очень большие, почти до самого потолка. Первые створки были деревянные, украшенные искусной резьбой, а вторые можно назвать настоящим произведением искусства — витражи из рубиново-алых, дымчато-синих, желто-янтарных стеклышек собирались в роскошную мозаику на золотых креплениях. Сюжеты восхваляли весну, что приносят за собой служительницы вечно юной Ваны, изобилие полей и тайны звездного неба. Эти витражи могли бы быть прекрасной рамой для красивого пейзажа. Но убранство и огромные размеры выполняли обратную функцию — спрятать унылость и серость природы Барад-Дура, но при этом впустить как можно больше блеклого света.       Четыре окна выходили на плато Горгорот с чёрными грядами скал на фоне серой от пепла земли, вдалеке виднелись Чёрные Врата, из башни казавшиеся стройными и невысокими относительно взмывающих до самых небес пиков гор. Из окна другой комнаты был виден вулкан Ородруин. Громадный исполин был переменчивым, живым, похожим на древнего дракона. Огненная гора сердито пыхтела клубами дыма, выстреливала из жерла раскалённые каменные глыбы, ворчала, когда горящие потоки текли по её чёрной шкуре, где-то в её нутре клокотала лава. Внезапно Ородруин затихал, и сливался с мирно спящими горами вдалеке. Но только, чтобы в самый неожиданный момент извергнуть из своего горла новые струи огня и лавы.       «У Ородруина сложный характер, непросто будет с ним сдружиться, — подумал Келебримбор. — Но как же это красиво! Я слышал сказку в детстве, что в огненных горах ночует солнце».

***

      В следующие дни Келебримбор осмотрел крепость. То есть только малую ее часть. Башня была такая огромная, что сама могла гордо именоваться городом. Здесь были и склады, и конюшни, и жилые палаты государственных служащих и служителей, и сокровищницы с артефактами, закрытые на мощные заклятия, и библиотеки, и лектории, и храмы, и мастерские. Но самые главные мощности, как узнал эльда от майа, располагались именно в кузнях Ородруина.       Вулкан находился не столь и далеко от башни — можно было прогуляться даже пешком. Но рабочие предпочитали четвероногий транспорт. Келебримбор приметил, что каждое утро на площадке, куда выходило одно из его окон, собирались мастера в чёрно-серых рабочих робах, рассаживались по двое на огромных волков и ехали в главную мастерскую Мордора. На четвёртый день своего пребывания в Барад-Дуре нолдо, так и не дождавшись никаких особых распоряжений, тоже вышел на заре на место сбора работяг, познакомился с попутчиками и, когда подошли волки, один из рабочих пригласил Келебримбора поехать вместе.       Ехать на волке было необычно. Ни седла, ни упряжи — знай только и держись за жёсткую каурую шкуру с рыжеватыми подпалинами да чувствуй всем телом перекаты мышц зверя. К счастью, волк не торопился, шёл быстрым шагом, не переходя на бег. Да и наездник, сидящий впереди, его не пришпоривал. И нолдо к середине пути попривык к мордорскому ездовому животному, а прогулочный шаг располагал к беседе.       — Я всю жизнь здесь тружусь. Да и куда деваться, и отец, и дед все здесь, — говорил первый наездник-мордорец Шарх, как он представился. — Жаль, сына Эру не дал — одни девки. А то бы и он меня сменил, как срок бы подошёл. А ты, стало быть, новый работник? Откуда родом? — товарищ был ещё не стар, но голос его имел хрипотцу, видимо, от привычки к табаку. Он даже во время езды потягивал короткую трубку и при этом умело и ловко управлял волком.       — Из Эрегиона, — не видел смысла скрывать от нового знакомого своё происхождение нолдо.       — Слышал про ваше государство — уровень высок, да масштабов бы набрать. Наши всегда говорили — вот бы наладить сотрудничество.       — А у вас ещё есть работники из эльдар? — спросил Келебримбор разговорчивого собеседника.       — Были раньше, немного из алабаи, но были. Да куда сейчас! Везде тень чумы, народ ещё опасается чужих. А так трудились и в мастерских, и в цехах во всех почти.       — Много ли цехов в Огненных палатах?       — У! Как волков нерезанных! И литейный, и плавильный, и прокатный, и каркасный и сборки… и ещё мелких куча. Я в литейном работаю. А тебя куда определили? — человек ненадолго обернулся и голубыми слегка раскосыми глазами посмотрел на второго наездника, пыхнув ему в лицо облачком душистого табака.       — Самому бы это знать. Я приехал недавно, и мой наставник ещё не распорядился…       — Так давай к нам пока, в литейный, у нас место освободилось — Хирнаб как раз на повышение в управленцы пошёл.       За этими разговорами они доехали до огненной горы и спешились. Волки лениво поплелись за следующими наездниками, а прибывшая бригада вошла внутрь. Вход был похож на ровный прямоугольный провал без ворот, как показалось Келебримбору с первого взгляда. Но на пороге он увидел металлические полукруги пазов, а пройдя ещё несколько метров — и сами гигантские толстые двери, прижатые к внутренней стене и почти сливающиеся с чёрной вулканической породой. Внутри было довольно светло, но не было ни одного факела — всё освещение давала сверкающая лава. Она поднималась из-под пола по широкому жерлу, защищённому стальной решеткой, и делила пространство на две половины. От лавовой реки шли перпендикулярные отводы-«ручейки» к каждому рабочему месту. Там лаву можно было черпать специальными ковшами, возжигать от неё горны. И это был только первый сталелитейный цех.       Новый знакомый Келебримбора ещё раз предложил ему остаться, но эльда, вежливо поклонившись, отправился рассматривать другие цеха и мастерские. И не только из интереса к мордорскому производству.       Странно было то, что майа он видел с тех пор, как поселился в Мордоре, всего один раз, и то случайно и мельком. Келебримбор надеялся встретить его в цехах и ждал, что наставник, наконец-то, вспомнит о своём единственном ученике. Но ни в этот день, ни на следующий Майрон в кузнях не появился.       Келебримбор злился. Он чудесным образом умудрился стать учеником Великого мастера, о котором в Средиземье ходят легенды, но сам майа совершенно не занимался его обучением. По сути, нолдо оказался предоставлен сам себе. Конечно, устройство кузниц Ородруина давало больший простор для научных и творческих изысканий. Но приехал Келебримбор в Мордор совсем за другим. А в нынешней ситуации с тем же успехом он мог бы продолжать работать в Эрегионе и не скакать за тридевять земель. Несколько раз эльф в бешенстве порывался уехать домой. Но интуиция подсказывала: Майрон чего-то выжидает. И Келебримбор решил действовать тем же методом. Он на измор делал вид, что всё идёт как надо, и занимался обычной работой, помогая мастерам то в одном, то в другом цехе, день за днём, неделя за неделей.       Келебримбор на новом для себя производстве освоился быстро, и с мастерами познакомился, и причуды кузен Ородруина оценил все. Больше всего в Огненных Палатах нолдо поражало одно из изобретений владыки: тросы из меди были собраны в большие пучки и намотаны на катушки, что сопрягались с рукотворными лавовыми отводами. Во время извержения вулкана эти катушки быстро накапливали силу пламени, а отдавали ее долго. Эту пойманную в ловушку мощь использовали для многих нужд: для движения громадных реверсивных котлов, для большого пресса, для ванн с растворами, где под действием силы пламени совершалось напыление vinde raute или серебрение, очистка и восстановление руд и даже удивительные превращения одних веществ в другие. Катушки использовались даже кипячения воды и разжигания горнов.       Однажды нолдо заметил, что над ваннами, находящимися ближе всего к катушкам, во время некоторых производственных процедур возникает серебристое и довольно яркое свечение. Что это такое, мастера не знали да и, видно по привычке, не придавали большое значение. Их ответы ограничивались фразами: «Да, бывает, светится воздух над некоторыми составами, но вроде не опасно». Келебримбора же это очень заинтересовало.       «Isil mi rie. El, anar, latyar a calma… Здесь преображают и облагораживают вещества, удаляя из них примеси, восстанавливают и снова очищают. Nare и hala… Преображение рождает это свечение... Но ведь из света превращений — нетленного света! — можно добывать истинное серебро. Дед писал, что, например, можно использовать alca isil. Или я могу попробовать сконцентрировать эти светящиеся лучи над ваннами».       Эльда решил извлечь из воздуха частицы светящегося вещества и заключить в стеклянную колбу. Эта идея так увлекла мастера-нолдо, что он на некоторое время позабыл и о своей главной цели в поиске артефакта, и о равнодушном майа.       Во время этой работы однажды случился неприятный инцидент. Келебримбор впервые смог вычленить сверкающие вблизи поля пламени частицы и даже собрать их в вакуумную пробирку, и тут его словно ударили в затылок. Эльф упал на пол, его оглушило, но он не потерял ни сознания, ни зрения — везде была плотная завеса пыли, через которую не проникал даже лавовый свет. Но колба в его руке, по удивительной случайности, не разбилась, и светилась ярким белым огнём. Нолдо перелез через опрокинутый стол, почувствовал запах гари. Пылевой туман стал плотнее и удушливее — к нему примешался дым.       — Все, кто может двигаться! Пригнитесь и идите на фонарь! Здесь выход! — рявкнул Келебримбор сквозь толщу дыма. По удачному стечению обстоятельств его рабочее место находилось возле дверей.       Из темноты показались тени людей, оглушённых взрывной волной, нетвёрдо стоящие на ногах. Они потянулись на свет фонаря, а сам эльф оторвал от рабочей туники кусок ткани и, обмотав лицо этой тряпкой, ринулся искать тех, кто не мог самостоятельно передвигаться. Среди дымной завеси слышался треск и виднелось свечение, вдруг громыхнул ещё один хлопок — взорвался соседний котёл, пламя взметнулось по мастерской, стало светло, как днём. Возле эпицентра взрывов на полу лежали рабочие. Они были живы — от осколков разорванного металла их защитили каменные перегородки. Но их контузило, они зажимали уши, из которых текли кровавые струи, и с воем катались по полу. Келебримбор поднял одного на ноги, перехватил через плечо:       — Давай-давай, дорогой, шевелись! Нужно выходить отсюда!       Он отвёл пострадавшего к дверям.       — Мне нужны ещё двое! Кто не ранен? Ну?!       Келебримбор и ещё несколько рабочих побежали за следующими ранеными, перебираясь через обломки мебели и развороченную каменную кладку. И только нолдо взял пострадавшего, как увидел, что пламя подбирается к бочкам с горючим. Передав рабочего товарищам, эльф, не страшась огня и искр, начал растаскивать занявшуюся дымом мебель возле бочек.       В это время на помощь прибежали работники из соседнего литейного цеха. А с ними… Майрон! Майа резко вскинул руки — пламя взвилось до самого потолка. Но когда он плавно опустил их, лютый огонь, как послушный зверь, осел на пол и потух.       Открыв двери для проветривания, все отправились в соседний цех оценивать ранения пострадавших. Повезло, что пожар удалось быстро ликвидировать — никто не успел надышаться дымом до обморока, а травмы от взрыва были легкими — занозы да царапины. Лекарей вызвали только для контуженных. Затем стали выяснять причину. Оказалось, что кто-то из рабочих халатно загрузил слишком много топлива в паровой котёл, и от перегрузки он взорвался.       — Мы должны поблагодарить нашего товарища Келебримбора, который полностью взял руководство спасением и тушением на себя и действовал смело, решительно и грамотно. Благодаря его находчивости и отваге все живы.       Майрон медленно хлопал в ладоши. За ним и остальные работники принялись обнимать и благодарить эльфа за своё спасение.       — Ты прошёл второе испытание. Поздравляю, теперь я могу открыть тебе больше своих знаний, — сказал майа, когда они с нолдо, наконец-то, последними покинули кузницы. — Не сердись, так было необходимо.       Келебримбор был поражён. В его душе смешался гнев от слежки с гордостью, что он выполнил проверку. Спустя несколько минут, что потребовались для укрощения бури эмоций, он сказал только:       — Как ты оказался рядом и так быстро? Как будто всегда был здесь!       — А я всегда и был здесь.       Майа провёл рукой перед своим лицом, волосы его потемнели и укоротились, глаза стали раскосыми и голубыми. Перед поражённым эльфом стоял его знакомый по ежедневным поездкам на волке Шарх.       — Не знал, что ты куришь табак… — ухмыльнулся нолдо, пытаясь оттереть перепачканное сажей лицо.       — Иногда, для конспирации, — засмеялся майа, снова возвращаясь в настоящий облик. — Ну и для удовольствия тоже.